***
Тем вечером Джон разглядывал содержимое холодильника, а Шерлок разогревал на плите бобы, когда Джон услышал отдаленный звук телефона. – Думаю, это твой мобильный звонит, - сказал он Шерлоку. - Да нет, это просто напоминание. Шерлок принес телефон и, выключив звук, положил его на стол. - Напоминание? О чем? Тебе нужно принять таблетки? - Нет, это напоминание, что нужно поесть. - А, - Джон не мог определиться, как к этому отнестись – с грустью или с энтузиазмом. Шерлок взглянул на него и сказал: – Вот, посмотри. Джон взял телефон и посмотрел на экран. Шерлок использовал одну из программ, которые используют бодибилдеры или серьезно подсевшие на фитнес люди, из тех, что ведут дневной подсчет калорий. Приложение показывало график, насколько пользователь близок к желаемым показателям. Джон покрутил данные, посмотрев на предыдущий месяц, и обрадовался, увидев, что практически все дни с момента, как они стали регулярно встречаться, были отмечены зеленым цветом с редким вкраплением желтого. Он с любопытством посмотрел данные с самого начала – с сентября. Зеленого было очень мало, в основном преобладал желтый цвет, и было немало красных дней. Некоторые из дней показывали всего несколько сотен калорий. Наверное, пил один чай. Джон с горечью представил себе, как Шерлок отворачивается от навязчивого звонка, не в силах смириться с мыслями о еде. - Я использовал это и раньше, когда был в отъезде, - сказал Шерлок. Он стоял спиной к Джону, помешивая бобы. – Не в этот раз, а в предыдущий, когда я был мертвым. Но тогда у меня не было этого приложения. Я представлял тебя. На том моем телефоне было записано, как ты говоришь «Тебе нужно поесть», и я настроил телефон так, что у меня раздавался звонок, а когда я на него отвечал, то твой голос говорил мне «Тебе нужно поесть». Я думал, что тебя обрадует, что я помнил про еду. Но в результате у меня так и не выпала возможность тебе про это рассказать. Джон сглотнул и осторожно положил телефон обратно. – Это меня радует, – тихо произнес он. Шерлок ответил ему полуулыбкой, глядя на него через плечо. – Извини, у меня нет ничего спиртного. Но ты теперь все равно пьешь редко, так? - Я перестал пить в одиночку, – ответил Джон, сообразив, что настала его очередь делать признания. – В одно время это дело несколько вышло из-под контроля, когда ты в первый раз отсутствовал, и даже когда появилась Мэри, я пил слишком много. А потом, после их катастрофы, было бы так легко снова пойти тем же путем, поэтому как только я снова переехал на Бейкер Стрит… - Ты опять живешь на Бейкер Стрит? – удивленно спросил Шерлок. - Ну да. Тебе Майкрофт не говорил? - Майкрофт не говорит мне ничего, пока я сам не спрошу. Похоже, он считает, что я не готов к информации, если сам ее не требую, но как я-то могу понять, о чем спрашивать? - И ты что, это не вычислил? – с улыбкой спросил Джон. - Нет, я, конечно, определил, что ты переехал, – нетерпеливо продолжил Шерлок. - Бреешься при другом освещении, больше не ездишь на работу на велосипеде, вместо этого используешь велотренажер или беговую дорожку. Снижение потребления алкоголя могло бы сбить меня с толку, но и твои привычки в еде тоже изменились… и тем не менее, как я мог бы понять, что переехал ты на Бейкер Стрит? - Ну теперь ты знаешь, – жизнерадостно ответил Джон. – Смотри, я нашел мандарины. Разложи бобы по тарелкам, и потом сможешь продедуцировать, что происходит дома, а я скажу, прав ты или нет.***
