Мюзик-холл «Крылатое солнце»

      Парадная дверь оказалась закрыта, и Джотаро едва сумел пробраться через коридоры без провожатых. Из зала доносились голоса собравшихся там людей. Снова сверившись со стрелками на часах, которые едва доползли до восьми и пятидесяти пяти утра, он скользнул в широкое помещение. Ближе к вечеру прошлого дня Джозеф снова тайфуном внесся в его скромный дом, крича о том, что Джотаро непременно должен появиться к девяти часам в «Крылатом солнце», чтобы позаниматься с танцорами кордебалета. В этом мюзик-холле их роль исполняли исключительно молодые юноши-омеги, а Цезарь любовно называл их «девочками», видимо, очень дорожа разношерстной компанией красавцев. − А-а, я так не могу, не получается! – воскликнул вчерашний уборщик, которого зовут Окуясу. Мальчик сидел у бара со своим сверстником и напряженно тер бокалы специальной тряпочкой. Бармен с собранными в хвост золотистыми волосами внимательно наблюдал за ними, показывая, как верней. – Я слишком глупый даже для стакана. − Это бокал, − поправил второй мальчик. − Джоске-е-е…       Джотаро оказывается уже давно слышал историю о двух мальчишках, которых взял под опеку Джозеф, но не уделил этому внимания. Они лишились родителей и совершеннолетних родственников, так что для них он стал отцом, братом и просто другом. Джотаро прошел мимо и тихо с ними поздоровался. Бокалы тут же были оставлены в сторону, и дети последовали за ним, однако, ничего не говоря. Забавный хвостик мальчишек в жилеточках из черного атласа. − Доброе утро всем, − пробаритонил Джотаро, снимая один стул со стола и повесил на него пальто. − Доброе! – ответили трое основных танцоров, голоса которых слились в один. Его предупредили, что будет трое, и распознать, кто есть кто, очень легко, − «розовый», «зеленый», и «фиолетовый». Имен Цезарь и Джозеф не называли. Мол, это практически традиция, и знакомиться он должен сам. Для Джотаро это немного сложно, так как он мало общался с кем-то и знакомств обычно не заводил. Что касаемо танцоров, разминающихся на сцене… «Розовым» явно называли вчерашнего незнакомца. К счастью, он был в полном здравии и сидел с краю, тяня носок. «Зеленым» − парня в белом корсете и с забавным украшением на голове в форме зигзага, символично, этого цвета. Почему-то Джотаро не заметил его головного убора прежде. Последний, «фиолетовый», настораживал его. Высокий, в темных чулках. Весь запах перегара со сцены имел эпицентр в его лице. Без стыда он рассказывал о ночи, проведенной в компании какого-то мужчины и бутылки коньяка. «Зеленый» парень с трудом слушал его и в итоге покинул, идя навстречу Джотаро, стуча своими каблучками. Зеленый взгляд оценивающе скользнул по нему, а Джотаро отвернулся и буквально уставился на волнистую прядку живописных волос Нори, сидящего в каких-то двух метрах от него. Больше всего ему хотелось узнать полное имя и фамилию. Куджо поднялся на сцену и уже в пол уха слышал разговор «зеленого» с одним из мальчиков. − Да, Джоске, тебе очень идет эта бабочка. Мило. − Правда? − О, да! Мне нравится. Джотаро тем временем достал какие-то свои нотные записи в папке и записку от Цезаря, что они должны проиграть. − Кхм, тогда… Начнем? Кто не помнит, я Джотаро Куджо, пианист, – Джотаро поднял крышку и установил ноты перед собой, довольно слыша шаги за своей спиной – все без споров расходятся по своим местам. – Предупреждаю, я это играю чуть ли не впервые. И как вас зовут? Ну, каждого. И они представились. Значит, Нориаки, Рохан и прокуренная итальянская омега по прозвищу «Леон».       Он повернулся, осмотрев танцоров. Красиво. Ничего больше и не скажешь. Завораживало еще и то, что они уже прекрасно знают, что им делать без его подсказок. Разумеется, единственным пятном, выбивающимся из трио являлся Нори, и связано это, конечно, с тем, что он и сам новенький. Так или иначе Джотаро начал играть что-то веселое и задорное. Несмотря на свое предупреждение, Джотаро старательно нажимал на каждую клавишу. Промахи на репетиции должны были в кротчайшие сроки сойти на нет, если он хотел начать работать на публике уже в ближайшие дни. Для этого ему была необходима лишь практика. Отдаваясь игре, он даже не мог обернуться и взглянуть, все ли в порядке с «дамами». Все их движения и даже игривая песенка создавали в его голове картину великолепного номера, и он не сбавлял темп, однако… Раздался хлопок и дорожка неловких шагов под охи и вскрики. − Ах, ты протухший растяпа! В своих же костылях путаешься! − Следи за ногами! Да я руку потянул! Падаешь, так другого не тяни! − Прошу прощения… Я… − Заткнись, шел бы обратно в свою… Тц.       