***
На дворе ничем не примечательная осень 1938 года. Медленно желтели листья на кленах меньше среднего или, даже скорее, маленького европейского городка. Ровные и красивые улицы образовывали тесный городишко на узкой горной реке с чистой водой, которую жители особенно берегли. В некотором отдалении от столиц и округов жизнь, однако, кипеть не переставала. Тут протекали дороги, разрастающиеся с каждым годом все дальше и дальше, находя свое пересечение. Часто проездом здесь бывали и новые знаменитости, и политики, и зажиточные чиновники. Нельзя сказать, что тут глухая деревня, как считали столичные. Вокзал, институт, музыкальная школа и парочка достаточно крупных заведений для развлечений. Куда без этого? Где еще находить «покой» людям, бегущим от чего-то и в поисках чего-то, в провинции? В общем, если постараться, даже молодому пианисту может что-то перепасть. Жаль, конечно, что некоторые так и не увидели в нем таланта до сегодняшнего дня. Вакансия, предложенная этим шалопаем, его кузеном… Как его? Джозефом, казалась ему очень абсурдной. Разумеется, лишившись прежней работы, ему нужно было думать о том, как прокормить себя и мать заодно. Так что выбирать и воротить нос от удобной возможности — глупо. Стоило хотя бы попробовать. В воздухе витало какое-то напряжение во всем мире, и во многих инстинкт самосохранения пел песню с одним и тем же текстом: «Хватайся за каждое дело, пока можешь». Поэтому, взяв пальто, он сразу отправился с родственником в действующий мюзик-холл. Название оставило в нем ощущение загадки, и поэтому он спешил туда вперед паровоза-Джозефа. Парочка стремительно проносилась быстрым шагом мимо спящих домов. Живя в небольшом городе, ни разу не услышать об этом холле невозможно… К счастью, всего два квартала, и они вышли к широким деревянным дверям, окрашенным в красный цвет. Он все еще был ярким, но тут же, понятно, что красили год, а то и два назад. Поверх этой краски нарисовали золотые узоры. В остальном внешний вид здания ничем не отличался от хорошего бара или ресторана. Большие окна, плотно скрывающие шторы за пыльным стеклом, красивые свежие афиши. Это шло в такой необычный контраст и… Это даже приносило удовольствие. Джотаро выдохнул, выпустив в утреннюю прохладу облако пара. Немая сцена осмотра здания с большой вывеской «Крылатое солнце» двумя молодыми людьми завершилась, и Джозеф потянул в другую сторону. − Зайдем с черного, — сказал он. Когда кузен завел его в узкую дверь со стороны переулка в затхлый коридор, он подумал, что необходимо быть предельно внимательным. Предчувствие подсказывало, что его ждет нечто важное. Возможно, трудное собеседование со строгим боссом Джозефа или же другое испытание. А вдруг и то, и то? Путь к лестнице через кусочек дальних гримерных и реквизитных так вдохновил, что парень тут же осознал, что очень бы хотел работать здесь. И дело даже не в деньгах. Они поднялись на верхний этаж, за поворотом который переходил в галерею, а с ее граней было видно весь периметр зала ниже. Краем глаза Джотаро заметил движение на сцене, но продолжил следовать за Джозефом. И под скрип половиц они замерли возле кабинета.***
Очередное серое и скверное утро, как полагал Цезарь. Ему совершенно не хотелось вылезать из своей постели, пусть и отсыревшей от осенней влажности. К тому же ему, наконец, посчастливилось остаться наедине с собой в жилище на третьем этаже мюзик-холла, но со вздохом смирение не заставило долго ждать — Цезарь был достаточно ответственным молодым человеком. В это время суток застать его можно было лишь в одном месте. Там, где и должен быть хозяин заведения, а именно в главном кабинете. Небольшая комнатка на втором этаже выходила на галерею, простилающуюся над всем залом, где в сумерки не затихает смех и шум хлопков под веселую музыку. Цезарю нравилась эта теснота с парочкой конторских шкафов с делами его работников, их деньгами под замочком и вещами, забытыми важными клиентами. Да, Цезарь надеялся, что за ними вернутся. Сейчас же он сидел за большим письменным столом, а в спину ему ударял тусклый свет через прозрачные пыльные занавески. Перед ним — папка, где он записывал все финансовые дела их шарашки с громким и гордым названием. Однако, провести в работе утренние часы в тишине ему не удалось, так что пришлось оторваться на внезапного визитера. Стук настойчиво