«Колдовством и ворожбою
В тишине глухих ночей
Леопард, убитый мною,
Занят в комнате моей».
(Николай Гумилев, «Леопард»)
Сигарету — от конфорки. На общажной кухне — свет. За окном, во тьме московской, ничего, по сути, нет. Ну, Венера вон косится пьяным глазом в фонари. Ну, сосед пошёл за водкой… Ничего не говори. Ты же умер. Умер вроде… Мертвецам нельзя — сюда, А не то вином забродит в жилах стиксова вода… «Колдовством и ворожбою в тишине глухих ночей»… Да уж… Ходит тут по кухне с сигаретою моей. И ещё мурлычет что-то — про бои, про Орлеан, Да про без вести пропавший — там, за речкой — караван. И уходят караваны… И уходит ночь. И дни. И — красны в ладье Харона габаритные огни. Survivor guilt — «синдром выжившего», по принципу «выжить должен был не я, а вот он»; бывает в том числе у тех, у кого кто-то покончил с собой: http://en.wikipedia.org/wiki/Survivor_guilt . Английское название взято потому, что оно gender-neutral. Бедный Гумилёв, наверно, в гробу переворачивается… Насчёт «сосед пошёл за водкой» — не знаю, как сейчас, но в 2001–2004 она продавалась круглосуточно. Да, и не забудьте пристрелить автора за полную астрономическую безграмотность — ну какая Венера ночью? Юпитер, разве что… Единственное вроде как оправданье — что это POV…