Wolf's mint

      Пожалуй, впервые морозный воздух не раздражал его, помогая привести мысли и чувства в порядок, унять бурлящую кровь. Медленно спускаясь с лестницы, ведущей в главный двор замка, который только начинал просыпаться, Пересмешник все же едва заметно поморщился. Несмотря даже на то, что сегодня Леди Винтерфелла станет его женой, этот замок всегда останется чужим для него. Огромное количество коридоров и переходов его походило на плохое подобие лабиринта. Быть может, кто другой и потерялся бы в этой вечно холодной обители, только не тот, кто привык выживать в Гавани. Этот замок словно был переполнен призраками и тенями прошлого, от чего ему порой казалось, что за спиной сгущается мрак, властвующий в пустующих до времени комнатах.       Пересекая главный двор, Лорд Харренхолла заметил, как из тени, скрывающей добрую часть галереи между башнями Винтерфелла, выступила фигура Лорда Ройса. Преданный вояка без сомнения видел то, как он покидал покои рыжеволосой волчицы. Мизинец легко уловил, как настороженность в его взгляде постепенно сменяется негодованием, а затем и презрением. Он ни на мгновение не сомневался в том, каким было отношение Лорда Рунного камня к нему, не сомневался в том, что он считает его проходимцем. Также Бейлиш не подвергал сомнению и то, что с того момента, как Санса в Орлином гнезде стала на его сторону, спасая от расправы за смерть своей полоумной тетушки, а может даже и раньше, когда он умудрился открыто заявить о своей любви к Кейтелин, Джон Ройс относился к нему, мягко говоря, настороженно. Лукавая улыбка, появившаяся на лице Лорда-Протектора, не затронула его глаз, остающихся все такими же ледяными, и тут же исчезла, словно и не было ее, как только он склонился, приветствуя Лорда Долины. Все так же неторопливо направляясь в свои покои, он спиной чувствовал его взгляд. Если бы взглядом можно было убивать, Петир, наверняка, уже был давно мертв.       Комната встретила Бейлиша холодом и тишиной. Его отсутствие всю ночь не могло не сказаться на возможности обитания в ней – догоравший камин не давал никакого тепла. Но сейчас ему было не до этого. Сбрасывая свой плащ на одно из кресел, он не обращал внимания ни на служанку, которая проскользнула в комнату практически сразу за ним и тут же принялась возиться с камином, ни на то, что в покоях было едва ли теплей чем за окном. Он достал из ящика в столе резную шкатулку, на бархатной подкладке которой покоились два серебряных гребня, с крылатым волком на ручке. Когда-то очень давно, еще в Чаячьем городе, от одного из купцов, он слышал легенду о крылатом волке – Симуране, хранителе лесов. В то время он уже давно не верил в сказки, но почему-то именно эта легенда запомнилась ему на долгие годы. Мужчина легко прошелся пальцами по александритам в глазах существа и едва заметно улыбнулся – эти камни, так легко меняющие цвет, словно были созданы именно для этого творения, а ювелир, долго готовивший этот заказ, не подвел, с точностью передав то, что он хотел от него.       Вот уже битых полчаса Мизинец пытался сосредоточиться на подсчетах, но, наверное, впервые вместо таких привычных граф, заполненных убористыми рядами цифр, он видел ее. Он пытается подбить итог, но вместо этого слышал стон, сорвавшийся с ее губ, стоило его ладони скользнуть по чувствительной коже ее бедра. С досадой Пересмешник отшвырнул перо и, захлопнув одну из своих книг, с которыми не расставался практически никогда, приказал наполнить бадью, в надежде хоть немного отвлечься.       Горячая вода, приятно обжигавшая кожу и позволявшая хоть немного согреться в этом промозглом холоде, заполнявшем все вокруг и захваченный с собой бокал вина, на какое-то время действительно помогли Лорду Харренхолла забыться, погружаясь в воспоминания.       Казалось, это было только вчера. Костлявая башня замка упирается в небо, словно пытается проткнуть его. Серое небо, обрамленное серой водой и серыми камнями. Единственными светлыми пятнами в этой картине были чайки, с громкими воплями кружившие вокруг. Ему восемь и отец в очередной раз пытается научить его биться на мечах, совершенно не понимая, почему его единственный сын до сих пор не овладел навыками, столь необходимыми каждому более-менее уважающему себя рыцарю.       - Ты больше походишь на девчонку, - злится отец, с досадой отшвыривая свой деревянный клинок в сторону, и отворачивается к морю, стараясь скрыть проступившее негодование.       