Битва за Арракис

Время шло, и постепенно боль от потери отца и мужа в правящей семье Атрейдесов притуплялась — все были заняты повседневными делами, молодой герцог Кассиус уделял почти все внимание подготовке и налаживанию обороны, а его мать и сестра — налаживанию домашнего уюта, поскольку они отлично понимали, что юноша чрезвычайно нуждается в их моральной поддержке — на его плечах и так лежал непосильный груз, а он еще почти дитя! Как-то раз вечером вдовствующая герцогиня решила навести порядок в семейных бумагах — прежде муж не подпускал ее к ним, довольно жестко настаивая на том, что это не женское дело, но теперь она как мать семейства имела на них полное право. Она долго копалась в ящиках, что-то выбросила за ненадобностью, а потом наткнулась на какую-то папку; ее содержимое заставило бедную Фиону Атрейдес сначала побледнеть, потом едва не лишиться чувств от ужаса. Когда молодой герцог, обеспокоенный тем, что мать не вышла к ужину, решил позвать ее сам и заглянул в комнату, где хранился их семейный архив, он был сильно потрясен странным видом матери. — Матушка, что с вами? — воскликнул он. — На вас лица нет! Что вы тут делаете? Что здесь происходит? — Посмотри на это, Кассиус, — она заплакала, неуклюже, словно маленький ребенок, размазывая слезы кулаком по лицу, и протянула ему папку. Тот, ничего не понимая, взял бумаги в руки; с одной стороны, ему хотелось в нарушение всех правил этикета обнять и утешить мать, с другой — ему не терпелось как можно скорее ознакомиться с этими документами. — Что это, матушка? Она снова всхлипнула, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в полный голос на глазах у сына. — Милый мой Кассиус, — вполголоса проговорила несчастная женщина. — Еще до вашего рождения у меня был еще один ребенок. Мы с твоим покойным отцом с нетерпением ждали появления Вориана на свет, но тут что-то пошло не так. Тут написано кое-что не очень приличное для тебя как мужчины, но мне больше не с кем об этом поговорить, а это очень важно. Молодой герцог, уже не обращая внимания на причитания матери, сел в старое кресло и принялся внимательно читать бумаги. Природа наделила его тонким аналитическим умом, и благодаря этому его куда больше волновали факты, нежели изобретенные людьми для собственного неудобства абстрактные правила приличия, поэтому он постарался отбросить в сторону эмоции и собраться с мыслями. Так, медицинская карта матери… запись о преждевременных родах на пятом месяце… спрашивается, и почему все считают все то, что связано с появлением на свет детей, чем-то неприличным, если это естественный процесс? Вориан Атрейдес… глубоко недоношенный, множественные пороки сердца, нежизнеспособен… Кассиус неловко дернулся, и позолоченная запонка на его рукаве зацепилась за дырку в потрепанной обивке кресла; ветхая ткань не выдержала, треснула, и из подлокотника полез поролон, которым мебель была набита изнутри. Юноша поморщился — он чем-то напомнил ему внутренности, вываливающиеся из распоротого брюха разделываемой рыбины. — Это ужасно, матушка, — сказал он. — Даже не могу представить, как вы с отцом все это пережили. — Читай дальше, — настойчиво потребовала несчастная женщина. — Вориан не просто умер сразу после появления на свет. Юноша снова принялся за чтение и тоже побледнел от ужаса, изо всех сил стараясь не подать виду, что внезапно вылезшая наружу правда его не просто напугала, но и разочаровала. Да, отец всегда был строг к нему, старался научить его вести себя пристойно, дать ему самое лучшее воспитание и образование, но то, что он узнал из этих документов, было за пределами его понимания. На людях отец демонстративно выказывал свое презрение к этим поганым Тлейлаксу, которых считал кем-то хуже животных, однако его непостижимым образом угораздило с ними связаться, руководствуясь, как следует из расписки, самыми что ни на есть благими намерениями! Поздним вечером того же дня Кассиус, поужинав в кругу семьи, обратился за информацией к архивам — мысленно он кое-что прикинул, сопоставил данные, и теперь в его душу закрались очень нехорошие подозрения. — Так, вот генеалогии Великих Домов, — бормотал он себе под нос, листая бумаги. — Дом Харконненов, нынешний барон Фейд и его семья. Жена, сыновья и дочери барона: брак заключен с девушкой по имени Нирием из низкого сословия, первый сын — Ксенар — родился вскоре после свадьбы, а вот второй — Норэт… Ничего не понимаю. Если его худшие опасения имеют под собой основание, то почему тогда барон все время врет, что Норэт якобы похож на Ксавьера Харконнена? Это простое совпадение или скелет в шкафу, который