Оверсолт

— Подъём! Кёнсу натянул одеяло на голову — он только что уснул! — Эй, опоздаем же! Одеяло сдёрнули без капли милосердия. Кёнсу свернулся маленьким невыспавшимся клубочком и протяжно застонал. — Меня нет. Я затрахан до смерти... — Не выдумывай. Кёнсу взвизгнул — на голову ему вывернули чашку ледяной воды. Он сел с мрачным видом и тут же поморщился. На бёдрах и плечах красовались сочные синяки, и прикасаться к ним не рекомендовалось. Чонин невозмутимо собирался и сновал из гостиной в кухню и обратно, бесшумно ступая босиком по полу. — Ванная свободна, — заметил он, выглянув из кухни. И улыбнулся. Кёнсу подвис, потому что внутренний котик в нём победил. Встряхнулся, когда поймал себя на том, что уже минуту любуется исчезнувшим видением. Держась ладонью за липкую задницу, Кёнсу кое-как поднялся с кровати и заковылял к ванной. Уже в ванной возмущённо взревел, обнаружив синяки на шее, засосы на загривке и то, как распухли губы. Распухли не только губы. Между ягодицами края входа тоже припухли ощутимо. Да и вовсе всё тело напоминало желе, переполненное мягкостью и приятной усталостью. Хотелось прикорнуть на удобной поверхности и не двигаться часиков десять, упиваясь отголосками ночи. У Кёнсу сердцебиение заметно участилось, когда он обнаружил, что ночью Чонин кончил в него. Раньше так никто не делал, потому было странно, но это возбуждало. Кёнсу с горем пополам ополоснулся, уговорил себя не нервничать и не спать на ходу, оделся и присоединился к Чонину за лёгким завтраком. Чонин сидел на табурете с ногами, сонно жмурился и лениво кусал намазанную джемом булочку из пресного теста. Кёнсу остановился у него за спиной, наклонился и чмокнул в макушку. Чонин обернулся и посмотрел на него с замешательством в глазах. — С добрым утром, чудовище. — Почему "чудовище"? — Чонин обиженно отвернулся. — Потому что чудовище. Ты ничем не болеешь? Бешенство, ящур, ветрянка? Чонин едва не подавился булочкой и зашёлся в кашле. Кёнсу милосердно похлопал ему по спине. — В смысле? — В свете ночного безобразия. — Во-первых, это был просто секс, а не безобразие, и у тебя он явно случился впервые в жизни по-настоящему. Во-вторых, со мной всё в порядке, могу даже справку тебе принести. Хотя тебе стоило спросить о ней до того, как покувыркаться. В-третьих, иголками для этого я пользуюсь очень редко, просто эгоистично хотел отыметь тебя по полной, раз уж случай представился. А то вдруг потом больше не обломится... Кёнсу долго искал отпавшую нижнюю челюсть, даже рукой пощупал, чтобы убедиться — отвалилась исключительно фигурально. Потом размышлял о жестоких способах убийства. Ещё чуть позже унялся и успокоился. — Ну уже хорошо, что хоть не врёшь... — Я обычно говорю то, что думаю. Часто так делаю. А ты чем-то расстроен? Ты же сам сказал, что я могу делать с тобой что угодно. Я и сделал. Если верить всему, что ты нёс в процессе, ты был в полном восторге и отлетел в космос. Кёнсу подумал и наградил Чонина подзатыльником. Подумал ещё и слегка подушил. Правда, подушить не вышло — шея Чонина для удушения не годилась, и пальцы соскальзывали с твёрдых гибких мышц. Чонину понравилось. Всё, кроме подзатыльника. Кёнсу присел на соседний табурет и придвинул чашку с чаем. — Я вот думаю... почему ты сказал, что случай может не представиться? — Потому что у тебя странные закидоны, — пожал плечами Чонин и переключился на остатки булочки. — Нет у меня закидонов. Это у тебя не всё в порядке. Что ты сделал тогда? Те две иголки... — Кёнсу отвёл глаза и постарался таращиться исключительно на чай. — Укус Кундалини. На самом деле штука опасная и неоднозначная, но я держал ситуацию под контролем. — Чонин довольно сиял, как нашкодивший мальчишка, и болтал спущенной с табурета ногой. — А можно капельку подробнее? Это... — Высвобождение внутренней энергии по каналам огня. Иногда это называют Поцелуем Саламандры или Грехопадением. Считается, что в основании позвоночника спит энергия, которая свёрнута кольцами, как змея. Высвободить её можно разными путями. Хотя это опасно — тело может не выдержать. — Ты поэтому... — Кёнсу прикоснулся к синякам на шее и чуть поморщился от ноющей боли. — Просто не давал тебе отключиться и успокаивал немного, ослаблял чуть эффект. — На себе ты хоть пробовал этот чёртов Укус? — Ага, но у меня реакция другая. Я потому и сказал, что штука неоднозначная. Реакция зависит от конкретного человека. У меня это вызывает мгновенный оргазм и отключку на сутки, потому что Кундалини во мне и так спит вполглаза, будить особо нечего. — А откуда ты знал, что я отреагирую иначе? Чонин с укором посмотрел на него и вздохнул. — Ты сам ходил ко мне на сеансы, и твоё тело было полностью в моём распоряжении. О тебе я знаю всё, буквально каждую точку могу найти с закрытыми глазами — руки сами помнят. Кёнсу задумчиво смотрел, как Чонин расправлялся