***
Гарри с болью смотрела на обедающих в Большом зале детей. Никто из весело переговаривающихся школьников не подозревал о надвигающейся опасности. Волдеморт затаился. Газеты трубили о таинственном исчезновении двух чемпионов и Кубка, обвиняли во всем Министерство. У Фаджа выдались нелегкие деньки, пока он пытался доказать, что совершенно не при чем, и это не чары его работников унесли куда-то двух подростков, один из которых несовершеннолетний Герой, Девочка-Которая-Выжила. Иногда Гарри приходило на ум сравнение Риты Скиттер с зубной щеткой, рекламируемой по телевизору в доме дяди и тети. Та тоже проникала во все труднодоступные места. Шумиха поднялась знатная, авроры прочесывали магическую Британию в поисках пропажи, министр отнекивался и торопливо вытирался платочком, Дамблдор попросил помощи у членов Ордена Феникса - Гарри и не подозревала, что такой существовал. Был создан для противостояния Темному Лорду, а теперь вот искал Поттер. Подростков объявили без вести пропавшими. Гарри знала, что Амос Диггори роет носом землю в поисках сына, ее убивала невозможность поговорить с волшебником, все объяснить. Да хоть с кем-нибудь поговорить! Но люди и призраки не видели ее. Мерлин, да она даже к Пивзу рискнула сунуться, но тот только пожаловался на сквозняк. Неужели она какой-то другой тип привидений? Снова звякнула цепь. За последнюю неделю, пока Гарри бросало из крайности в крайность, то в отчаяние на грани бреда, то в неумеренную радость, цепь сократилась на пять звеньев. На металле возникали маленькие челюсти, которые пожирали золото, быстро, с хрустом и скрежетом. Подобно коррозии. Что будет, когда они дойдут до первого звена? Гарри соврала бы, если бы сказала, что не боится. Уйдет ли она дальше, за грань или останется тут и умрет окончательно? Что с ней вообще будет? Страшно, жутко. Поэтому она старалась вообще не смотреть на цепь, отвлечься от звуков пожираемого металла. Можно присмотреть за Роном с Гермионой. Друзья забрали себе вещи Гарри, Рон взял метлу - кто бы сомневался - Гермиона отвоевала у него Карту и Мантию. Если честно, Гарри и сама распределила бы все свое невеликое наследство таким образом. Если отдать Рону Карту или Мантию, он обязательно во что-нибудь вляпается, в лучшем случае нарвется на Снейпа, в худшем... теперь есть худшая альтернатива, и Гарри меньше всего на свете желала другу попасться Пожирателям смерти. Потому что те взрослые, опытные волшебники. Потому что в Хогвартсе не было ни одного нормального учителя самозащиты. Потому что Рона и Гермиону не пощадят. - Гарри обязательно с нами связалась бы! - ударил кулаком по столу Рон, тут же оглянувшись боязливо на мадам Пинс. Библиотекарь недобро сверкнула глазами из-под очков. Разумеется, Рон. Что ей еще остается? Только пытаться докричаться до друзей. - Ты читал? - Гермиона тихо отложила газету. Плечи девушки поникли, уголки губ были опущены, сама она словно потухла, погасла. - Ты же знаешь, я не читаю выдумки Скиттер, не после того, как она оболгала Гарри, - замотал головой рыжий, вызывая у стоящей поблизости невидимой подруги приступ счастья. - Нет, сейчас она пишет о родственниках Гарри, - Гермиона комкала нервно рукав кофты. - Дурсли, они... заставляли ее работать, не кормили толком. Помнишь, какой приехала Гарри? Худой, заморенной, в старой одежде. Ты не видел, но у нее ребра наружу торчали на первом курсе, каждую косточку пересчитать можно было, - подруга всхлипнула. - А теперь Рита взяла интервью у Дурслей, те говорят всем, что их племянница преступница, учится в специальной школе для детей с криминальными наклонностями. И вообще куска хлеба не заслуживает, не то, что крыши над головой. А ведь у Гарри... ведь все семьи волшебников в родстве друг с другом... Они могли бы взять к себе Гарри в детстве... могли бы... - Гермиона дышала прерывисто, словно с трудом выталкивая воздух из груди. Гарри опустилась возле кресла, погладила выпуклую коленку, тонкую икру. Гермиона пахла так вкусно, так сладко, что впервые за долгое время во рту появилась слюна. Раньше Гарри не обращала внимания на голод, его попросту не было, но теперь... живот подводило, внутри рождалось страшное чувство потери. Чего-то не хватало, что-то причиняло боль. Толчками, как гной из раны, выплескивалась боль изнутри, из маленького уголочка за цепью, и принималась гулять по венам, отравляла собой кровь. Гарри хотела есть. - Рита пишет, что Гарри могла просто сбежать, разочароваться в мире волшебников и сбежать. - Ты тоже так думаешь? - насупился Рон. - Моя мама всегда относилась к Гарри, как к родной дочери, кормила, поила ее, всегда приглашала... - На две недели в году, Рон! - воскликнула Гермиона. - Но это не помешало тебе поссориться с ней в начале года из-за глупого Турнира. - Зря ты так, Гермиона, - Гарри прислонилась щекой к ноге девушки, чтобы умерить голод и собственную печаль. От цепи осталось всего семь звеньев. - Он ни в чем не виноват, это же Рон... Рыжик побледнел и вылетел из