***
- Ты только не бей меня, - говорит Чондэ, и Ынби поздравляет себя с очередной проблемой, - Минсок пригласил нас на ужин, и я согласился. На мгновение Ынби теряет связь с реальностью, давится матами и смотрит на Чондэ взглядом, мол, ты долбоеб или да. Мужчина улыбается, как нашкодивший карапуз, а она лишь ставит кружку на стол чуть резче, чем обычно. А хотелось бы ею запульнуть ему в голову. И не только кружкой. Но раз они пара, то вроде как должны соответствовать друг другу? Ладно, по крайней мере, Ынби не должна позорить его. Даже перед своими чертовыми соседями. За последние дни жизнь Ынби сделала нехилый такой кульбит, и она вдруг обнаружила, что в душе не имеет, что делать дальше. Каждый день родители учеников звонили ей и требовали, чтоб она ушла из школы, ведь «падшая женщина не имеет права учить их детей». Но в каком месте она падшая, никто объяснить толком не мог. Да, она не была обделена мужским вниманием. Но, черт возьми, разве это преступление? Она никогда не встречалась с несколькими мужчинами одновременно и не торговала своим телом. Она просто жила, как умела: подпускала к себе людей, дружила и влюблялась. Даже родная мать позвонила ей спустя месяцы молчания ради того, чтобы напомнить, как сильно девушка опозорила семью. Ынхо не отвечал на её звонки и сообщения, и это было, пожалуй, больнее всего. Ынби думала, что независимо от того, что произойдет, старший брат будет на её стороне, будет вместе с ней против всего мира. От осознания того, что она по-прежнему не умеет разбираться в людях было больно дышать. Ынби сидела в своей прокуренной квартире, съедаемая неврозом, когда в её дверь постучал Чондэ и сказал, что она ни в чем не виновата. Вот так просто. Он протянул ей большую пиццу и бутылку виски, вошел в её дом, а затем и в её жизнь. Вот так просто. Они пили виски, смотря на звезды, и кормили друг друга с рук. А потом что-то пошло не так. Ынби понятия не имела, что творила, когда пьяная его целовала. Более того, её пьяное сознание не совсем понимало, кого она целует: Минсока, Чонина или Чондэ? Того факта, что это мужчина, и процесс довольно приятен, было достаточно. Ынби в межличностных отношениях не то что не опытна, просто наивна до скрежета зубов, просто вытворяет какую-то херню, а потом протяжено воет на всю квартиру «бляяяя». Под этот самый звук и проснулся Чондэ на следующее утро. Не открывая глаз, он поморщился и пробормотал: - А можно потише? - Может тебе ещё и завтрак в постель подать?! – Ынби от возмущения кинула в него подушкой. - Было бы неплохо, - согласился парень, подкладывая подушку под голову. - Так, поднимай свою задницу, одевайся и выметайся отсюда нахер. – Ынби искала, чем бы ещё в него кинуть, но под рукой, как назло, было только то, что могло привести к трупу в квартире. - Гостеприимство у тебя на троечку, - пожаловался Чондэ. - Я тебе больше скажу: оно вообще уходит, блять, в минус, как только мои гости оказываются без трусов. Смысл сказанного до Чондэ доходил очень долго. Мужчина с трудом разлепил опухшие глаза и попытался разузнать обстановку: он лежал голый посреди бежевого ковра, на кровати сидела разъяренная Ынби в его рубашке, а по комнате валялись их вещи. - Пардон, мадам, но, кажется, после того, что случилось, я обязан на вас жениться.***
Внутри все рвется, переворачивается. Быть у Минсока дома спустя столько времени чертовски странно. Когда ты расстаешься с кем-то, и вы долгое время не видитесь, то кажется, что другой человек перестает существовать. Немыслимо, что без тебя его жизнь продолжается. Но вот она, Ынби, стоит посреди квартиры Минсока и с удивлением подмечает новый диван и шторы, перестановку на кухне и новый кран в ванной. Долгое время ей казалось, что три года назад все разделилось на «до» и «после», но на самом деле жизнь продолжалась. Тот Минсок за стенкой был не тем Минсоком, которого она любила. И тот Чондэ, был не тем учителем, который её вдохновлял. И она была не той Ынби, которую они учили. Все изменилось. Все так изменилось… И кому только пришла в голову идея этого ужина? Почему нельзя было пойти куда-нибудь просто поесть мяса? Видя неловкость Минсока и скованность в движениях, Ынби понимает, что до такого феерического пиздеца мог додуматься только Чондэ. Ынби помогает Минсоку накрыть на стол, потому что у того все просто из рук валится. Рыбу и пиво сложно назвать ужином, но на что она вообще рассчитывала? На королевский прием? В целом, все проходит не так уж плохо, благодаря Чондэ, который умудряется поддерживать непринужденную атмосферу за столом. Для Ынби безумно странно сидеть рядом с человеком, разрушившим её жизнь. Безумно странно смеяться с его дурацких шуток и рассказывать ему новый рецепт глинтвейна. Внезапный звонок обрывает подвыпившего Чондэ на