Джотаро вздрогнул от хлопка и сразу обернулся на звуки всеобщего недовольства, и то, что он увидел, заставило его тут же встать из-за рояля и пойти к ним. Нориаки уже поднимался с паркетного пола, стараясь не касаться ободранных коленок, а Джотаро, притронувшись к плечу, придержал и обеспокоенно осмотрел его: − Лучше репетировать дальше без тебя, с разбитыми коленками много не попляшешь… И, кто-нибудь знает, есть тут медикаменты для первой помощи? Аптечка в гримерных же должна быть? − Я в порядке, мистер Куджо, пожалуйста… − подал голос Нори, вскинув руки и выдохнув. Он опустил голову, отчего челка, заколотая невидимкой, выскользнула и рассыпалась по щеке. − Ах, какой вежливый. Кажется, нашей диве новенький по вкусу, − последовали ехидные смешки от танцоров, немного отошедших в сторону. – Ну, что, долго нам ждать?       Однако, Джотаро их не слушал, прикованный к Нориаки, который медленно приподнял голову. Джотаро был готов поспорить, что на бледных щеках юноши проступал румянец. Жаль, конечно, что из-за насмешек его напарников. Вероятно, ему было очень стыдно, но он все же смело взглянул в его глаза и произнес: − Поиграйте для нас еще, мистер Куджо. Удивительно, у него фиалковые, даже сиреневые, глаза… Такого он еще не встречал, и надежда на продолжение репетиции вместе с ним заставляла согласиться. Джотаро задумчиво сжал губы и кивнул. − Яре яре, только осторожно, − Джотаро вновь сел на банкетку и посмотрел в ноты. – Еще раз. Прогнав номер по два круга, Джотаро посчитал, что на сегодня с танцоров хватит. − А почему вы так спешите в конце? – Рохан подошел к нему справа с чуть сведенными к переносице бровями. − Я стараюсь вас нагнать после последнего куплета, поэтому спешу. Я… Еще… М-м… − прямо за Роханом задержался Какейн и нагнулся, чтобы снять туфли, – Отработаю это. Джотаро размял пальцы и, обогнув Рохана, подошел к Какеину со спины. − Все в порядке? − М? − Какеин сразу выпрямился и повернулся, сжимая туфли за ремешки. – Да, все хорошо, спасибо. И… Не обращайте внимание на этих куриц, они просто забыли, как себя чувствует человек в новой компании, на новом месте. Вам, наверное, знакомо это чувство? – довольно решительно обратился он к Джотаро, и тот немало растерялся, думая об ответе, но это уже бы не пригодилось. − Джотаро! – прозвучал громкий окрик Цезаря. – Что ты там делаешь в кулисах, а? − Думаю, вам нужно идти, − Какеин кивнул в знак прощания и пошел за Леоном и Роханом, а Джотаро, еще попялившись в след, вышел на сцену под свет ламп и посмотрел на Цезаря на галерее. − Да? Я ничего не делал, но хотел порепетировать один, чтобы лучше попадать в их ритм. − О! Сейчас спущусь.

***

Цезарь спустился и довольно быстро оказался возле Джотаро. − Сыграем вместе? − Конечно, – Джотаро, уже за роялем, подвинулся на банкетке, и Цезарь присел на освободившееся место. – Так, как мне вас называть? − Зови меня просто по имени, как и все здесь… − Цезарь ответил на мягкую улыбку Джотаро тем же и нажал легким касанием на «ре». – Какейна пытаешься завлечь? Джотаро поерзал, посмотрев на него, и Цезарь довольно усмехнулся, следя за вскинутыми бровями парня и направленный взгляд в глаза напротив. − Хотел бы, наверное. Так значит, его фамилия Какейн? Если звать по ней, он не обидится? − Какой же ты идиот, Джотаро! Вы же знакомы от силы… Нисколько, − начал играть всем знакомую лирическую мелодию. – Да, это его фамилия. По имени Нориаки называю только я, Джозеф и уже упомянутый нами солист, Дио, а обращению по фамилии он, кажется, не против. А был бы против – промолчал. − Нам еще работать вместе, знакомство, вроде как, состоялось, повод продолжать имеется. Без этого никак, − Джотаро явно словил его игру и начал подыгрывать, делая звучание еще шире. − Он несколько одиночка по характеру, это будет сложно. − У меня сложилось мнение, что отстраненный он не по своей воле. Он же здесь недавно? − Месяца два, − Цезарь ускорился, покосившись на него. – Не знаю, по какой причине, но он рассказывал, что всегда был одинок в школе, в своей академии. Люди с детства, как он говорил, сторонятся его…. Он ведь из элитной балетной студии при академии, которая в нашем городе на той стороне реки. Жаль Нори, попав в атмосферу мюзик-холла, он столкнулся далеко не с дружелюбным к новеньким коллективу, а с прежним отчуждением. − Вы так много знаете о нем. Значит, вам он все же доверяет? Может, стоит узнать его получше? – Цезарь внимательно вслушивался в появившиеся вариации к своей игре и к словам Джотаро. − Да, он мне доверяет. Я же для него поддержка здесь, он чувствует это. Мы же не… У нас здесь нет такого, что я всеми ненавистный босс, а все мои рабы. Я для них стараюсь быть заботливым старшим братом, поэтому