Молитва

      - Я Саруман Белый, глава Совета Мудрых, и я пришел не за битвой, - повторил жест Орнштейна маг. Его уже колотило от необходимости просить других об услуге. - Мне нужна твоя помощь.       - Помощь? - лязгнул голос. - Только трое могли просить меня о помощи. Один предал меня и ушел на север, другой ослеп и умер на юге, а третья ушла за первым и попала в сети родственницы Квилег... Ты, маг, не относишься к числу близких мне друзей. Ваш род умудрился лишить меня единственного собеседника и товарища! И ты сейчас заплатишь за подобную дерзость!       Вслед за этим криком души последовал мощный выпад вперед, которой мог убить Сарумана на месте, если бы тот не откатился в сторону. Затем на него обрушился удар сверху; от него тоже пришлось уходить перекатом. И так и последовало: удар - перекат - отбежать - отдышаться. Постепенно удары Орнштейна становились все быстрее и непредсказуемее; он скакал из одной стороны в другую, нанося уколы с разных сторон. Белая мантия покрылась красными пятными; руки мага дрожали от физического и морального напряжения.       Вдруг что-то изменилось в движениях Драконоборца: они стали медленнее, размашистее; сам Орнштейн чаще останавливался и переводил дыхание. В какой-то момент он взял и просто упал на правое колено; копье выпало из его руки. Сняв с указательного пальца кольцо и зажав его в руке, он протянул его магу, но на полпути рука затряслась и упала; кольцо откатилось куда-то в сторону. Спина Защитника выгнулась, и он захрипел от тянущей резкой боли; после чего согнулся и упал на грудь. Он цеплялся за жизнь всеми силами, но дух покидал его. Подползая к Саруману и хватая его за ногу, Орнштейн прошептал то, что выбило колдуна из колеи. Через минуту он уже был мертв; доспех начал разваливаться на глазах. Пыль и пепел взвились к потолку; повисев там, они разлетелись в стороны. На месте гибели Орнштейна Драконоборца остался лишь светлый шар неопределенной формы, ярко блестевший в темноте.       - Забери... - прошептал про себя Саруман услышанное и прикоснулся к шару.       *** *** ***       Проснувшись после крепкого сна, колдун огляделся. Дождь прекратился, а небо стало чистым. Около пещеры стоял его конь; костер уже давно потух, лишь медленно тлея в утреннем тумане. Выйдя из пещеры и усевшись на коня, маг отъехал от гор и помчался к Минас-Тириту. Он ехал в нетерпении, ожидая будущую встречу; он горел от желания увидеть Анастасию. Но чем ближе он подъезжал к городу, тем холоднее становилось; местами ночью, как оказалось, выпал снег, несмотря на сентябрь. Именно тогда маг и понял, что означала та фраза, сказанная пять лет назад. Предчувствуя что-то ужасное, Саруман пришпорил коня и поскакал к цели, которая уже виднелась вдалеке.       *** *** ***       Выйдя из зала, колдун задумался. С одной стороны, надо было спешить в замок, но с другой... Остаться здесь и обследовать город было заманчивой идеей. Именно так и поступил гость - он поднялся вверх по лестнице и свернул налево. К сожалению, ничего интересного ему не попадалось - открытые сундуки, пустые комнаты, пятна крови на полу и стенах... Единственным интересным местом оказалась галерея статуй, к которой маг подошел через три часа. Здесь было всего четыре статуи, несмотря на то, что количество постаментов превышало их на одну единицу. Они располагались в виде пятиконечной звезды, так что, стоя в центре помещения, можно было видеть их все.       Слева от входа была статуя Орнштейна. Он стоял гордо, выпрямившись во весь свой высокий для человека рост; в левой руке он держал за древко свое копье, а указательным пальцем правой показывал в центр комнаты. Голова его была чуть повернута в сторону входа, так что эту статую можно было расценивать как знак или указатель. Напротив него, справа от двери, стоял огромный человек с явным ожирением. У него было огромное брюхо и широкие ноги, согнутые в коленях; в руках он держал гигантский молот на широкой рукояти. Подписей около статуй не было, так что о его имени можно было только догадываться.       Прямо напротив Сарумана стояла фигура человека, всем своим видом излучаящая мощь и свет. Руки он сложил на тяжелом двуручнике, окованном золотом; его лицо было одновременно жестким и понимающим. В глазах каменной статуи странным образом застыла печаль. На его голове была высокая корона, а рот обрамляла кустистая борода, обволакивающая плечи. Слева от него стояла девушка неземной красоты; ее наряд в странах Запада посчитали бы слишком откровенным, ибо ее пышная грудь была практически оголена. Лицо ее было настолько миловидным, что не слушаться ее приказов было невозможно. Как понял маг, именна она и была Принцессой Гвиневер, о которой говорил ее страж. Постамент справа от Короля был не пуст, но разрушен; осколки статуи валялись по полу. Части сапог все еще торчали из постамента, но тело и голова были окончательно сломаны.       Постояв, подумав и поклонившись, Саруман вышел из семейной галереи статуй, которую до сих пор охраняли верные слуги, пусть и виде камня. Найдя обратный путь из города, маг разыскал коня и отправился назад, домой. Его чувства были чрезвычайно разнообразны; его одновременно душили и радость от победы, и горе от убийства последнего обитателя древнего города. Дорогу через пустыню освещала яркая луна; небо, как будто понимая его состояние, ни разу не заслонило ее. Сквозь ветер до него донеслось знание, вышедшее прямо из города. Оно раскрыло Саруману прошлое Анор Лондо, прошлое Гвина и его детей. Не выдержав напора страстей, по щеке мага скользнула скупая слеза и исчезла в бороде.