Мальчишка ненавидел эти занятия, не оставлявшие в его душе ничего кроме разочарования и досады. Уже вечером, смыв с себя грязь, смешанную с кровью, сочившейся из рассеченной губы, Петир, пристроившийся возле ярко горевшего камина с «Правдивой историей Семи Королевств», слышит как отец говорит старухе Гризелле о том, что отправит сына в Риверран, ведь Хостер Талли, согласился взять на себя воспитание мальчика.       Картинка меркнет, чтобы тут же уступить место другой, более яркой. Он стоит возле ворот, ведущих к огромному замку, который гораздо больше и роскошней чем тот, в котором он провел первые годы своей жизни. Петир с восхищением смотрит на него, задрав голову, и даже не замечает, как из ворот появляется девочка, чьи волосы цвета опавшей листвы, уложены в аккуратную прическу. Она улыбается ему и протягивает маленькую ладошку.       - Привет. Я Кейтелин. А ты?       Кэт, его Кейтилин. Сейчас она, наверное, стала одной из чаек, которых так много в Долине и о которых так часто любила рассказывать Гризелла.       - Милорд… – голос служанки вырывает его из воспоминаний, возвращая Пересмешника на землю. Нетерпеливым жестом он отсылает девушку, давая ей понять, что справится сам.       Неспешно минуя главный двор Винтерфелла, более походивший на рыночную площадь в каком-нибудь небольшом городке, мужчина мысленно отметил, что, несмотря на предстоящее событие, изменения в облике замка были практически не заметны. Обитатели Винтерфелла видимо полагали, что роскошная церемония будет неуместна после всех потерь. А может всему была виной не любовь северян к любому проявлению роскоши? Но от цепкого взгляда Мизинца не укрылось, что к знаменам Старков добавились его – черный пересмешник на желтом фоне. Развешенные же то там, то тут амулеты, призванные скорей всего принести удачу и счастье молодоженам, вызвали у Бейлиша лишь едва уловимую усмешку – ведь порой здешние обитатели бывали настолько же суеверными, насколько они были честны и прямолинейны. Солнце, которое ненадолго выглядывало из-за низких туч, предвещавших скорый снег, отражалось в щитах и доспехах рыцарей, стоявших во дворе. Отблески железа заставляли щуриться и невольно отводить взгляд.       Выходя из замка, он даже не понял, в какой момент все вокруг накрыло снежной вуалью. Пока еще редкие снежки бесшумно срывались из свинцовых туч, тая, едва стоило им коснуться лица, мягко ложились на плащ, серебрили его волосы, пока он направлялся в Богорощу, а через несколько минут снег занавешивал все легкой пеленой, создавая иллюзию нереальности происходящего. Неторопливо Пересмешник вышагивал по тропинке, вьющейся среди деревьев и ведущей к Чардреву. Сейчас, пока сюда еще не явились Лорды Севера, здесь царила тишина, не нарушаемая ни единым звуком. Ему казалось, что в этом безмолвии стук его сердца звучит оглушающее громко. Едва заметно усмехнувшись, Лорд Перстов вышел на поляну, которая еще совсем недавно стала свидетельницей их разговора с рыжеволосой волчицей. Он поднял взгляд на кроваво-красные листья, венчающие ветви дерева, растущего посредине, скользнул по водной глади источника неподалеку, поддернутой легкой дымкой из-за разницы температур.       Он на мгновение прикрыл глаза, ловя себя на мысли о том, что давно уже не слышал такой оглушающей тишины. Привыкший постоянно быть в гуще всех событий, он, как ему казалось, привык к той суете, которая стала его постоянным спутником. Тут же все было иначе. Но раздавшийся позади легкий скрип снега под чьими-то шагами, не дал ему вновь погрузиться в воспоминания. Бейлиш обернулся и столкнулся взглядом с маленькой медведицей, появившейся здесь в сопровождении советника. Десятилетняя девочка с колючим взглядом, волею судьбы ставшая Леди Медвежьих островов. Мизинец прекрасно помнил ее выходку на Совете сразу же после битвы, но сейчас, смотря в ее темно-карие, практически черные глаза, он видел тоску и горе, которые она скрывала за дерзостью. Он учтиво склонился, приветствуя Леди Мормонт, и практически сразу отвел взгляд, лишь украдкой наблюдая за ней.       