Джон резко проснулся посреди ночи, почувствовав, что что-то не так. Он понимал, где находится – на раскладном диване в гостиной у Шерлока – и вокруг не было ничего странного, но что-то определенно его разбудило. В комнате было темно и абсолютно тихо. Тишина была настолько полной, что ощущалась физически, и ему казалось, что он чувствовал, как она давит ему на уши… так, минуточку. Когда он ложился спать, было тихо, но не настолько. Засыпая, он с ностальгией слушал звуки, что издавали старые радиаторы, думая о том, как напоминают они ему об одной из своих бабушек, у которой он бывал ребенком. Джон сел, и бросил взгляд туда, где, как он помнил, была кухня, и, конечно же, маленькие цифры на плите не горели. А еще, наполовину выбравшись из-под одеяла, он понял, что в комнате был жуткий холод. Черт, вроде эти стены должны удерживать тепло внутри? Джон потянулся вперед, залез в свою расстегнутую сумку и, начал утепляться, надев свитер, что был на нем днем, и две пары носков. Он вспомнил, что видел в шкафу толстое шерстяное одеяло. Он на ощупь двинулся туда, где, по его мнению, должен был находиться этот самый шкаф. По дороге он врезался в край лестницы. Черт побери, раздраженно выругался про себя Джон, потирая ушибленное колено. Еле слышный звук сверху привлек его внимание. – Шерлок? Молчание. Но сейчас тишина не была такой абсолютной, как та, что давила на него, когда он проснулся. Ему было слышно, как дышит Шерлок – коротко и неровно: он определенно не спал. У основания лестницы Джон в сомнениях остановился. Шерлок испугался, проснувшись в темноте и в тишине? Скорее всего, подумал Джон, пытаясь вспомнить, что знал про заключение в одиночных камерах, которое пережил Шерлок. Он еще поколебался с минуту, но вдруг до него снова донесся едва слышный сдавленный всхлип, и он-то все и решил. Хоть его глаза и успели привыкнуть к темноте, поднимался он по лестнице с большой осторожностью, и, войдя в спальню, посмотрел на кровать. - Шерлок? – он смог разглядеть темную фигуру, что сжалась в дальнем углу кровати. Джон сделал еще один шаг вперед и увидел, что Шерлок сидит, уткнувшись лицом в согнутые колени, и обхватив голову руками. От вида этих белых пальцев, вцепившихся в темные кудри, Джон вздрогнул, вдруг с болью осознав происходящее. Так. Джон заставил себя вспомнить о собственных первых днях после возвращения, когда в нем больше всего вызывало ненависть то, как люди вокруг начинали сокрушаться по поводу его хромоты или, что еще хуже, его дрожащих рук. Все понятно. Джон заговорил чуть громче, стараясь, чтобы в голосе не было никаких эмоций. – Слушай, Шерлок. По-моему, электричество вырубилось. У тебя есть свечи или что-то подобное? Шерлок поднял голову. В тусклом свете его зрачки казались огромными, а взгляд был безжизненным и невидящим. – Джон? - Да. Я здесь. Хочешь, поищу что-нибудь, чем можно посветить? - Мне темнота не мешает, – сказал Шерлок. Он говорил спокойно и отрешенно, что сильно контрастировало с его побледневшим лицом и дрожащими руками. – Мне нравится, когда темно. И против тишины я тоже не возражаю. Все дело в холоде. Я не люблю холод. - Понятно, тогда давай тебя согреем, - сказал Джон, обрадовавшись появившейся возможности что-то сделать. Он подошел к комоду и нашел в левом среднем ящике тот свитер а-ля сибирский хаски. Засунув руку в ящик с носками, он постарался найти самые теплые, не сильно там все перекопав, и вытянул шерстяной комочек. Он был очень мягким. Неужели у Шерлока были кашемировые носки? Он взял еще одну пару, на ощупь обычную, на тот случай, если шерстяное нечто окажется шарфом. - Вот, нашел, - с энтузиазмом сообщил Джон, складывая вещи на кровати. – Сейчас вернусь, схожу вниз и принесу еще одеял. – Он достал из шкафа шерстяное одеяло, сгреб свое