даже с личным они ходят ко мне, а я стараюсь помочь. Единственный, к кому я здесь очень строг, это Джозеф, но, поверь, все не совсем так, как выглядит, и все это уже знают, не обращай внимания. Что до Нори, ты прав, его нужно узнавать. То ли его не понимают, то ли не хотят понимать, может, есть еще причины, но так бывает и… Вот, − Цезарь закончил и выдохнул, встряхнув руки. – Давненько не играл, если не считать вчерашнего. − А где вы учились? – спросил Джотаро, явно обдумывая всю минутную паузу слова Цезаря. − Нигде, меня дедушка научил, когда в моем доме в Италии стало слишком тесно для старшего сына. − Понимаю, почему Джозеф о вас так хорошо отзывается… Подождите, что? Правда, нигде? Но вы играете лучше всех учеников из моей музыкальной школы. − Что ж с этим поделать? Когда я был подростком, не уступал в проказах этому чертову Джостару, знаешь ли. Так что, единственное, что меня успокаивало – уроки с дедом. − Ваш дед тоже работал здесь? – Джотаро достал из своего портфеля стопочку нот, и Цезарь с любопытством смотрел на то, как он их перебирает. Наконец, он поставил на пюпитр красивое и сложное произведение для четырех рук, и Цезарь этому обрадовался. Оно было одним из тех, которые играть он особенно любил. – Вы сыграете со мной снова? − Да, легко и просто. Мой дед был хозяином «Крылатого солнца», так что мне перешло по наследству управлять этим кораблем, − Цезарь усмехнулся и начал играть. − Теперь для меня многое прояснилось. − Значит, тебе нравится Нориаки? Или, может, тебе нравятся другие… − Не знаю. У него цепляющая внешность, и он просто мне интересен. Вы же можете еще рассказать о нем? – Цезарь отметил, как любовно Куджо переступает с клавиши на клавишу, и продолжил свою часть, иногда играя даже не глядя, но не уступая ни разу своему подчиненному. − Если верить его словам, он учился в нашей академии. Я узнавал. Он был во многом великолепен. Балет, все дела. Омег редко допускают до подобного, но именно тогда их взяли. Высокие результаты, но общительным он не был. Другие ребята не полюбили его за это. Оставался день до экзаменов в последний год, и у них был танцевальный смотр. Перед ним его очень сильно потрепали, он все же выступил, но куда уж, побитому. До экзаменов не допустили, из академии выбросили. Его отец мог это изменить, но предпочел винить сына. Вот так, без шанса пересдать. Жестоко. Черт, в стиле этих паленых лебедей, – Цезарь тяжело вздохнул. – Мальчику закрыта дорога в большие театры. Джотаро неожиданно перестал играть, и Цезарь тоже отстранил ладони от клавиш. Разумеется, его тронули эти слова. − А что про его родителей? − Состоятельные люди. Строгий отец, раболепная мать. Все, как всегда, богачи… Я не спорю, у моего деда и отца крупный достаток, и мы никогда не бедствовали, но вот именно семья Какеин отличается манерой считать себя выше прочих, словно все должно быть по их решению. Это во многом коснулось и их сына. Джотаро поджал губы и отвел взгляд. Да, история Нориаки каждого заставит задуматься. Надо же, как бывает, кушает с начищенной до отражения тарелочки, живет в огромном доме, а отношение, как к скотине на торгах. Наверняка, Джотаро уже понял смысл существования рыжего танцора – выйти по решению отца замуж за кого-либо, быть таким же смиренным, как его мать, и улыбаться на публике. Единственным шансом вырваться для него являлась академия, но и его он лишился. Цезарь достал из кармана жилетки какие-то дорогие сигареты с Запада. − Может, возьмешь вершину попроще? − Какую, например? – Джотаро чуть повернул голову к Цезарю. – Никто из них не вызывает у меня такого интереса, как Какеин. − Но ведь вокруг не только плясуньи, − Цезарь ненавязчиво тыкнул «си» и затем протянул пачку. − Вы правы, Цезарь, но пока, кроме них и вас, я никого здесь не знаю, − Джотаро вытянул из пачки одну сигаретку и, подняв глаза, кажется, специально задержался взглядом на глазах Цеппели, до победного блеска. Его яркие глаза показались Цезарю целыми хрустальными озерами в солнечный день или даже морем в его родной Италии. Специально или нет, но ему бы хотелось думать, что это так. − Так-то лучше, мистер Куджо, − усмехнувшись, Цезарь взял и себе одну, закурив. – Насчет этого можете не беспокоиться, у нас все дымят, что не нравится бездарю Джозефу. Кстати, Какеин дым не переносит. Не понимаю, как он терпит Аббакио… Который Леон. Сегодня ты уже должен с ними выступить, так что поработай над концом, правда, спешишь. После номера «девочек» можешь вернуться в зал и досмотреть всех, разрешаю, − Цезарь встал и оставил Джотаро наедине с роялем, размеренно шагая в сторону только пришедшего Джозефа, которого тут же стоило за что-то отчитать.