Невозмутимо Пересмешник ждал свою волчицу, не замечая, как люди, собиравшиеся здесь, в Богороще, перешептываются, бросают изредка на него косые взгляды, исполненные у кого зависти, у кого презрения, у кого недоумения. Гловеры, Амберы, Мормонты, если бы только кто-нибудь из присутствующих здесь знал, что творится внутри у того, кого они привыкли считать лжецом. Прекрасно зная, что Санса Старк не нарушит своего слова, данного прилюдно, Бейлиш все же допускал вариант того, что она не придет, не простив ему всей той правды, которую он открыл ей в эти дни. Ему казалось, что глаза собравшихся прожигают его, но это только вызывало у Мизинца едва уловимую усмешку.       Легкое волнение, прокатившееся среди гостей, заставило мужчину поднять глаза, упираясь взглядом в появившиеся среди деревьев две фигуры. Из-за переплетенных ветвей и легкой пелены не прекращающегося снега, их пока трудно было разглядеть, но Лорд Харренхолла даже не сомневался в том, кто это был. Ему даже не надо было смотреть на нее, чтобы видеть наброшенный на хрупкие плечи плащ, сшитый накануне из волчьих шкур, огненные волосы, убранные в незамысловатую прическу, усталость во взгляде после бессонной ночи, то, как она опирается на руку своего брата-бастарда, который, стараясь ничем не выявить своего недовольства, ведет Леди Винтерфелла в его руки. Ему не нужно было смотреть на нее, чтобы видеть, как ее взгляд невидяще блуждает перед собой, иногда поднимаясь к небу, на котором меж натянувших туч изредка проглядывает синева, под стать ее глазам.       С каждым шагом они приближаются все ближе, а потом внезапно застывают, оборачиваясь на шум, раздавшийся позади. Внимание всех присутствующих безоговорочно оказывается приковано к происходящему у входа в Богорощу. Из-за спин собравшихся Пересмешнику практически не видно того, что там происходит. До него доносятся лишь отголоски спора, звон обнажаемых мечей. Но в какой-то момент все стихает и краем глаза он замечает мелькнувшую между деревьями белобрысую фигуру Бриенны Тарт, которую не спутает ни с кем, и рядом с ней того, чье присутствие наделало сейчас столько шума – Бриндена Талли. Он прекрасно видит то недоумение, которое проступает на лицах собравшихся. Легкий шепот, пронесшийся по толпе множеством «Это невозможно...» и «Но как?», вызывает у Мизинца лишь удовлетворенную улыбку, которая почти что сразу пропадает с лица, словно стертая платком. Ему не видно лица бастарда, рядом с которым стоит Санса, но он прекрасно представляет, как на нем проступает шок и неверие в разворачивающееся перед глазами. Ему не видно лица Сансы, но ему и не надо видеть его, чтобы представить, как в ее взгляде настороженность сменяется ликованием и довольством. До слуха Петира доносятся слова, брошенные Черной Рыбой и обращенные к Сноу:       - Я поведу ее к алтарю.       Он слышит, как бастард пытается перечить. Глупый мальчишка, не видящий и не желающий видеть ничего дальше своего носа. И тут же его губы трогает едва заметная ухмылка, когда старик Талли отрезает:       - Я не позволю, чтобы одну из Талли вел на свадьбу бастард.       Шаг за шагом невесту подводят к назначенному месту. И вот уже волчица, опираясь на руку своего деда, предстает перед Бейлишем. За их спинами неумолимо маячит Бриенна Тарт, благодаря которой Бринден был сейчас здесь. В ее глазах, обращенных к Петиру, явно читается презрение, смешанное с ненавистью. Но, верная своему слову, Леди-рыцарь молчит, не сводя взгляд с него, готовая в любой момент стать на защиту Леди Винтерфелла.       Пересмешник встречается взглядом с Талли, который усмехается, увидев того, кто должен стать сегодня мужем его внучке и коротко бросает:       - Ты все еще продолжаешь свою рыбалку? Но если с этой рыбкой Талли что-нибудь случится, тебе не поможет и вся армия Долины. Ни в Вестеросе, ни в Эссосе, за Узким морем, покоя тебе не будет.       Санса не смотрит на Лорда с Перстов, притворяясь, будто не замечает его взгляда, наполненного довольством и желанием. Она словно дает понять, что готова вытерпеть это все, как терпела раньше.       Бейлиш лишь едва заметно склоняет голову, и произносит:       - Кто идёт предстать перед божьим ликом?       Он замечает, как губы старика трогает едва заметная усмешка, и он отвечает:       - Санса из дома Старков пришла, чтобы выйти замуж. Взрослая и расцветшая женщина, законнорожденная и благородная, она явилась просить благословения богов. Кто пришел, чтобы взять её в жены?       Голос Петира звучит хрипло, но ровно:       - Петир из дома Бейлишей. Кто отдает ее в жены?       - Бринден из дома Талли, – звучит ответ Черной Рыбы, который тут же обращается к стоявшей рядом внучке: - Берешь ли ты, Санса из дома Старков, в мужья Петира из дома Бейлишей?       Санса несколько секунд, которые кажутся Пересмешнику вечностью, молчит, не сводя с него взгляда пронзительно-синих глаз. Ему кажется, что все внутри стягивается в тугой узел, а затем разрывается на части, но он знает, что это может заметить только она. Все остальные видят лишь то, что и должны – непроницаемое спокойствие.       - Да, - ее ответ звучит твердо, острой стрелой пробивая его броню, и возвращает ему дыхание.       Лорд Харренхолла берет свою пташку за руку, чтобы молчаливо преклонить колено перед Чардревом. Он не знает о чем она просит своих богов и просит ли вообще, но он тихо, одними губами, зная, что только она услышит его, произносит:       - Я твой, а ты моя.       В тот момент, когда они встают, тучи расходятся и все вокруг озаряется ярким солнечным светом, заставляя многих щуриться. Санса медленно, словно все еще сомневаясь в верности принятого решения, справляется с завязками плаща, окутывавшего ее практически до пят.       Когда же, наконец, плащ ложится в руки Тартской девы, стоящей позади, Пересмешник на мгновение замирает, словно возвращаясь в прошлое. Он смотрит на синеглазую одетую в черное платье расшитое вороньими перьями и вновь видит ее, спускающейся по лестнице в Орлином Гнезде, озаренную солнечным светом и такую не реальную. Он смотрит на нее и чувствует, как от ее улыбки, на короткий миг тронувшей губы, дыхание вновь сбивается, словно из легких в один миг выбили весь воздух, а внутри все сжимается тугим узлом от желания взять ее прямо сейчас. Он смотрит на Сансу и понимает, что всем своим видом она бросает вызов тем, кто осмелился пойти против нее, ясно давая понять, что отныне она его. Петир понимает, что, надев это платье, она скорбит по казненному отцу, по Кет, по всем павшим в этой войне, которую своими руками развязал он сам, но весь ее вид напоминает о том, что течение жизни не остановить.       Стряхивая с себя охватившее наваждение, Лорд-Протектор отстегивает брошь, чтобы уже через мгновение накинуть девушке на плечи свой плащ, оставаясь в коричневом камзоле, украшенном лишь неброской вышивкой золотой нитью да поясом с кинжалом. Он чувствует, как она на мгновение замирает, чтобы едва слышно выдохнув поднять на него свой взгляд. Пожалуй, впервые он не мог разобрать всего, что проступило в нем. Пожалуй, впервые он не желал этого.       Не отводя от Сансы пристального взгляда, он притягивает ее к себе, чтобы накрыть ее губы поцелуем. Чувствуя, как она вздрагивает и как сбивается ее дыхание, Бейлиш на какое-то мгновение теряет счет времени, забывая обо всем. Ее едва слышный стон, сорвавшийся стоило ему скользнуть кончиком языка по ее языку, превращает его тело в натянутую струну, готовую порваться в любой момент. Но в следующее мгновение он отстраняется, заставляя рыжеволосую едва слышно вздохнуть.       Набрасывая себе на плечи сшитый только вчера плащ, протянутый Бриенной Тарт, Пересмешник едва заметно улыбнулся, польщенный тем, что ради него Леди не выходила из покоев, торопясь выполнить работу к сроку. Сколь придирчиво она прибирала волчий мех для плаща, сколь строга была к помощницам? Еще никто не делал ничего для него без корысти или скрытого умысла. Пташка же не имела скрытых мотивов, стараясь для Пересмешника. Это сбивало с привычной манеры поведения и рождало в нем нечто давно позабытое.       Нескончаемо долго он ждал этого дня. Едва увидев несчастную Пташку в тронном зале Красного замка, он уже желал заполучить ее. Юная, кроткая, до боли похожая на свою мать она казалась легкой добычей. Но какой же долгий путь пришлось ему пройти, чтобы наконец-то окутать ее своим плащом, наблюдая за тем, как она замирает, будто лань, готовая сорваться в любой момент от чуть более резкого движения. Несколько лет понадобилось Петиру, чтобы теперь иметь право вести ее в главную залу, сесть рядом на свадебном пиру. Сейчас, когда позади остались хитросплетения его схем, он признавался сам себе, что мог потерять все это, совершив фатально безрассудный поступок. Совсем недавно он был в полушаге от того, чтобы никогда не увидеть, как в ее глазах вспыхивают огоньки превосходства, когда она смотрит на собравшихся, и как это превосходство тут же сменяется нотками теплоты, стоит взгляду синих глаз скользнуть по Черной Рыбе и остаткам его войска.       