Девушка из Берлина: Вдова военного преступника

- Если, как вы утверждаете, вы всё это время работали на американскую контрразведку, почему в таком случае вы стреляли по нам, их союзникам? Этот новый офицер, которого уже знакомый мне комиссар привёл на следующий вечер, продолжал задавать мне одни и те же вопросы, даже не слушая толком моих ответов. Его немецкий был почти безупречным, и причиной тому, что он с такой враждебностью отметал все мои объяснения было то, что он попросту не хотел мне верить, а вовсе не потому, что не понимал меня. - Мы стреляли не по вам, а в вашем направлении: по стенам, лестнице и просто в воздух, но никак не в ваших солдат. Мой муж - превосходный стрелок, и если бы он захотел, половины вашего личного состава давно не стало бы. - Ну а кто в нас гранату бросил? - русский снова повысил голос. - Я, и только потому, что вы первые ранили моего мужа, - ответила я в такой же агрессивной манере. Он пробурчал какое-то ругательство себе под нос и перевёл последние несколько предложений комиссару, сидевшему рядом с ним за столом и сверлившему меня тяжёлым взглядом. У них, по всей видимости, не хватило терпения ждать, пока прийдёт в себя Генрих, и они решили допросить меня вместо него. Я вот уже который раз назвала им имена наших американских командиров, но в ответ получила только раздражённое: "Никаких американцев в Берлине нет! Город окружён советскими войсками." - Зачем тогда всё это? Вы же всё равно мне не верите. - Я тут решаю "зачем" или "не зачем!" - офицер перевёл то, что только что рявкнул мне в ответ комиссар. - Вы вообще должны быть благодарны, что вам сохранили жизнь, а потому прекратите вести себя с такой надменностью, пока мы не передумали на ваш счёт! Я приказала себе немедленно прикусить язык, как только разгневанный комиссар озвучил явно нешуточную угрозу в наш с Генрихом адрес. - Мы прекрасно знаем все ваши фашистские штучки, - переводчику удавалось отлично имитировать саму интонацию комиссара; а может, он просто ненавидел меня так же сильно, вот и выходило у него всё так же по-злобному. - Мы не фашисты, фашисты были в Италии, - поправила его было я, но тут же об этом пожалела, как только он со всей силы грохнул кулаком по столу. - Хватит меня перебивать!!! Если вы такая образованная, чего же не пошли учить людей в какой-нибудь университет вместо того, чтобы работать на ваше преступное, кровожадное правительство, где вы людей сотнями тысяч на смерть посылали?! - Как я вам уже объяснила, - начала я как можно более уважительно и спокойно, сто раз прокляв свой характер, который мне никак не удавалось скрыть в самых неподходящих ситуациях, - Я начала работать на немецкое правительство исключительно с целью помочь нашим американским союзникам, ОСС, с разведывательными данными. Как и мой муж до этого. И они с радостью вам это подтвердят, как только вы сможете выйти с ними на контакт. - Но сейчас-то их здесь нет, а значит для вас это отличная возможность придумать какую-нибудь невероятную историю с целью вызвать нашу симпатию, и сбежать отсюда до прихода союзных войск, чтобы они не смогли опровергнуть ваши выдумки. Только вот все ваши нацистские штучки с нами не пройдут. - Да куда мы сможем бежать?! - я наконец потеряла последнюю каплю своего терпения и больше не смогла сдерживать возмущённых криков. - Ваши войска стоят кольцом вокруг города; да вы хоть на меня посмотрите! Я на девятом месяце беременности, мой муж до сих пор без сознания, так куда мы по вашему можем в таком состоянии бежать?! - Многие из ваших уже давно отсюда сбежали. Где все ваши хвалёные лидеры, а?! Где Гиммлер, глава ваших знаменитых СС?! Где Гёббельс, ваш министр пропаганды? Где Борман? Рейхсмаршал Геринг? Ну, где они все, а?! - Всё ещё в Берлине должно быть, в бункере фюрера, - я безразлично пожала плечами. - Вот подождите, как мы вытащим их оттуда, - переводчик добавил с зловещей ухмылкой, явно желая меня запугать. - Вы думали, то, что итальянцы с Муссолини сделали, страшно было? Посмотрите, что мы с вашим любимым фюрером ещё сделаем! - Он не мой; мне, откровенно говоря, до него никакого дела нет, - я снова пожала плечами, к явному удивлению обоих русских. - Я его ненавижу побольше вашего. - Опять в свои игры играете? - Переводчик нахмурился. - Какие уж тут игры? Вы посмотрите только, что он с нашей страной сделал. И за что мне его после всего этого любить? Ещё через два часа у них наконец кончились вопросы, или же они попросту устали от собственного допроса и решили позволить мне вернуться в свой угол. Благодаря влажной повязке, которую всё это время Миша предусмотрительно переворачивал на лбу у Генриха, жар у того немного спал, да и дыхание по сравнению со вчерашним днём заметно выровнялось. Я шепнула благодарность своему русскому другу, на которую он мне только заговорщически подмигнул в ответ, и опустилась на пол рядом с мужем. Я была настолько вымотана, что даже глаз не смогла разлепить, когда остальные обитатели квартиры вернулись наконец на ночь со своих пьяных похождений, побросали винтовки на пол и расположились по кроватям и по полу; даже их раскатистый храп не помешал мне провалиться в глубокий сон без сновидений.