***
Разве бывает такое, чтобы искусственный свет делал помещение темнее? Войдя в узкий туалет, Ванесса испытала на себе это странное явление. Одинокая лампочка окрашивала пластиковые стены в темно-синий цвет, депрессивный, как мысли подростка. Она едва могла видеть перед собой и не сразу нашла кабинку с унитазом. Обычно подобное освещение девушка наблюдала в ночных клубах или в гостиницах, его применяли с целью минимизировать введение наркотиков с помощью шприцов, ведь при таком свете найти вену не представляется возможным. Можно нащупать, разумеется, но скорее всего произойдет промах, потому что руки будут невольно дрожать, а эту дрожь не унять никакими силами. Девушка вспомнила, как пыталась помочь одному парню сделать укол при синем свете. Сжала его запястья, надавила на тонкую кожу и позволила венам выплыть на поверхность. Они были вздутыми, перекачивали по себе разбавленную всякой дрянью кровь. Доза оказалась для него смертельной, и он умер примерно через час. Но перед гибелью он испытал спектр невероятных эмоций, к которым всегда стремился, проделывая все это с собой. Ванесса знала, что убивает его таким количеством введенного препарата и не чуть не жалела о случившемся. Она хотела, чтобы он умер. И умертвила бы его иными способами, если бы смогла. Но Ванесса выбрала самый простой и самый действенный, который не оставит после себя ни единого следа. Что он тогда сказал ей? «Я вижу, как мы кружимся с тобой в пустоте». И на его лице застыла мечтательная, лишенная всякой взрослости улыбка. Она помнила его глубокие пронзительные глаза, один из которых был серым, а другой чуть зеленоватым. Этот парень спас ее, помог сбежать из психиатрической клиники. И, возможно, какое-то время она любила этого человека. «Я вижу свободу за этими стенами. Огромный мир!» — говорил он, когда они сидели напротив друг друга в палате. «Что ты хочешь найти там? Кого встретить?» — Море, — мечтательно заявляла она. — Я хочу увидеть море. Она прикрывала глаза и воспроизводила в голове шум водной стихии, вдыхала воображаемый соленый воздух, пропускала его через себя, а потом облегченно выдыхала. Сила воображения! Насколько же она сильна! Запах в палате всегда был разным. Ванесса могла его изменить по своему усмотрению. Здесь мог царить аромат турецких сладостей или весенних цветов. Стоило только загадать. — Алекс! — смеялась она, глядя на своего друга. — Что ты чувствуешь? Он принюхивался, морщил нос и радостно выкрикивал: «Шоколад!» — Шоколад, — усмехнулась Ванесса и подошла к раковине. Включила воду и засунула под ее ледяные струи ладони. Она хотела почувствовать боль от холода, сейчас это было самое необходимое для нее. Кровь отлила от пальцев, и даже при синем свете выделялась их нездоровая анемичность. Перед глазами все померкло. Снова эти побеленные стены, покрытые крупицами трещин, смердящие хлоркой полы. Воспоминания часто приходили к ней в облике, похожем на глубокий сон. Она уходила из реальности и просто наблюдала со стороны за тем, что когда-то было. Девушка опасалась таких моментов, потому что порой это могло стоить ей жизни. Некоторые такие воспоминания приходили к ней во время вождения машины, и Ванесса чудом избегала аварийных ситуаций. Стоило только услышать пронзительных звук испуганного соседа по дороге, и настоящее снова маячило перед глазами. В первые дни было трудно контролировать себя, но сейчас стало гораздо легче справляться с таким состоянием. Она научилась вызывать его самостоятельно, когда хотела выяснить для себя что-то, что требовало возвращения на много лет назад. Девушка знала, что это дар, коим обладает меньшинство. Все ее воспоминания находились в голове в ярчайшем виде, как тщательно задокументированный материал. И они не искажались, не блекли со временем, как у обычных людей. Все оставалось неизменным. Стены клиники давили на нее. Белый цвет душил, лишал кислорода. Она лежала на узкой койке и смотрела на запертую дверь. Мимо дверного окна прошла девушка со светлыми волосами, остановилась и с любопытством взглянула на Ванессу. Она была совсем юной, вряд