полуслове. Ынби на гиперскорости хватает мобильник и сбрасывает входящий от Чонина. - Все нормально? Кто звонил? – обеспокоенно спрашивает мужчина. - Мама, - врет Ынби. - Вы же не общаетесь, – удивляется Минсок, делая глоток пива. - Ну, а сегодня она решила позвонить, - раздраженно отвечает Ынби, поправляя волосы. - Так, может, это что-то срочное? - Так, может, ты не будешь лезть не в свое дело? Краткосрочная идиллия трещит по швам. Чондэ с подозрением смотрит то на Минсока, то на Ынби: для людей, которые расстались три года назад, они знают друг о друге слишком много. Ынби злится из-за того , что мужчина лезет не в свое дело, а Минсок - из-за того что в принципе участвует в этом фарсе – сидеть вместе с бывшей девушкой и её новым парнем за столом, на котором он её неоднократно драл, было отнюдь не самым желанным времяпрепровождением. Ему абсолютно плевать было на взаимоотношения между Чондэ и Ынби, и максимум, что он мог сделать - это просто по-дружески посоветовать приятелю предохраняться. От напряжения между ними чуть ли не трещит воздух. Чондэ судорожно ищет подходящую тему для разговора, но в голове, как назло, арктическая пустота. - Нуна-а-а-а-а. Ынби теряет дар речи, наблюдая, как Чонин на заплетающихся ногах входит в кухню и садится за стол. Из-под черной толстовки на голое тело виднеются засосы. У Ынби внутри что-то обрывается, и она едва заметно вздрагивает. Мальчишка внимательно наблюдает за ней и ухмыляется. Все, что касается Чонина, совершенно, абсолютно, категорически неправильно. - Опять нажрался, - Минсок дает младшему легкий подзатыльник и ставит перед ним тарелку риса. - Что происходит? – растерянно шепчет Ынби Чондэ. - Чонин - младший брат Минсока. Вот так просто. Карма - та ещё сучка. Ынби непонимающе смотрит на Чонина и еле сдерживает истерический смех. Ей хочется с ним поговорить, накричать на него, потому что паршивец мелкий, потому что знал, что это важно, и не сказал. Ынби сжимает кулаки до боли, чтобы хоть чуть-чуть обуздать эмоции, ведь эта новость не заслуживает такой реакции. - Она не любит тебя, - говорит Чонин, неотрывно глядя в глаза Чондэ. Сознание Ынби заполняет паника. Сейчас он им все расскажет. Она изо всех сил пытается контролировать себя, хотя хочется закрыть руками пылающее лицо и кричать, что она в домике. - Ты пьян, - нервно смеется Ынби, молясь всем богам, чтоб голос не дрожал, - тебе нужно под холодную воду, чтобы хоть чуть-чуть протрезветь. - Только если ты пойдешь со мной и не дашь мне убиться, - усмехается Чонин, с вызовом глядя ей в глаза. - Я сама тебя убью, - бормочет под нос Ынби.***
В ванной Чонин скидывает толстовку, и Ынби может любоваться хулиардом засосов, покрывающих все тело мальчишки. - Нравится? – спрашивает он хрипло, с вызовом глядя на Ынби. Ынби не думала, что будет задыхаться от ревности. Только не из-за него. Она прячет лицо в ладонях, трет себя по щекам. Ей хочется хорошенько встряхнуть мальчишку, выбить из него эту дурь, кричать в уши, что хватит, чтоб он остановился. Она не понимает, какую игру он затеял и что хочет от неё. Он подходит ближе, убирая руки от её лица. - Смотри, для тебя же старался, - бормочет Чонин. Алкоголь в крови заставляет демонов в его голове танцевать ритуальные пляски, напрочь отключая разум. - Зря старался, - еле слышно шепчет Ынби, не веря сама себе. Она заталкивает Чонина под ледяной душ: как только он протрезвеет, этот кошмар закончится. Черные джинсы липнут к длинным ногам. Мальчишка ухмыляется одной из своих блядских улыбочек и прежде, чем Ынби закрывает дверцу душевой кабины, хватает её за запястье и тянет на себя. - Кажется, тебе надо остыть вместе со мной. Ледяные струи пробирают до самого нутра. От холода хочется кричать, но звуки застревают где-то внутри. Чонин. Непозволительно. Близко. Ынби смотрит на мальчишку безжизненным кукольным взглядом и хватает ртом воздух, физически ощущая, как Земля сходит с оси и весь мир летит к чертям. Он выиграл. Не разрывая зрительного контакта, Чонин хватает её за руку и тянет к области паха. Ынби ошарашено смотрит на него, ощущая под пальцами стояк. - Видишь, что ты делаешь со мной? И это под ледяной водой, - шепчет он ей на ухо, опаляя кожу горячим дыханием. Ынби рвано вдыхает и выдыхает. Ледяные струи хлещут по спине, словно плетки. - И что с того? – тихо спрашивает Ынби, слегка надавливая рукой на выпуклость в чужих штанах. - Это твоя проблема, нуна, – выдыхает Чонин и кусает её за мочку уха. Примерно в этот момент мозг девушки отключается, и пульт управления телом Кан Ынби отбирает репродуктивная система. Тонкие девичьи пальца обхватывают член, насколько это позволяет ткань джинсов, и начинают ритмично двигаться по всей длине. Чонин с хриплым стоном откидывает голову и шепчет: - Хорошая девочка.