с дивана и притащил их наверх. Шерлок был уже в свитере и пытался натянуть носки, что было для него непростой задачей. - Самым лучшим способом согреться будет, если мы постелим все эти одеяла на кровать и заберемся под них вдвоем, - предложил Джон, - Но если тебе так неудобно или ты предпочитаешь сидеть, то… - Я согласен под одеялом, - ответил Шерлок. Он говорил тихо и не смотрел на Джона, но его взгляд уже не был таким неподвижным и расфокусированным. Джон расстелил одеяла на огромной кровати, Шерлок под них забрался, и свернулся клубочком, повернувшись лицом в сторону двери. Его трясло так сильно, что Джону было слышно, как стучат его зубы. Джон и сам изрядно промерз к этому моменту, но не мог сообразить, как будет более правильно улечься рядом. Спина к спине? Безусловно, вариант прижаться сзади был неприемлем, несмотря на то, что он был самым быстрым способом согреться. В конце концов, Джон нашел компромисс, и лег параллельно Шерлоку как можно ближе, но не касаясь его. После довольно долго времени, Шерлок перестал дрожать, и Джон почувствовал, что напряжение покидает его тело. – Тебе лучше? – мягко спросил он. - Лучше, - ответил Шерлок. Хоть он и лежал к Джону спиной, но в комнате было настолько тихо, что Джон слышал его очень хорошо. - Может, Майкрофту стоит подыскать тебе монастырь потеплее, - предложил Джон. - На Средиземном море, например. - Ну…или в плен нужно было попадать в стране с более теплым климатом – так было бы намного проще. Джон весь обратился в слух. Шерлок никогда не рассказывал о том, что было с ним в плену. – Там было очень холодно? – поинтересовался Джон, пытаясь изобразить безразличие. Ему действительно было очень интересно – с июля, когда Шерлока спасли, прошло уже немало времени. - Не в основной части тюрьмы, - Шерлок снова говорил очень ровным и отстраненным тоном. – Но в одиночках… у них даже было там для них название. Не Яма, это нельзя перевести буквально, но точное определение – это «нечто, не имеющее конца». Бездна, как я думаю, или Пустота. Я предпочитаю Бездну. – Он помолчал минуту. Джон лежал совершенно неподвижно, боясь даже дышать. – Это самая старая часть тюрьмы, выдолбленная непосредственно в горе. Больше даже пещера, чем здание. Камеры там… камеры там очень маленькие, как я тебе уже говорил, и они со всех сторон каменные. В одной стене была металлическая дверь с небольшим отверстием, чем-то напоминающим лаз для котов, но расположенным выше, и закрывающимся снаружи. Темнота была полнейшая. И тишина тоже. – Пауза. Вдох. – Мне темнота не мешала. Она была безопасной. Они светили мне в глаза на допросах. Мне в темноте нравилось. Я пытался тренировать мои другие чувства, чтобы скомпенсировать отсутствие возможности видеть, как минимум поначалу. Я думал, что смогу научиться эхолокации, но там практически не было возможности ее развивать. Я пытался улучшить тактильные ощущения, но там были только холодный металл и камень. Я слушал. Тишина мне тоже не мешала. В главном здании тюрьмы было очень шумно, все время вокруг было очень много людей. Но вот холод… - Еще одна, более долгая пауза. – Нас там держали без одежды. Два раза в день люк в двери открывался и внутрь светили, чтобы убедиться, что я еще жив. По утрам через отверстие передавали еду – хлеб или картошку. Вечером они засовывали в люк шланг и поливали водой камеру и заключенного, чтобы смыть в сливное отверстие всю грязь. Я старался относиться с благодарностью, что меня не оставляли гнить в собственных отходах, но… вода была такой холодной. Все вокруг было холодным и влажным, и никогда не высыхало. Я сидел на корточках