Ставка на совесть (new version)

POV Билл Прошло четыре дня с того момента, как я впервые появился в бордель под названием «Падший Ангел». За это время я полечился и стал выглядеть более презентабельно, а также успел не хило подружиться с Жаном и Бенджамином. Они оказались действительно классными ребятами. И, к моему изумлению, они были только друзьями, хотя изначально я был уверен, что они пара. Причем, прекрасная пара. Но, как знать, быть может, благодаря мне, как свахе, они и поймут, что чувствуют друг к другу. Жан – самый веселый и позитивный человек на планете. В кампании остальных парней, как он сам мне говорил, его все называют солнышком. И лишь один я смог выделиться – для меня он с первого дня стал эльфом, милым рыжим эльфом. Но парни правы, он действительно солнышко – вечная болтушка с улыбкой «до ушей», никогда ничем не омраченный, заботливый, не боящийся казаться глупым человечек. Я очень долго думал, как же он оказался в этом месте? Наверняка ведь у него жизнь была полна веселья и радости? «Я из детского дома» - эти слова до сих пор звонким гулом раздаются по моим ушам. После сказанного я понял, почему он так заботится о других… «Ни у кого из нас не было родителей, понятное дело. Заботиться о нас было некому. Вот мы и жили – взаимопомощь да взаимовыручка». Жан ушел из дет-дома, как только ему «стукнуло» 18 и направился в неизвестном направлении. «Я хотел свободы, но из меня плохо выходит «волк-одиночка», мне постоянно нужно заботиться о ком-то, ухаживать, сопереживать. Моя жизнь не имеет смысла без этого. Уж такой я человек, и ничего с этим не поделаешь». До 20 он бродил по Германии, периодически останавливаясь в какой-нибудь кампании, будь это хоть богатенькие детки, жаждущие свободы от родителей или же обыкновенные бомжи или пьяницы, которым нужно было просто выговориться. Жан осуществлял их желания. Потом, каким-то необыкновенным образом он очутился у дверей «Падшего Ангела», поскольку терять ему было нечего, он рискнул – и, собственно, устроился на работу. И, кстати, парень вполне всем доволен. Теперь он «светлый луч в темном царстве», Мать-Тереза, «душа» кампании – как и раньше. Бенджамин – полная противоположность Жану. Он молчалив, особенно с теми, с кем близко не знаком или не желает знакомиться, нелюдим, человек, которого, в сопоставление другу, как раз можно было назвать «волком-одиночкой». Собственно, «за глаза» его так и называют. И его это вполне устраивает. Бен ушел из дома сразу после каминг-аута, когда отец заявил, что он больше ему не сын. Естественно, парню было куда уйти – к своему любимому бой-френду Люмьеру, французу-гею, переехавшему в Сандерленд (откуда и сам Бен) в 16, и, на самом деле, редкостному идиоту и сучонку. Когда Бенджамин переехал к своему другу, отец уволил его с предприятия (т.к. парень работал на предприятии, где его отец являлся начальником), и пара осталась «на мели», Люмьер бросил бой-френда, даже не объяснив причины. Хотя, что тут думать, причина – яснее некуда. После этого, в свои 21 Бен перестал доверять кому-либо. Дважды брошенный, заледеневший сердцем, фактически бесчувственный, бедный он стал «гулять по свету» в поисках крова. Он не стал рассказывать мне, кто и как «пнул» его в Германию, но факт остается фактом – он тоже здесь, с Жаном в «одной тарелке». В общем, теперь я несколько нарушил этот дуэт, милую идиллию, и мы стали «великолепным трио», о котором уже наслышаны все парни нашего дома. Однако, я, в отличие от остальных, не являлся работником этого заведения, а лишь временно пребывал, поскольку сил на уход у меня не было. А лично с остальными я еще не был знаком: в моей комнате находилось все необходимое, и