Wolf's mint

      Тишина, повисшая в Главной зале, после того, как стихли последние возгласы, приносящих клятву Сансе, казалась оглушающей. На лицах большинства собравшихся проступало недоумение, смешанное у кого с испугом от столь явного раскола, у кого с неверием в происходящее. Практически все взгляды были прикованы к рыжеволосой, стоявшей за столом с гордо поднятой головой и явно не скрывающей охвативших ее эмоций, а так же к ее брату-бастарду, который, казалось, готов был в любой момент выплеснуть гнев, переполнявший его. Найдя взглядом одного из Лордов Долины, Мизинец едва уловимо кивнул ему, зная, что тот поймет его и без слов. Наблюдая за тем, как люди Долины напряженно всматриваются в каждого, находящегося в помещении, мужчина чувствовал их решимость в любой момент пресечь конфликт, готовый вот-вот вспыхнуть из-за неосторожно брошенного слова, неверного жеста или взгляда, он отчетливо понимал, что абсолютно не хотел такого поворота событий на своей свадьбе. Но разве кто-то мог образумить северян? Разве кто мог запретить Черной Рыбе исполнить свой долг перед семьей, пускай и изрядно поредевшей?       Каждое слово Сансы, обращенное к бастарду, отдавалось эхом от стен замка. С интересом, затаившимся в глубине глаз, Бейлиш наблюдал за Сноу, который буквально врос в свое место и, казалось, даже забыл, как дышать. Губы мужчины невольно растянулись в довольной усмешке – мальчишка явно не был готов к такому повороту. Само появление Бриндена Талли на свадьбе его сестры, пускай и сводной, спутало его планы, если у него таковые были. А то, что происходило дальше, судя по всему, окончательно выбило почву у него из-под ног. Но, не смотря на то, что бывший Лорд-Командующий Ночного дозора, как и большинство северян, не обращали внимания на явные вещи, происходившие у них под носом, сейчас бастард прекрасно понимал, что только от него зависит дальнейшая судьба и Севера, и людей, которые несколько дней назад присягнули ему, выбирая Королем Севера. Выросший в этих краях, он должен был прекрасно понимать то, что все происходящее сейчас, означало лишь одно – мятеж, поднятый Талли, и поддержанный Форрестером. Он прекрасно знал, как на Севере поступают с мятежниками. Но, по всей видимости, здравый смысл, не смотря на затуманенный вином разум, в этот раз взял вверх. Сноу, обведя опустошенным взглядом зал, в котором в любой момент готов был вспыхнуть пожар, все же понял, что в этот раз лучше отступить.       – Я клянусь, что присягнувшим тебе, Леди Бейлиш, ни я, ни мои люди не причинят вреда. Ни здесь, нигде бы то ни было еще, – выдавливая из себя слова клятвы, бастард тут же уткнулся взглядом в свою чашу, опустошая ее.       В этот момент напряжение, разлитое в воздухе, постепенно стало сходить на нет, позволяя тем, кто присягнул рыжеволосой волчице, немного расслабиться. Тишина, висевшая до этого в зале, нарушилась звоном убираемых в ножны мечей, скрипом скамей, на которые рассаживались стоявшие до этого люди Риверрана и Форрестеров, гулом голосов северян, обсуждавших разворачивающееся у них на глазах. Старик Талли, занявший свое место, недовольно ворчал на бастарда, сидевшего подле него и еще более походившего сейчас на ворону. Переводя взгляд на Сансу, которая горделиво смотрела на собравшихся, Пересмешник едва заметно усмехнулся – людская молва, порой достаточно точно подбирала прозвища. Но если братьев Ночного дозора прозвали воронами за их черные одеяния, то Сноу сейчас походил на эту птицу одним своим мрачным видом.       Спор, разгоравшийся за столом, который занимали одичалые, в какой-то момент отвлек Лорда Харренхолла от занимавших его мыслей. Их рыжеволосый вожак Тормунд, явно недовольный тем, что несколько минут назад происходило перед ним, басил:       – Да кто они такие, чтобы так поступать со Сноу? Что они знают о том, что ему довелось пережить? Он, и только он, - истинный Король севера, способный остановить тех, кто идет из-за Стены.       