долгое время скрывал от посторонних глаз его отец, а теперь продолжает прятать уже барон? Неужели? Кассиус не хотел, чтобы о его копании в архивах узнал кто-то из его семьи — именно поэтому он ушел в свой рабочий кабинет именно после ужина, ожидая, что мама с сестрой уже отправились в постель, и попросил ментата принести ему все необходимые материалы, но немного просчитался: увлекшись пролистыванием документов, он не заметил, как к нему заглянула его мать и, к его большому неудовольствию, успела услышать часть его рассуждений прежде, чем он успел опомниться и замолчать. — Нет, — всхлипнула вдова Ахиллуса Атрейдеса, прижимая к глазам платок с кружевными оборками. — Кассиус, ты это серьезно? Ты и в самом деле подозреваешь, что эти проклятые Тлейлаксу продали моего мальчика Харконненам? Юноша вздрогнул, но что-либо отрицать или делать вид, что он не занят ничем особенным, было уже поздно. — Дорогая матушка, — он захлопнул толстую книгу в блестящем переплете, — это всего-навсего мои подозрения, но все сходится. Фиона Атрейдес села на потертый паркет и разрыдалась. — Вориан… Мой Вориан… — Дата рождения Норэта Харконнена практически полностью совпадает с датой рождения вашего первенца, — продолжал Кассиус, — пара-другая дней не в счет, барон вполне мог приказать своим подручным написать в метрике младенца то, что нужно. Это раз. Больное сердце — два. Полное отсутствие внешнего сходства со своими так называемыми родителями — три. Барон утверждает, будто бы Норэт пошел в их дальнюю родню, но я отыскал в архиве фото Ксавьера и Абульурда — второй сын барона и на них-то обоих тоже не слишком похож. Выводы напрашиваются сами собой, пусть это всего лишь, подчеркну, пока что подозрения, а не факты. Единственное, что свидетельствует отнюдь не в пользу моих догадок — это состояние здоровья Норэта Харконнена. Мне кажется очень странным то, что этого ребенка в принципе спасли, а не просто позволили ему тихо скончаться от врожденных патологий, потому что это совсем не в духе Дома Харконненов. В этом случае логично предполагать, что Норэт все-таки и в самом деле родной сын барона, который внешностью удался в какую-нибудь неизвестную родню со стороны матери, поэтому Харконнены его и пощадили; будь он приемышем, они точно не взяли бы на себя такую обузу. Поэтому я отчасти и сомневаюсь в том, что Норэт Харконнен и наш якобы умерший Вориан — это одно и то же лицо; похожий диагноз — просто совпадение. — Я не могу понять, почему твой отец мне солгал, а сам отдал Вориана Тлейлаксу, — наконец смогла произнести Фиона, давясь слезами. — Ведь я же ему так верила, верила всю свою жизнь… В глубине души молодой герцог Атрейдес думал, что эпитеты, верным образом характеризующие его благородного родителя, вряд ли смог бы подобрать даже отъявленный любитель сквернословия Раднор Харконнен, но воспитание не позволило высказать ему все свои мысли вслух, тем более при матери, поэтому он решил озвучить то, что было у него на сердце, в более деликатной манере. — Я могу найти этому лишь одно объяснение, — он постарался успокоить герцогиню. — Когда у вас родился Вориан, вы, дорогая матушка, были еще очень молоды, младенец был обречен, и его страдания могли произвести на вас очень тяжелое впечатление. Отец хотел вас, по всей видимости, от этого оградить, поэтому и постарался сделать так, чтобы он умер где-нибудь еще, а не у вас на глазах. Фиона стиснула зубы, пытаясь взять себя в руки. — Если ты ошибаешься и Норэт и есть на самом деле мой Вориан, — сказала она, — он должен узнать правду… Кассиус отшатнулся. Это же надо было ему такого наворотить… зачем он вообще полез в этот архив? — Дорогая матушка, я с трудом могу представить себе вашу боль, потому что я пока что не женат и у меня нет своих детей, — проговорил герцог срывающимся голосом, — но я очень прошу вас пока что не пытаться предпринимать никаких действий. Давайте жить, как мы жили раньше, и сделаем вид, будто ничего не знаем и ничего не произошло — ради нашего же блага. Если мой старший брат Вориан умер, то он навсегда останется в вашей памяти, если же его, как я предполагаю, и в самом деле усыновили… другие люди, то нам тем более стоит изобразить полное неведение. Главное, что он жив и здоров, а все остальное уже не особенно важно, тем более при нынешнем положении дел. Фиона Атрейдес попыталась что-то возразить, но сын не позволил ей вставить ни единого слова. — Матушка, — уже более жестко произнес он, — когда родители воспитывают ребенка, неважно, своего родного или приемного, они учат его вести себя так, как принято в их окружении. У нас на