Охотник и Волк

Личгейт — это крытый вход в кладбищенской ограде. <...> Именно через личгейт проносят гроб перед тем, как отпеть покойного в церкви, а потом он обретает вечный покой среди прочих могил. Нарушения грозят серьёзными последствиями. (с) Пьер Дюбуа "Зловещая энциклопедия привидений"

            Октябрь, 1920 г., федеральная земля Эберсвальде       Волк бежал по лесу, прижимаясь к земле и иногда настороженно замирая и вскидывая голову. Вокруг всё пропахло сажей, кострищем, и ему это не нравилось. Но бежать в горы он не мог — там нечего есть, а с другой стороны лес подпирала бурная широкая река. Поэтому он старался быть начеку, чтобы и добычу поймать, и свой хвост унести. Вдруг впереди раздался выстрел, какие-то невнятные звуки, щелчки. Такие звуки могло издавать только одно существо; волк замер и прижался к земле, не понимая, в какую сторону теперь бежать, чтобы не попасть в ловушку. И тут прямо перед ним на волчью тропку вылетело нечто, что заставило его испуганно прижать уши к голове и ощериться, на всякий случай. Огромный, какой-то неправильный волк белого цвета с длинной горбатой мордой, слишком длинными конечностями и порванным ухом тут же его заметил и, рыкнув, чтобы тот бежал отсюда побыстрее, кинулся туда, откуда стреляли. Волк быстро отполз за дерево, и только когда порыв ветра достаточно раскачал ветки, чтобы заглушить его шаги, рванул оттуда в сторону мерцающих среди листвы огней людского поселения. Там всяко безопаснее будет, чем в треклятом лесу.       Экспресс шёл по ущелью между горными грядами, громко стуча колёсами по рельсам. До конечной остановки оставалось совсем немного, всего сутки. Люди побогаче отсыпались в удобных купе, но большинство ютились в сидячих вагонах, на мягких, но уже надоевших за трое суток в пути, диванах. Проводница одного из таких вагонов медленно шла между сиденьями, вглядываясь в едва видные в свете приглушённых газовых рожков лица. Дойдя до пустых мест в конце вагона, она наконец кивнула себе и осторожно потрепала по плечу лежащего на освободившейся в Кобленце лавке парня. Тот нервно дёрнулся и приоткрыл заспанные красные глаза.       — Турмбауштадт через десять минут.       — Хорошо, спасибо…       Парень положил голову обратно на согнутую руку, потёрся носом о рукав шерстяного пиджака и поёжился. Вроде и по последнему слову техники сделаны вагоны, а как же противно, сыро и холодно по утрам, пока не встанет солнце. Неужели так трудно сделать хоть какое-нибудь отопление получше, чтобы за ночь эти клетушки не вымораживало? Окончательно перехотев спать, он зевнул, потянулся и сел, удобно вытягивая ноги. Последний пассажир с соседнего места встал в половину двенадцатого ночи в Кобленце, и поэтому он хоть и маялся, но маялся лёжа. Только вот ноги пришлось под себя поджать, чтобы не торчали в проход. Не очень весело живётся долговязым людям. Немного посидев, бесцельно пялясь в окно на пролетающие мимо деревья, он полез в рюкзак, чтобы достать пирожки. Их, как и тёплый вязаный шарф, ему дала в дорогу фрау Реджинальдина, добродушная тётушка, у которой он всё время своего обучения снимал комнату. Аккурат к его отъезду успела связать шерстяной, немного колючий, но очень тёплый шарф, дала в дорогу гору пирожков с ливером, ещё и опят маринованных, его любимых, в сумку сумела запихать литровую банку. В общем, голодным он в экспрессе не был ни секунды. Но как же сейчас, после ударившего ночью мороза, хотелось горячего бульончика с мелко покрошенной петрушкой, свежего ржаного хлеба и варёной горячей курочки. От этих мыслей в животе неприятно заурчало. Достав оставшиеся два пирожка, сиротливо лежащие на донышке бумажного пакета, Вилфрид умостился поудобнее на сиденье, подгибая под себя ноги.       Смотреть в окно было скучно. Нет, пейзажи в едва восходящем солнце были прекрасны, ущелья с реками, горы, красивые леса, уже окрашенные в яркие тёплые цвета, но за двое суток ему надоело смотреть на одно и то же. Поэтому он ещё раз достал «Справочник путешественника по землям Эберсвальде». По виду этому тоненькому туристическому буклету было не меньше пятидесяти лет, плотные желтоватые листки пообтрепались, краски потускнели. Альтернативы у него не было, туристических карт этого региона поновее он не нашёл, приходилось довольствоваться этим. Тем более он уже удобно открыт на нужной странице. Пасторальная картинка, большой город с фабрикой, много небольших городков, речка. Всё это портило только коричневое пятно прямо поверх карты. Зная любовь гера Лоренца к кофе, можно не сомневаться в том, откуда оно взялось. Этот путеводитель ему, как и многие другие вещи, вручил на вокзале руководитель его практики. Мужчина так растрогался, что едва не заплакал на плече у Вилфрида. Ещё бы, одного из самых любимых учеников, да в такую глушь. Не в город даже, а в почти деревню. Не то, чтобы Вили был образцовым учеником с идеальной успеваемостью, просто он старался, а старание всегда видно. Но он сам согласился на то, чтобы его отправили на практику в маленькую игрушечную провинцию Баумволемайне. После столицы хотелось отдохнуть от шума автомобилей, канаток и постоянно снующих почти над крышами дирижаблей.       