ЛORD: Интерлюдия

— Ты меня разочаровал, — первое, что услышал Петр, когда очутился здесь. Эти слова были произнесены с таким количеством презрения, что даже спокойный тон говорящего воспринимался досадным криком в порыве гнева. Кирилл стоял поодаль около искусственного пруда. Напротив него возвышался старый деревянный дом. Стены строения пропитались гнилой чернотой и заросли шерстью из мха. Дверь была выбита, а оконные стекла выпали из рам. Петр увидел сочетание уродливо громадных граффити и наполовину переработанного насекомыми мусора, что стали жителями покинутого людьми дома. Само здание находилось на окраине крупного города и казалось последним напоминанием о присутствии человека где-то рядом. Вблизи не имелось ни одного другого дома по соседству. Даже вырытая шинами внедорожников тропа успела зарасти травой и была перемолота дождевой водой, что делало передвижение по ней затруднительным. Да и кому захочется приезжать сюда к этому одинокому всеми забытому дому? Разве что потерявшему рассудок человеку, который ищет приключений для своей волосатой задницы. Внедорожник Кирилла стоял между деревьями, имевшими некогда отношение к саду данного имения. Мужчина со скукой поглядывал на дом и будто пытался представить, что он пахнет свежей краской и чьей-то стряпней. Но здесь лишь смердело и гнило. В темноте деревянное сооружение сольется с окружением и будет затеряно до рассвета. Рассветные лучи достигли своего максимума. Они не были привычно рыжими, а имели приторный розовый оттенок. Но стоило им коснуться стволов корабельных тверских сосен, и их романтичная нежность сменялась зловещей кровоточивостью: розовый превращался в едкий алый. Кирилл понурил голову и не смел оборачиваться, когда шаги Петра стали более слышимыми. Он всем своим видом высказывал в отношение молодого человека свое недовольство. Петр же не выглядел взволнованным. В его глазах читалось абсолютное равнодушие. Ему было все равно, что будет сказано в его адрес. Он думал о совершенно иных вещах. И это было видно даже в таком рассветном полумраке, когда все лица спрятаны в тени. — Ты заложник своих чувств, — голос Кирилла казался роботизированным, такой бывает разве что у интернет-бота. Никаких эмоций, все слова произносились на один лад. — Ты был близок к своей цели как никогда прежде. Но ты сбежал. Поставил под сомнение свою репутацию в моих глазах. В руках Кирилл сжимал стеклянную бутылку с газировкой «Дюшес» и за все это время пригубил ее лишь один раз. Столь детский напиток в руках зрелого мужчины выглядел смехотворно и никак не сочетался со строгим офисным костюмом карамельного оттенка. Петр заложил руки за спину и нервозно поиграл желваками. Шрамы на его лице при движении мышц напоминали бумагу, что сминалась, а потом чудодейственным образом выпрямлялась, будто по ней прошлись утюгом. Его правый глаз покраснел и налился смешанной с кровью жидкостью, что превратило обыкновенное моргание в болезненный процесс. Он пытался его чесать, но делал себе этим движением только хуже. — Ты — копия своего отца, — хмыкнул Кирилл и повернулся к парню, брызжа в него своей черно-белой хмуростью. — Не только внешне, но и внутренне. Эмоции не дают тебе двигаться вперед, тормозят тебя, калечат. Эмоции подарили тебе уродство. И ты не пытаешься научиться их контролировать. Петр ничего не ответил, только вздохнул и посмотрел в сторону леса, где солнечный свет уже вовсю разгулялся и поджег мокрую древесину. Кирилл с досадой махнул рукой и сделал еще один глоток сладкого напитка. После направился к дому. Ему не нужно было делать каких-либо жестов, чтобы принудить парня идти следом. Петр знал, что если этот человек куда-то направляется, то нужно обязательно сопровождать его. Кирилл пнул ногой мусор у входа, тем самым очистил себе путь внутрь. В просторной прихожей смердело сыростью и чем-то разлагающимся: возможно, сюда забрела кошка или иное мелкое животное, чтобы спокойно умереть. Но когда они прошли чуть дальше по облезлым коридорам, то поняли, что где-то в комнатах лежал более крупный мертвец. И он возник здесь совсем недавно. Кирилл не выразил на своем лице ни единой тревожной эмоции. Его лицо, похожее на физиономию зазнавшегося профессора, было абсолютно непроницательным. Он нацепил на нос очки, которые вряд ли служили ему для улучшения зрения, а были просто для придания какого-то образа. Петр ненавидел эти очки и был готов сбить с крючковатого носа их носителя. Кирилл в них выглядел глупо, как манерный педик с шарфом на шее. И вряд ли так считал только Петр. Кирилл вытащил из кобуры пистолет и выставил перед