Тут же к нему присоединился темноволосый одичалый, сидевший чуть поодаль от своего предводителя. Выхватывая из накинутой на плечи шкуры кинжал и не сводя взгляда, в котором явно читалась ненависть, с сидевших за соседним столом Форрестеров, он выпалил:       – Надо показать этим недоумкам, кто здесь Король. Где это видано, чтобы на Севере прощали мятежников?       Одичалый уже готов был сорваться со своего места, как внезапно осекся, оседая под тяжелыми взглядами нескольких рыцарей Долины, обосновавшихся за этим же столом. Один из сидевших как раз напротив вожака одичалых, мотнул головой и, осклабившись, проговорил:       – А сколько человек осталось в стане одичалых? Не думаю, что тех, кто вернулся после битвы бастардов, хватит, чтобы противостоять людям Долины и Риверрана.       Напоминание о том, что одичалые, которых осталось не больше тысячи, не выстоят против объединенных сил Долины, Риверрана и Форрестеров, собравшихся в этом зале, заставило Тормунда и сидевших рядом с ним подручных, недовольно ворча, стушеваться. А после этого и вовсе убирать оружие и переключиться на другие темы.       Бейлишу доставляло огромное удовольствие наблюдать за всем тем, что сейчас происходило в Главной зале, с каким достоинством реагировала на все его рыжеволосая пташка, стоявшая подле него с гордо поднятой головой. На какой-то момент ему показалось, что в ее глазах мелькнул страх, но не за себя, а за тех, кто ради нее рискнул своими жизнями, но уже в следующее мгновение этот страх был вытеснен другими эмоциями. Едва заметно улыбаясь, Пересмешник прекрасно понимал, что не смотря на то, что Санса многому научилась с того дня, как впервые оказалась в Королевской гавани, ей предстояло узнать куда больше.       Поймав ее взгляд, Пересмешник понял, что не в силах больше противостоять этому наваждению, которое охватывало его, стоило ему просто посмотреть в эти бездонно-синие глаза, глаза, которые не могут обмануть. Только не его. Даже не смотря на то, что его нынешнее положение не сравнить с тем, которое было в самом начале его пути, он сможет найти свое единственное утешение только в ней. Молодой, горячей и такой… желанной. Терпкие слова, растекающиеся на языке, оставляющие после себя приятную горечь, которые дарили толику вполне реального наслаждения, заставляя сердце по-мальчишески замирать и пропускать удары. Совсем как в юности, когда он смотрел на её мать. Вот только она ещё прекраснее. Она была той, в ком он так нуждался. И только она способна рассмотреть это, рассмотреть и понять. Но способна ли она будет принять то, что увидит?       Неторопливо поднимаясь со своего места, Пересмешник склоняет голову. С трудом отводя взгляд от лица супруги, он негромко произносит:       – Пожалуй, вы правы, Миледи. Думаю, что собравшиеся здесь Лорды, найдут себе достойное занятие и без нас.       Он подает синеглазой руку, помогая спуститься по ступенькам, чувствуя, как в спину упирается ненавидящий взгляд бастарда и насмешливый Бриндена Талли. Но, скрывая мелькнувшую на пару секунд усмешку, он прекрасно понимает – ни один, ни второй не сделают ничего, что смогло бы навредить той, которая идет сейчас рядом с ним; той, которая сегодня связала свою жизнь с его.       Бейлиш явственно чувствует, не смотря на все старания волчицы, насколько сильно она желает как можно быстрей убраться отсюда. За маской отстраненности и напускной вежливости Санса тщательно старается скрыть все, что кипит у нее внутри. Но в какой-то момент она пытается ускорить шаг, чтобы поскорей миновать расстояние, отделяющее их от двери, а затем, вспоминая о том, кем теперь является, вновь ступает неторопливо.       Когда добрая половина пути уже оказывается преодоленной ими, за спиной раздается громкий шепот маленькой медведицы. Несносная девчонка, она даже не старается приглушить его.       – Сначала Ланнистер, затем Болтон, ну а теперь Бейлиш. Кто следующий захочет стать Королем Севера?       