оповещал о нем. Цезарь смахнул пепел с мундштука, подняв глаза на дверь, где без разрешения, после какой-то возни за нею, торчала голова Джозефа Джостара. Неоспоримый добряк, остряк, удивительный танцор и просто харизматичный человек. − Йо, Цеппели! Свободной минутки не найдется? — почти двухметровый парень вошел в кабинет и, чтобы не задевать болтающуюся на соплях лампочку, наклонил голову и широко улыбнулся. — У меня серьезное дело. − У тебя? Серьезное? Ты, наконец-то, решил уйти из «Крылатого солнца?», − поняв, что это всего лишь Джозеф, как всегда, не дождавшийся разрешения, Цезарь вновь обратился к учетному журналу. — Надеюсь, обрадуешь меня ответом «да». − Ха, нет. Я обрадую тебя в другой раз и чем-то более приятным, − Джозеф шире открыл дверь, которая поддалась с легким стоном петель. — Представляю тебе лучшего начинающего роялиста из всех, кого ты когда-либо мог видеть. Джотаро Куджо! — парень буквально втащил в кабинет такого же по росту человека, но Цезарь ограничился лишь беглым взглядом из-под полуопущенных ресниц, сделав вид, что даже не смотрит, занимаясь учетом. Высокий, хорошо сложенный, темноволосый юноша. − Пианиста… − поправил внезапный гость мрачным голосом. Цезарь уже не видел, что происходило дальше, но, должно быть, мистер Куджо перевел взгляд на него. — Здравствуйте. Я бы хотел работать в вашем театре. − Правда, чертовски хорош? — Джозеф стоял, буквально заливая комнату своим счастливым сиянием, словно Цезарь уже одобрил предложение. — А играет, как Бог и даже лучше! − Ага, замечательно, − холодно ответил Цеппели, чуть приподнимая ресницы, чтобы осмотреть искателя работы детальней. — Где на сей раз? Главная площадь, или, быть может, набережная? Джозеф, у нас пол труппы — твои найденыши: оборванцы, доходяги и подкидыши-переростки. Еще немного и можно переименовываться в блошиный цирк. И… − Цезарь прищурился, посмотрев в глубину Джотаро через хмурые, но относительно спокойные лазурные глаза. Тут же его осенило, — Еще один ДжоДжо? − Ой-ой, что бы ты делал без моих найденышей, а? Развалился бы твой театр давно, вот что, − Джозеф усмехнулся, а Цезарь вновь испытал желание его уволить. — Джотаро мой кузен. Чтим ДжоДжо-традиции. Цезарь уже слушал друга в пол уха. Все его внимание занял Джотаро, который по едва заметным жестам и переменам в стойке, замялся еще больше, скованный и хмурый. Неужели так повлиял всего лишь взгляд? − Просто Джотаро, − наконец, произнес Куджо. − Ладно, просто Джотаро, давай тебя послушаем, − Цезарь встал с насиженного места, и, затянувшись, выдохнул в воздух тесной комнаты дым. — Если ты не против подождать, конечно. Там сейчас мальчик занимается. Он махнул двум шкафам рукой и отправился через галерею и лестницу ко внутренним служебным помещениям вниз, оставив мундштук в пепельнице.***
Джотаро понравился и местный «главный», и само здание. Прошлое место его работы более роскошное, старое и оттого известное своим престижем, но… Скучный ресторан с вычурными турецкими обоями. В общем, в «Крылатом» можно было вздохнуть полной грудью, если вы не боитесь закашляться от частой прокуренности того или иного участка помещения. Куджо осмотрел весь зал. Он никогда раньше не уделял столько внимания деталям на вроде цвета стен и обивки стула, изящной вырезки по дереву на барной стойке и даже красивой девушке официантке, прибирающей свои красивые черные волосы, которые, казалось, вились до самых ее колен. Сейчас все стулья были подняты и поставлены сидениями на поверхность блестящих круглых столов, а между них сновал мальчик с большими темными глазами, сжимающий в руках швабру, но тут же расслабившийся от прикосновения Джозефа к своим кудрявым волосам. − Хехе, Окуясу, все никак не поймешь, что паркет нужно мыть по направлению досок? Так Джотаро с Цезарем добрались до сцены. Блондин сразу снял один стул и уселся на него не без доли пафоса, махнув рукой в сторону сцены, где уже кто-то был. Цезарь упоминал какого-то еще одного мальчика, и, видимо, это был он. Впервые Джотаро увидена такая грация в обыкновенной разминке — юноша на сцене, облаченный в ненавязчивый корсет светлого тона с недлинной легкой юбкой, выгибался мостиками и садился на шпагаты, время от времени просто прохаживая по кругу в тренировочных туфлях — явно не самый высокий каблук, но дающий привыкнуть к высоте. Зрелище даже без