собой. Молодой человек последовал его примеру, но чисто из осторожности. Он был уверен, что огнестрельное оружие использовать не придется. Мужчина также зажег небольшой электрический фонарик и приложил его к пистолету. Чем дальше они продвигались, тем темнее становилось. Все окна были заколочены и зашторены изъеденными молью шторами, некоторые были задвинуты рассохшимися шкафами. Чувствовался аромат недавней жизни. Вряд ли здесь жили бездомные. В этих стенах находился исключительно один человек. И он прожил здесь не один год. Луч фонаря осветил на стенах надписи, созданные при помощи черного маркера или белой краски. Более старые послания имели идеальный почерк, каллиграфический, отчего Петр даже в первые минуты сомневался, что они были созданы лишь рукой человека. Но постепенно их автор утрачивал свой талант, и буквы расползались в разные стороны, как напуганные тараканы. Это могло лишь свидетельствовать о прогрессировавшем безумстве. Надписи были на украинском, немецком и английском языках. Несли в себе понятных только их автору религиозный смысл. Петр смог уловить в этих слов разве что призыв к убийству всех неверных и предсказания о скором Армагеддоне, что придет в этот мир после самого Дьявола. С надписями соседствовали рисунки, некоторые из них Петр уже ранее наблюдал и прекрасно знал, что они означали. Кирилл остановился подле одного из символов и с беспокойством изучил его. Петр отметил, что это творение отличалось от других тем, что было нарисовано мелом. И явно совсем недавно, иначе бы от символа не осталось ни следа при такой сырости внутри деревянного дома. Отдаленно рисунок напоминал пентаграмму, это был круг, разрезанный на четыре части двумя перпендикулярными линиями. Внутри каждой части имелась надпись на неизвестном языке. Кирилл потрогал крошечные буквы. — Исида, — прошептал он. — Кто-то из ее членов был здесь. Кирилл ужаснулся, все его спокойствие резко улетучилось. Данный символ заставил мужчину запаниковать, и Петр разделил с ним это состояние. Кирилл сжал пистолет еще сильнее и направился в комнату, что находилась слева. Именно там запах разложения чувствовался более отчетливо. Когда оба оказались внутри, то тут же зажали нос ладонью. Вдохнуть хотя бы каплю здешнего зловония было невыполнимой задачей. Кирилл вытащил из кармана две плотные маски, и одну из них протянул молодому человеку. Оба их тут же надели на себя и дышать стало чуточку легче. В центре комнаты красовалось месиво из разорванной на части человеческой плоти вперемешку с переломанными костями. Все это уже успели облюбовать насекомые, и их жужжание было громче раската грома. Кирилл склонился над тем, что когда-то было человеком и с грустью осмотрел останки. — Чудовищно, — прошептал он. — Кто это был? — Я не знаю, — отозвался он и поднялся. — Но мы сейчас это выясним. Ради этого я здесь. Этот человек был таким же, как и ты. Мог соприкасаться с Интерлюдией физически. Кирилл вышел из комнаты и направился на второй этаж по мягкой, как губка, лестнице. Они оказались посреди просторной спальни, где не было ничего, кроме голых стен и валявшихся на полу обоев, что из-за влаги отклеились и теперь гармошкой валялись по всему периметру комнаты. О том, что это спальня, говорили собранные в углу в кучу одеяла и простыни, где бывший владелец дома, судя по всему, регулярно спал. Это было единственное помещение, лишенное зловещих посланий и символов. Возможно, тот человек считал эту комнату чем-то вроде оазиса в пустыне, источником спокойствия и защиты. А те надписи на стенах служили некой защитой для его спальни, непреодолимой оградой. Кирилл снял с себя карамельный пиджак, рубашку и остался в одной майке. Петр наблюдал за его действиями с равнодушием. Он будто знал, что сейчас произойдет. — Тогда Сара почувствовала этих людей, — прошептал Кирилл и на долю секунды замер. — Их было четверо. И я уверен, что именно они побывали здесь. Сара их почувствовала. Но не смогла назвать имен и описать их внешность. Слышала их голоса. Она описывала их как пробивающийся сквозь помехи белого шума радиоэфир. Знаешь, есть люди, которые верят, что с помощью белого шума возможно связаться с миром мертвых, пообщаться с душами людей. Включается быстрая перемотка эфиров, и иногда проскакивают чьи-то голоса. Это забавно. Но многие люди верят в это. И всерьез испытывают данное явление на убитых горем людях. Проводят своеобразный спиритический сеанс. — Что слышала Сара? — Она описывала это как сгусток человеческих воспоминаний. Говорила, что смерть создает энергию, которая запечатывает в себе шум из последних