ли ей исполнилось восемнадцать. Их немое общение с помощью глаз было долгим, непрерывным. Они изучали друг друга, как детективы изучают своих жертв. Ванесса подошла к двери и погрузилась в большие глаза этой девушки с головой. — Я Сара, — сказала она и чуть приподняла уголки своих губ, пытаясь изобразить что-то вроде легкой улыбки. Ванесса ничего не ответила. Язык будто онемел. И она до сих пор не знает, почему не назвала этой светловолосой девице свое имя. Сара резко прервала их зрительный контакт и быстрым шагом направилась дальше по коридору. Ванесса не могла пойти за ней, узнать, куда та направлялась — дверь была намертво закрыта и откроется лишь вечером, когда люди в белых халатах этого захотят. Белый свет потух, и Ванесса зажмурилась от темной синевы. Вода заполнила раковину до самых краев. Неудивительно, в таком старом здании слив был засорен окаменевшими продуктами человеческой жизнедеятельности. Резко завернув кран, Ванесса стала наблюдать за тем, как мутная жидкость медленно уходит вниз по трубе. Тишину этого места нарушил скрип двери туалетной кабинки. Он был намеренным, создан с целью привлечения внимания. Ванесса подняла глаза на зеркало над раковиной и во мраке помещения попыталась найти кого-то постороннего. Искать долго не пришлось. Мужской силуэт стоял рядом за ее спиной, и незнакомец явно нервничал, о чем свидетельствовало его тяжелое дыхание. Ванесса была уверена, что этот человек не вошел сюда через единственную дверь, что соединяла туалет с залом для посетителей. Он возник из дыма, как по волшебству. И это было абсолютной правдой. Ее глаза соскользнули немного вниз, и она заметила в руке неизвестного обнаженную катану. Она знала, что это оружие заточено настолько умело, что будет способно одним лишь касанием разрезать парящее перышко. И сейчас оно предназначалось для нее.***
Денис глубоко вдохнул в себя табачный дым. Но тот не успел дойти до легких и застрял где-то в середине гортани, а после вместе с тяжелым кашлем вышел наружу. Впервые на языке возникла горечь от сигареты, а нёбо принялось жечь так, будто молодой человек залпом выпил стакан крутого кипятка. Он смочил рот слюной и выплюнул вязкую жидкость на асфальт. Артур устало взглянул на него и взял из его пальцев наполовину сгоревшую сигарету, после чего также сделал затяжку. Денис не услышал от него ни кашля, не увидел на лице ни единой отрицательной эмоции от соприкосновения с этой вредной привычкой. Артур курил так, будто делал это всю сознательную жизнь. Он улыбнулся Денису, и на этот раз его улыбка не напоминала сморщенное от радости лицо ребенка-переростка. Растянувшиеся губы парня выглядели чересчур по-взрослому, не выражали ни радости, ни грусти, а что-то усредненное, непонятную нейтральную эмоцию. — Помнишь ли ты что-то о своей девушке? — задал вопрос Денис. — Да. — Воспоминания приходят к тебе тогда, когда тебя спрашивают о чем-то из прошлого, верно? Артур вынул изо рта укоротившуюся в несколько раз сигарету, бросил ее на землю и затушил подошвой. Его кожа на ключице покрылась мурашками из-за холода. Сейчас куртка Ванессы смотрелась на нем так, будто он надел на себя вещь, которую носил лет семь назад, когда подростковая худоба была еще при нем. — Нет, не совсем так. Что-то я помнил изначально. Что-то всплывает сейчас. Я не помню, что со мной случилось до нашей встречи. Я имею в виду тот момент, когда между мной и братом Ванессы случилась драка. Как я там оказался? Нет ничего. Ни одного воспоминания. Я будто находился в другом мире, в долгой спячке, — Артур вздохнул и посмотрел на низко летавшие облака, которые побагровели из-за восходящего солнца. — У меня была девушка. Да, — он остановил взгляд на глазах собеседника и смотрел на них так долго, из-за чего у Дениса возникло беспокойство. Он видел самого себя. Это как глядеть на свое отражение. Вот только человек в стране Зазеркалья не повторял твои собственные движения. В зеркале — другой человек, со своим прошлым, мыслями, взглядами на жизнь. И он смотрит на тебя не так, как ты. Его глаза чужие, незнакомые. И от этого