Эти слова заставляют Сансу буквально застыть на месте, невидящим взглядом, смотря перед собой. Пересмешник видит, как свело ее скулы от желания расправиться с этой гадкой девчонкой прямо сейчас, как тело волчицы едва заметно подрагивает от охватившей ярости. Он слышит, как за спиной раздается скрип стульев, возвещающий о том, что за главным столом эта фраза была тоже услышана. И ему не нужно даже оборачиваться, чтобы понять, что это Бринден Талли поднялся со своего места. Но в тот момент, когда его пташка уже готова была обернуться, чтобы ответить этой маленькой нахалке, Лорд-Протектор Долины несильно сжимает ее руку, лежащую поверх его, и с едва уловимой насмешкой произносит:       – Не обращайте внимания, Миледи. Леди Лианна всего лишь неразумное дитя, которое прислушивается не к тем советам.       И не давая никому возможности что-либо возразить на свои слова, он уводит синеглазую.       Стоило тяжелым дверям закрыться за их спинами, как Санса облегченно вздохнула, позволяя себе хоть немного расслабиться, оставляя часть того, что мучило ее, за закрытыми дверями. В какой-то момент, видимо полагая, что показательная часть окончена, она пытается отнять свою руку. Но он не дает ей сделать этого, едва уловимо сжимая пальцы. Только не теперь, когда она стала такой близкой. Только не теперь, когда никто не сможет вклиниться между ними, грозя все разрушить своими принципами или глупой ревностью.       Покои, приготовленные к приходу, в кои веки встретили их теплом. Пожалуй, впервые за те несколько дней, которые он провел в этом промерзлом замке, он не вздрагивает, пускай и невольно, когда плащ оказывается сброшенным на кресло. Пожалуй, впервые за эти дни он чувствует, как воздух в его помещении теплеет. И Бейлиш не знает от чего больше – то ли от жарко растопленного камина, то ли от того, что теперь она, его волчица, готовая в любой момент расправить свои крылья, делит эту комнату с ним.       Не отводя взгляда от замершей посреди покоев Сансы, Петир подходит к ней. Мягко проводя ладонями по ее плечам, он помогает ей освободиться от плаща, чувствуя, как она едва уловимо дрожит. Его девочка… умная, готовая дать отпор любому, кто посмеет посягнуть на то, что теперь принадлежало ей, она все еще боялась, боялась оставаться с ним наедине, боялась того, что неминуемо должно произойти, хотя отчаянно пыталась скрыть это.       Разворачивая ее к себе, Бейлиш плавно скользит пальцами по ее лицу, очерчивая скулы, заставляя посмотреть себе в глаза, и негромко повторяет то, что уже произносил в ту ночь, когда она впервые пришла в его покои:       – Я не причиню тебе вреда. Верь мне.       А в следующее мгновение он отстраняется, чтобы подойдя к столу, достать из ящика приготовленный подарок. На какое-то время, внимание волчицы переключается на два серебряных гребня, лежащих в резной шкатулке, заставляя страх отступить. Он замечает, как ее глаза, еще секунду назад походившие на две льдинки, теплеют, когда она скользит пальцами по навершию гребней, украшенному крылатым волком.       – Это Симуран – крылатый волк, – его голос нарушает повисшую в комнате тишину. – Хранитель леса, посевов, корней деревьев. Он возносит к небесам людские молитвы. Он переправляет через Звездный Мост души простых людей. Ночью он стоит на страже с огненным мечом. И лишь один день в году он сходит со своего поста, откликаясь на зов Купальницы, которая зовет его на любовные игры в день Осеннего равноденствия. Симураны всегда чтили, и будут чтить вечно Святую Правду. Некоторым из них дано видеть будущее. Но они не спешат поделиться своим Знанием со всей стаей, делая секреты достоянием Вожака стаи. Однако и ему они говорят далеко не всё... Симураны чтят семейные узы и своих предков. И никогда не забудут ни одного имени, даже своего дальнего родственника. Ведь если попадёшь в беду, кто придёт к тебе на помощь, если не семья?       В какой-то момент Петир осекается, уловив мелькнувшую на лице волчицы тень, когда он упоминает о семье. Замолкая, он позволяет себе лишь наблюдать за тем, как она продолжает задумчиво водить пальцами по гребням и внезапно ловит себя на мысли о том, что сейчас ей ничего не мешает использовать их против него, как совсем недавно использовала против Болтонского бастарда его же псов. Едва заметно усмехнувшись, он гонит от себя эту мысль, стараясь, чтобы синеглазая не уловила даже малейшей ее тени. А в следующее мгновение сталкивается своим взглядом с ее, в котором переплетен целый клубок чувств. Хриплый вздох вырывается из его груди, когда Бейлиш, отводя взгляд, скользит им по ее телу, тут же вспоминая о том, как совсем недавно она дрожала в его руках, откликаясь на каждое движение хриплым стоном.       