«Все позабыв — и радости и муки, Он двери распахнул в свое жилье И целовал обветренные руки И старенькие туфельки ее». (Булат Окуджава, «Песенка о московском муравье»)
Ну да, наверно все же — Ленинград. И этот поцелуй — как в фильмах старых: Мол, не коснувшись губ, крути назад И что-то там еще шути устало. Да, и люби — усталые глаза И эти вот обветренные руки. И — муравьем вбеги на свой вокзал, В свой поезд, километры и разлуки. И мелкая — а как же без нее? Вон, с буквой «эр» теперь уже порядок, И Муми-тролли (детство, блин, твое), И первый класс — но где-то там, не рядом. Четыре дня туда, потом назад Четыре тоже — поезд пробегает, И этот город — точно Ленинград, И там, за Кушкой — все еще стреляют. Насчет города Кушка (на туркменско-афганской границе) существовало фольклорное четверостишие:«Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют. А теперь меня надули — оказался я в Кабуле».
А «фрекен Карина» — это Карин Бойе (швед. Karin Maria Boye, 26 октября 1900, Гётеборг — 24 апреля 1941, Алингсос), шведская писательница. См.: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%BD_%D0%91%D0%BE%D0%B9%D0%B5. Угу, от скромности точно не умру… Хотя тут, вообще-то, имеется в виду исключительно ее биография. 2 А дядя Валера тогда закололся шилом. А кто-то упорно путает Крым с Афганом. Да все там нормально с родней его вроде было: Жива она, бабка-то — дяди Валеры мама. И дед — его батя — умер намного позже: Уже в перестройку, в общем-то — после даже. А чем это Симферополь с Кабулом схожи, И что там история — мелкой об этом скажет? А дяди-Валерин брат — да чего ходить-то? Вон там он, в соседней комнате — смотрит телек. А дядя Валера — ну, скажем, задавлен бытом, Меня не дождавшись — да невелика потеря… Единственно что — дядей он был не мне, а одной из двух моих бывших. И когда конкретно была вся эта история с шилом — я точно не знаю, этого она не сказала. 3«Иногда мне кажется, что людям просто не хватает камней». (Форрест Гамп из одноименного фильма Роберта Земекиса, США, 1994)
Вот Дженни из «Форреста Гампа», и камни — вот, Но Форрест бежит бесконечной своей дорогой. И время идет, и закончен большой поход, Но все припилило к тому же — опять — порогу. К тому же порогу, где страхов давнишних знак И где не свернешься — клубочком в своей кровати. …На хату пошел бы — распиленный ракушняк, Да только его — не хватит. Камней — не хватит.