становится настолько некомфортно, что начинаешь бояться того, кто на тебя так сильно похож. — Как ее звали? — Алиса, — ответил Артур, и его глаза не сдвинулись ни на миллиметр. — Алиса, — хмыкнул Денис и отвернулся. — Алиса. — Никакого другого имени я не помню. — Это нормально, поверь. Уверен, что она и выглядит точно так же, как та Алиса, которую я считаю или считал своей. Здесь это неудивительно. Хотя бы потому, что около входа в кафе стоят братья-близнецы, чья кровь никогда не была родственной. Артур неожиданно отвел взгляд и направил его на кого-то, кто подошел к ним. Денис услышал хлюпанье чьих-то ботинок за спиной. Даже не видя этого человека, он сразу понял, что это Игорь. И был уверен, что мужчина подслушивал их непродолжительный разговор все это время. — Денис, знаешь что я хочу тебе сказать, — он встал между парнями и смотрел на них, как на родных сыновей. Возможно, прохожие действительно думали, что это отец болтает со своими сыновьями-близнецами. Игорь долго ловил носом воздух, не знал, как правильно подобрать слова, чтобы Денис их не отверг. — Когда я встретился с тобой в этом кафе этим дивным утром, то знал, что внутри тебя живет кто-то, кто очень силен, кто пытается взять вверх над твоим телом. Сильная душа, душа того, кто, возможно, умер, но продолжает верить в свою жизнь. Вот только я вижу одну душу. И она мне не знакома. Я с тобой никогда не встречался и абсолютно в этом уверен. После нашего разговора лишь сильнее убедился в этом. В тебе есть Дима. Он питается тобой. Но я его не чувствую. Он никак себя не проявляет. — Что вас с ним объединяло? — Я был близким другом его отца. Если быть точнее, приемного. Диму усыновили, когда ему было шестнадцать. Представляешь какого это! В шестнадцать лет человек уже создал в себе образ мира, а такой сирота, каким тот был всю свою жизнь, не может без последствий стать частью семьи, чьим-то любимым ребенком. Его психика была сложной. Ему приписывали легкую форму шизофрении. С раннего детства он твердил, что видит свою мать. И его одержимость близким человеком, который когда-то его бросил в поезде в трехлетнем возрасте, не утихла даже к тридцати годам. Он ушел от нас в двадцать семь. Утонул в поисках того, что он был не в силах отыскать. — Это так странно, — Денис тяжело сглотнул и скрестил руки на груди. — Вы говорите о Диме, как об умершем. Но Ванесса — нет. Для нее этот человек живой. И она смотрит на меня, будто это он стоит перед ней. — Один из нас прав. Вот только кто? На это ответить нельзя. Как я говорил, в одной версии истории умер ты, Денис, в другой — Дима. И обе эти истории являются правдивыми, и они наложились друг на друга, создав чудовищный хаос. — Как Дима был связан со мной? Почему именно я и он? — Он искал тебя. В своей истории. И нашел. Я не знаю, что им двигало. Но ты был для него важной деталью от сложного механизма. А этим механизмом являлась его мать. — Он искал меня, чтобы найти что-то о бросившей его в детстве матери? — Да. Звучит абсурдно. Но в его квартире я нашел множество записей, сделанных им. Видишь ли, Дима некоторое время лечился у психотерапевта. Тот советовал ему записывать все свои мысли, документировать все, что волнует. И Дима делал это на ежедневной основе. Большинство записей были бытовыми, не представляли никакого интереса. Он записывал все, что знал и видел. Но, как оказалось, он вел два дневника. И один из них был полностью посвящен его матери. Я хочу, чтобы ты взглянул на него. Они втроем сели на скамейку, что стояла поблизости и была более-менее сухой из-за накрывавшего ее навеса. Игорь достал из кармана на груди небольшую книжку для записей и вручил ее Денису. Парень ощутил пальцами возраст этого предмета. Бумага отсырела и стала хрупкой. Вероятнее всего, Дима вел этот дневник на протяжении многих лет и носил его с собой везде, в любую погоду. — Она бросила меня, чтобы защитить. У нее не было выбора, — прочитал Денис на первой странице. — Я знаю ее имя. Татьяна. Она жила давно. И ушла из этого мира рано. Но я вижу ее каждый день. И знаю, что она любит меня. Ее