Ехать осталось всего ничего. Карта, конечно старая, но навряд ли дороги могли претерпеть сильные изменения. Встанет на Шёнеберге, там как раз отцепляют следующий почтовый вагон с его коробками, и оттуда на своём мотоцикле прекрасно доедет до конечного пункта назначения. Кинув путеводитель обратно в рюкзак, он взялся за пирожки, поглядывая в окно. За ним приевшийся пейзаж сменился красивой холмистой долиной, потом показались домики, всё чаще и чаще, и вот поезд подъехал к огромному крытому вокзалу. Несколько пассажиров встали, вытаскивая свою ручную кладь, и вышли из вагона. Остановка пятнадцать минут. На больших вокзальных часах, едва видных сквозь запотевшее окно, стрелки показали половину пятого утра. Ещё полтора часа - и его остановка. Наконец-то он сможет встать и спокойно размять ноги на твёрдой земле. А пока можно съесть пирожки и немного поглазеть в окно.       Когда поезд остановился на следующей станции, Вилфрид уже стоял в тамбуре, закутываясь в короткую дублёнку и поглубже натягивая кепи с ушами. Ночью ударили заморозки, из промозглого, но всё же потеплевшего вагона выходить на морозец не хотелось. Упаковавшись ещё в столице как капуста, он, уже одеваясь к выходу, едва не натянул поверх тёплой байковой рубашки свитер. Но не дело, надо привыкать, а то расслабился, пожил в столице почти на юге страны, понимаешь. Вилфрид дождался, когда проводница откроет двери вагона и вытрет поручни, а потом выпрыгнул на высокую платформу и пошёл по ней в конец состава. На улице действительно оказалось очень свежо, подул ветер. Из-за него из глаз тут же потекли слёзы, но вытаскивать руки из карманов, чтобы вытереть, не хотелось. Перчатки у него в рюкзаке, доставать будет долго и холодно.       — Эй, парень, тебе чего? — один из грузчиков заметил его на подходе и махнул рукой. Вилфриду всё же пришлось вытащить левую руку, чтобы тоже ему махнуть и вынуть из кармана штанов-галифе накладные на свой груз.       — У меня тут два больших коробка деревянных, с хрупким содержимым. Уже достали? — он протянул бумажку этому грузчику, который, видимо, оказался бригадиром, и заглянул в отцепленный вагон.       — Нет, они в углу стоят, с такими номерами точно в углу. Да и скорее всего их будем сгружать на запасном пути уже.       — Можно мне один открыть? Прямо сейчас заберу содержимое.       — Да, конечно, только распишитесь в накладной на тот ящик, который будете вскрывать. Вам ломик дать?       — Давайте.       Вили откинул рюкзак, надел на руки свои грубые кожаные перчатки и, загнав лом между досками крышки и боковой стенки, потянул рычаг на себя. Гвозди противно заскрипели, выходя из гнёзд, но поддавались крайне неохотно. Двое грузчиков, которые внимательно наблюдали за ним до этого, видимо, от нетерпения увидеть, что внутри, кинулись помогать. Наконец стенка отвалилась и Вилфрид, перерезав несколько верёвок, которыми привязал свою ласточку к стенкам, стянул с неё брезент. Он мог и не оборачиваться, и так знал, какие сейчас лица у грузчиков. Его уже не новый Харлей-Дэвидсон вызывал зависть, несмотря на то, что уже давно появились мотоциклы и получше. Когда-то он попросил родителей не дарить ему никаких подарков ровно столько, сколько будет стоить половина мотоцикла. На вторую половину он копил сам, откладывая со стипендий и подработок уборщиками и грузчиками. Было сложно, но в таком огромном городе, как Рамштайн, мотоцикл стал предметом острой необходимости. Ездить в переполненных поездах эсбана было просто невозможно, особенно в час пик, когда все катят на работу. Он погладил гладенькую красивую коляску, вытащил из неё очки и, надев их на лицо, обернулся ко всё ещё стоящим столбами мужчинам.       — Вторую посылку нужно будет доставить в здание ратуши Вернерверка на имя бургомистра Константина Шумана. Только аккуратнее, у меня в ней есть свёрток с химическим стеклом и книги.       Бригадир вытащил из-за уха огрызок карандаша, накарябал что-то на обратной стороне оставшейся у него накладной, и прикрикнул на рабочих, чтобы не заглядывались. Больше в этой коробке, кроме мотоцикла с коляской, ничего не было, а вторую на машине довезут. Вилфрид вывел Харлей на платформу и пошёл с ним к выходу в воротах. Если сейчас тут что-нибудь работает, может, он найдёт чего-нибудь тёплого попить или пожевать. Выйдя на привокзальную площадь, он огляделся и быстро пошёл к пекарне, так удачно расположенной прямо напротив центрального входа в здание вокзала. Купив себе две большие сдобные лепёшки, ещё горячие, он засунул их себе под дублёнку, чтобы не так быстро остывали, надвинул на лицо очки и поехал по сонным улочкам, тарахтя мотором. Найти шоссе труда не составило, самая большая улица с несколькими надземными пешеходными переходами как раз пересекала ту улочку, по которой он ехал, и Вили свернул налево. Теперь просто нужно проследить за указателями, два или три поворота - и он на месте. После волочащегося поезда казалось, что он летит со скоростью света. Даже сквозь толстый шарф продувал ветер, но это сейчас только веселило. Вот она, большая жизнь, как минимум три года практики, чтобы перейти на следующую ступень обучения. Теперь один на один с теми, кого по книжкам изучал. Надо будет сразу наведаться на погост и провести инструктаж среди населения, а то кто его знает, были ли в этом городишке Охотники и как они работали.       