минут жизни человека. Исида верила, что эта энергия создавала разломы между миром живых и мертвых. И они искали эти аномалии. — Чтобы питаться через них. — Да. Они были вампирами. Никем более. Их нет уже более полувека, но объявился кто-то, кто решил возомнить себя их наследником. И эти люди были здесь. Осталось понять, почему этот человек был так важен для них. Кирилл вытащил из кармана брюк крошечный прибор, вставил в него наушники, которые после засунул и в свои уши. Он сел на пол и стал сосредоточенно нажимать на кнопки на причудливом миниатюрном устройстве. Так как громкостью в наушниках была поставлена на максимальные значения, то Петру не составило труда услышать тот самый белый шум, о котором говорил Кирилл. — Знаешь, откуда пошла вера в феномен белого шума? В конце прошлого века некоторые исследователи записывали этот шум. Они не перематывали радиостанции, как это делают сейчас одаренные любители. Они записывали чистый белый шум на протяжении длительного времени. И им удавалось записывать отчетливые голоса. Никакого объяснения этому так и не было найдено. И лишь эти записи можно назвать доказательством того, что что-то извне действительно может дать о себе знать через эти помехи. Кирилл просидел в таком состоянии достаточно долго. Петр сел напротив и прижался спиной к влажной стене. Он понял, что задремал, когда голос Кирилла донесся откуда-то сверху. — Поразительно! — воскликнул мужчина и остановил запись. Кирилл нажал на кнопку воспроизведения, вытащил наушники из разъема, и из прибора сквозь шуршание белого шума донесся чей-то усталый стон и шепот. Разобрать, что говорил человек, находившийся за гранью, было невозможно. Но Петр почувствовал страх, едва эти звуки проникли в его ушную раковину. Кирилл же был неумолимо счастлив. — Что все это значит? — молодой человек в недоумении уставился на мужчину. — Лимб. Он назвал это слово трижды. — Лимб? Мир между миром живых и мертвых? — Пространство для затерянных душ, которые не попадут ни в рай, ни в ад. Они бродят в тумане до скончания веков. Так говорят поверья. Но Исида верила, что Лимб — единственная форма иного мира. И что нет ни Эдемского сада, ни сатанинских котлов. — За это его убили? — Я не знаю. Он говорит на латыни. И невнятно. Единственное, что я понял, он упоминал, что врата в Лимб были закрыты. И придут те, кто их снова попытается открыть. — Я ничего не услышал в этом бормотании. — Твои познания в мертвом языке плачевны, — хмыкнул тот. — Да и я сомневаюсь в своем переводе. Часть слов уловить невозможно. Кирилл вновь воспроизвел запись, и сквозь потоки белого шума вырвался страдальческий мужской голос, способный свести с ума даже самого стойкого человека. Петр пытался уловить даже пресловутое слово «Лимб», но ничего понять в этом пугающем хриплом шептании так и не смог. Как удалось Кириллу услышать хоть что-то осталось для него загадкой. — Может ли быть так, что он считает Интерлюдию той самой опасностью, о которой говорит? — Возможно. Интерлюдия была создана искусственно, и это неоспоримый факт. Ее появление знаменуется сигналом общей тревоги у большинства, кто смог там оказаться. И есть много доказательств, что она сотворена на основе белого шума. Поэтому я и завел этот разговор. Все твои способности — самообман. Ты простой человек, как и я. Но там ты становишься богом. И люди начинают в это верить. В этом и опасность Интерлюдии. Влияние на мозг человека с помощью обычных помех. — Так почему вы верите, что этот шепот реален, а не обычный самообман? — Потому что любая иллюзия имеет реальную основу. Она не возникает из неоткуда. Интерлюдию вещает мощный передатчик. Это неоспоримо. Но откуда он берет свои эфиры, что берет за основу? — Вы считаете, что с помощью Интерлюдии кто-то хочет создать какие-то то там разломы, в которые верила шайка сумасшедших из Исиды? — Я не утверждаю это. Но ты увидел символ этой общины на стене. Они убили двоих людей таким способом. И не остановятся. Все, что нам известно о них: они хотят использовать Диму, как сына их предводителя, в своих целях. Поэтому его смерть так важна. Если убьем Диму, поставим под удар все, к чему они так упорно шли. Но ты заставил меня усомниться в том, что ты способен сделать это для меня и «Черного креста». Ты испытываешь к Диме любовь. И она гораздо больше, чем любовь к брату или другу. Я даю тебе последний шанс, Петр. Если же ты им не воспользуешься, то это приведет тебя к не самому приятному финалу твоей истории. — Я понимаю, — едва слышно произнес Петр и опустил глаза. Кирилл кивнул, и впервые на его лице появилась заботливая улыбка.

