О морях и берегах

Время от времени Элеанор Гатри и Джеймс Флинт мечтают о береге. О береге, к которому можно причалить, утомившись от беспокойного штормового моря, от разъедающей кожу соли, от непрекращающейся качки. О тёплом и нежном золотистом песке, на который можно устало опуститься и почувствовать под ладонями спокойную твёрдость земли. О животворящей прохладе пресной воды, которой можно наконец смыть едкую соль с обветренных губ, которая возвращает наконец глазам ясность, а сердцу — покой. Элеанор и Флинт мечтают о своей тихой гавани. Гавань Элеанор, её покой, её спасение — всегда Макс. Нежная, добрая Макс, с её ласковыми руками и глубокими глазами, с её пышным облаком тёмных блестящих волос, в которые можно зарыться, словно под одеяло в детстве, затеряться в них и почувствовать себя в совершенной безопасности. Иногда Элеанор кажется, что сердце её Макс полыхает ярче факелов, ярче пиратских костров в ночи, ярче любых сокровищ. У объятий Макс аромат пряных цветочных духов и надёжности, а в тихом успокаивающем шёпоте искрится неугасимый свет надежды. Надежды на то, что у них — у Элеанор и её Макс — обязательно будет то будущее, в котором не нужно бояться каждой тени. Гавань Флинта — Томас Гамильтон. Томас — единственный свет в тёмной закопчённой душе Джеймса. Томас словно вынул когда-то горячими белыми — будто самый изысканный фарфор — ладонями нервно и бешено бьющееся сердце Флинта и спрятал надёжно. Спрятал, желая, чтобы истерзанная, наспех украшенная заплатами из грубой парусины душа Джеймса — где бы тот ни был, по каким бы волнам его ни носила судьба — всегда была окутана теплом родных рук. Томас согревает Флинта крепкими объятиями, любящими словами и умиротворяющим молчанием. Но вокруг их тихой гавани бушуют шторма, и ветер яростно воет за порогом, и словами не передать, как Флинт боится, что налетевшая волна заберёт его Томаса. *** Элеанор Гатри и Джеймсу Флинту неизменно приходится покидать свою гавань. И возвращаться в море. Море встречает их каждый раз иначе, оно переменчивое, никогда не бывает одинаковым, меняет облик так быстро, что изменения невозможно проследить. Порой море игривое, светлое, обманчиво доброе, играет блестящими камешками под ногами, блестит жемчужной пеной, зовёт в объятия. Порой — мрачное и угрожающее, набегает высокими волнами, обиженно кидает в лицо холодные острые брызги, сверкает серебристыми косяками быстро проплывающих рыб, словно острием меча. Море неповторимое, море опасное, море неверное… Но Элеанор и Флинт влюблены в море бесповоротно. И в его великолепную неподражаемость, и в пугающую непредсказуемость, и в зачаровывающую глубину. Эта любовь подобна болезни. От неё невозможно избавиться. От неё не хочется избавляться. Море Элеанор Гатри — Чарльз Вейн. Он то налетает яростным ураганом, сбивает с ног, подхватывает Элеанор, такую земную, с земными проблемами, с земными и потому смешными для него — светскими — оборками и корсетами, и уносит, словно набежавшая волна, не давая возможности вынырнуть, отдышаться. То опускается у ног, замирает послушно склонившим лохматую голову на колени Элеанор львом — и тогда в её море царит безмятежный штиль. И часто Элеанор жалеет, что в душе Чарльза — в его морской, соленой и глубокой душе — штиль не может быть вечным. Для Флинта морем становится Джон Сильвер. Это происходит неожиданно, словно корабль Флинта попадает в водоворот, невесть откуда взявшийся посреди морской глади, и — все усилия команды оказываются тщетны — идёт ко дну. Просто Флинт однажды устаёт считать бесконечно сменяющиеся образы, которые примеряет на себя Сильвер, и дальше просто молча любуется на каждую его новую, не виденную раньше маску, любая из которых по-своему красочнее и живее предыдущих. Несгибаемый капитан Флинт покоряется своему морю, встаёт перед ним на колени, ловит губами алмазную морскую соль и прохладные брызги. И Сильвер с готовностью принимает отданную в его грязные ладони пирата и вора душу капитана, взамен дарит Флинту свои чувства с невыразимой щедростью. Со щедростью моря, которое готово вручить моряку все свои дары, не сомневаясь в том, что однажды заберёт их обратно, заберёт с лихвой. Потому что жизнь пирата принадлежит морю. Жизнь пирата однажды станет частью моря. *** Пути Элеанор и Флинта однажды неминуемо расходятся. Элеанор устаёт от моря. Элеанор оставляет море позади, оставляет мрачно покрываться тонким слоем льда, никогда не виденным на Нассау. Элеанор возвращается в свою гавань, и надеется, что она принесёт ей покой. Флинту море не оставляет пути назад. Заливает водой, засыпает солью все тропинки к прошлому, забивает гладкими отполированными камнями все повороты, превращая их в тупики. Флинт остаётся наедине со своим морем. Море становится частью Флинта, Флинт становится частью моря.