глаза полны этим чувством. Денис нахмурил брови и с непониманием посмотрел на Игоря. — И что в этом важного? — Дай-ка сюда, — вежливо попросил Игорь и забрал из рук Дениса дневник. — Так, где-то тут. Ага. Вот, — он нашел нужную страницу и вернул предмет молодому человеку. Денис увидел фотографию женщины. Снимок был старым, сделан еще в начале двадцатого века, если судить по старомодной одежде. Парень отметил, что эта особа была красива, но ее глаза были переполнены усталостью и грустью. Она сидела на плетеном стуле напротив сада и держала на руках крошечного младенца, что спал и не видел процесса съемки. На женщину светило дневное солнце, отчего трудно было в полной мере насладиться ее правильными чертами лица. — Фотография сделана в тысяча девятьсот двадцать восьмом году. За два дня до смерти этой женщины. Возможно, это ее ребенок. Но нет никаких сведений об этом. Денис не мог совладать со странным чувством. Ему казалось, что он видел кого-то похожего на героиню этого старого снимка. — Ее зовут Татьяна, ведь так? — Да. Татьяна Хапперт. Англичанка. Фотография подписана, и это позволило мне найти ее имя в архивах и узнать о ней немного. Я пытался понять, почему Дима так интересовался ей. И этот интерес был схож с болезнью. — Он считал, что она является его матерью? — спросил Артур. — Да, все верно. И он раздобыл многие ее снимки. Кажется, он знал какого-то старика, кто тесно общался с этой женщиной при ее жизни. Но кто именно дал ему все это добро мне разузнать не удалось. Да и вряд ли этот старик жив. Сейчас ему должно быть более ста лет. — Вы сказали, что у него была шизофрения, — продолжил Артур. — Неужели это не объяснение его поискам? Человек был болен. — Болен со слов врачей, что его лечили. Сам он свою болезнь не признавал. Его лечили насильно приемные родители. В восемнадцать он был помещен в психиатрическую клинику, где его пичкали психотропными веществами. И он продолжал пить эти препараты даже после выписки. Многие из них были не особо далеки от настоящих наркотиков. — Тогда как ему удалось стать полицейским? Он ведь был им, не так ли? — удивленно вскинул брови Денис. — Видишь ли, приемный отец Димы был чиновником. И был связан с самим президентом. При таких связях возможно все. О болезни Димы знал только я и еще несколько человек. Трижды Дима едва не умер из-за передозировки. Видения, как он называл свои «припадки», приходили к нему все чаще. И он съедал чудовищное количество препарата, чтобы подавить эти галлюцинации. Игорь взглянул на фотографию Татьяны и печально вздохнул. — Но самое удивительное, что подобное произошло и с этой англичанкой. Она умерла от передозировки. Ее нашел коллега. Татьяна была детективом. Но отошедшим от дел. Незадолго от смерти она пыталась кого-то найти. И посвящала этому большую часть своего времени. Кого она искала, никто так и не выяснил. При расследовании ее гибели следователи выяснили, что за несколько часов до смерти она сделала ряд звонков неким личностям , связанным с правительством. Это делает ее смерть крайне загадочной. Многие считали, что кто-то ее просто убрал, потому что она слишком много знала и пыталась поделиться своими знаниями с общественностью. — Все это очень похоже на гибель Мэрилин Монро, — усмехнулся Денис. — И подобных смертей в истории было много. И все любят их списывать на проделки масонов, всевидящее око. «Они смотрят», — последнюю фразу парень произнес зловещим тоном и устало прикрыл глаза. — Я не хочу ввязывать в эту историю. Мое желание — чтобы все это поскорее закончилось. Не успел он договорить, как что-то рядом просверлило толщу воздуха и вонзилось в плоть молодого человека в области живота. Боль последовала не сразу. Еще какое-то время Денис смотрел, как по его майке расползается алое пятно. Перед глазами потемнело, и юноша понял, что не был в силах даже сидеть. Игорь и Артур успели его подхватить и не позволили ему рухнуть на землю. Но затем раздался еще один такой же свист, и на поверхности скамейки возникла дыра диаметром в несколько сантиметров. Денис понял, что это были выстрелы. Он