в углу, в надежде таким образом сохранить свое собственное тепло. Я не мог опереться спиной о холодную сырую стену или сесть на холодный мокрый пол. Я становился совершенно дезориентированным, и, стараясь удержать равновесие, терял ощущение земли под ногами. – Шерлока снова начало трясти, и он перестал говорить, свернувшись в еще более тесный клубок. Джон немедленно придвинулся ближе, отчаянно стремясь поделиться с ним своим теплом. - Шерлок, слушай, я могу к тебе прикоснуться? – Шерлок не отвечал, поэтому Джон сократил расстояние между ними и неуверенно коснулся его руки. Шерлок на мгновение замер, а потом Джон почувствовал движение и холодные пальцы дотронулись до его руки. Медленно и очень осторожно Джон потянул руку дальше вперед, обнял Шерлока за талию, и придвинул к себе. Прошло довольно много времени, и длинные тонкие пальцы Шерлока пожали его ладонь и сплелись с пальцами Джона. Шерлок вздохнул, и Джон почувствовал, что он снова расслабился. Джон посмотрел вверх, отвернувшись от спины Шерлока, куда он между лопаток прижимался лбом. – Мне так бесконечно жаль, - сказал он так спокойно, как мог. - Мне так жаль, что все это с тобой случилось. И я не могу все отвернуть назад и сделать так, чтобы этого никогда не происходило. Но я могу тебе пообещать, что сделаю все, что в моих силах, чтобы тебе больше никогда не было холодно и одиноко. - Не говори так, - устало сказал Шерлок. - Ты говоришь о другом. Ты чувствуешь себя виноватым, и ты лекарь. Ты хочешь меня вылечить. - Конечно, я хочу тебя вылечить. Конечно, я чувствую себя виноватым. Но не поэтому я остался здесь и не уехал со своей женой и дочерью. И не поэтому я сейчас здесь. Я сейчас здесь, потому что ты для меня важнее всего и всех на этом свете. - Не нужно, - почти сердито произнес Шерлок. – Ты меня не хотел раньше, когда я был потрясающим и невероятным. А зачем я могу быть нужен тебе сейчас, когда я разрушен? - Потому что я был слепым мудаком, и думал, что ты меня не хочешь, и все это сейчас совершенно неважно, – без обиняков сказал Джон. – Кстати, тебе-то я был нужен, когда был сломан. - Ты не был сломан. Ты просто так думал. - И ты тоже не сломан, – возразил ему Джон. – Не настолько, чтобы это мне как-то мешало. Понимаешь? Я тебе уже об этом говорил. Если ты будешь меня гнать, я не уйду. Если ты сам попытаешься от меня уйти, я пойду за тобой следом. Теперь, когда я наконец-то приставил себе башку на место, я тебя не оставлю. - Я не понимаю, - проговорил Шерлок. Он говорил резко и с надрывом, пытаясь скрыть за словами растерянность. – Почему? Почему ты не поехал с ними? У тебя было все, чего ты всегда хотел. Ведь поэтому… - Шерлок. – Джон крепко зажмурился, будто посмотрев на Шерлока, он потеряет остатки самообладания. – Между мной и Мэри все было закончено. Ну, или закончилось бы, если бы я уехал с ними. Я этого не понимал, пока мне не пришлось делать выбор. Да, то, что я потерял дочь, разрывает мне сердце в клочья. Но я могу жить с разбитым сердцем. А без тебя я жить не могу. - Но ведь ты не… ты же не… ты… - казалось, Шерлок не может подобрать нужных слов. - Я – да, – мягко сказал Джон. – Правда, на самом деле я - да. Но это совсем не главное. И мы можем с этим подождать столько, сколько нужно, или вообще этого не будет, если не хочешь. Можно будет решить позднее. Шерлок сделал резкий прерывистый вдох, за ним еще один, потом еще. Потом он отпустил руку Джона и повернулся так, что оказался лицом к лицу с Джоном, встретившись с ним взглядом. Джон лежал неподвижно и про себя молился, чтобы все, что он сейчас чувствует, можно было прочесть по его