Опустив руку на подлокотник, она перевела взгляд от Пересмешника на людей, только что поклявшихся ей в верности. Кто бы мог подумать, что все обернется таким образом? Посмотрев в глаза садящегося за стол Бриндена, ей на миг почудилось, будто бы он специально затеял этот мятеж во время ее свадьбы. Хотел ли он испортить этот день ей и ее мужу? В том, что Талли недолюбливает Бейлиша, сомневаться не приходилось. Но ведь по сути, именно Петир и подсказал ей обратиться к деду, а, следовательно, и его спасение результат нашептанного Пересмешником.       Стоило ли ей покидать залу и оставлять в ней тех, кто только что сделал столь опасный выбор в ее сторону? Пока она оставалась здесь, пока рыцари Долины сидели за длинными столами вперемешку с одичалыми и северянами, все было спокойно. Но что случится, когда она уйдет за дверь? Прикажет ли Мизинец своим людям следить за порядком?       В любом случае за ее спиной будут говорить гадости, поливая грязью. В любом случае, найдутся те, кто скажет, будто волчица убегала, пождав хвост. Но сколько бы ни нашлось любителей позубоскалить, всем им заткнет рот клятва Лорда Сноу. Одичалые могут сколько угодно выражать недовольство и доставать свои ножи, все равно их осталось слишком мало, чтобы противостоять людям Долины, превосходящим их численностью больше, чем в двенадцать раз.       Санса видела, как Мизинец внимательно осмотрел зал, прежде чем посмотреть ей в глаза. В какой-то миг ей показалось, что его взгляд полон гордости. Будто она на несколько минут стала той Алейной Стоун, его дочерью, которой притворялась не так давно.       В Орлином Гнезде он говорил ей о том, что в другом, более совершенном мире, мог бы быть ее отцом. Не мог бы. Старк отчетливо понимала это, когда замечала на себе полный желания взгляд Лорда Харренхолла. Какие бы он не испытывал чувства, отеческими их уж точно назвать нельзя было. Она уже убедилась в этом, придя в его комнату в ночь после того, как Сноу назвали Королем Севера.       Что скрывалось за его намеренной неторопливостью, когда он согласился покинуть празднование? Протягивая руку поднявшемуся мужчине, она учтиво кивнула в ответ, размышляя над этим. До последнего опасаясь того, что кто-то может предложить проводить новобрачных до спальни, синеглазая была благодарна Петиру за то, как он умел сглаживать некоторые моменты, на которые она до сих пор реагировала весьма болезненно. До сих пор она не могла стерпеть чьего бы то ни было касания, ведь видит небо, чего ей стоило идти под руку в Богорощу сначала с Джоном, а затем и с Бринденом. И до сих пор она не могла понять, почему с Бейлишем, что предал ее, забирая от одних чудовищ, которые убили ее родных, только для того, чтобы практически сразу отдать в руки других, погубивших мать и брата, все было совершенно иначе. Она не могла понять, почему каждое его прикосновение, отзывалось в теле теплом, замиравшим тугим клубком где-то в груди, мешая дышать, а после постепенно спускавшимся вниз.       Неторопливо спустившись по ступеням, Санса едва сдерживала себя от того, чтобы не ускорить шаг. Ей было откровенно неуютно под всеми теми взглядами, что скрестились на ней. Но если еще пять минут назад она встречала их с королевским спокойствием, то сейчас, хотела бы стать как можно меньше и незаметнее. Все потому, что в эти мгновения Бейлиш вел ее за руку в покои, и все присутствующие знали, что должно произойти за закрытыми дверьми их комнат. Королева Севера в руках владельца борделей.       