***

Село Золотаревка находилось неподалеку от крупного озера, созданного еще во времена строительства местной ГРЭС. Это было уродливое сборище деревянных домов, чей фундамент сгнил до самого основания. Здесь не было дорог, все заросло плющом и жесткой лишенной зеленого пигмента травой. Где-то горел свет, но тот оказался столь редким явлением в здешних местах, отчего поверить, что в этом селении еще кто-то живет, было крайне затруднительно. Тем не менее Виктория дошла до местной станции, где все выглядело вполне цивилизовано. Перрон красовался свежей плиткой, которая пока что имела гладкость и не гуляла волнами из-за скопившейся под ней влаги. На пассажирской платформе нашлось несколько скамеек, на некоторых из них сидели люди в ожидании самого первого за этот день поезда. Искусственным источником освещения служил всего лишь один фонарь, чей свет был направлен прямо в глаза сидевших, будто тот, кто решил поместить его сюда, ненавидел жителей Золотаревки всеми фибрами души. Напротив платформы имелся круглосуточный ларек. Его мизерные размеры поражали воображение. Виктория не была уверена, что там возможно уместиться хотя бы одному покупателю. Но, войдя внутрь, обнаружила, что в этом магазинчике не так уж и тесно. За прилавком сидела сутулая женщина пожилых лет, около нее играло радио, разносившее повсюду песню «Полковнику никто не пишет» группы Би-2. Сочетание данной композиции с образом продавщицы никак не укладывалось в голове и вызывало лишь грубую усмешку. Но Виктория сделала вид, что ее ничего не смущает. В пальто, которое ей одолжил Петр, она нашла несколько крупных купюр по пять тысяч рублей. Она знала, что молодой человек оставил ей деньги намеренно, а не случайно забыл вытащить их из кармана. Девушка не стала скромничать и поняла, что нуждается хоть в какой-нибудь еде. До этого села она добиралась примерно два с половиной часа. Страх и скорбь столь сильно одурманили ее сознание, что только сейчас девушка удивилась тому, как быстро преодолела такое огромное расстояние и даже не испытывала изнурения. Ее ноги были готовы двигаться дальше. Лишь бы подальше от тех событий, что она пережила. Вика боялась думать о своем внешнем виде. Возможно, девушка сейчас походила на бродягу. Ее лицо была в грязи, волосы мокрыми от дождя, а глаза бесшумно кричали каким-то нечеловеческим голосом. Но ей было абсолютно плевать. Главное, что сейчас ей ничего не угрожает. Хотя бы временно. Она влюбилась в те несколько часов, что были потрачены на то, чтобы добраться сюда. Никаких происшествий. Вика просто шла по железной дороге, пару раз пропустила грузовые составы, спрятавшись среди деревьев. И никто ее не преследовал, не было никаких криков обезумевших людей, что жаждут растерзать девушку, как пойманную лань. Только она одна, наедине с собой и спавшей степью. — Мне, пожалуйста, одну пачку вон тех чипсов и баночку «Кока-колы», — обратилась Вика к продавщице и поймала ее усталый недовольный взгляд на себе. Женщина цокнула языком, нехотя встала со своей табуретки и сняла с полки все необходимое. — Что-то еще? — стиснув губы, продавщица стала считать сумму на калькуляторе, хотя эти две цифры мог сложить в уме даже ребенок. — Да. И пачку синего «Винстона», тонкие. — Паспорт покажите, — эта женщина явно лишилась эмоционального окраса своего голоса много лет назад. — По мне не видно? — Вика удивилась тому, насколько грубо произнесла эту фразу. — Девушка, без паспорта не продам. Вика вздохнула и нашла глазами шкаф, где хранилась табачная продукция. Она представила, что тот открылся перед ней. И это случилось на самом деле. — Тогда все, — кивнула Вика и протянула женщине пятитысячную смятую купюру. — Уважаемая, а поменьше не будет? — Отнюдь, — та попыталась изобразить ее безразличный ко всему и вся тон, но опять получилось чрезмерно грубо. Продавщица закатила глаза и направилась в подсобку за разменом. Вика же продолжила свои фокусы со шкафом, где хранился табак. Тонкая пачка синего «Винстона» плавно подлетела к ней и опустилась девушке в руки. Затем ее взгляд скользнул вниз. К кассовому аппарату. Если получилось с сигаретами, то получится и вытащить деньги из кассы, даже ничего не тронув пальцем. Но девушка одернула себя от этих мыслей. И стыдливо попятилась назад. Как она вообще додумалась подумать о подобном? И эти мысли в момент появления не казались чем-то неправильным. Вика словно подумала о чем-то повседневном. Да что с ней такое? Неужели то, что случилось в том лесу, свело ее с ума окончательно? Женщина вернулась с разменом через минуту. С кислым лицом отсчитала сдачу и вернулась к чтению своей газеты. Вика взяла деньги и свои покупки и направилась