ритма и музыки захватывало Джотаро, да и сам внешний вид парня еще надолго останется в его памяти — рыжие волосы, уходящие в цвет спелой ягоды, длинные ресницы, изящное тело. Разумеется, он заметил их со сцены. Это Джотаро понял, когда репетирующий повернулся к ним и посмотрел на Цезаря. Только на него. Ни взгляда в сторону Джотаро, точно его и нет. − Привет, Цезарь, − танцор сдержанно кивнул. — Вам нужна сцена? − Не вся, так что ты можешь продолжить, но лучше передохни, ты ведь уже целый час тут. − Спасибо, − снова кивок, и юноша покинул сцену, как думал Джотаро. − Нори, приве… − Джозеф тоже посчитал необходимостью поприветствовать, но его также не заметили. Он отреагировал на это легким пожатием плеч, поднимаясь по ступенькам к роялю, тем самым приглашая к нему и Джотаро, которому невнимание незнакомца казалось лишь увлекательной загадкой. − Стесняется, − пояснил Цезарь из зала. − Он у нас тоже не так долго, зеленый совсем. А ты приступай. Сыграй нам. Джотаро присел на банкетку, поднял крышку и, вздохнув, невесомо пробежался по клавиатуре рояля, чтобы привыкнуть и прочувствовать каждую клавишу. Инструмент явно настроен идеально и куплен за три дорого. Это его, безусловно, устраивало, по сравнению со старым фортепиано в том ресторане. Для того любой день — последний, а этот… Великолепно. Вскинув кисти рук, Джотаро почти приступил к исполнению, но… − Стоп, стоп! — Весь зал замер и Джотаро, нахмурившись, обернулся, уже желая уточнить в чем дело. — Джозеф, уйди от рояля, всю картину портишь. − Нээ? Вечно я тебе мешаю! Слушать надо, а не смотреть, − но все же кузен согласно сделал пару шагов от рояля в кулисы, скрываясь в тени, но по-прежнему с воодушевлением глядя на него. Джотаро нахмурился еще сильней, заметив, что, наверное, пределу его хмурости сегодня конца ждать не стоит. − Прости. Играй. И Джотаро начал играть. Музыка разносилась по залу, создавая прекрасное пространство вокруг него. Возможно, именно поэтому Куджо стал играть — переливчатые звуки рояля помогали ему отделиться от внешнего мира и погрузиться в нечто иное, прекрасное и спокойное. Легкое волнение в душе давало знать, но Джотаро старался сгладить все крошечные помарки, если они и были, от чего его талантливая игра, действительно, воспринималась, как божественная. Закончил он под громкие аплодисменты от Цезаря, который даже встал и отправился к сцене. − Браво! Великолепно! Ты довольно неплох, очень неплох. Расскажешь о себе? Что еще ты можешь? − Ого, да он только мне так хлопал! — громко шепнул Джотаро его кузен. Что ж, пианист мог собою гордиться, хотя и знал, что Джозеф преувеличивал — наверняка были более талантливые люди, чем двоюродный брат со своими танцами. А вот вопросы Цезаря, тем временем, заставляли задуматься. Он медленно опустил крышку рояля, забрав перед этим папку, и посмотрел на Цезаря. − Мне девятнадцать лет, я родился здесь, но долгое время жил в Берлине. Я учился играть с детства, подрабатывал после школы в одном баре. Потом перебрался сюда и работал в ресторане на Кленовой улице, пока меня не выгнали… И… В общем-то, − последовал его краткий вздох, — Больше никаких умений. − Ложь! Грязная ложь, Цезарь! — Джозеф взмахнул руками и ткнул в плечо Джотаро пальцем, обходя его с другой стороны. − Он поет как стайка хриплых ангелов. − Поет? Что ж, я не удивлен. У тебя невероятный голос. Я уже имел в планах взять еще одного вокалиста в дуэт нашему Дио, так что, если у тебя все хорошо, моя мечта исполнится, верно? А хорошо ли, мы сейчас узнаем. Исполни что-нибудь, а я подыграю. Зрелище разминающего пальцы Цезаря вызывало только восхищение. Неужели он тоже играет? Судя по всему, да, и очень хорошо. Джотаро тут же встал с места, заметив приближение фигуры, сияющей под лампами, и отшагнул, а хозяин заведения сменил его на банкетке, расправив, словно крылья, руки в свободной белой рубашке, чтобы вновь поднять крышку. Пальцы Цеппели скользнули по поверхности клавиш подушечками, нежно и любя. Джотаро заметил, что Цезарю за инструментом неуютно: он выглядит каким-то деревянным, а значит, давно не играл, но отношение к роялю, внешне новому и так понравившемуся Джотаро, говорило о том, что он уже играл на нем когда-то и, возможно, просто забыл о тренировке в делах. − Что ж, попробуем. Что ты знаешь? И Джотаро назвал достаточно популярную песню, для того, чтобы