не смог увидеть стрелявшего, но пули летели откуда-то сверху. Значит, нападавший находился на крыше одного из домов. Прохожие запаниковали и бросились в рассыпную. Выстрелы продолжались. И все они были направлены на Дениса. Игорь завел их за припаркованный автомобиль и вытащил из пальто пистолет. Он мельком осмотрел рану Дениса, и, если верить его взгляду, ситуация была плачевной. Артур сжал руку Дениса и испуганно оглядывался по сторонам. Он явно чувствовал приближение кого-то еще, кто попытается их убить. Стрелок был не один. И Денис доверился его предчувствию. Сейчас все трое были как на ладони. — Возьми это, — Игорь вытащил из пальто еще один пистолет и отдал его Артуру. — Думаю, ты помнишь, как нужно стрелять. Тот кивнул и снял огнестрельное оружие с предохранителя. Его руки чуть дрожали, но пистолет он держал уверенно, будто делал это каждый день с утра до позднего вечера. Глаза Артура скользнули куда-то в сторону. Дениса оглушили два коротких выстрела. Пули приземлились совсем рядом и остались внутри задней двери автомобиля. Артур нацелился на спрятавшего за соседней машиной стрелка и попытался ответить ему тем же, но противник успел вовремя спрятаться. — Их тут целая стая, — прорычал Игорь. — И все они здесь из-за тебя, Денис… Черт, как они нас нашли? Свет в окнах стал меркнуть. Уличные фонари заморгали, будто приветливо подмигивали всем присутствующим, а потом погасли, отчего улица погрузилась в полумрак. Следом погас свет в окнах. Стрелять при такой темноте было крайне затруднительно, но это могло сыграть им на руку, потому что и сам противник был ослеплен. Что стало причиной перебоев с электричеством было не ясно. Но Денис верил, что за этим последует что-то еще. Люди на улице исчезли. Не было ни их криков где-то вдалеке, ни приближающейся сирены патрульных автомобилей. Только выстрелы и нецензурная брань Игоря. Денис все это слышал приглушенно. Сердцебиение заглушило все звуки, а в совокупности с болезненными ощущениями все происходящее казалось чем-то ненастоящим, каким-то сном, который скоро закончится. Юношу тошнило, но рвоты не было, лишь привкус крови во рту. Пуля засела глубоко и была горячей. Он ясно чувствовал, как та плавила внутренности. Хотелось засунуть пальцы в рану и вытащить ее. Но здравый рассудок пока противился такому действию. Он услышал еще один приближающийся свист. И знал, что он вновь направлен на него. Стрелявший находился на совсем другой крыше, и ни одна преграда не мешала ему совершить выстрел. Денис попытался немного сдвинуть свое обессиленное тело. Но пуля все равно достигла своей цели и застряла в области груди. Последнее, что Денис помнил, это крик Игоря и выстрелы. Много выстрелов.***
Артур понимал, что перестрелка продолжаться вечность не сможет. Запас патронов был едва ли не на нуле, и его хватит, чтобы совершить еще два или три выстрела, — точное количество пуль он не знал. Игорь был абсолютно пустым, и ему пришлось спрятаться за одной из машин. Юноша с недовольством отметил, что Дениса этот мужчина решил оставить на попечение Артура, и Игорю не составило бы труда уйти незаметно с поля боя. Его пальто побагровело. Один из снайперов его ранил. Игорь сморщил лицо в приступе боли и, стиснув зубы, ругался на все, что окружало. Он уже не был бойцом. Артур остался один, кто мог сопротивляться. Но и его возможности иссекали. Денис не реагировал ни на что. Его глаза изредка открывались, в ужасе на что-то смотрели, но затем меркли, и веки вновь опускались. Возможно, тот из-за болевого шока видел галлюцинации, даже не находился здесь. Артур оттащил его за самую дальнюю машину, взвалив на плечи. Идти пришлось вприсядку, прижимаясь к автомобилям. Снайперы их видели и с легкостью могли достать. Но пасмурная погода и отсутствие света фонарей помогали парням на пару секунд скрыться в тени. Он не знал, когда научился стрелять. Руки все делали самостоятельно. Пистолет в первые секунды показался ему тяжелее куска кирпича, парень приложил немало усилий лишь для первых двух выстрелов. Но затем оружие лишилось всякого веса. И