сан-узел, и столик, за которым можно было принимать пищу, которую мне приносил Жан или Бен. Конечно, сама ситуация меня нисколько не радовала, но что делать. И пусть маленькая комнатушка после привычного мне огромного особняка казалась просто Адом, я не жаловался. Ведь это ненадолго. Сегодня мне предстояла встреча с владельцем «Падшего Ангела» Томасом Майером – «просто красавчиком» по словам Жана. Несмотря на довольно непредставительный возраст – 27 лет, он добился многого – бизнесмен, с высшим образованием, имеет свое состояние – в общем, крутой чувак. Я должен был встретиться с ним, чтобы поблагодарить его, а также связаться с моими родителями, чтобы они забрали меня отсюда. Эх. Папочка и мамочка – как же я по вас скучаю… В общем, к встрече я готовился. Не знаю, почему, но мне было страшно идти к этому Томасу. Обычно я не теряюсь в общении с состоятельными людьми старше меня, а тут меня буквально охватывал ужас при мысли, что нужно будет что-то говорить, ад еще и благодарить – а для меня это очень сложно. И почему-то я постоянно думал о том, понравлюсь ли ему? Достаточно ли я хорош? Да что там – Я чертовски хорош! Слишком хорош. POV Автор - Ты готов? – послышался голос Жана за дверью. - Еще пять минут… - смотрясь в зеркало и поправляя прическу, ответил Билл. - Да что ты там так прихорашиваешься? Это же не показ мод. – заворчал Бен, - выпьете по чашечке кофе, ты его поблагодаришь, потом еще раз поблагодаришь – глядишь – ничего и не будет… - тут брюнет зашипел, получив характерный подзатыльник от своего рыжего друга. - Бен имел ввиду, что ты сразу понравишься боссу, - добавил эльф, - так что не переживай и выходи скорее. Через две минуты дверь, скрипнув, наконец открылась, из-за нее выплыл настоящий черный лебедь, одетый в наряды рыжего паренька. - Ого! Какой ты красивый! – с восхищением сказал Жан. – Вот что значит – профессионал в своем деле! Скажи, Бен, как прекрасно выглядит Билли. - Да-да, все просто великолепно. – Бенджамин закатил глаза и отвернулся от друзей, - давайте уже, пойдемте, а то Томас, верно, заждался. Не каждый день к нему приходит новая «игрушка»… POV Билл Мы шли по длинному темному коридору. Снизу были слышны стоны, визги, голоса – мужские и женские – сливались в один гул, страсть, похоть витали в воздухе, заставляя каждого ,кто почувствует их, завораживать… Дышать мне стало немного тяжело – атмосфера всего этого давила на меня. Жан и Бен шли, как ни в чем не бывало, видимо, за столько лет работы и просто жизни здесь привыкли. Мы подошли к большой двери из красного дерева, Жан с какой-то неуверенностью сказал мне: «Удачи», и я постучался. - Можете войти. – безразлично ответил мне звонкий, бархатный и какой-то знакомый голос. Очевидно, это Томас. - Иди уже… - шепотом сказал Бен, толкнул меня в сторону двери и вместе с Жаном ушел обратно – в черную неизвестность длинного коридора. Я сглотнул и вошел. Кабинет был залит ярким дневным светом. Я впервые за время, проведенное здесь, увидел такое светлое помещение, огромные окна покорно впускали золотые лучи в комнату с молочного цвета стенами и светлой мебелью, в интерьер которой моя персона явно не вписывалась. За столом из слоновой кости сидел он – Томас Майер, прекрасный молодой мужчина: великолепное тело, скрытое за светлым костюмом, не нарушающим цветовую гамму кабинета, темные тонкие, длинные косички, собранные в хвост, медовые глаза, тонкий длинный нос, легкая щетина, полная лаконичность и спокойствие в лице. «Темные тонкие, длинные косички, собранные в хвост… медовые глаза… тонкий длинный нос… легкая щетина… полная лаконичность и спокойствие в лице…». Гулом эхо пролетело в моем сознании. Эта внешность, этот взгляд… да это же тот самый чувак из казино! Ничего себе – совпадение! И, это получается, что он же, тот, кто облапошил меня ночью, спас мне жизнь… зачем? Из своей доброты, или ему все же что-то нужно от меня? Хотя, я, вроде не должен ему ни единого цента. Пока я застыл на несколько секунд, осознавая всю степень тяжести ситуации, Томас сказал: - Проходи, не стесняйся.