Забывшись, она в какой-то момент ускоряет шаг, а потом одергивает себя. А в следующий миг слова мелкой пигалицы попадают в нее, будто стрела меж лопаток. Замерев на месте, волчица не может заставить себя сдвинуться с места. Смотря перед собой, она понимает, что если обернется и ответит зарвавшейся Леди, то кровопролития будет не избежать. Девчонка позволяла себе слишком много с их первой встречи.       Будь она единственной выбранной Хранительницей Севера, Санса приказала бы казнить пигалицу. Ребенок ты или нет, если на тебя возлагается ответственность за целый дом, ты должен уметь держать себя в руках. Маленькая Мормонт была напрочь лишена понимания этого. Неужели считала себя настолько неприкосновенной? О, рыжеволосая давно выучила урок, состоящий в том, что неприкосновенных не было. Теперь предстояло научить этому и маленькую медведицу.       Она видела, как головы неугодных насаживают на пики, видела, как с предателей снимают кожу и видела, как человека могут разорвать собственные псы. Но для девчонки, помешанной на чести, все это не подходило. Ничего не подходило…       Догадывался ли Бейлиш о чем она думала, когда с присущей ему одной насмешливой ухмылкой отмахнулся от оскорбительных слов, будто от надоедливой мошки? Заставив себя согласно кивнуть, Старк продолжила путь.       Когда их спинами закрылись двери, она с облегчением прикрыла на пару секунд глаза. Теперь, когда не нужно было больше играть на публику, рыжеволосая хотела отнять руку. Дальше они вполне могли следовать друг с другом рядом без излишне показательных жестов. Но когда в ответ на ее попытку Лорд чуть сильнее сжал пальцы, Санса бросила на него настороженный взгляд. Наткнувшись на извечную улыбку, замершую на губах Пересмешника, она не стала возражать. Если ему так хотелось идти, держась за руку, то пусть так и будет.       Переступив порог комнаты мужчины, она замерла недалеко от двери. Беглым взглядом окинув помещение, Санса отметила что в нем ничего не изменилось за эти пару дней. Смотря, как он сбросил плащ на кресло, девушка искривила уголок губ, отмечая, что он буквально излучал довольство. Как же это было очевидно! Сколько лет он шел к этому моменту? Сколько раз говорил ей о том, насколько она похожа на свою мать? Впрочем, об этом ей не сказал только ленивый.       Старк жалеет, отчаянно жалеет, что сейчас ей не достает той решимости, которой она была полна, предлагая ему себя в ту ночь. Волчица ненавидит себя за проклятую слабость и так не кстати проснувшийся страх. Отчаянно желая стереть из его взгляда неприкрытое превосходство, она не мешает Мизинцу, когда он подходит ближе и снимает плащ. Какой смысл сопротивляться, когда они оба знают, что все предыдущие события вели их к этой ночи? От этого некуда было деться. Она обещала себя. А он выполнял свою часть договора и делал это довольно не плохо.       Опуская взгляд, она не желает дать ему увидеть эту почти что ненависть в пронзительно синих глазах. Старк сама не понимает, что с ней происходит. Дрожит она от его прикосновений или от злобы, бурлящей в крови и заполняющей чернотой легкие? Ей нравится чувствовать легкие прикосновения к лицу, когда мужчина чуть приподнимает его, заставляя взглянуть на себя. Стоит ей попасть в плен его серо-зеленых глаз, как из головы вылетают мысли и о Сноу, и о маленькой Мормонт, и обо всем остальном.       Самым ужасным было то, что она верила. Стоило его словам заполнить тишину, как она давала этому яду проникнуть в себя. Быть может, все это было одной огромной ошибкой. Может он шаг за шагом усыплял ее бдительность, дабы потом нанести сокрушительный удар. Как знать? Раньше она думала, что верить и сомневаться в правдивости одного и того же человека невозможно. Раньше она и в отважных рыцарей с чистыми помыслами верила…       С интересом девушка смотрит на то, как Бейлиш отстраняется для того, чтобы достать из ящика стола шкатулку. Выгнув бровь, она молча ожидает, когда он откроет крышку. А как только он делает это, Санса с трудом сдерживает восхищенный вздох. Вся реакция, которую она позволяет себе, заключается в сдержанной улыбке. Серебряные гребни, лежащие внутри, просто великолепны, и отрицать это было бы верхом глупости.       