Свернув на развилке Виттенау-Вернерверк направо, он слегка прибавил скорости, чтобы побыстрее добраться до своего временного дома и вытянуть ноги на кровати. Мимо проносились поля и лесополосы, с другой стороны летела голубая широкая лента реки. То там, то здесь на ней были видны крохотные островки и лодочки с сонными рыбаками. Мощёная дорога стелилась под колёса легко и беззаботно, поэтому казалось, что он едет всего ничего, только-только с поезда слез, хотя едет он уже часа два точно. Начали встречаться люди. Кто-то на лошади, кто-то пешком, кто-то, как и он, на мотоцикле. Проехала телега, машина на пару, гружённая мешками. Мирная сельская пастораль начала обрастать домами. Сначала редкие фермы, всё чаще и чаще, пока он не въехал в небольшой городок с мощёными улочками и многоэтажными квартирными домами, совсем похожими на столичные. Целые улицы оказались заполнены современными таунхаусами с гаражами для автомобилей в подвале. Выехав на площадь с фонтаном и костёлом, очевидно, предположив, что она главная, Вилфрид слез с мотоцикла и поднял очки на кепи. В телеграмме было написано, что его встретят.       — Здравствуйте, вы Вилфрид Сарториус? — он резко обернулся на высокого сухого старика в пальто и полосатом шарфе, и протянул ему сопроводительную бумагу. Пробежав по ней глазами, старичок весь засиял и, не прекращая светиться счастьем, взял его под руку и повёл к большому зданию с колоннами. — Мы вас ждали ближе к вечеру, честно говоря, поезд в этот раз приехал вовремя.       — А что, обычно задерживается?       — Да, много мостов, есть участки, которые то и дело засыпает или смывает. Меня зовут Константин Шуман. Давно у нас не было Охотника, вся эта дрянь наплодилась, обнаглела и распустилась, — он толкнул рукой створку двустворчатой двери и завёл Вилфрида в просторный светлый холл. От него пошёл куда-то в правый коридор со множеством дверей. За одними было слышно телефонные звонки, за другими только шелест бумаги.       — Совсем тяжко? — Вили на секунду засомневался, не промахнулся ли он с выбором места практики.       — Ну... Наглые, как бандиты… Просто слишком их тут много развелось. Я сейчас вас познакомлю с нашим городовым, герром Круспе, он лучше вам прояснит ситуацию. Вы сначала хотите осмотреться и провести собрание, или осмотреть дом? Правда его ещё не протопили, как следует, я только недавно послал туда людей…       — Давайте сначала к полисмену, потом дом. Не переживайте, до заката далеко, успею. Мне ещё нужно будет осмотреть ваши кладбища, абсолютно все, какие у вас есть в округе. Потом нужно пообщаться со священниками. И только после всего этого я буду проводить какие-то собрания. О чём я сейчас буду людям говорить? Поздороваться я могу и так, на улице.       — Тоже верно, — бургомистр кивнул, слегка замявшись, и открыл дверь в один из кабинетов, приглашающе махнув рукой. — Но в любом случае мы крайне рады, что вы приехали к нам.       Разговор с герром Альфредом Круспе оставил после себя только вопросы. Кладбище меняли больше пятнадцати лет назад, ничего не перекапывали, новых полей не возделывали, вообще занимаются скотоводством. Ничего, что могло бы разбудить упырей, не делали, а они начали лезть в город и на фермы. Обносят голубятни, курятники, кошек с собаками уносят. Но самым странным стало то, что они дошли до такой невероятной наглости, как нападение на коровник. Убили двух молочных коров и чуть не вломились в дом к пожилой фрау Юнгханс, которой после этого понадобилась помощь врача. Что-то тут не так, что-то заставляет упырей так по-скотски себя вести, что-то помогает почувствовать силу. Полисмен нервно курил сигареты и расхаживал по своему кабинету, рассказывая Вили обо всём. Похоже, случай со старушкой очень сильно всех здесь напугал.       После разговора с полисменом герр Шуман поручил своему помощнику, едва помладше себя, отвести Вилфрида к его дому и показать там всё. Отойдя от широкой главной улицы, помощник, герр Ланге, начал спускаться к реке и, не дойдя до сквера, тянущегося вдоль берега, пошёл по крайней улочке.       — Вам выделили дом слегка на отшибе, по дороге к нашим местным господам Клее. У них большое поместье в лесу за городом и там же несколько ферм. Вам досталась одна из них. Домик небольшой, но крепкий, крыша добротная, есть газ, радиоточка, вода из собственной скважины. Печь может и на газу работать, и на угле. В общем, замечательный вариант. Есть место для вашего мотоцикла в большом сарае.       — Кто был охотником до меня?       — Герхард Кох, он проработал охотником здесь больше десяти лет, начав, как и вы, с практики. Лет шесть назад он уехал, в отчётах наш участок значился благополучным, и его перевели в другое место.       — Я так понимаю, это было опрометчивое решение, — герр Ланге в ответ пожал плечами и свернул на мощёную дорогу, идущую в редкий лесок.       — Ничто не предвещало. Тогда была очевидна причина, прокладывали газопровод, а сейчас что-то странное творится.       — Там, где живёт нечисть, дождь идёт снизу вверх. Ничего подобного не замечали?       — Нет, такое мы бы точно заметили, дожди у нас летом частенько идут. Если это где-то и происходит, то далеко за городом. — Улица плавно свернула от реки и пошла вдоль странной земляной насыпи с каменной подпорной стенкой.       — Что это за вал?       — В войну тут был укреп-район, наши солдаты защищали этот берег, чтобы никто не пробился к шахтам.       Пройдя мимо нескольких домов, окружённых лошадиными стойлами, герр Ланге свернул в прорытый в насыпи проезд. Дорожка ровно под одну телегу круто свернула вниз и вправо, и там, под прикрытием ещё не до конца облетевших деревьев, Вилфрид увидел дом. Не такой, какие он встречал здесь до этого, каменный, монументальный, на высоком фундаменте и с небольшими окнами. Он казался целиком выдолбленным в валуне. Красная черепица влажно поблёскивала от оттаявшей изморози. Дорожка, обогнув дом, уходила в большой добротный амбар, притуленный почти к самому валу. Похоже, что дом тут был ещё до войны. Герр Ланге открыл дверь и приглашающе махнул рукой. Вилфрид поднялся по слегка скрипящим ступенькам и шагнул в прихожую. Интересный дом, определённо, чувствуется в нём что-то северное, на юге так не построят. Небольшая прихожая с деревянными панелями на стенах и полосатыми тёмно-горчичными обоями, тёмным, слегка потёртым паркетом. Три двери, одна небольшая напротив и две полуторные по бокам, со стеклянными вставками, чтобы здесь было хоть немного света.       — Оли. Оливер, где ты? — герр Ланге снял с себя шарф и принялся разуваться. Похоже, что здесь успели провести уборку. Из левой двери высунулась рыжая растрёпанная голова мужчины. Он кивнул Вилфриду в знак приветствия и вышел в прихожую.       — Всё, затопил, только придётся подождать, пока всё нагреется.       — Не переживайте, дом регулярно топился, так что сырости в нём нет, плесень не заводится, фундамент воду не тянет. Здесь гостиная, — герр Ланге открыл правую дверь и обвёл рукой небольшое светлое помещение с эркером, заставленное мягкой мебелью. — Здесь ванная комната.       За дверью напротив оказалась тёмная небольшая ванная с унитазом, отделанная кафелем. Свет едва пробивался в небольшое полукруглое окошко под потолком. В углу совершенно не к месту был притулен современный водонагревательный бак на газу. Похоже, что дом пытались модернизировать, но вышло это только наполовину. Слегка вздохнув, Вилфрид прошёл за герром Ланге в кухню-столовую. С одной стороны комнаты ютилась, подпирая пролётом окно на подъездную дорогу, лестница, под ней большой газовый котёл с топкой для дров. С другой под окном стоял, зажатый двумя остеклёнными этажерками, широкий диван перед обеденным столом. Кухня обычная, деревенская, из некрашеного дерева и с дровяной печкой. Придётся учиться с ней управляться, если он хочет есть нормальную еду. Из кухни, по всей видимости, шла дверь на задний двор. Герр Ланге мельтешил, что-то говорил, а Вилфрид его даже не слушал, он пытался понять, где тут можно организовать хоть что-то, похожее на лабораторию. В том, что она понадобится, не было никаких сомнений.       — Спальни две, одна большая, друг…       — А теплицы есть? — Вильгельм кинул взгляд на замершего мужчину. Тот на секунду замолчал, сбитый с толку, и закивал. Подошёл к чёрному выходу, открыл засов и вышел на террасу, поманив за собой Вили.       — Да, конечно, тут раньше тыквы выращивали, много лет ферма была, как раз есть теплица, правда нуждается в ремонте, — Вилфрид оглядел огромный задний двор с кое-как кое-где посаженными яблонями. Зелёные яблоки с них осыпались и гнили в высокой пожухлой траве. Едва видные в ней мощёные дорожки вели куда-то к нескольким каменным сараям с пристроенной к ним теплицей и чему-то вроде пристани.       — Не подтапливает?       — Нет, что вы, у нас весь город построен так, чтобы не подмывало. Поднимается вода метра на два, а наш берег как раз высокий, не особо подтопит.       — Я слышал, что у вас тут суда ходят.       — Да, теплоходы в туберкулёзные санатории, они выше по течению, у водопадов. Не переживайте, они у нас не останавливаются.       — Я не о болезнях переживаю, а о том, как бы упыри на корабли не попали.       — Нет-нет, корабли идут не останавливаясь из Кобленца, а дирижабли из Турмбауштадта. Ну что ж, вы довольны домом?       — Более чем, не переживайте, — Вилфрид забрал протянутые ключи и кинул их в карман брюк. — Передайте в ратушу, что я сам заберу мотоцикл ближе к вечеру, когда за продуктами приду.       Дождавшись, когда герр Ланге и Оливер, который так и не успел представиться, выйдут из двора, Вили плюхнулся на диван в гостиной и закинул ноги на подлокотник. Наконец-то он смог их вытянуть. Осталось понять, с чего вообще начать свою работу, от этого будет зависеть весь его успех.       Весть о приезде нового охотника быстро облетела городок, поэтому, когда Вилфрид в четыре часа дня вошёл в город с рюкзаком за спиной и списком покупок, к нему тут же оказалось приковано всё внимание. Люди оборачивались ему вслед, рассматривали с нескрываемым интересом, особенно дети. Он старался делать вид, что мало что замечает, хотя он впервые сталкивался с тем, чтобы к охотникам было отношение, как к диковинке. Но особенно пристальное внимание он чувствовал от некоторых молодых парней. Конкурент, Вилфрид родился и вырос в таком же небольшом портовом городе и знал, как там тяжело завести отношения. А он просто образец мужества, высокий, широкоплечий, небритый и грозно нахмуренный. И плевать, что нахмуренный он потому, что свет в глаза бьёт после тёмного вагона, а обычно у него максимально наивное выражение голубых глаз, из-за чего его на первом курсе не воспринимали всерьёз. Надвинув козырёк кепки посильнее на лицо, чтобы закрыть глаза, Вилфрид поджал губы, стараясь придать себе как можно более суровый вид, чтобы было понятно, что он сюда работать приехал. Первым делом он нашёл охотничий магазин на главной улице. Патронов в поезд он с собой не брал, не положено, придётся купить на месте. Зайдя в магазин, он быстро прошёл к прилавку под внимательными взглядами местных охотников, почему-то сидящих тут же за столиком.       — Мне двадцатый калибр три коробки. Веблей и Скотт.       — Лицензия есть? — продавец, хрупкий усатый малый в полосатой рубашке, облокотился о прилавок, оценивающим взглядом окидывая Вилфрида. Тот нырнул рукой в карман и вытянул своё удостоверение. Нужно было ещё жетон переколоть с дублёнки на куртку, но он банально забыл. Мужчина быстро окинул взглядом документ, вернул его, полезши под прилавок, вытащил оттуда целый коробок разнокалиберных патронов и начал в нём копаться, рассматривая цветные этикетки. — А этих гадов возьмёт патрон на оленя разве? Меня, кстати, зовут Тиль Гебельс.       — Приятно познакомиться, Вилфрид. Это мне на первое время. Если будет мало, я и пятидесятый раздобуду, но пока я хочу просто их попугать. Холостых ещё насыпьте.       — Знаете, вы приехали ну очень вовремя, у нас тут началось что-то непонятное, — Вили за спиной услышал шёпоток и обернулся на охотников, но те опустили глаза в свои кружки чёрного кофе.       — И что же началось?       — Раньше можно было в лес на ночь уйти, на ночных зверей охотиться, а сейчас лишний раз на улицу в сумерки не хочется. Они воют в лесу дурными голосами.       Вилфрид нахмурился и вытащил из рюкзака бумажник. Отлично. Похоже, что тут всё гораздо хуже, чем выглядело на первый взгляд. Что-то подстёгивает упырей и что-то им ещё и не нравится в лесу. Этим воем они обычно пытаются запугать того, кого боятся. Не людей же, в конце концов. Расплатившись за патроны и поблагодарив Тиля за интересную информацию, он вышел из магазина и едва не налетел на какую-то женщину.       — Здравствуйте, это вы охотник?       — Мм… Да, Вильфрид Сарториус, чем могу помочь? — женщина поправила пуховый платок на шее и протянула ему корзину, которую держала в руках.       — Я Тильда Юнгханс, вам наверняка рассказали о том, что случилось с моей матерью.       — Конечно. С ней всё в порядке, её не покусали?       — Нет, у неё с сердцем плохо стало от страха. Она сегодня как узнала, что приехал охотник, велела собрать вам подарок от неё лично за то, что хоть немного смогли страх уменьшить. Берите.       — Ну что вы, ещё рано мне подарки дарить.       — Не рано, поверьте, она такую страсть пережила, что и в страшном сне не приснится. Для неё это важно, возьмите, пожалуйста.       Вилфрид аккуратно перехватил ручку корзинки и, проследив за уходящей женщиной, развернулся и вошёл в магазин. Только было о чём-то заговорившие охотники снова замолчали, как будто боясь сболтнуть лишнего.       — Не ожидал увидеть вас здесь так скоро, — герр Гебельс хохотнул и отложил в сторону журнал, который листал без всякого интереса.       — Мне нужны капканы на медведя, пять штук, силки и растяжки, свето-шумовые заряды, файеры и порох россыпью двести грамм.       — Что вы собрались делать? — похоже, что он смог удивить охотников, и один из них даже привстал со своего стула.       — Буду искать упырьи тропы, чтобы знать, где стрелять.              Люди, далёкие от профессии, думают, что охотники должны патрулировать город всю ночь, от заката до рассвета. На самом деле всё не так, три часа после заката и три часа до рассвета с перерывом в самые тёмные часы. Вилфрид ходил по городу туда-сюда, рассматривая его, стараясь запомнить каждый проход, каждый закоулок. То там, то здесь было слышно шуршание, лёгкие шаги. Упыри хоть и были наглыми, как обезьяны в зоосаде, но всё старались делать тихо. Судя по тому, как близко к Вили они подходят, для них появление охотника настоящий нонсенс. Не ожидали, что появится враг, присматриваются, изучают. Вилфрид остановился у фонтана на главной площади и поправил патронаж. Горящие по всему городу газовые фонари очень помогали следить за тенями, колыханиями света. Мать спрашивала его, не страшно ли. Нет, упыри — это не страшно. Гораздо страшнее то, что после смерти любой может оказаться на их месте, если хоть чуть нарушить ритуал погребения. Поэтому сейчас всё быстрее и быстрее набирала популярность кремация, тут уж точно не вылезешь из могилы. Вилфрид скучающе огляделся и резко обернулся в сторону леса, откуда послышались странные взвизги с подвываниями. Выходить за пределы людского жилья ночью, тем более, когда часы показывают половину одиннадцатого, в одиночку будет слишком рискованно. Придётся дождаться предрассветных сумерек.       Проспав всего три часа, Вилфрид вышел на предрассветное патрулирование хмурым и уставшим. Истратив весь предыдущий день на изучение города и разбор доставленной к ужину коробки с багажом, он совсем не выспался и, обойдя город, решил не идти в лес. Там придётся быть особенно начеку, а у него глаза слипаются, нападёт кто-то со спины, он и среагировать не успеет. Лучше, когда немного посветлеет, посмотрит, где особенно протоптаны тропинки, где изморозь не легла. Как охотники ищут звериные тропы, чтобы знать, где ставить силки, так и он.       