Даже этот выскочка-бастард, во взгляде которого явственно читались недоверие, укор и неприятие происходило здесь и сейчас, не мог испортить дня, когда самое потаенное желание Пересмешника воплотилось в реальность. Как же он сейчас походил на своего отца – такой же прямолинейный, думающий, что своей правдой и нежеланием замечать явных вещей, он сможет выиграть эту войну. Это все вызывало у Мизинца лишь едкую усмешку. Не переводя взгляда от этих черных глаз, в которых явно полыхали недобрые огоньки, мужчина наградил Сноу насмешливым взглядом, заставляя все же отвести глаза.       Глупо было надеяться на то, что ей дадут спокойно провести это утро наедине с самой собой. Санса не чувствовала течения времени, перевернувшись на спину и глядя в потолок своей комнаты. Ей казалось, что только пару минут назад дверь закрылась за Лордом Харренхолла, когда в покои постучала прислуга. Молоденькая девушка извиняясь поинтересовалась готова ли Леди искупаться, ведь до торжества осталось всего несколько часов.       Удивленная тем, что не заметила, как пролетело время после ухода своего ночного гостя, рыжеволосая тут же поднялась с кровати. Беглым взглядом скользнув по комнате и убедившись в том, что не осталось ни единого следа присутствия Мизинца, она коротко кивнула.       - Да, приготовь все. И побыстрее.       Судорожно выдохнув и вновь оставшись одна, Санса закусила губу. Не сразу она заметила, что мечется от стены к стене, не зная за что хвататься. Доставать платье, драгоценности и заняться прической или заняться этим после купания? Сделать все самой или позволить девушке заняться ею? Стоит ли ей проверить насколько все готово к свадьбе или лучше оставить все идти так, как идет без нее? Что ей следовало сделать, и что она действительно успевала? Чего она хотела?       Не найдя ничего лучше, Старк опустилась в кресло, наблюдая за тем, как бадью наполняют горячей водой. Через четверть часа она сидела, отклонившись спиной о деревянный борт. Закрыв глаза, рыжеволосая с отвратительной ясностью ощутила, что не хочет заниматься всей этой суетой, что ей абсолютно все равно насколько хорошо слуги подготовят замок и угощения. А если Пересмешник не хочет опозориться перед Лордами Севера убого проведенным торжеством, то пусть сам решает возникающие вопросы. В конце концов, это у него всегда получалось отлично.       Будучи верна своему решению, оставшееся до церемонии время, синеглазая не покидала своих покоев. Вдоволь насидевшись в горячей воде, Санса все же позволила служанке заплести волосы в косы, предварительно объяснив, как именно девушка должна сделать это. Как только прическа была готова, Леди Винтерфелла приказала оставить ее одну. Смотря на свое отражение, она горько усмехнулась.       Когда-то ей хотелось пышную свадьбу на южный манер. Хотелось красивого, сильного и смелого жениха, который бы смотрел на нее с обожанием. Хотелось роскошное белое платье, расшитое драгоценными камнями. Хотелось, чтобы все завидовали ее красоте и счастью. Вместо этого, волчица получила сначала мужа карлика, а потом мужа ублюдка. А теперь вот выходила замуж за мужчину, который большую часть жизни любил ее мать. И который играл ее жизнью, подбрасывая над пропастью.       Когда раздался стук в дверь, Старк как раз застегивала сшитый накануне плащ. Пошитый на Пересмешника, он был несколько велик для нее, впрочем, сейчас это было на руку и позволяло полностью завернуться в него. Дабы убедиться, что до поры до времени никто не увидит ее платья, северянка бросила быстрый взгляд в зеркало и довольно усмехнулась.       - Войдите.       Она была готова к тому, что увидит на пороге Сноу, вечно закутанного в черное. Но он, судя по всему, был не готов лицезреть перед собой горделивую волчицу, на губах которой застыла учтивая улыбка. Похоже, бастард ожидал найти ее оплакивающей саму себя, ожидал от нее смятения и осознания всего ужаса от содеянного. Да только во взгляде Старк не было ничего этого. Она смотрела спокойно и несколько отстраненно.       - Санса… - молодой Хранитель Севера замер на пороге. – Прекрасно выглядишь.       Проведя ладонями по роскошной волчьей шерсти, она снова улыбнулась. На этот раз искренне.       - Спасибо Джон.       - Ты… - на дне его глаз волчица видела желание еще раз попытаться остановить ее. Напомнить о том, кем был человек, за которого она собиралась замуж. Хорошо, что он остановил свой порыв. – Снаружи все готово. Слуги постарались на славу. Видела бы ты главный зал.       Придерживая полы плаща, рыжеволосая подошла к двери. Она протянула руку и коснулась локтя брата.       - Скоро увижу, – спокойно глядя перед собой, Старк чуть сжала пальцы. - Идем.       Неспешно девушка спускалась по ступенькам рука об руку с бывшим Лордом-Командующим Дозора. Погруженная с состояние странной отрешенности, назвать которую спокойствием не поднимался язык, она заметила сплетенный амулет, подвешенный на перилах, а через пару секунд насмешливо хмыкнула. Все эти симпатичные вещицы не помогли, когда ее брат остался парализованным. Так отчего люди продолжали верить в то, что они принесут счастье?       Подняв взгляд Санса чуть не рассмеялась. Со стен замка наравне со знаменами ее дома, висели знамена дома Бейлишей, а прямо под ними, на расстоянии полушага друг от друга, на всем пути до Богорощи, а дальше и до самого Чардрева, выстроились живым коридорам рыцари Долины. Начав свой путь с самого низа, Мизинец оставался верен себе, при удобном случае показывая всем чего добился. Еще недавно он был практически никем из ниоткуда, а теперь черный пересмешник на желтом фоне гордо красовался рядом с ощерившейся головой лютоволка. Теперь маленький Лорд Аррен был его марионеткой, а многочисленная армия Долины подчинялась его приказам. И этому человеку она вручала себя сегодня.       Шаг за шагом, медленно следуя в Богорощу, Старк заворожено смотрела на тихо падающий мокрый снег. Ступив на священную территорию, она неспешно направлялась к дереву, кровавые листья которого едва уловимо качались от слабого ветра. Тропинка между деревьев вела прямо к человеку, ожидающему ее под кроной Чардрева. Минуя гостей одного за другим, Санса не смотрела ни на кого из них. В голове билась мысль о том, что здесь было куда как лучше без посторонних людей. Священное место царящей в нем тишиной внушало успокоение. Сейчас же оно больше напоминало улей с плечами. Никогда не знаешь какая ужалит.       Едва она подумала об этом, как услышала ругань за спиной и звук выхватываемых из ножен мечей. Прекрасно зная о том, что рыцари смогут защитить ее от любого нападения, волчица все равно ощутила, как страх сковал горло. Синеглазая боялась обернуться, боялась увидеть причину этого переполоха. Но когда среди прочих услышала угрозы Леди Тарт и ругань Черной Рыбы, все вмиг стало на свои места.       - Пропустите их!       Санса не узнает своего голоса, когда произносит эти слова, настолько твердо и жестко он звучит. Но когда поворачивается назад, то взгляд ее, обращенный к деду, полон тепла, а на губах играет лукавая, но от этого не менее мягкая улыбка. Глядя на то, как от входа в Богорощу к ней приближается Бринден Талли, волчица чувствовала в душе ликование. Ей было плевать на слои дорожной пыли на нем, плевать на кровь, которой была испачкана одежда, плевать на все, кроме того, что ее дед был жив.       Впервые за долгое время, северянка вздыхает полной грудью. Она встречает настороженный взгляд Бриенны и благодарно кивает ей. И, похоже, в этом кивке Леди-рыцарь угадывает эту самую благодарность, так как едва заметно улыбается в ответ.       Санса не смотрит ни на Джона Сноу, ни на изумленных Лордов, заполнивших Богорощу. Ей это ни к чему, когда их изумление и неверие собственным глазам буквально переполняет воздух. Что ж, эта встряска послужит им хорошим уроком. Особенно, когда она прекратит притворяться запуганной кроткой девушкой, следующей за братом. Впрочем, она уже несколько раз едва не сорвалась, показывая клыки.       Когда Талли подходит к ним еще ближе, волчица затаивает дыхание. По взгляду деда она видит, что он не намерен терпеть возражений. Здесь и сейчас, он не собирается терпеть мальчишку, занявшего его место, рядом с ней. Жаль Джон не понимает предупреждающе вскинутой брови. Жаль, что он замечает презрения во взгляде Черной Рыбы. Жаль он не понимает с первого раза, вынуждая Бриндена прибегнуть к грубости.       - Я не позволю, чтобы одну из Талли вел на свадьбу бастард.       