В какой-то момент ей хочется съязвить что-нибудь про то, не отравлены ли зубья. Волчица внутри отчаянно ищет шанс сбросить наваждение, охватившее Старк. Но рыжеволосая в последний момент сдерживает себя. Проводя подушечками пальцев по навершию гребней, она оглаживает искусно изображенного крылатого волка.       Внимательно слушая Лорда, Санса оперлась спиной о стул и поочередно сняла высокие кожаные сапоги. Потакая его браавосийской привычке, подсмотренной несколько дней назад, она с наслаждением переступила с ноги на ногу, наслаждаясь ощущением мягкого меха под стопами. Прикрывая глаза, девушка вспоминает, как когда-то в детстве старушка Нэн рассказывала похожую историю. Вот только Старк никогда бы не вспоминал о ней, если бы не Пересмешник.       Делясь этой чудесной легендой, он допустил только одну ошибку. Ее оказалось достаточно, чтобы из глаз северянки исчезло все тепло, чтобы они посмотрели на него цепко и колко. Не стоило ему обронять фраз о семье. Не стоило упоминать, что только они придут на помощь в момент опасности. По насмешке судьбы, отныне, ее семья – это Лорд-Протектор Долины. И сколько бы Санса не твердила, что навсегда останется Старком – это было не так.       Нежно поглаживая великолепные александриты, из которых сделаны глаза удивительных мифических животных, огненноволосая представляла, какого это было бы – схватить их и вонзить тонкие острые зубья в горло предателю. Снова и снова вонзать их, чтобы он больше никому не смог спеть своих проклятых песен. Сморгнув это кровавое наваждение, девушка с горечью подумала о том, насколько быстро превращалась в ту, кого ненавидела в Королевской Гавани. Чем она лучше Серсеи, если постоянно раздумывает о крови и казнях, если пьет вино и плетет интриги?       – Симуран, значит… – задумчиво прошептала синеглазая. – Если бы я не знала, что вы не общались с Бринденом, то подумала бы, что фраза про стальные крылья волчицы принадлежит вам, – резко поднимая глаза от подарка, Санса сталкивается со взглядом Пересмешника. – Это была бы далеко не первая ваша фраза, вложенная в чужие уста, не так ли?       Старк не была слепой, она видела с каким вожделением смотрит на нее мужчина. Это самое желание она видела в его взгляде, когда спускалась по лестнице Высокого Чертога. Тогда она впервые надела платье с нашитыми перьями ворона. Тогда в ней еще теплилась надежда на то, что вернуть принадлежащее себе по праву у нее получится без порции новых страданий.       И она не была глухой, чтобы не расслышать хриплого вздоха, предательски сорвавшегося с губ, когда Лорд Харренхолла откровенно разглядывал ее фигуру, обтянутую черной тканью. Синеглазая искривила уголок губ, когда его взгляд задержался на глубоком вырезе, через который предоставлялся отличный вид на упругую грудь.       Воспоминания о том, как на нее смотрел Рамси, прежде чем начать издеваться, придали волчице язвительности и дерзости. Едва уловимо прищуриваясь, она, не отводя взгляда, подходит к мужчине вплотную.       – Нужно было поиметь меня еще тогда, а не подкладывать под Рамси. Не находите?       Ее голос сочится ядом, когда девушка склоняет голову чуть на бок, очаровательно улыбаясь Мизинцу. Поднимая руки, она скользит ладонями по его груди, а после опускает их на плечи.       – Ты же хотел этого. Я видела это в твоем взгляде.       Коснувшись серебряного пересмешника, Санса отстегивает его и, не глядя, кладет на стол позади себя. Ее тонкие пальцы начинают медленно расстегивать камзол. Потянувшись ближе, она шепчет на ухо Петиру:       – Нужно было свалить все на карлика и взять меня. Ты мог сделать это десятки раз, я была у тебя в руках. Наивная и глупая. Легкая добыча.       Справившись с третью застежек камзола, рыжая отстраняется назад. Она почти смеется, глядя в серо-зеленые глаза. Кажется, ничто уже не может остановить в ней желание уколоть Пересмешника как можно сильнее.       – Или вам, Лорд Бейлиш, нравятся порченые игрушки? – выгибая бровь, она справляется с завязками нижней рубашки и проскальзывает ладонью под ткань, касаясь горячей кожи. – Нравятся чужие использованные игрушки?