Цезарь ее точно знал. Она была, разумеется, о любви, хотя ему сложно давались исполнения похожего типа, ведь он в подобных чувствах в себе оставался в свои девятнадцать неуверенным. Цезарь на название среагировал быстро и сразу заиграл не совсем точные ее мотивы. Без всяких нот, без напоминания, он просто задавал для Джотаро фон. Он встал возле Цезаря так, что видел соседние кулисы. В трех рядах тяжелых занавесов, во мраке и напротив, он заметил еще одну пару глаз, как только запел. Их разделял десяток метров, не меньше, но Джотаро испытывал на себе все любопытство того юноши, стоявшего там уже босиком. Удивительно, каких симпатичных ребят может создавать природа. Он, наверняка, хороший человек, всего лишь зажатый комплексом новичка, как и сам Джотаро. Тем временем второй куплет сменил припев, и баритон Джотаро немного смягчился. Голос даже почти дрогнул, когда Куджо заметил, что к глазам Нори, как оборванно назвал рыжего Джозеф, прибавились еще одни. Более холодные и изучающие. В кулисах появился юноша в белом корсете, с зачесанными набок темными волосами. Боже, сколько у них горячих ... Но… Безусловно, Джотаро отдал предпочтение только первому с его забавной прядкой. Впервые на него смотрели, когда он пел, и легкая растерянность присутствовала, но что делать? Он должен справиться. И справился, допев до конца и услышав красивую точку в игре Цезаря, а после хлопок крышки. − Все. Молодец, − Цезарь повернулся к нему, а Джотаро наклонил голову, наконец, отрывая взгляд от парочки в тени кулис. — Когда поёшь, ты, конечно, стоишь, как монолит, но, думаю, если тебя посадить за рояль, сойдет. Цезарь явно отметил, с каким восхищением на них пялится второй ДжоДжо, и продолжил, заметив, что Джотаро слишком смущен: − А почему выгнали из «Поларис?» Джотаро поджал губу при названии ресторана, в котором он работал. Врать не было смысла, все и так ясно как день. − Подрался с местным авторитетом и разбил крышку рояля, яре яре. − Ага, а мне платить пришлось! — Джозеф возмущенно похлопал по черному корпусу их рояля. − А-а-а, понятно тогда, что это был за счет, который ты мне подсунул в прошлом месяце, − Цезарь усмехнулся. − Тц, подловил. − Хорошо, надеюсь, такого больше не повторится, − Цезарь поднялся и взял Джотаро под руку, ведя к ступенькам. — Главное, что ты талантливый, молодой, и желание у тебя имеется. Ничего. Спляшем. Цезарь махнул свободной рукой на туфли Джозефа, заброшенные в угол, намекая на важность репетиции, и тот вновь возмутился, вступая в спор с вышедшими на сцену омегами. − Ничего они не главное, главное импровизировать! − Лучше бы молчал, − Джотаро заметил фыркнувшего мальчика в белом, смело одернувшего его двоюродного брата, когда они поднялись на галерею. − Да что мне буд… − Никакой зарплаты, — громко обрезал Цезарь с высоты второго этажа, и Джозеф завыл, подобно волку. Джотаро вновь понял, насколько же удивительный и гениальный у него кузен, не всегда в хорошем плане. Многие ребята из труппы, постепенно собравшиеся внизу, дружно захихикали, а Цезарь открыл дверь в кабинет. Джотаро тенью зашел за ним, как и Джозеф в прошлый раз, миновал лампочку и присел на стул перед столом. Цезарь стал копошиться в бумагах и вскоре предоставил для Куджо целую папочку в раскрытом виде. − Что это… − Понравились наши «девочки»? − Хм, − Джотаро смутился и предпочел пожать плечами, но настоятельный взгляд Цезаря заставил отвечать. — Да, интересные … Они? − Пока кордебалет. Они все же не женщины, и не каждый сможет выдержать каблук, так что не сомневайся, во всей стране лучше не отыскать, не считая, очень крупные и яркие города, конечно. Джотаро с пониманием кивнул. − А бумаги? − Ну, ты же здесь не гость, − Цезарь очаровательно улыбнулся. − Все так официально, в «Поларис» ничего не просили… − Этот ресторан держится только на своей репутации, которая взлетела лет тридцать назад. Организация давно прогнила, когда старый хозяин его продал. И даже не спрашивай, я обязан знать конкурентов и их легенду. А бумаги… Всего лишь гарантия. Считай, что из ресторана тебя поэтому и выгнали. Это же контракт. Все должно быть честно. − Яре яре дазе, − Джотаро пробежался глазами по листочкам с бланками, быстро расписался и указал все что нужно. — Готово. − Отлично, − они пожали друг другу руки. — Поздравляю, вы теперь луч яркого «Крылатого солнца!»