лицу, и что Шерлок посмотрит ему в глаза и поверит. И, похоже, это сработало, потому что Шерлок закрыл глаза и шумно выдохнул. Открыв глаза снова, он посмотрел на Джона, серебряные радужки исчезали, поглощаемые расширяющимися зрачками. - Я не хочу делать ничего из того, чего не хочешь ты, - прошептал Джон. Шерлок снова вздохнул, а потом медленно протянул руку и легко коснулся щеки Джона. Ощущение было непередаваемо интимным, при этом Шерлок продолжал смотреть Джону в глаза потемневшим взглядом, полным надежды. - Можно? – шепотом спросил Джон. Ресницы Шерлока опустились, и Джон воспринял это как согласие. Он поднял руку и запустил пальцы в мягкие волосы Шерлока. Тот вздохнул и слегка запрокинул голову, так, что его затылок оказался в ладони Джона. От этого движения их лица стали еще ближе, и Шерлок открыл глаза. Джон почувствовал его дыхание на своей щеке. - Можно? – снова прошептал Джон и почувствовал под ладонью почти незаметный кивок, когда притягивал его губы к своим. Они были такими мягкими. Шерлок был таким бесконечно дорогим и хрупким в руках Джона, но теперь он был уже теплым и живым, и его язык встретился с языком Джона в самом прекрасном поцелуе из тех, что у Джона когда либо были в жизни. Казалось, они целовались целую вечность, когда Джон с закрытыми глазами осознал, что в комнате стало светлее. Он слегка отстранился, и, открыв глаза, оглянулся в окно. - Ты только посмотри, - пораженно сказал он, - Шерлок, посмотри туда. Снег идти перестал, и ветер раздул последние низко проплывавшие мимо облака, за которыми открылась на три четверти полная луна, осветившая все вокруг с неповторимой точностью черно-белой фотографии. Джон приподнялся на локте и посмотрел вниз. За окном все было таким ярким – он даже и не подозревал, что снег так сильно может отражать свет. Может, в словах Шерлока о прелестях загородной жизни имелся смысл? Джон перевел взгляд на Шерлока, и увидел, что тот продолжает лежать на боку, но пристально смотрит не на луну, а на него. И смотрит с полнейшим восхищением. Джон подумал, что и сам, наверное, тоже выглядит изумленным: Шерлок, с чертами лица, которые лунный свет сделал еще более четкими, с широко раскрытыми глазами с огромными черными зрачками, со спутанными кудрями и припухшими от поцелуев губами, был самым прекрасным из того, что Джон когда-либо имел счастье видеть. – Ты просто потрясающий, - прошептал он, проводя пальцем по его скуле и спускаясь к губам. – Ты изумительный, - и он его поцеловал. А потом опять, и опять. Ему казалось, что они целовались несколько часов подряд, растворившись друг в друге, и медленно уплывая в сон уже под утро. Окно задребезжало от резкого порыва ветра, и Шерлок вздрогнул в его руках. – Все в порядке. Это всего лишь ветер, – тихо сказал Джон. - Ты не возражаешь… - Конечно, нет, - Джон неуклюже перелез через Шерлока, чтобы тот мог снова лежать лицом к двери, и протянул к нему руки. Шерлок пристроил голову Джону на плечо, будто они так спали всегда. Джон лежал и смотрел на луну за окном, чувствуя себя несказанно счастливым. Он ожидал, что Шерлок будет бодрствовать, но тот практически сразу заснул, устроившись у Джона на груди. И от этого Джону стало еще лучше. Мелодия, которую играл Шерлок накануне, крутилась у него в голове, такая легкая и трогательная, как эхо их нежных поцелуев. Джон ощущал прикосновение шелковистых кудрей Шерлока к своей груди, и смотрел за тем, как луна спустилась ниже их окна. Он так и лежал без сна, когда услышал шум включившегося электричества, а потом, несколько часов спустя, когда взошло солнце, в его объятиях проснулся Шерлок.