он даже не чувствовал его. Пальцы крепко вцепились в металл и не ослабевали в моменты сильной отдачи. Два выстрела. Первый пришелся на человека, стоявшего на расстоянии в несколько метров. Артур услышал, как тот закричал, когда его плоть была продырявлена крошечным предметом. Второй был сделан случайно, палец дрогнул и спустил курок. Пуля попала в чью-то грудь, и неизвестный упал сразу же, не успев показать лицо. Артур спрятался за лакированным внедорожником черного цвета и, пытаясь отдышаться, проверил магазин с патронами. У него в запасе всего одна пуля. Но даже такое ничтожное количество боевого запаса показались ему несметным богатством. Он решил добить того, на кого потратил первую из трех оставшихся пуль, воспользовавшись его замешательством. Тот по-прежнему кричал и явно забыл о том, ради чего здесь. Боль лишала людей рассудка. Даже самых сильных. Артур выстрелил в голову. Смерть оказалась моментальной. В ответ с нескольких сторон он получил дождь из смертельного огня, который чудом миновал его. Юноша упал на живот и в таком положении спрятался под одним из автомобилей. Здесь его найдут очень быстро, но у него хотя бы появился шанс придумать, что делать дальше. Он посмотрел на видневшуюся в виде узкой полоски улицу. Чуть поодаль сидел Игорь и не двигался. Глаза его оказались закрыты, а руки застыли на кровоточившей ране. Скорее всего, мужчина умер, а может без сознания. Но Артур не почувствовал к этому человеку ни капли жалости. И не думал, что это странно и неправильно. Весь его спектр переживаний был направлен исключительно на Дениса. И сейчас он боялся за этого человека больше, чем за свою собственную жизнь. При этом именно это волнение за Дениса казалось ему неправильным. Он хотел, чтобы оно прошло. Но тот, кто на него так похож, сидел совсем рядом с ним, Артур видел его побагровевшую майку, даже был готов поклясться, что улавливал его слабое сердцебиение. Денис был еще жив. И он хотел жить. Цеплялся за этот мир ослабевшими пальцами. Спасая Дениса, спасал ли Артур таким образом самого себя? Он успел подумать об этом. Но не знал, что ответить себе на этот вопрос. Возможно, так и было. И все эта боязнь за жизнь другого человека основывалась исключительно на эгоизме. Но даже если это так, имело ли это значение в данный момент? Если они погибнут оба, то какой смысл в этих суждениях? «Пока жив один их вас, второй не сможет существовать», — так ему говорили. Если умрет Денис, то Артур уничтожит угрозу вокруг себя. Тогда почему он печется об этом человеке? Почему не позволит ему истечь кровью и просто умереть? Артур закрыл глаза и вслушался в разговоры напавших на них. Они говорили на чистом украинском. Нецензурная брань сопровождала каждое их слово. Один из них подошел к машине, под которой прятался Артур, и заглянул под нее. Парень встретился с щетинистым лицом совсем молодого солдата, чьи глаза казались такими детскими и невинными, что сложно было поверить, что он так легко пытался убить загнанных в угол людей. Артур увидел прикрепленный к его поясу боевой нож. Тот находился слишком близко и дотянуться до него не составило бы труда. Но хватит ли у Артура на это время? Руки тряслись от волнения, со лба капал пот. Он впервые утратил уверенность в своих действиях. Всего несколько секунд, чтобы спасти себя. И Артур воспользовался этой короткой паузой. Солдат направил на светловолосого парня автомат и уже приготовился спустить на него целую очередь патронов. Но не успел сделать это. Артур вцепился в его нож, отцепил от пятнистой черно-серой формы и вонзил в длинную ногу. Раздался досадный возглас. Солдат в ярости ударил Артура по голове прикладом, а его напарник воспользовался этим моментом, чтобы выстрелить в светловолосого парня. Патрон не прошел мимо и вошел в тело с такой легкостью, будто кожи не было вовсе. Артур выдохнул и почувствовал жар, разгоревшийся внутри. Дыхание стало настолько быстрым, что легкие с трудом переносили такую нагрузку. Перед глазами все померкло. Артур едва видел людей перед собой. Солдат продолжал бить его прикладом. И юноша