к выходу. Неожиданно ее внимание привлек странный шум позади нее. Радио стало брызгаться помехами, и сквозь белый шум проскальзывали едва понятные обрывки фраз. Некоторые из них были настолько искажены, что стали набором ничего не значащих звуков. Но часть из них пугали своим содержимым. «Апокалипсис грядет… Огонь с неба. Мертвые в мире живых… Бога нет… Бог убит… Дьявол уже здесь… Здесь». Вика посмотрела на продавщицу, чтобы увидеть, что за эмоции у нее вызвали эти жуткие помехи в радиоприемнике. Но та сидела на табуретке как ни в чем не бывало. А закончившаяся песня «Полковнику никто не пишет» сменилась некой юмористической передачей, созданной для тех, кто любит деградировать сообща. Отвернувшись, она пошла прочь. Голоса ведущих еще долго преследовали ее, и Вика продолжала различать в их шутках те пугающие слова. «Бога нет… Бог убит… Дьявол уже здесь…» Возможно, это все происки ее сломавшейся психики. И она услышала то, что хотела услышать. Это просто помехи. Ничего более. Радио часто барахлит. Особенно в дождливую погоду. Она вернулась на перрон и села на свободную скамейку. Открыла пачку чипсов, съела половину. Выпила банку кока-колы. Почувствовала себя гораздо лучше, когда сахар в крови повысился. Кого она встретит на станции Румянцево? О каких друзьях сказала ее мать? В голове сразу всплыл образ Дениса. Почему именно о нем подумала девушка? Она не знала. Денис был единственным ее другом в этом месте. Единственным, кто мог понять, что она чувствует в этот момент. Вика тосковала по нему, вспоминала ту близость, что возникла между ними в спортзале той школы. Она была уверена, что поцелует его. И намеревалась это сделать. Но ее пугливая смелость сбежала, снова. Поезд прибыл на станцию вовремя. Было предрассветное время. И небо налилось румянцем. Воздух заметно потеплел и был по-настоящему весенним. Дождем уже не пахло, что сулило знойную погоду сегодняшним днем. Но должно ли это радовать? Пассажиры столпились у входа в вагоны. Поезд был абсолютно пустой, и Вика оказалась в вагоне совершенно одна, чему была несказанно рада. Она села в самом начале, у выхода. Посильнее укуталась в пальто. Внутри оказалось заметно холоднее, чем снаружи. Машинист озвучил список станций, до которых они доберутся. Нужная станция находилась в середине списка. Осталось совсем недолго. Вика спокойно вздохнула и прижалась щекой к стеклу. Она продолжала игнорировать мысли о Карине. Делала это намеренно. Потому что не хотела плакать. Не хотела кричать. Она знала, что ее мысли опасны. Опасны для всего, что ее окружает. «Стоит только подумать, и все вокруг может взлететь на воздух. Твой гнев может навредить тем, кто ни в чем не виноват». Это была тяжелее всего на свете. Но ей удавалось себя сдерживать. Поэтому она думала о Денисе. И только о нем. Если она его встретит, то сразу же поцелует. Просто так. Чтобы окончательно забыться. А что же он почувствует в ответ? Есть ли у него та, которую парень любит? Скорее всего. Его глаза были полны тоски, присущей людям, что скучают по определенному человеку. И та чрезмерная близость была лишь сиюминутным влечением для него, и двигаться к чему-то большему он не намеревался. После того, как ее парень умер, Вика не смела думать о других парнях, просто игнорировала любые проявления симпатии по отношению к ней. И сейчас думать о противоположном поле в интимном ключе было для нее чем-то необычным, неизведанным. Но именно эти мысли помогли ей успокоиться и оставить все, что гложет, на пассажирской платформе. Карина не села в поезд, а хотя должна была. Вика не позволила ей войти в вагон. Хотелось выскочить наружу. Заключить подругу в объятия. Но силуэт Карины растворился, и поезд двинулся вперед. Вика смотрела вдаль, вслушивалась в стук колес о рельсы. Попыталась подремать, но спать абсолютно не хотелось. Машинист не включил свет, поэтому девушка находилась в вагоне в непроходимой тьме. Лишь с приходом рассвета появилась возможность хоть что-то видеть перед собой. На их пути не встретилось ни единого деревца. Лишь сплошные поля с короткой травой и редкие кустарники. Это позволило насладиться пробуждением солнца. Вика не помнила, когда видела рассвет в последний раз. И видела ли его вообще. Весь мир окрасился в алые тона, будто его облили кровью. Вика зажмурила глаза, но отводить их от солнца не стала. Она позволила своей бледной коже впитать солнечные лучи сполна. Поезд мчался, а Вика даже не знала, куда он ее везет. Что она встретит в конце пути? Был лишь один ориентир. «Друзья». Она могла встретить на той станции абсолютно любого человека. Но это слово, друзья, вселяло надежду. Друг не несет угрозы. Друг может лишь помочь.