От неспешный размышлений о том, где лучше поставить капканы его отвлек странный звук. Вилфрид быстро сдёрнул с плеча ружьё и кинулся на шум. Что-то метнулось поперёк улицы, каким-то чудом не попав в свет фонарей, и Вили едва не остановился. Это что-то оказалось большим, оно бежало на всех четырёх конечностях. Придётся бежать наперерез, замешкался, не догонит так просто. Стараясь держать дыхание, он то и дело оборачивался в переулки, слыша, как по соседней улице несётся это существо, шумное, очень громко пыхтящее. Это совершенно точно не упырь! Существо замешкалось, странно утробно зарычало, и Вилфрид рванул в переулок, чтобы сейчас выиграть хоть пару секунд, нагнать. Но когда он влетел в подворотню, прямо перед ним как из ниоткуда появился упырь. Не успев затормозить, Вили со всего маху врезался в него, роняя их обоих на мостовую. Удар лбами оказался так силён, что пару мгновений перед глазами стояла кромешная тьма. Потом он всё же смог проморгаться и увидел сидящего перед ним упыря, пытающегося так же прийти в себя. Несколько секунд глаза в глаза, и он начал на карачках отползать от Вилфрида задом. На автомате вскинув ружьё, Вили нажал на крючок, и раздался оглушительный выстрел. Упырь тут же вскочил и кинулся бежать куда-то по тёмным переулкам, подпрыгивая и оскальзываясь. Вилфрид встал и, переломив ружьё, выругался сквозь зубы. А выстрел-то был холостым, совсем забыл, в какое дуло боевой закладывал. Вытащив из патронажа ещё один боевой, он заправил его на место и прислушался. Вокруг стояла кромешная тишина, было только слышно, как в квартире, под окнами которой он и выстрелил, проснулся ребёнок. Похоже, что тот, за кем он гнался, ушёл в этой неразберихе. Ну и ладно, значит будет пытаться выследить его завтра, когда окончательно выспится и тщательнее изучит город.              В город Вили вышел уже когда на часах было десять утра. Все давно проснулись и работают в поте лица, а он, успев плотно позавтракать бутербродом с запечённой бужениной, которую ему вчера вручила фрау Юнгханс, решил погулять по городу при свете дня. Утром он потерял непозволительно много времени, пока пытался петлять по переулкам, наверняка есть ещё более короткие пути, и их нужно знать. Пара секунд форы лишней в погоне никогда не будет. Плюс пора раздать первые указания местным, если он хочет нормально работать. Типография, стоящая на главной площади напротив костёла, гремела и пыхтела на всю площадь. Отлично, значит он как раз вовремя. Вышел оттуда Вилфрид через час, держа в подмышке стопочку свежих листовок. Одну он сразу прикрепил на витрину типографии, вторую — на доску объявлений посреди площади. Главное понять, где в этом городе самый главный центр притяжения, чтобы его объявления увидели все. Немного подумав, он свернул к церкви, надеясь, что настоятель будет в общем зале.       В костёле стояла тишина, прерываемая криками птиц, угнездившихся где-то на стропилах крыши. Несколько прихожан сидели на лавках и шёпотом читали библию. Вилфрид не очень любил церкви, они давили своей вычурностью, люстрами, золотом, но здесь давить было просто нечему. Голые стены, простые колонны, слегка блёклые простые витражи, единственным украшением храма служил резной деревянный алтарь. А рядом с ним стоял молодой мужчина в сутане и переставлял отгоревшие своё свечи.       — Здравствуйте. Прошу прощения, вы кто? — священник встрепенулся, чуть не обжёгся свечой и поднял взгляд на Вили.       — Доброго дня. Я пресвитер храма, Николаус. Вы что-то хотели?       — Да, мне нужно с вами поговорить о нечисти, — Вилфрид продемонстрировал Николаусу свой жетон, и тот отставил поднос, в который собирал отгоревшие свечи. — Вилфрид Сарториус. Расскажите мне о кладбищах, какие проблемы возникали, насколько всё спокойно.       — На старом кладбище всё очень спокойно, поверьте мне. Может, присядем? — настоятель указал на лавку и, дождавшись, когда сядет Вили, присел рядом. — Я живу тут же, мне выделили личную комнату при храме, по ночам на кладбище нашем тишина и покой. У меня окно умывальни как раз на него выходит. Бывает, шуршат там внутри, но за его пределы выйти не могут, там же каменная стена старая с воротами на замке.       — А как насчёт нового, что за городом?       — Были проблемы. Я здесь совсем недавно, но и сейчас в безлунные ночи бывают происшествия. То забор начинают качать, то фонари разбивают. По совету гера Коха там фонари поставили вдоль всех аллей, чтобы упыри не сильно наружу рвались. Там сторож в часовне сидит, познакомьтесь с ним обязательно, он уже не одного упыря в могилу обратно загнал. А наутро мне приходится их отпевать заново.       — Значит у вас два кладбища?       — Даже если какие-то ещё и есть, то они или незаконные, или я о них ничего не знаю, — Николаус медленно перебирал чётки и миролюбиво улыбался, стараясь следить за каждым словом, не торопясь и не нервничая. Вилфриду он сразу понравился, получится сработаться, слишком нервных священнослужителей он ещё на дипломной практике невзлюбил. Шума много, а действий никаких. — У нас до недавнего времени вообще было всё очень тихо, так, мелкие неприятности. А сейчас каждое утро люди на исповеди приходят и просят с них снять метку. Ну везде свои следы пооставляли, кошмар какой-то.       — А как насчёт исповедей? Мне не нужны имена, назовите тенденцию. Когда вообще это началось.       — Уж не знаю, когда началось всё это, но у меня свой отдельный рассказ. Месяца два назад подкинули мне записку в окно, чтобы я за упокой некоего герра Уэсчестера свечку поставил.       — Иностранец? — судя по тому, как напряглось лицо пастора, произошло что-то очень неприятное.       — Да, ну мне разницы нет, если человек христианин, то в любой христианской церкви за него свечу можно поставить. Ну я и поставил, и даже в молитву за упокой включил. И на следующую ночь мне в окно начали стучаться. Просыпаюсь, а там эти… Смотрят так пристально. Я разозлился, задвинул шторы и лёг, пытался заснуть, да как тут заснёшь. Ходил с лампой по храму, все двери и окна проверял, чтобы не осквернили. Как солнце взошло, вышел на улицу, а на ступенях кошка дохлая лежит с распоротым брюхом, и дверь кровью намазана. Мне теперь кажется, что я как-то их разозлил, что они пришли ко мне после молитвы.       — А записка сохранилась?       — Знал бы, сохранил бы, а так я ей в ту же ночь и сжёг, разозлился на себя ужасно. Теперь страшно, что я мог всё это вызвать.       — Не думаю, упыри не настолько умные. Скорее всего, проблемы вы нашли только себе, — Николаус оторвал глаза от чёток и слегка вздохнул. Вот вам и тихое местечко, пасторальная провинция. — На вечерню приходит много людей?       — Достаточно, тут весьма многочисленный приход, много верующих.       — Тогда постарайтесь донести вот это, — Вилфрид протянул ему листовку, — до общественности. Лучше будет, если вы прочтёте вслух, если это не противоречит правилам, — Николаус пробежал глазами по листку и помотал головой.       — Нет, что вы, ничего не противоречит. А вы уверены в этом?       — Конечно. Постарайтесь перед тем, как лечь спать, окурить кладбище при храме полынью и ладаном, вместе, только посильнее. И храм весь обойдите потом. А чтобы больше ничего перед дверьми не делали, возьмите мелкую соль, перекалите на сковороде, перетолките её с пеплом ели или сосны и отчертите ею линию.       Николаус усердно закивал, явно весьма обрадованный тому, что он наконец может прекратить эти упырьи издевательства. Выяснить бы теперь, кто подкинул записку, похоже, это одна из причин происходящего. Хотя, это может быть и следствием. Может быть так, что некий господин Уэсчестер один из упырей, кто-то об этом узнал и пожелал его упокоить окончательно? Но кто? Выйдя из церкви, Вилфрид приколол листовку к небольшой доске с объявлениями рядом с дверью и пошёл в расположенную неподалёку швейную мастерскую. Пока до воскресной ярмарки далеко, придётся разносить объявления по магазинам, и лучше, если это будут те, куда чаще ходят женщины. Мужчины часто недооценивают опасность, Вилфрид это по себе знал, а вот женщины могут отнестись к объявлению серьёзнее. Даже если нет, то точно увидит большее количество людей.       — Ооо, проходите, проходите, рады вас видеть, — из-за швейной машинки ему навстречу тут же вскочила полная симпатичная женщина с проседью в тёмных волосах и приветственно протянула руку. — Меня зовут Зузанне, приятно познакомиться. Ваше имя я уже знаю.       — Быстро же у вас слухи расползаются, — Вилфрид хмыкнул и пожал руку.       — Ой, не обращайте внимания, город весь на ушах стоит, а тут охотник приехал, конечно это будет новостью номер один. Вы что-то хотели купить? Может, мерки снять на будущее?       — Пока что нет. Могу я вам на дверь повесить объявление?       — А что там? — Вили протянул ей лист. Зузанне пробежала глазами по буквам и слегка нахмурилась. — Всё так серьёзно?       — Это из соображений безопасности, не переживайте. И лавку свою тоже проверяйте перед уходом.       — Ой, нужно будет до сумерек найти мою Бруну, а то она утром гулять сбежала…       — Может, у вас есть, что мне рассказать? — женщина оторвалась от листовки и прикусила губу. — Упыри всё делают тихо, тихо скребутся, топчутся, шепчут. Но, может, вы слышали что-то из ряда вон.       — Да. Что-то ходит по городу, что-то большое. Пыхтит, на собаку похоже большую. У моей сестры есть волкодав, очень похожие звуки издаёт.       — Спасибо большое, вы мне очень помогли.       Вилфрид вышел из мастерской и, насколько раз вдохнув прохладный влажный воздух, пошёл дальше по улице. Нужно спросить кое-что у бургомистра, очень уж подозрительно выглядит всё происходящее. Герр Шуман оказался у себя в кабинете, он отчаянно ругался с кем-то по телефону, когда Вилфрид подошёл к двери. До него доносились только обрывки, но было ясно, что речь идёт об охоте и проблемах с лицензией на крупную дичь. Похоже, что какой-то из местных охотников недооценил свои силы и получил сертификат на мелкую дичь, но сумел застрелить что-то большое. М-да уж, ситуация не из приятных, потому что в пушном промысле каждая волосинка со шкурки на счету. Вили постучал, и герр Шуман, тут же закончив беседу, открыл закрытую на ключ дверь.       — Аа, это вы, Вилфрид. Как прошло первое патрулирование? Я слышал, что была стрельба.       — Это был холостой патрон. У меня к вам серьёзный разговор, — бургомистр согласно закивал и приглашающим жестом указал Вили на кресло. — Спасибо, но я постою, мне ещё объявления развесить нужно.       — Что за объявления?       — Ничего особенного, призыв закрывать двери, окна, ставни и ворота на замки и защёлки. И загнать домашних животных в закрытые помещения. У вас в городе есть оборотни? — герр Шуман едва успел присесть в своё кресло и тут же с него привстал.       — Что? Нет, если бы были, я бы точно знал. У них же документы особого типа, у нас в картотеке их должны были отдельно вынести.       — Вы уверены в этом? Вчера я видел нечто, похожее на оборотня, – старичок покачал головой с каким-то очень грустным выражением лица.       — Если бы. У нас через реку проходил первый кордон заград-района, местные охотники должны были отстреливать оборотней, которые пытались бежать в заграницу. Конечно, реформы уже давно прошли и мир вроде как двинулся вперёд, но оборотни сюда не стремятся. Это для людей тут горный курорт, а оборотни же злопамятные ужасно. Быть может, это был обычный зверь?       — Нет, его видел и слышал не только я. Я бы хотел, чтобы сегодня по радио прочли моё объявление и просьбу к оборотням. Пусть придут ко мне в дом, если они есть, мне нужно обсудить ночные вылазки и как-то с ними скоординироваться, — Вилфрид уже двинулся к двери, но замер и оглянулся: — И ещё, сообщите по радио, что с сегодняшнего дня нужно ходить исключительно по мощёным тротуарам. Никаких троп, чтобы срезать путь через пустыри с травой и клумбы сквера. Сегодня вечером я буду ставить там капканы.              День прошёл в разговорах то с одним, то с другим. Всё это перемежалось с его попытками ставить капканы. Силки он мог завязывать с закрытыми глазами, а вот с капканами не дружил, зачёт по ним сдал со скрипом. Вилфрид раз за разом получал подтверждения своих мыслей, но по сути это ему ничего не давало, только лишние нервы и неудобства. Вервольфа слышал каждый третий, причина воя упырей найдена, но что теперь с этим делать? Не похоже, что этот оборотень желает идти ему навстречу и помогать, боится быть раскрытым. Успев к вечеру переговорить с местным врачом, герром Крюгером, и взять его номер телефона, Вили отправился к себе, готовиться к вечерней вылазке. Если до захода солнца к нему никто не придёт, он сам пойдёт в лес. Похоже, что вечером оборотень охотится именно там. Поджарив себе немного кролика и разогрев картошку, он уселся есть и включил радио на радиоле. Музыка перемежалась небольшими сводками о погоде, о новостях из столицы, несколько раз прозвучало его объявление. Вечер неумолимо заканчивался, а в дверь никто не стучал.       Вилфрид уже собирался встать и выключить радио, как заметил, что в сгущающейся тени подъездной дороги что-то метнулось от стенки к стенке. Для упыря рановато, им нужна ночь, а сейчас ещё даже солнце до конца не село. Вили сделал вид, что ничего не заметил, и пошёл на кухню, чтобы вымыть посуду. Он почти физически почувствовал, как кто-то его рассматривает из-за окна. Это, конечно, могут быть любые другие местные жители, те же бекке или альпы, на них обычно не охотились, потому что первые безвредны, почти невидимы и могут только напугать, если решат принять материальную форму, которая у них весьма экстравагантна. А вторые были редкостью, и даже в очень больших городах их было не больше десятка. Вилфрид взял в руки полотенце и как будто случайно обернулся к окну. Прямо рядом с ним рос куст черёмухи, глаза не сразу привыкли к темноте, но в ней он отчётливо разглядел кого-то одетого в тёмную одежду и с закрытым шарфом лицом. И, видимо, этот кто-то понял, что Вили смотрит прямо на него. Немая пауза затянулась, Вилфрид тщетно пытался рассмотреть хоть какие-то приметы и черты лица, чтобы при свете дня его найти, а незнакомец замер, не понимая, что делать дальше. И тут с заднего двора раздался вскрик упыря. Вилфрид тут же схватил ружьё и вылетел на террасу, забыв напрочь о том, кто сидел под окном, и, вскинув ружьё, зашипел. Трава высокая, в потёмках ничего не видно.       — Эй, я знаю, что ты ещё здесь. Мы с тобой можем сколько угодно ходить по отдельности, но это просто потеря времени. Давай поговорим, договоримся, — где-то за углом дома щёлкнула сухая ветка, и Вилфрид опустил ружьё. — Нам придётся работать вместе, хочешь ты того или нет, потому что сейчас это выглядит как перетягивание одеяла. Тем более, ты не знаешь, где я поставил капканы, и можешь влететь.       Вили прислушался и хмыкнул, похоже, что его даже не стали дослушивать. Надежда только на то, что оборотень хотя бы мешать не будет. Вернувшись в дом, он навёл порядок на кухне, проверил все окна, оделся, собрал сумку и уже зашнуровывал ботинки, когда в дверь постучали. Сняв с плеча ружьё и щёлкнув предохранителем, чтобы не пропустить нападение, он медленно открыл дверь и замер. Прямо перед ступеньками на дороге лежал мёртвый упырь с переломанной шеей. Он уже начал тлеть и сгорать, скоро вернётся в свою могилу. А рядом с ним лежала записка. «Герр Тедерик Шредер». Сунув листок в карман, чтобы передать утром священнику, Вилфрид огляделся по сторонам и, зажёгши фонарь у входа, закрыл за собой дверь. Видимо, можно считать это согласием сотрудничать. Благодарно кивнув, прекрасно понимая, что его видят, Вилфрид переступил через труп и пошёл по дороге в город. Пора приступать к патрулированию. Сегодня никаких холостых.