понимал, что его лицо полностью покрылось ссадинами и кровью. К избиению присоединились еще несколько человек. Им явно доставляло удовольствие проделывать все эти движения. Они били Артура по всем частям тела. Он прочувствовал каждый сапог, которые, как тупое лезвие, вонзались в тело, но не могли проткнуть кожу. — Остановитесь! — раздался крик. Артур увидел впереди человека, медленно шедшего по улице. На его руках покоилось тело девушки. Это оказалась Ванесса. Она не подавала признаков жизни. А с ее живота стекала темная кровь и оставляла на асфальте багровые разводы, которые растекались по всей улице из-за слабо моросившего дождя. Артур узнал этого человека. Это был Петр. И вряд ли он когда-нибудь забудет это изуродованное ожогами лицо. На его ремне раскачивался самурайский меч, тот самый, которым он изрезал Артура в школьных стенах. Меч был без ножен. И лезвие пропиталось кровью. Не трудно было догадаться, кому принадлежала эта кровь. Петр убил свою собственную сестру. Ради этого он оказался здесь. Он положил тело Ванессы на землю и безразлично взглянул на нее, будто перед ним была дохлая собака, которую он самолично усыпил. Солдаты занервничали в его присутствии. И отошли от Артура. — Встань, — приказным тоном обратился Петр к Артуру и нахмурил свои брови. С прошлой их встречи шрамы на его лице стали меньше, а некоторые и вовсе исчезли. Он больше не носил маску и без боязни показывал всем свое лицо. — Ты убил ее? — спросил Артур и посмотрел на тело Ванессы. — Знаешь, в этом мире есть те, кто должен умереть ради всеобщего блага. Их смерть способна остановить гибель человечества. И ее жизнь несла опасность для всех нас. — Почему тогда вы не прикончили меня? — Ты показался мне тем, кто может оказаться полезным. Как тебя назвали? Артур? Так вот, Артур, у тебя есть шанс стать чем-то большим, чем просто тем, кто должен раствориться в пустоте, чтобы другой остался жить. Ты можешь остановить все это. Артур замолчал. И пугливо стал озираться по сторонам. Слева от него сидел Денис и безучастно смотрел куда-то в сторону. Его дыхание было слабым и больше походило на дыхание мертвого. Но Артур слышал его жизнь, чувствовал ее так, как чувствовал свою. Они были единым целым. — Я не хочу. — Это последний ответ? — Да. — Хорошо. Тогда, — он достал пистолет и выстрелил в Артура. Парень почувствовал, что больше не мог дышать. Он стал падать в невидимую пропасть. Боли не было. Он лишь направлялся куда-то вниз, где нет ничего материального. Его тело покачнулось и распласталось на асфальте. Смутные очертания дождя. Капли царапали изрезанное солдатскими сапогами лицо. Петр присел на корточки рядом с ним и усмехнулся. Его ухмылка казалась бесконечной, изливала на Артура столько желчи, что она была способна расплавить человеческую плоть. Он радовался всему происходящему. Чувствовал себя победителем. Петр сжал волосы Артура в своих пальцах и притянул его лицо к себе настолько близко, что появилась возможность увидеть его шрамы в мельчайшим подробностях. На его щеке виднелись размазанные капельки крови, доставшиеся ему от сестры. Дождь их вот-вот смоет. И ничего, что бы связывало его с сестрой, не останется. Неожиданно один из солдат вскрикнул. Артур направил свои ленивые глаза в его сторону и увидел, что из лица этого человека торчат крупицы асфальта, деревянные опилки и некоторый мусор, который еще недавно валялся на улице. Все это добро вошло в тело бедолаги настолько глубоко, что вытащить это будет невозможно. Последовал шум, схожий с тем, что возникает при сильном ветре. Деревья стали танцевать хаотичный танец и отдавать движущемуся воздуху свои ветки и хвойные иголки. Все они в виде смертоносных стрел полетели прямиком в вооруженных людей и изрешетили их тела в одно мгновение. Никто не успел вскрикнуть и спрятаться. Петр в ужасе стал следить за всем этим, и его ухмылка тотчас же испарилась. Он был удивлен и напуган. Но будто был готов к тому, что это произойдет. Петр выставил перед собой руку и что-то невидимое окутало его, как купол, не позволив веткам убить молодого человека. Под