Девушка из Берлина: Вдова военного преступника

Эрнст открыл дверь и тут же ухмыльнулся, увидев меня на своём пороге в такой поздний час. - Что, так соскучилась, что не могла дождаться утра? - он игриво выгнул бровь, приглашая меня в дом. - Слишком много о себе думаешь. Я здесь вообще-то по делу. - Если по делу, то мой рабочие часы с девяти до пяти. А сейчас ты можешь либо подняться наверх, раздеться и ждать меня в моей очень удобной постели, или возвращайся завтра утром. - Ты о чём-нибудь другом, кроме этой самой постели, хоть иногда думаешь? Он поднял глаза к потолку, в притворной задумчивости потирая подбородок. - Ммм, думаю, что скорее всего - нет. По крайней мере, как я могу думать о чём-то другом, когда ты стоишь передо мной в этом тоненьком платьице, и когда я знаю, что под ним скрывается, а когда я ещё и начинаю представлять, как сниму его с тебя, и... - Эрнст! Одного из моих друзей только что арестовали! Он обречённо простонал и закатил глаза. - Ладно. Пошли в мой кабинет, расскажешь всё. Эрнст сидел в своём кресле, слушая мой рассказ и время от времени сосредоточенно кивая. Когда я закончила, он объяснил, что ничего не сможет сделать до завтрашнего утра, пока не увидит дело, заведённое на Макса. - Фюрер хочет всех до одного заговорщиков перевешать после случившегося. Но и его можно понять: я бы тоже взбесился, если бы кто под мой стол бомбу подложил. - Эрнст перевёл взгляд на миниатюрный бронзовый бюст Гитлера, стоящий у него на столе. - Я попробую что-нибудь сделать для твоего друга, но ему придётся исчезнуть на какое-то время, пока всё не уляжется. Я перестала мерить комнату шагами, приблизилась к его столу и облокотилась на крышку. - А что, если ему и вовсе из страны уехать? Генрих и так его жену и дочь вывозит сегодня ночью... Эрнст погрузился в размышления на какое-то время, но затем покачал головой. - Нет, не думаю, что это хорошая идея. Если, например, я его отправлю в какую-нибудь...ну, не знаю, командировку по делам внешней разведки, то это одно дело. Но если он просто возьмёт и решит бежать вместе с женой, то это сразу же станет его смертным приговором. Я-то наплету что-нибудь, вытащу его, объяснив это тем, что...скажем, инфильтровал он круги заговорщиков, потому как хотел выяснить, что было у них на уме. Ничего никому не докладывал, потому как не знал, кому верить, а кому нет, но вот записи дома хранил. Сам ему скажу, чего написать. Планировал их мне передать, скажем, в августе, когда больше информации поднаберёт, да не успел. - Ну вы и махинатор, герр Обергруппенфюрер! - Ну что ты, просто обычный адвокат. - Эрнст лукаво мне подмигнул и вдруг щёлкнул пальцами. - И мне только что пришла в голову гениальнейшая идея, как использовать его в наших общих интересах! - Каких ещё общих интересах? - Ну как же? Именно сейчас наш добрый дружочек Шелленберг надеется, что все так поглощены неудавшимся государственным переворотом и подготовкой к Народному Суду, что он сможет незамеченным вернуться к своим тёмным делишкам с твоими американскими друзьями. А я тем временем пошлю этого твоего, как его зовут? Штерна? Я кивнула, внимательно слушая. - Пошлю этого твоего Штерна в Швейцарию вместе с твоим мужем - он же всё-таки Глава Департамента D, ответственного за шпионаж в американском секторе - под предлогом расследования подозрительной активности на территории страны, вовлекающей высокопоставленных представителей Соединённых Штатов. Шелленбергу придётся залечь на дно вместе с тем, кого он представляет на этих переговорах, а если он и тут не отступит, то я покажу ему кое-какие фотографии, для которых он не знал, что позирует, и мягко намекну, что если он не прекратит свои махинации, то эти самые фотографии окажутся на столе у фюрера. Я не удержалась и фыркнула. - План, конечно, хорош, только вот думается мне, что кому-то очень хочется отослать моего мужа по немного другим причинам, чем Шелленберг и его переговоры. - Да как тебе такое в голову пришло? - Эрнст сделал театрально-огромные глаза, изобразив оскорблённую в лучших чувствах невинность. - Это чистой воды совпадение, клянусь тебе! Да разве я на подобную низость способен? - Нельзя вам, адвокатам, верить, ну никак. А особенно тем, кто ещё и РСХА руководят! - Какие незаслуженные обвинения! - На этот раз он даже руку к сердцу прижал. - И вот что я получаю в благодарность за самые благостные намерения! Быть подозреваемым в чём-то настолько подлом! - Ну перестаньте уже, Обергруппенфюрер Кальтенбруннер! Люди из Голливуда уже выехали, чтобы вручить вам ваш Оскар за лучшую мужскую роль! Эрнст просиял в улыбке, отвесил театральный поклон и снова откинулся в кресле. - Признаюсь, у меня ещё кое-какой мотив есть... Но выйдет из этого что или нет, я понятия не имею. Я терпеливо ждала объяснения, но Эрнст только молча разглядывал ковёр под ногами, совершенно пряча от меня глаза за длинными тёмными ресницами. - И если я окажусь прав, то нам удастся убедить Рейхсфюрера встать на нашу сторону касательно остановки программы уничтожения.