с последним куском булочки, и оценивал прозвучавшие слова. — Может, ты поживёшь у меня? — Тебе одиноко? — Чонин слизнул крошку с ладони и широко улыбнулся. — Нет, у меня привычка беседовать с тобой по утрам. Будешь далеко, буду изводить по телефону. — Тот самый случай. — Чонин уделил пристальное внимание чаю. — Какой случай? — Когда ты открываешь рот, и мне хочется заткнуть его членом. — Как жаль, что член у тебя один, а не два, — задумчиво подытожил Кёнсу. Чонин на сей раз подавился чаем. Кёнсу уж опасался, что кашлять кровью начнёт. — Твою мать, Кёнсу! Именно поэтому тебе лучше молчать с членом во рту! И можешь мне поверить, мне и одного члена хватит на всего тебя. — Ловлю на слове, — кивнул Кёнсу, поднялся и мягко тронул лоб Чонина губами. — Собирайся, буду ждать в машине. — Что? — Отвезу тебя в университет. Вечером перевезём ко мне твои вещи. Чонин потянулся в прихожую следом за Кёнсу. — Но я не сказал, что... — Ты сказал, что тебе одного члена на всего меня хватит. Как ты собираешься мне это доказывать на расстоянии? — Кёнсу влез в куртку и взялся за ботинки. — Ты делаешь мне предложение? — Чонин вскинул бровь, глядя на Кёнсу с подозрением. — До тебя это только дошло? Кстати, ты прошёл инициацию. Поздравляю с вступлением в ряды "Клыкастых". Чонин тяжко вздохнул и вопросительно развёл руками: "Когда ж я успел?" Кёнсу выпрямился, ухватился за дверную ручку и охотно ответил: — Технически ты прошёл инициацию, когда я тебе отсосал. — Что? Это тут при чём? — Поскольку есть теория, что при минете сверху тот, кто отсасывает... — Что?! Кёнсу торпедой вылетел из квартиры и помчался вниз по лестнице на крыльях самодовольства и хорошего настроения. Выскочив на крыльцо, полной грудью вдохнул прозрачный утренний воздух и подмигнул золотисто-розовому рассвету. Дышалось легко и свободно. И хотелось улыбаться, широко раскинув руки. Секс был не при делах, и Кёнсу просто чувствовал влюблённость — остро и колко, на кончиках пальцев сладкой щекоткой. Разбежался, прыгнул, упал и шмякнулся в любовь. У взаимной обычно ещё и крылья с последствиями отрастали. "Любовь" Кёнсу с хмурым ликом явился спустя семь минут и рванул к университету пешком. Кёнсу перехватил "любовь" во время разбега и ловко затолкал в салон, пристегнул для верности и захлопнул дверцу. Чонин потом косо на него посмотрел и прилип носом к окну. Это его не спасло — Кёнсу всё равно дотянулся и пальцами поворошил густые тёмные волосы на макушке. — Дай мне знать, когда оттаешь, чудовище. — Кёнсу развернулся и выкатил на улицу. — В следующий раз до смерти затрахаю, — обиженно пробурчал Чонин. — Безумно радует обстоятельство, что следующий раз всё-таки будет, — улыбнулся довольным крокодилом Кёнсу, пристраиваясь в центральную полосу за красной "хондой". Чонин сел нормально и ответил ему тонкой ухмылочкой. Кёнсу сразу почуял задницей грядущие неприятности. Фигурально. Хотя... — Что? — Кёнсу с опаской поглядывал на Чонина. Танец маленьких дьяволят в его глазах не сулил Кёнсу ничего хорошего. Наверное. — Следующий раз будет после того, как ты прыгнешь со мной с крыши с одним на двоих парашютом. Не раньше. — А ты не охренел? — Кёнсу даже ударил по тормозам от такого условия. Ехавший следом микроавтобус чуть не поцеловал их в задний бампер — взасос причём — и возмущённо засигналил. — Ничуть. В требованиях к кандидату стояла галочка в пункте "экстремал". Ты должен прыгать один, но я делаю тебе пятидесятипроцентную скидку. Цени широкий жест. — Чонин, я в жизни с парашютом не прыгал, о чём ты вообще? У вашей компании подозрительные предложения, скажу я вам. — Но если вы желаете пользоваться услугами этой компании, придётся соответствовать. К тому же, мне не слишком льстит предложение, основанное на сексе. Ради секса ты вряд ли станешь прыгать, но прыгнешь, если доверяешь мне — я же буду с тобой, и я уже прыгал не раз. — Ты чудовище, — вынес вердикт Кёнсу. — И я к тебе до секса подкатывал с серьёзными намерениями. — Звонки в несусветную рань теперь так называются? Так это означает согласие, дорогой клиент? — Время и место? — смирился Кёнсу. — Сегодня, в десять. Юксам. Кёнсу резко затормозил на светофоре, смерил Чонина возмущённым взглядом, но грустно-грустно попросил: — Закажи закрытый гроб заранее. На двоих. Хоть на том свете побудем вместе. Чонин тихо засмеялся и отвернулся к окну, мурлыча себе под нос весёлую песенку, а Кёнсу вцепился в руль и обречённо выдохнул: — Мне пиздец... — Оверсолт, — поправил Чонин с довольным видом. — Это тебе. А мне точно пиздец. Господи, как вылюбиться обратно?

===

Овер, у меня пустой барабан, но я пока не знаю, куда попала. Спасибо фесту EXO: Русская Рулетка, люблю всех, кто читал и выжил ♥ тех, кто не выжил, люблю глубоко и посмертно ♥ Люблю оргов и жюри, спасибо за ваш труд и файтинг вам ♥ Морально поддержала чем смогла.