***

— Мы не те, кем считают нас другие, а те, кем считаем себя сами. Люди могут ошибаться, потому что не читают наших мыслей, не знают всего того, что мы совершили за нашу жизнь, — сказал Денис Артуру и посмотрел на него с улыбкой. — Во мне живет кто-то другой, я это знаю, чувствую его, как мать чувствует своего еще не рожденного ребенка. Но он — не я, а я — не он. Молодые люди сидели на полу посреди музыкального магазина. Дверь была завалена мебелью, и ни одна сила Земли уже не могла ее открыть. Парни прижались друг к другу плечами и разговаривали, порой замолкали и слушали дыхание друг друга, непонятный шум снаружи, который явно был находящейся где-то далеко городской сиреной и призывал людей как можно скорее покинуть это место и никогда сюда не возвращаться. Денис вставил в магнитофон, что стоял за прилавком продавца, диск с рандомно выбранным альбомом некого темнокожего рэп-исполнителя. Помещение заполнили быстро перечисляемые нецензурные слова на иностранном языке, описывающие красоту женских гениталий. Денис увидел на лице Артура недоумение, тому явно не понравился выбор полицейского без формы. Миронов привык к подобной реакции. Его музыкальный вкус ценил только он сам. И это было его главной особенностью. Он считал себя уникальным, потому что слушал то, что никогда не послушают другие. Музыка описывает тебя, раскрывает твою душу. Ты можешь молчать всю жизнь. Но твой плейлист раскроет все тайны твоего внутреннего мира, и не спросит о твоем согласии. Окружающие додумают сами, какой ты. Они оставили тело Ванессы на улице. Девушку отнесли к ее лакированной машине, положили на заднее сидение и накрыли махровым пледом. Глядя на этот плед, Денис невольно вспомнил девушку с обнаженной грудью. Ванесса сидела на капоте, укрывшись в эту колючую ткань, на ее улыбке читалось сладостное послевкусие, которое бывает лишь после секса, никогда более. Его член болел, будто на него наступили. И боль не утихла до сих пор. Ванесса казалась спящей. Денис прекрасно знал, как выглядят мертвые. И девушка не была похожа на одну из них. До самого последнего момента юноша пытался привести Ванессу в чувства, верил, что ее сердце замерло лишь на миг. Но рана позволила жизни вытечь вместе с кровью. Артур долго смотрел на ее лицо, вглядывался в эти миловидные черты, будто не мог поверить, что они когда-то обладали движением, могли изобразить улыбку, душераздирающую грусть или просто умиротворяющее спокойствие. Теперь лицо было абсолютно нейтральным: никаких эмоций, даже затаенной грусти. Денис обнимал ее, лежал щекой на ее длинной худой шее, бесшумно кричал и плакал. Дима внутри него скорбел. А он скорбел вместе с ним, будто все эти эмоции принадлежали именно ему, а не кому-то, кто жил внутри, в самом сердце. Артур гладил свой правый бок, щупал затянувшееся ранение, за считанные секунды превратившееся в посветлевший шрам. Пуля все еще была внутри, и металл холодил. Но боли не было. Денис забрал ее прикосновением своей горячей руки. Молодой человек закрыл глаза и вспомнил нечеловеческий взгляд Петра, его оплавленную кожу на лице, смывшую юношескую красоту. Он выстрелил в него так просто, словно направил оружие на набитое соломой чучело, служившее мишенью для отработки навыков владения огнестрельным оружием. И так же просто он вонзил самурайский меч в живот Ванессы, своей родной сестры. И лишь Денис сразил его кровожадность. Заставил отступить и уйти. — Что же правда о тебе? Правда о нас с тобой? — Артур посмотрел на Дениса и сдвинул брови так сильно, что между ними возникла глубокая складка из кожи.  — Правды нет. Ни здесь, ни снаружи, — тот поджал губы и громко выдохнул через нос. — Я понял лишь одно, мы больше никогда не будем в безопасности. Петр ушел. Но он не оставит нас в покое. Дима — единственное, что его сдерживает. Осталось понять, почему. — Иногда умершая любовь всплывает из глубины и растворяет ненависть к человеку, подобно кислоте, — в дальнем конце комнаты раздался тонкий девичий голосок. Появлению Сары Денис ничуть не удивился. Наоборот, встретил с абсолютным равнодушием. Девушка вышла из полумрака и поприветствовала сидевших на полу парней загадочной улыбкой Мона Лизы. Сара остановилась возле магнитофона и поморщила нос от лившихся из устройства звуков. Артур успокоился. Значит, не он один не оценил музыкальные предпочтения Дениса. — О чем ты говоришь? — Миронов изобразил удивление, но по его безразличному взгляду было видно, что он уже догадался, каким окажется ответ. Сара ничего не сказала. Молча прошлась по музыкальному магазинчику, оглядела полки с дисками. Взяла один из продаваемых товаров, затем брезгливо положила на место. Денис поднялся на ноги и подошел к ней. Девушка даже не попыталась поднять на него свои глаза. Лишь продолжала бродить туда-сюда, делая вид, что ее интересуют все эти диски со смешными