- мужчина окинул меня спокойным, безобидным взглядом и вновь с головой окунулся в бумаги. Такое ощущение, что ему было вовсе плевать, кто и что перед ним. Он был увлечен своими делами, а я сидел в кресле, обитым белой кожей, и внимательно следил за каждым его движением. Необыкновенность, строгость, но в тоже время и своеобразное дружелюбие, простота, невероятное спокойствие, отрешенность от обыденности жизни в «Падшем Ангеле» - передо мной был словно не владелец борделя, а заведующий какой-нибудь платной клиникой. И, что самое удивительное, он не упомянул о той ночи в казино, будто его там и вовсе не было. Но, может, оно мне и на руку – я был пьян в зюзю и не особо помню, о чем мы говорили. Помню только то, что я жестко дерзил ему. Я долго рассматривал его, изучал каждое мимолетное движение. Но, когда мертвая тишина начала давить на меня, и Том заметил это по моему напряжению, он продолжил разговор: - Так вы, Билл Каулитц, – модель. И снова ни слова о казино. - Да, именно. - я подвинулся к краю кресла, выпрямил спину и показательно положил ногу на ногу, давая понять хозяину борделя, кто перед ним, в конце концов, сидит. - Отлично… - не поднимая на меня глаз, продолжая рыться в бумагах, с глубоким вдохом продолжил повествовать Томас. – У вас был опыт работы, на которую вы сейчас устраиваетесь? -Ч-ч-что? – невольно промямлил я. Какая работа – о чем он вообще?! - Опыт работы. Есть? – с таким же спокойствием переспросил мужчина. - Вы простите, - я поставил ноги ровно и положил руки на колени. – но я не за этим сюда пришел. Вы, верно, не заметили, кто перед вами… - Почему же? Вот вы – Билл Трюмпер Каулитц, модель. – снова завел свою шарманку Томас. – И вы устраиваетесь ко мне на работу. - Какого хрена, черт возьми?! – я взбесился не на шутку и резко поднялся с кресла, дав этому мужлану понять, что я не из робкого десятка. – Нет, спасибо, конечно, что спасли мне жизнь и дали здесь убежище – и я готов вам заплатить, как только свяжусь с родителями, и они приедут за мной, но… - Вы не свяжитесь с родителями. – отрезал Томас, - и они вас не заберут. Более того, и вы сами тоже отсюда не уйдете. Я встал как вкопанный. Какую чушь он несет! Обкурился что ли? Или заработался? Плевать, это меня не волновало, меня волновало то, что он говорит – и мне это совсем не нравилось. - В каком смысле? Вы вообще о чем? - В прямом. Ты теперь – работник данного заведения. Мой подчиненный. У нас уже подписан договор, и, если, хочешь, я покажу его тебе. - Какой нахрен договор?! Я ничего не подписывал и подписывать не собирался! – ситуация явно накалялась, и я уже мало что понимал. - Да? – Томас ухмыльнулся и выгнул бровь, затем начал рыться в бумагах, лежавших на его письменном столе и, найдя заветные листочки, протянул мне их, - А это что по-твоему? И, приглядись, там стоит твоя подпись. Я внимательно просмотрел договор о том, что я должен проработать здесь два года и на последней странице, в уголке заметил свою подпись. Свою. Подпись. От моей руки. Как это могло произойти? Я все время был в комнате и точно ничего не подписывал. А когда я был в отключке… я был в отключке и физически не мог ничего подписать! - Откуда это? – с полной серьезностью спросил я, указывая Томасу на свою подпись в документе. - А ты разве не помнишь? Ту ночь в