эту защиту попал и Артур, и он видел, как ветки и мусор разбивались о что-то, словно стекло о кирпичную стену. Петр посмотрел туда, где еще недавно лежал Денис, и понял, что парень исчез. Теперь раненый полицейский стоял посреди улицы и будто бы управлял движением всего этого смертоносного обстрела. Тело Игоря больше не походило на человеческое. Щепки полностью облепили его, а кровь закрасила бледную кожу. Все это произошло и с остальными, кому посчастливилось оказаться здесь. Кто-то оставался в стоячем положении и принимал в себя все больше и больше оторванных от деревьев веток. Денис утратил свой облик. Артур видел, как его черты лица стали видоизменяться, вырисовывали абсолютно другого человека. Русые волосы стали темными, взгляд лишился добродушия и дышал яростью, какая бывает разве что у одичавшего зверя. — Вот ты и здесь, — прошептал Петр и спокойно выпрямился. — Дима! Тот бросил на него свой взгляд, и ветер тут же стих. Дмитрий замер на месте и посмотрел на лежавшее подле него тело Ванессы. Его глаза переполнились такой грустью, что могло показаться, что из них вот-вот польются слезы. Но Дима пребывал в скорби недолго. Стоило ему посмотреть на Петра еще раз, и ненависть вытеснила из него абсолютно все эмоции. — Какого эта быть самим собой? — Петр направился к нему. — Узнаешь ли ты того, кто тебя когда-то любил? — он указал на себя и замер на месте. Впервые на его лице возникли эмоции, отдаленно напоминавшие печаль. Дима ничего не ответил. Он продолжал испепелять глазами Петра, будто надеялся, что таким образом ему удастся его убить. — Все, что ты оставил от себя, — фальшивый образ. И он гулял по Интерлюдии, как бездомная собака, как эхо твоего голоса. А ты продолжал жить в чужих воспоминаниях, уверовал, что они твои собственные. Лишь бы спрятаться от всего, что произошло с тобой. Я пытался тебе помочь. Но ты отверг мою помощь. И теперь мы стоим здесь, посреди этой улицы. Жаждем убить друг друга. Как мы к этому пришли? Дима склонился над Ванессой и приподнял ее голову рукой. Девушка все еще дышала, и прикосновения молодого человека заставили ее открыть свои глаза. Она улыбнулась ему и заплакала, давясь собственной кровью. Петр смотрел на них с безразличием, но не смел отворачиваться. Ветер не тронул тело девушки. Опилки лежали в нескольких метрах от нее. Дима погладил ее мокрые волосы, и на его щеках возникли слезы. — Я так и не вспомнил ничего о Диме, — прошептал он. — Но я помню, что любил тебя. Как и ты любила меня. Но я по-прежнему Денис. Она ничего не ответила. Лишь поцеловала его запястье и закрыла глаза. На ее лице замерла мечтательная улыбка. Дима дотронулся до ее раны и ощутил обжигающее тепло крови. Он чувствовал, как что-то внутри пульсировало, нечто по-прежнему живое, но у того не было больше сил сопротивляться смерти. Ванесса увидела того, кого так мечтала увидеть долгие годы. Ее мечта сбылась. Дима плакал над ней. Денис знал ее так мало, но Дима любил ее целую вечность. И эта любовь стала самым сильным чувством в нем. Дима прижал ее тело к себе. Принялся впитывать угасающее тепло. Петр не смог ничего сказать. Его лицо оставалось по-прежнему нейтральным. Артур смотрел на него и пытался понять, что происходило внутри этого человека. Он пришел сюда, чтобы убить сестру и друга, которым дорожил всю свою жизнь. Но не смог доделать все до конца. Рука дрогнула в самый последний момент. Он не показывал своих эмоций, но они были внутри, прятались от внешнего мира. То, во что он верил, к чему стремился, все это рухнуло перед ногами Димы. Петр направился вперед, царапая кончиком своего меча асфальт. Но неожиданно он остановился и настороженно прислушался. То, что услышал он, вскоре услышали и остальные. Сигнал общей тревоги. Облака резко приобрели алый оттенок и опустились до самых крыш, отчего улицу заполонил густой непроглядный туман. Где-то поблизости раздались человеческие крики и несвязные выкрики. Никому не нужно было объяснять, что начало происходить. Петр взглянул на Дмитрия и Артура еще раз, и его тело растворилось в облаке черного дыма.