обложками с отретушированными до неузнаваемости лицами исполнителей. — Что ты хочешь сказать мне? — Вы зря прячетесь здесь. «Они» вас не тронут. — Ты о зомби? — Не думаю, что это подходящее слово для них. Но, если тебе так понятнее, то да. Я говорю про них. Вы слышали крики. Но что-то остановило их. Парализовало. Я не могу дать никакого объяснения. Но вам ничего не угрожает. По крайней мере, сейчас. — Тогда зачем ты пришла? — Сказать, что Дима внутри тебя гораздо опаснее, чем ты считаешь. И то, каким способом ты умертвил тех людей, лишь вершина айсберга. Я знаю, какие вещи творил этот парень, Денис. Именно он устроил тот кошмар в том поселке, где мы с тобой впервые встретились. Дима вернулся туда вместе с тобой. А я знала, что это произойдет. — Там была ты? Не Ванесса? — Так ты ничего не знаешь? — Что не знаю? — Это произошло год назад. — Что? — глаза Дениса увеличились до невероятных размеров. — О чем ты говоришь? — Наша встреча случилась не недавно. Все это время ты находился в месте, о котором мне ничего пока неизвестно. Вне времени и пространства. Это позволило Диме жить некоторое время. Но ты вернулся. И все изменилось. — А где находишься ты? Почему Ванесса соврала мне? Соврала, что именно ее я встретил будучи полицейским в том поселке, а не тебя? — Она врала, чтобы вернуть Диму. И ей это удалось. Почти удалось, — Сара упоминала имя Ванессы с заметным пренебрежением. — В тебе проснулись его чувства к ней. На некоторое время. Но они быстро угаснут, потому что Дима внутри тебя крайне ослабел после того представления с убийством людей «Черного креста». Стоит Диме применить эти способности, и он вонзает нож себе в сердце, приближает собственный конец. Он не сможет контролировать себя. И подобное повторится. Вот только вместе с ним умрешь и ты. Потому что ваши души уже безвозвратно слились. — Души? — Ты не веришь мне? — Значит, оба мы мертвы. И он, и я. Но один из них соврал. И поэтому все еще жив. — Да. — Но ты так и не ответила на мой вопрос. Что случилось с тобой? — Наши судьбы слишком похожи, Денис. Я тоже умерла. Их разговор заглушили крики снаружи. Молодые люди бросились к окну и стали искать причину шума. Перед их глазами предстала весьма шокирующая картина. В воздухе парили тела людей, сотни, если не тысячи. Кто-то находился в довольной близости с землей, а кто-то летал настолько высоко, что даже птицы не были в силах достичь подобной высоты. Люди засыпали небо подобно звездам и перемещались с небольшой скоростью, подгоняемые ветром. Артур в недоумении уставился на Сару и Дениса, но те и сами не знали, что видят в данный момент. За людьми вверх устремились автомобили и некоторые не прикрепленные к земле предметы. Машины испуганно сигналили и слепили молодых людей зажженными фарами. Через некоторое время все застыло, ветер полностью исчез. Парившие люди были неподвижны и будто спали. Среди них Денис различил тело Ванессы, укутанное махровым одеялом. — Что за чертовщина? — прошептал он и направился к двери. Он хотел выбраться наружу, но Сара быстро остановила его пыл и потащила обратно вглубь помещения. — Ты с ума сошел? — воскликнула она и, будто ища поддержки, посмотрела на испуганного Артура. — Я хочу понять, что происходит. — Мы должны оставаться здесь! — твердо заявила она и сжала его руку в своей. — Не смей даже думать о том, чтобы высовываться на улицу. — Почему? — Я уже видела подобное. Один раз. И, кажется, после этого я умерла. Денис обеспокоенно посмотрел на присутствующих и отошел от девушки, начал ходить по магазину, массируя пальцами виски. — Почему ты уверена, что здесь мы будем в безопасности? Эти стены не защищены! — Просто поверь мне, прошу тебя, — взмолилась она. — Нам терять нечего. Не успела девушка этого договорить, и дневной свет резко исчез. Наступила глубокая ночь. Это произошло так быстро, что молодые люди вскрикнули от испуга, посчитав, что ослепли. Когда глаза привыкли к мраку, они подбежали к окну и стали изучать обстановку. Люди по-прежнему находились в воздухе и не собирались никуда двигаться. Но возникло то, что накалило нервы еще сильнее. Тяжелые шаги, которые звучали громче толпы из нескольких десятков человек, шедших синхронно. И они принадлежали одному человеку. И тот направлялся прямиком в сторону затаившихся у окна молодых людей. — Что за?! Денис слышал, как под этими тяжелыми ногами крошился асфальт и подпрыгивали на месте рядом стоявшие дома. С приближением этого человека окна на витрине завибрировали и были готовы треснуть от перенапряжения. Когда присутствие великана оказалось максимально близким, город оглушил сигнал общей тревоги. Юноша увидел его. Он был высоким, гораздо выше всех людей, что Денис видел в своей жизни. Лица не видно из-за длинных волос. Но это однозначно мужчина. Из его плеча торчало массивное устройство, напоминавшее динамики. Именно из него и