казино. Ты проиграл мне свою совесть, а перед этим написал документ о том, что отдашь мне ее в случае проигрыша и подпись поставил. «Ты проиграл мне свою совесть». Я вспомнил! Вот, что я проиграл ему! И бумагу я ту помню… но это точно был не договор! Бумага была пуста, и я сам писал на ней. - То был не договор. – ответил я и состроил гримасу уверенности в том, что говорю. - Ты, несомненно, прав, - Томас встал со стула, медленно подошел ко мне и посмотрел прямо в глаза, - но твоя подпись там была, а уж подделать ее или скопировать – труда не составляет. Черт. Как я мог так облажаться? Говорил мне отец – ничего не подписывай в состоянии какого-либо опьянения. - Это нарушение закона. Я засажу тебя в тюрьму! За подделку подписи, за насильное удержание меня здесь! Я этого так не оставлю! И закроется твоя сраная конторка»! Томас на все мои попытки запугать его лишь ухмылялся: - Прости за такие пафосные слова, но у меня очень хорошие связи, и ничего мне не будет. Твои родители тебя не найдут, а если захочешь сбежать отсюда – по всему периметру заведения работает охрана. С оружием. Попытка уйти закончится очередным поражением. - Так ты еще и убийца… - Вместо пуль – крепкое снотворное, действующее мгновенно. Оно тебя не убьет, а лишь отрубит часа на два-три. И, поверь мне, этого будет достаточно, чтобы вернуть тебя. – Томас крепко схватил меня за запястье и прижал к себе. – Твоя жизнь в руках этого борделя. Твоя жизнь – в моих руках. Тебя здесь не найдут, да ты и сам не захочешь уходить. Нужно лишь только привыкнуть к этой жизни. Разве твои друзья не рассказывали тебе о том, как здесь хорошо? - Я не собираюсь всю жизнь работать проституткой! Не для этого я был рожден! – попытался вырваться из рук этого охламона, но он резко взял меня за талию и вовсе не отпускал. - А, по-моему, из тебя выйдет не плохая… проститутка. Нужно лишь проверить тебя на проф-пригодность. – Томас посмотрел мне прямо в глаза, приблизился к моему лицу, насколько только можно было, очень близко, и нежно дотронулся до моих губ своими. Да как он может?! Мерзавец. Я думал, он - нормальный человек, а оказалось… Его внешность, спокойствие совсем не сочетаются с характером: с этой наглостью, всевластием, похотью. Я резко вырвался из его крепких объятий и зарядил мощную пощечину, да, видимо, задел его своим маникюром, оставив кровавую царапину. И, поверьте, я готов был уйти! Но тут, когда я посмотрел на то, как по его щеке, скуле, нежной коже, с легкой щетиной, катится жирная, густая капля крови, у меня словно крышу снесло! Я, не задумываясь, начал целовать его, страстно, тяжело дыша и стонав от удовольствия. Том ответил на мой поцелуй, обхватил мою талию одной рукой, а второй начал мять мой прекрасный упругий зад. Мои руки начали быстро скользить по его телу туда-обратно, попутно смахивая с его плеч светлый пиджак. Том прижал меня к стене, да так сильно, что я стукнулся головой, но это меня нисколечки не взволновало. Становилось жарко, напряжение и невероятная страсть росли, мое тело словно обжигали тысячи языков пламени, все стоны и возгласы снизу будто перешли сюда; казалось, что сотня дьяволят поет молитву Сатане, на секунду я заметил, будто комната разлилась красно-черным цветом – мы попали в Ад. Томас перешел с моих губ на шею, он начал целовать, кусать ее, оставляя нехилые засосы на бледной коже; я стонал, в моем молодом красивом теле все кипело; заглатывая большие порции воздуха, я пытался потушить в себе огонь похоти, но это не помогало. Я зарывался в длинные косички Тома, сорвав с его головы резинку для волос и распустив хвостик, стонал ему в ухо, попутно приговаривая какие-то слова чувств и нежности, которые вовсе