Каладане одни обычаи и традиции, у фрименов на Арракисе — совсем иные, и если бы ребенок с нашей планеты вдруг попал в семью фрименов и они стали бы воспитывать его с младенчества, как вы думаете, кто бы из него вырос? Конечно же, фримен. Поэтому я уверен, что даже если все наши догадки вдруг подтвердятся и мы найдем живого Вориана, он не примет нас как свою семью. Герцогиня умоляюще протянула к сыну руки. — Как ты можешь такое говорить? Кровь все-таки не вода, если он и в самом деле живет в чужой семье, наверняка он чувствует себя там чужим! — А я в этом не уверен, — Кассиус попытался придать своему голосу как можно более грозное звучание. — Нет, ты не понимаешь… — Матушка, хватит, — резко остановил ее молодой герцог. — Я еще раз настоятельно прошу вас не делать глупостей. Больше я не намерен обсуждать эту тему. Теперь попытайтесь успокоиться и ступайте спать. * Кассандра Атрейдес провела в гостях у своего спасителя на Сигме Драконис, по своим приблизительным подсчетам, около недели. Тот был с ней по-прежнему учтив и вежлив, пусть и редко с ней разговаривал, и то в основном по делу. С одной стороны, девушка была рада тому, что этот человек не пытается причинить ей какой-либо вред, с другой — это заметно ее напрягало: в конце концов, если бы она приютила в своем доме того, кто в этом нуждается, то однозначно постаралась бы наладить с ним отношения, пусть даже их знакомство и продлилось бы недолго. Однажды утром Ордос постучал в дверь ее комнаты — на нем снова была военная форма со всеми знаками отличия. — Я прошу прощения, — учтиво поклонился он, — но завтра согласно решению Совета Экзекьютриксов я вынужден снова отбыть на Арракис. Как вы сами прекрасно понимаете, я не могу взять вас с собой. Кассандра не проронила ни слова, готовясь принять любое решение своего спасителя — он и так сделал для нее более чем достаточно, хотя вообще-то не был обязан помогать незнакомой девушке и мог со спокойной душой оставить ее на Арракисе, просто пройдя мимо. Тот протянул ей небольшую борсетку из золотистой кожи. — Возьмите это. Пока я не вернусь, можете пользоваться всем ее содержимым. — Что это? — девушка не решилась взять ее в руки. — Все, что вам понадобится. Ключи от моего дома, золотая кредитная карта и немного наличных. Я отлично понимаю, что лететь на Каладан вам пока не стоит, обстановка кругом неспокойная, я сам не уверен в том, что доберусь живым до Арракиса и обратно. Надеюсь, за время моего отсутствия ничего дурного с вами не произойдет. Удачи вам. Ошарашенная Кассандра все-таки заставила себя усилием воли забрать у хозяина дома борсетку; тот едва заметно кивнул, его красивое лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций. — Берегите себя, — она неловко попыталась изобразить реверанс, как ее учили в родительском доме. — Не лезьте под пули Харконненов. Ордос внезапно улыбнулся. — Страшнее их пуль может быть только попасть к ним в плен. — А вы не попадайте, — она попробовала разрядить обстановку: неужели лед тронулся? — Кстати, вы знаете мое имя, а я так и не знаю вашего. — Даджер Ордос, — он наконец-таки соблаговолил представиться. — Один из советников Дома Ордосов. * Пустынная планета в очередной раз встретила Даджера обжигающе горячим ветром, который показался тому после прохладной Сигмы Драконис просто омерзительным. Покинув корабль, он поспешил как можно быстрее войти под крышу командного центра — по крайней мере, там его ждала спасительная прохлада. — Дела у нас отнюдь не плохи, — ввел его в курс дела Аэрнейл, — однако есть определенные сложности. Как вы знаете, Дом Атрейдесов вывел с Арракиса практически все свои войска, в связи с чем их противники однозначно переключатся на другую добычу. — То есть на нас, — Даджер поправил воротник, чувствуя, что ему, даже несмотря на работающий на полную мощность кондиционер, трудно дышать. — Это понятно. Покажите мне, пожалуйста, карту и донесения разведки. Аэрнейл сделал знак рукой одному из младших лейтенантов; тот тотчас включил большой монитор на стене и вывел на него интерактивную карту Арракиса. — Вот, — он взял в руки лазерную указку. — Наша база здесь. Атрейдесы — выше… уже были, хоть одним врагом меньше. Даджер подпер рукой подбородок, всматриваясь в значки на карте. — Понятно, — произнес он. — Должен отметить, что у Харконненов гораздо более выгодное со стратегической точки зрения положение: сзади их прикрывают горы и, возможно, даже их союзники из Карфага. Аэрнейл нахмурился. — Есть основания полагать, что они нападут на нас в ближайшие два дня с восточного направления, — ответил он. — Мы должны быть готовы.