Стоило этой фразе прозвучать под кронами деревьев, как среди гостей поднялся недовольный ропот. Одичалые были готовы наброситься на только что прибывшего, да только им бы не удалось прорваться сквозь стройные ряды рыцарей Долины. Люди, приведенные Бейлишем, знали свое дело и подчинялись лишь его приказам. Им было плевать на то, что выскочку Сноу как-то там обозвали. Более того, во взглядах большинства из них можно было бы увидеть согласие с Бринденом. Мальчишка был всего лишь бастардом, и ему следовало знать свое место.       Дабы не дать ситуации накалиться еще сильнее, Санса отпустила руку брата и сама подошла вплотную к деду. Полная торжества улыбка не сходила с ее лица, когда она бралась за его подставленный локоть, когда смотрела в глаза Черной Рыбы. Опираясь о его руку, волчица гордо продолжила свой путь. Глядя прямо перед собой, она услышала тихий шепот деда, рассмотревшего, наконец, того, кто ждал их в конце.       - Девочка, ты в курсе, что он проходимец?       Вопрос родственника рассмешил рыжеволосую настолько, что она не смогла сдержать насмешливой улыбки. Отвечая так тихо, чтобы услышал только ее спутник, Санса говорила о Пересмешнике со странной смесью нежности и язвительности.       - Скорее лжец.       Бросив беглый взгляд на мужчину в возрасте, она отметила то, как в его взгляде промелькнуло удивление. Неужели он полагал, будто она осталась все той же глупой девочкой, интересующейся сказками о рыцарях? С последним из Талли она не собиралась притворяться. Не так, как с другими. Поэтому добавила еще тише:       - Но он поможет мне выжить, а вам вернуть дом.       Улыбка исчезла с ее лица, когда северянка остановилась в трех шагах от терпеливо ожидающего ее Лорда Харренхолла. Какая сила заставила южанина забраться так далеко на север? Какая сила вынудила его стоять на холоде посреди враждебно настроенных людей? Все было бы проще, руководствуйся он лишь желанием подняться как можно выше. Все было бы проще, собирайся он воспользоваться ею и продать вновь. Да только было что-то еще. Что-то еще, проскальзывало между лукавством его взгляда и холодностью расчета.       Она смотрит на снег, падающий на его волосы, на множество узорных снежинок, усеявших плащ, и время словно замирает. Санса встречает взгляд серо-зеленых глаз и чувствует будто окружающие исчезают. Словно они вернулись в тот день, когда с его губ впервые сорвалось дикое в своей лживости «любовь моя». Она будто бы возвращается в тот миг, но только вместо того, чтобы уйти, буквально врастает в землю, оставаясь рядом с ним.       Леди не подобает слышать язвительных фраз, имеющих откровенный подтекст, как те, которые бросает Бринден Петиру. И уж точно Леди не подобает усмехаться им. Вот только волчица в ней посылает в пекло правила, когда Старк опускает голову, якобы для того, чтобы осмотреть свой плащ, а ее губы искривляет усмешка. Хорошо, что из этих двоих, хотя бы у Мизинца хватает мозгов не забывать о том, ради чего все собрались.       Хрипловатый голос Пересмешника отдается в каждой клетке ее тела. Как будто сейчас он не способен на свои песни. Неужели хоть раз ей посчастливилось увидеть его таким среди посторонних? И никому из присутствующих идиотов не различить этого в ее будущем муже. Слепцы, они не смогут понять и того, как они обыграют всех их. А они обязательно сделают это, ведь отныне она живет только ради мести, являющейся ключом к покою.       Когда-то совсем недавно она уже слышала вопрос о том, берет ли она в мужья мужчину, стоящего перед собой. И если тогда она была полна страха и сомнения, то сейчас внутри нее царило спокойствие. Если есть в мире человек, с которым она сможет выжить, то это он. Если есть кто-то, кому она рискнет вручить себя, то только ему. Пусть это безумие и величайшая глупость. Пусть так. Но что ей оставалось? Всю жизнь находиться в тени своего брата-бастарда и бояться сможет он защитить ее или нет? Это не для нее. Больше нет.       Глядя в его глаза своими пронзительно-синими, Старк ненамеренно затягивала эту паузу. Но волнение на дне зеленых омутов было для нее истинным наслаждением.       - Да.       Громкое и четкое согласие, которое в наступившей тишине наверняка услышали даже те, кто стоял далеко у входа в Богорощу, далось ей с удивительной легкостью. Ее уверенное согласие и то, как она протянула Бейлишу руку, как синхронно опустилась на колено, буквально все это было исполнено спокойствия. Никто не увидит в ней жертву в эти минуты. Никто не узнает о том, что толкнуло ее на этот союз.       