не сочетались с моментом происходящего. Но потом, когда босс схватил мою плоть, я взвился и громко произнес: «Давай, скорее, снимай». Томас буквально разорвал всю мою одежду, лишь тонкие ленты ткани оставались висеть на моих плечах, касаясь сосков и нежно щекотав их; я же раздел его аккуратнее, сохранив красивый костюм в целости и сохранности, бросив в сторону стола. Мы упали на пол, мужчина лег на меня и продолжил расцеловывать мое разгоряченное тело, а я не уставал стонать, глотать воздух ртом и снова стонать. - А в тебе много страсти. Не думал, что мальчики-модели такие… - хозяин борделя шепнул мне эти слова на ухо, я почувствовал его жаркое, сбивчивое дыхание и взвизгнул, когда тот резко схватил мой возбужденный член и начал ласкать его. Желание и дикая страсть окутали меня, не давая прохода мыслям – соображать что-либо было просто невозможно, я прогнулся в спине, вновь почувствовав ласки партнера… POV Автор Томас продолжал ласкать рукой юношу, дабы расслабить и его, и себя еще больше – он чувствовал некое напряжение Билла, скрывающегося за пеленой бурно кипящей страсти и опьянения вином разврата. Андрогинная модель дико стонала, словно пытаясь разорвать кожу на спине мужчины, извивалась под давлением горячего мускулистого тела, охватывая его редкими теплыми поцелуями и полизыванием языком с холодным пирсингом, что добавляло особой пикантности. Тут хозяин борделя почувствовал, что настала та самая точка «пика», когда сдерживаться было уже невозможно, да и эта извивающаяся под ним змея уже была фактически готова ко всему, посмотрел Биллу в глаза и, сказав что-то вроде: «Ты почти прошел проверку» вошел в него. Том особо не старался обходиться с парнем нежно, при таком диком возбуждении, страсти и желания овладеть всем, это сделать было невозможно; да и к тому же, это ведь была проверка на готовность, прочность. Билл закричал во все горло, почувствовав дикую боль в нижней части туловища, на всю свою мощь, и был уже готов разорвать партнера на куски за такое обращение с ним, но вдруг резко почувствовал блаженство и еще более сильное возбуждение, и крик перевоплотился во вновь нависшие над кабинетом хриплые, по-своему милые стоны. Парень откинул голову, давая Тому завладеть своим телом и наслаждался сладким удовольствием, пронизывающем его, смешанным с острой болью, добавляющей разнообразие в ощущения. Босс снова вошел в него, еще с большей резкостью, пытаясь отвлечь юношу сладкими поцелуями и покусываниями. Билл крепко сжимал партнера, скользил руками по его плечам, накаченной груди, спине, чувствуя каждую мышцу, скрытую за бархатной кожей. Постепенно Том начал набирать темп, он двигался все быстрее и быстрее, рвано целовав модель в губы и шею, глухо постанывая и желая большего. Брюнет был полностью покорен своему первому партнеру, он двигался вместе с ним, периодически задевая локтем или кобчиком ламинат, скользя по нему, словно по льду. Том видел себя хозяином ситуации – он никогда не был так уверен в себе, как сейчас. Тут он почувствовал, как «пик» страсти, блаженства и удовольствия подбирается к нему все ближе и ближе, хозяин борделя уже был готов кончить и, прошептав милому партнеру: «Теперь мы вечно будем гореть в Аду», войдя в последний раз – излился в юношу. Билл немного растерялся, но вновь ощутив опьянение страстью, развратом и неимоверным наслаждением – звонко простонал и кончил вслед за своим партнером.

***

Сбивчивое дыхание постепенно приходило в норму, слабость подбиралась к юноше, предательски отзываясь в конечностях. Мысли до сих пор не возвращались, они словно были рядом, но маленькие дьяволята в голове не давали им прохода, Билл с успокоением выдохнул.