Девушка из Берлина: Вдова военного преступника

Наша горничная Магда ушла вскоре после того, как накрыла мне ужин, до которого я едва дотронулась. Непривычная тишина опустевшего дома умножила моё одиночество в тысячу раз, и я втайне начала надеяться на очередной воздушный налёт, только чтобы не сидеть здесь совсем одной. Было уже давно за полночь, а Генрих так и не вернулся. Я попыталась занять себя книгой, но не могла сосредоточиться и продолжала перечитывать одну и ту же пару строк уже в который раз. Сахарок, наша маленькая мальтийская болонка, которую мне принёс Эрнст взамен убитого Ребекой Мило, прыгнула мне на колени и свернулась в маленький тёплый комочек. Хоть она меня ещё любила. Когда часы в библиотеке пробили два ночи, я наконец заставила себя пойти наверх. Что бы у меня не происходило в личной жизни, на работу завтра всё равно нужно было идти, да и по правде говоря, я надеялась, что может хоть там Генрих со мной заговорит. Если вообще захочет меня видеть. Но Генрих вернулся ещё до того, как я успела уснуть. Я села в постели, как только услышала его шаги на лестнице, счастливая и одновременно взволнованная его появлением. Счастливая, потому что он хотя бы пришёл домой, и взволнованная, потому что боялась, что появился он только чтобы забрать пару рубашек и дать мне знать, что уходит жить куда-нибудь в другое место до официального развода. Моё сердце пропустило удар при этой последней мысли. Генрих открыл дверь и остановился на пороге. Я протянула было руку к лампе на прикроватном столике, но так и не решилась её зажечь. - Я тебя разбудил? - Нет, я не спала. Он помолчал немного, а затем подошёл к кровати и присел на край. - Помнишь, когда мы только поженились, я сказал, что если хоть один мужчина попробует до тебя дотронуться, я его убью? Я невольно задержала дыхание. Думаю, он увидел ужас, отразившийся в моих глазах даже в темноте, и ухмыльнулся, качая головой. - Нет, я его не убил. Хотя, признаюсь, мысль такая была. Я даже выжидал какое-то время у его дома с пистолетом наизготовку, но потом решил, что это ничего ровным счётом не изменит. - Генрих отвёл волосы с моего лица. - А ты испугалась. Не сказала ничего, как настоящий шпион, но я всё равно заметил. Я опустила глаза. Бессмысленно было что-либо отрицать, если он мог читать меня, как открытую книгу. - Ты мне только вот что скажи, Аннализа, и прошу, ответь честно: ты его любишь? Я боялась этого вопроса больше всего на свете, а потому упрямо сжала губы, как сделала бы это при самом страшном допросе в Гестапо; ведь на этот раз мой ответ разбил бы моему мужу сердце. - Любишь, не правда ли? - Я уже почти хотела, чтобы он лучше уж кричал на меня и крушил всё вокруг, вместо того, чтобы смотреть на меня с таким незаслуженным сочувствием в его добрых глазах. Я от этого только ещё больше себя возненавидела. - Я знаю, что любишь. Я видел, как вы друг на друга смотрите. - Генрих, не надо... - Нет, дай мне договорить. Я ведь тебя совсем не виню, Аннализа. Если уж быть совсем откровенным, я себя во всём виню. Это я тебя во всё это втянул. Это из-за меня тебе приходится каждый день жизнью рисковать, работая на разведку; это из-за меня ты связалась с РСХА и со всеми этими людьми, из-за меня тебе пришлось увидеть лагеря, гетто, допросы и все остальные ужасы. Всё из-за меня. И это я сам имел глупость согласиться с Ингрид, что тебе стоит завязать дружбу с Кальтенбруннером ради новой информации. Я сам тебя в его руки толкнул. Надо было думать, на кой чёрт она мне была нужна эта информация...как будто это важнее моей собственной жены... Всё моя вина. - Нет, Генрих, не говори так! - Снова утирая набежавшие слёзы, я обняла его лицо ладонями. - Это вовсе не твоя вина, и ни на что ты меня не толкал. Это всё я, я ужасная и совершенно тебя не стоящая жена, это мне прощения просить нужно, а не тебе... - Ну что ты такое говоришь? - Генрих нежно смахнул слезинки с моих щёк. - Ты - ангел, Аннализа; я никогда не встречал девушку, которая с такой храбростью рисковала бы собой ради других. Ты как никто другой заслуживаешь счастья. Пусть даже и с кем-то другим. - Генрих, пожалуйста, не говори так... - Хочешь, я дам тебе развод? - Спросил он с такой добротой и пониманием в голосе, что я ещё сильнее разрыдалась. - Хочешь быть с ним? Я знаю, что он тоже с женой разведётся ради тебя. И тогда вы сможете жить вместе... И будете счастливы. - Но я с тобой тоже была счастлива, Генрих! Я не хочу всё это вот так взять и выбросить, все эти годы, что мы были вместе. Я знаю, что не имею права просить об этом, но не бросай меня, пожалуйста... - Я вовсе тебя не бросаю, глупышка. Я тебя отпускаю, чтобы ты могла быть с тем, кого ты любишь. - Но я тебя люблю, Генрих! - Но его любишь всё-таки больше. - Нет, вовсе нет... Не знаю я, я так во всём запуталась! Но одно я знаю точно: ты мой муж, и я не хочу тебя потерять. - Он смотрел мне в глаза, и я сжала его руки сильнее в своих. - Ты же сам сказал, что всегда распознаешь, когда я лгу. Так ты должен видеть сейчас, что я говорю правду. Я не хочу тебя потерять. Не уходи, пожалуйста! Генрих наконец притянул меня к себе, и я обняла его так крепко, как только могла. - Я никуда не уйду, пока ты меня не попросишь. Я никогда не думала, что возможно было любить двух мужчин одновременно. И тем не менее я любила их обоих, совершенно по-разному, но одинаково сильно. Я собралась с силами и, сделав глубокий вдох, проговорила: - Я прекращу всё с ним, обещаю. - Нет, нельзя. По крайней мере до конца войны, - отозвался Генрих с душераздирающим спокойствием, будто бы мы обсуждали очередную операцию, а не мой роман с другим мужчиной. - Особенно теперь, когда он знает о нашей деятельности, он нужен нам в качестве друга, а не врага. Просто... Притворяйся со мной, будто ничего не происходит, ладно? Не хочу ничего знать. Я послушано кивнула и спрятала лицо в складках его кителя. Мой Генрих, мой ангел, он всё-таки любил меня даже после всего того, что я с ним сделала.