Она больше не молится богам. Старые и новые, они не смогли защитить ни ее семьи, ни ее самой. Однако же фраза, оброненная только для ее слуха и относящаяся к чуждой северянке вере, отозвалась в ней теплом. Санса не собиралась отвечать Пересмешнику тем же. Как не собиралась ни в чем клясться. Но его слова проникали под кожу, разъедая ее собственное я, будто кислота и создавая нечто новое.       Поднимаясь с колен, девушка замирает на миг, когда роща оказывается залита солнечным светом, таким непривычным для наступившей зимы. Размышляя над тем, является ли знаком внезапно очистившееся над ними небо, Старк делает глубокий вздох, прежде чем отстегнуть сшитый накануне плащ. А когда тот оказывается сброшенным на руки приблизившийся к паре Леди Бриенны, волчица предстает перед всеми в платье, в котором никто из них не готов был ее увидеть, в платье, которое само по себе является и вызовом, и символом. Черная ткань с нашитыми на нее вороньими перьями – вовсе не то, что ожидают увидеть перед собой Лорды Севера. Да только надевая его, Санса думает вовсе не о них. Надевая его, она дает Бейлишу понять, что у него есть еще один шанс. Последний шанс. Но если он не воспользуется им, волчица убьет его.       Нет, все это не значит, что северянка позабудет обо всем случившемся. Это не значит и того, что она сможет притвориться в этом. Но раз она пошла на этот шаг, то стоит хотя бы попытаться дать этому союзу возможность на существование не только в глазах других.       И Петир смотрит на нее так, как смотрел тогда, когда она впервые надела этот наряд. В его глазах, как и в те минуты, светится гордость за свою ученицу. Смотря на нее полным желания взглядом, он вызывает у нее улыбку, полную ликования.       Санса задерживает дыхание, когда Лорд-Протектор Долины покрывает ее плечи своим плащом. Чувствуя согретую его телом ткань на себе, она тихо делает выдох. Когда же волчица поднимает на него взгляд невыносимо синих глаз, то сама не может понять всего, что чувствует в эти минуты. Однако когда его руки касаются плеч, мягко привлекая ближе, Леди Винтерфелла подается навстречу его поцелую. Едва уловимо вздрагивая, она тут же забывает о том, как дышать. Ладони сами собой опускаются на грудь Бейлиша, а пальцы чуть сжимают ткань. Чувствуя вкус мяты на его губах, глупая волчица забывает о людях, смотрящих на них. Ей все равно, что сдавленный стон, вырвавшийся из груди, может услышать кто-то из рядом стоящих.       Хорошо, что из них двоих, хотя бы он в силах справиться с собой. Эта мысль проскальзывает в ее голове, когда он отрывается от ее губ и отворачивается, набрасывая себе на плечи плащ из волчьих шкур. Пересмешник в шкуре волка и волчица в оперении – они представляют собой едва ли не идеальную пару. Вот только если мужчина стремительно взял себя в руки, то ей нужно время, чтобы справиться с охватившим ее наваждением. Третий раз замужем, она впервые оказывается поцелованной супругом на глазах у всех. Впервые она не боится стоять рядом с ним, зная, что ничего не случится.       Дабы скрыть блеск своих глаз, она на миг прикрывает их и утыкается носиком в подбитый мехом воротник. Медля с пару секунд, прежде чем отправиться в главную залу Винтерфелла рука об руку со своим мужем, Санса слышит, как стоящий рядом с Леди Тарт Бринден коротко замечает:       - Тень стальных крыльев волчицы скоро накроет собой весь Вестерос. Запомни мои слова, девочка.       Через четверть часа, пройдя в замок, Леди Севера сидела за главным столом рядом с Бейлишем. По другую руку от нее сидел Бринден Талли, которого изначально хотели усадить за стол по правую руку от главного. Да только Сансу это возмутило настолько, что она тут же категорично заявила, что ее дед будет сидеть рядом с ней, а возразившего Лорда Амбера она прожгла полным ледяной ненависти взглядом, от которого тот отшатнулся.       - Бринден Талли последний оставшийся в живых из родственников моей матери, – твердый голос ее звучал достаточно громко, для того, чтобы перекрыть шум усаживающихся за столами гостей. – Он будет сидеть рядом со мной, что бы ни случилось. А если вам это не нравится, то рискните выразить свое неуважение к хозяевам дома, – улыбка, искривившая уголок ее губ, не обещала ничего хорошего. – Сделайте это, и я не останусь в стороне.       Отвернувшись от него, волчица тихо, но так, чтобы Лорд Севера услышал ее, добавила:       - Одними пальцами вы не отделаетесь.