доносился звук сирены. Великан остановился и повернул голову прямиком в сторону Дениса, Артура и Сары. Светловолосая девушка обняла Дениса. Молодой человек почувствовал самый сильный спектр негативных эмоций, какой возможно только себе представить. Казалось, что эти мысли были вызваны искусственно, по велению этого высокорослого мужчины. И вряд ли это было не так. Великан вытянул вперед левую руку и указал пальцем на молодых людей. — Что он делает? — прошептал Артур. — Показывает, где мы находимся, — ответила Сара. — Им, — девушка посмотрела на паривших в воздухе людей и задрожала. — Нам надо уходить, — Денис направился в сторону черного входа и призвал остальных идти за ним. — Он не отпустит нас, Денис, — жалобно сказала Сара и села на пол, поджав под себя ноги. — Кто его увидит, больше не уйдет отсюда. Я его уже встречала однажды, Денис. — Мне плевать на все, что ты говоришь! — закричал он и смахнул рукой часть музыкальных дисков. — Денис… — Мы уйдем отсюда! Слышишь?! Я не собираюсь ждать, когда сюда кто-нибудь заявится. Мы уходим из этого города! — он попытался открыть дверь черного входа, но та оказалась заперта. Денис, полностью обезумев от гнева, принялся ломать преграду плечом. Артур направился к нему на помощь, не в силах смотреть на его мучения. Сара же продолжала сидеть на полу и плакала, умоляя парней остановиться. — Он убьет нас, слышите! — всхлипнула она. — Мы уже мертвы, помнишь? — с издевкой откликнулся Денис и продолжил ломать дверь. Вскоре путь был открыт. Денис и Артур выскочили наружу. Сара же не посмела сдвинуться даже с места. Денис закатил глаза и вернулся за девушкой, вцепился в ее руку и насильно потащил к выходу. Та сопротивлялась, но, оказавшись на улице, слегка успокоилась. Шаги великана продолжали доноситься. Тот словно направлялся в их сторону, так как понял, что молодые люди решили уйти у него прямо из-под носа. Глаза Дениса нашли припаркованный у обочины мотоцикл. Недолго думая, он оседал его и призвал остальных присоединиться к нему. Он был крайне удивлен, когда мотоцикл завелся, едва он подумал об этом. Железный конь будто услышал его мысли. Звук мотора разрезал тишину. Сара обхватила талию Дениса и задрожала еще сильнее. Артур сел последним, и ему явно было тесно, так как сидения для него почти не осталось. Все постарались покрепче уцепиться за тела друг друга, чтобы не вывалиться, как птенцы из гнезда. Мотоцикл тронулся и за считанные секунды набрал огромнейшую скорость, от которой все звуки окружающего мира попросту растворились где-то позади. Денис не знал, куда они направляются. Они просто двигались вперед. То, что сейчас происходило с ними, перешагнуло черту бреда и стало чем-то таким, о чем стыдно думать, потому что даже человеческая фантазия в здравом уме не сотворила бы подобное. Но все это сейчас творится вокруг них. Денис отчетливо видел сотни паривших людских тел, автомобилей и кофейных столиков. Лишь они втроем по-прежнему подчинялись привычным законам физики и не летали, как птицы в небе. Мотоцикл покинул пределы маленького Торжка и продолжил путь по нескончаемой трассе, прорезанной через кем-то коротко подстриженную степь. На горизонте замаячило солнце. Второй рассвет за этот день. Денис не пытался объяснить эту аномалию, ему хватило размышлений над тем, почему жители позабыли о гравитации. Слева от них раздался гудок. Денис обрадовался ему как родному. Это был звук приближающегося поезда. Молодой человек попросту не мог поверить в то, что слышит его на самом деле. Сара обняла парня еще сильнее и положила голову на его спину. — Вы слышите это? — обратился он к остальным. Но ему никто не ответил. Денис обернулся и понял, что на мотоцикле сидел только он один. Ни Сары, ни Артура рядом с ним не было. Остановившись, он долго смотрел перед собой. Больше не было ничего, что вызвало бы вопросы. Это тот прежний мир, который он привык видеть на протяжении многих лет. Поезд выехал туннеля и медленной походкой продолжил идти вперед. Денис проводил его глазами. В одном из вагонов он приметил смотревшую на него девушку с длинными каштановыми волосами. Он не знал, как ему удалось различить ее лицо среди этих многочисленных окон. Но радость от встречи с ней была безумной. Виктория улыбалась ему и не верила, что наблюдала его перед собой. Рыжее солнце затемнило его силуэт, но девушка прекрасно видела ставшее таким желанным лицо Дениса. Он развернул свой мотоцикл и поехал вслед за поездом, приблизился к рельсам настолько близко, насколько это возможно. Девушка смотрела на него в полном неверии. Она не никогда бы не подумала, что такое возможно. Стоило лишь создать его образ в голове. И он появился. Она закрыла глаза, потому что свято верила, что когда их откроет, то Дениса уже не будет. Но тот был здесь. И не смел отставать. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...