От обратного

Дурак он, вот кто. Думал, Арья придёт в ярость из-за его решения остаться с братством или накинется с кулаками. Может, даже огорчится – расстроилась же из-за Пирожка, оставшегося с Шарной, хоть и старалась не показывать. Но он-то видел. Взгляд слишком часто прикипал к худой фигуре с взлохмаченной макушкой, чтобы не заметить. Если ты хочешь быть разбойником, чтобы тебя повесили, мне-то что? … мне-то что? И правда. Разве могло быть по-другому? Такие, как она, всегда находились слишком высоко, чтобы до них можно было дотянуться. А если и дотронешься разок, то вспыхнешь ярче, чем клинок в фокусах Тороса из Мира. Был или не был десница изменником – не важно. Кто же их разберёт, этих знатных лордов, с их играми. Но благородное происхождение Арьи нельзя было поставить под сомнение, тогда как он сам даже не знал своего отца. Дочь лорда и не состоявшийся ничейный оружейник. Это как клинок из валлирийской стали и дешевый покорёженный меч – у каждого свои ножны, которые не перепутать. Беспокойная, сумасбродная, до нелепости кажущаяся взрослой и обманчиво-безобидная на вид - она оказалась верным товарищем, и долгое время он радовался незнакомому ощущению кого-то небезразличного рядом. Арья напоминала ему младшую сестру, которой никогда не было. И в какой-то момент всё изменилось. Она лежала под ним на полу кузницы, в своём дурацком желудёвом платье, отбивалась от щекотки, и он как никогда ясно понял, что она – девочка. Джендри знал это давно, но за её поведением и одеждой всё как-то терялось, забывалось, а теперь впервые открылось целиком. Она бы убила его, если бы узнала об этих мыслях, но Арья впервые выглядела действительно беззащитной. Глупо, конечно. В ней всегда чувствовалась опасность, замешанная на ярости, он слышал этот запах и безотчётно нервничал, словно перед сигналом о тревоге. А сейчас всё это скрылось, спряталось в полумраке кузницы, среди привычных ему ароматов, в которые влился лёгкий цветочный привкус, и глаза сами фокусировались то на длинной шее, то на тонких запястьях, то на красивых, затягивающих глазах… Она ударила его в пах очень вовремя, но, кажется, не поняла этого. В борделе он и вовсе вспылил, не выдержав собственных мыслей, преследующих день ото дня. Местная девушка уселась к нему на колени, и Арья уставилась на них с таким откровенным любопытством, что ему срочно потребовался свежий воздух, чтобы не подавиться мерзким привкусом на языке. А вернувшись, он увидел возле Арьи какого-то старого пьянчугу. Она совершенно не выказывала страха, сидя в центре борделя, рядом с продажными девицами, вся в кружевах, и это взбесило ещё сильнее. С трудом подавив желание отыграться на старике, он отвадил того, а вместо благодарности услышал то, что и так знал. Куда нищим бастардам до дочек знатных лордов. Он тогда выпил много больше положенного и всё-таки нашел ту чёрненькую, но когда дело дошло до главного, не смог. А после пошёл в спальню, где Арья уже спала, потерявшись на фоне огромной кровати и положив руку под щёку, разделся и осторожно лёг слева от неё, стараясь не потревожить. Она словно почувствовала пристальный взгляд и нахмурилась, но не проснулась. Только губы прошептали что-то невнятное. А он лежал без сна и пялился в потолок, пока несмелые мысли не оформились в чёткое решение уйти. Ему было стыдно, а после взгляда, которым наградила его Арья, стало ещё хуже. Но в то же время он знал, что поступает правильно. Он бы не смог работать у её брата и видеть саму Арью теперь уже с наглядной демонстрацией разницы между ними. Это здесь они могли спать в одной постели, ездить верхом бок о бок и дразнить друг друга. Там же всех в ускоренном ритме расставят по своим местам. Пусть сейчас что-то внутри ныло, но потом всем будет лучше от его решения. Настойчивый образ повзрослевшей Арьи, которую выдают замуж за какого-нибудь лорда, он гнал прочь. А теперешняя Арья как обычно всё решила по-своему. Он бросился за ней, едва она выскочила за дверь конюшни, но в темноте было не разглядеть, в какую сторону она побежала. Дождь хлестал по лицу, сильно ограничивая обзор, но ему показалось, что он видит на размякшей земле нечёткие следы, уже стираемые потоками воды. Конюшня осталась позади, и Джендри бросился к ближайшему разрушенному дому, но поскользнулся и со всего размаха упал в расплывшуюся до размеров небольшого болотца лужу. Влажная грязь смягчила падение, заодно облепив его коконом, но голове повезло меньше: встретившись затылком с горстью крупных плоских камней, не заметных в темноте, Джендри застонал. Звон в ушах заглушил все посторонние звуки, и ему потребовалось время, чтобы подняться. Он прищурился, прикрыв глаза козырьком руки, но теперь уже не было видно и намёка на след. Обогнув дом, он никого не увидел, и лишь где-то вдали мелькнул тёмный силуэт на лошади, но ему могло и показаться. Он так и не нашёл её.