библиотеки под недовольные возгласы мадам Пинс. А Гермиона разрыдалась, горько и тихо, уткнувшись в ладошки. Плечики ее тряслись, все тело дрожало от попыток сдержать слезы. Объятия Гарри были невесомыми, но это единственное утешение, которое она могла предложить Гермионе. - Ну надо же, Грейнджер, плачешь над своей судьбой? Или оплакиваешь свою нечистокровную подружку? - Малфой ухмылялся, он вообще словно светился в последнее время. - Ей нужно было сразу выбрать нужную сторону, тогда бы не проиграла. Скоро ваше время тоже придет, грязнокровки. Рычание стало ему ответом. Глубинное, с металлическими нотками, как будто упали где-то железные листы. Гарри застыла, пока не поняла, что это ее рычание, что неприятные, злобные звуки рвутся из ее горла. На руке появилась кость. Не ее, другая, шероховатая, прохладная кость неестественно белого цвета. Гарри с трудом оторвала ее. Что-то внутри болело и подсказывало, что нельзя допустить появления этой кости, нельзя давать ей разрастись. Гермиона тем временем вскинула голову. - Да пошел ты, Малфой! - взмахом палочки собрала книги и пергаменты в сумку, закинула ту на плечо. - Вас клеймят, как скотину, а вы еще рады бегать и кричать, как стадо баранов. Вы вполне заслуживаете такого пастуха. Пораженный Малфой отшатнулся, когда разъяренная Гермиона на всех порах вылетела из библиотеки. Гарри пошла за ней с чувством мстительного удовольствия. Звеньев в ее цепи стало шесть.***
Окно было приоткрыто, и залетавший летний ветерок шелестел страницами книжки, свалившейся с кровати на пол. Гермиона спала, приоткрыв рот, заложив руку под голову, но тонкое беспокойство не хотело покидать ее лица даже во сне. Гарри не знала, почему последовала именно за Гермионой, когда закончились занятия в Хогвартсе, и студенты разъехались по домам. Можно было наведаться в Малфой-менор и посмотреть, что там поделывает Волдеморт. В том, что Том осел в доме своего ближайшего соратника, Гарри не сомневалась - из более укрепленных мест в Англии только банк и Хогвартс. Можно было бы навестить миссис Уизли с Роном. Можно было бы попробовать попугать Дурслей. Все предложенные разумом перспективы вызывали ужас. От цепи осталось всего полтора звена, и чем быстрее приближалась коррозия к телу, тем сильнее ощущала Поттер голод. Жуткий, нечеловеческий голод, замешанный на боли и обиде, на растерянности от своего нового положения. Голод стал квинтэссенцией негативных чувств, он подпитывался ими и разрастался внутри организма, как метастазы, как дикий плющ на стене здания. Люди вокруг стали казаться пищей, сладкой, желаемой. Не все подряд, лишь те, кто вызывал в Гарри при жизни какие-то светлые чувства. Например, Гермиона, Рон, Невилл, Луна. При таком раскладе путешествие в дом Грейнджеров становилось настоящим безумием, но Гарри не имела другого выбора. Голод становился все сильнее, он подсказывал, что времени практически не осталось. Она уже начала забывать, что такое запах травы и тепло солнца, ласковое поглаживание по руке, дуновение ветерка. Гарри больше не ощущала этого, голод занимал все существо, отвоевывал себе все больше и больше места в призрачном теле. Гарри планировала убежать, как можно дальше, как только цепи не станет, как только поймет, что голод одолевает, чтобы не навредить подруге, чтобы не пойти искать Рона и остальных. Напоследок хотелось полюбоваться на Гермиону, единственную поддержку в трудные времена. Даже когда от Гарри отворачивались другие, подруга оставалась рядом, беспокоилась, заботилась. Весь мир Гарри сузился до подрагивания ресниц, до тихого дыхания спящей. Она не хочет забывать, не... должна... не может... Скрежет зубов на цепи стал эпитафией, Гарри закричала, выгнулась. Краем сознания она боялась потревожить Гермиону, хотя и понимала, что подруга ее не услышит. Лишь бы подумала хорошенько, лишь бы прихватила родителей и сбежала куда подальше, пока война не разгорелась во всю мощь. Малфой дал достаточно зацепок умничке Грейнджер, само его поведение говорило за себя. И стало причиной уничтожения еще двух звеньев и появления на спине костяного нароста. Покров из кости теперь не удавалось сбить так легко, как в первый раз, он больше не крошился, не осыпался песчинками, истаивая в пути, теперь максимум, что могла оставить на нем Поттер - это трещины. Глубокие, извилистые, как водоканал, трещины. По ним сочилась энергия, не та магия, что ощущала Гарри вокруг, ее волшебство претерпевало странные изменения, становилось чем-то иным. Голод разгорелся, вцепился кривыми стальными зубьями в измученную душу, огнем выжигая все человеческое. Гарри цеплялась за воспоминания. За улыбку матери на фотографии, за неукротимые вихры волос отца. За смех Гермионы, за смущенный румянец Рона. Мерлин, она даже за невыносимость обоих Малфоев готова ухватиться, если это поможет удержаться. Наверное, вспомнила о Малфоях она зря. Гнев подпитал голод, сделал его только сильнее. Гарри закричала, ее рвало на части, изо рта, из ушей и глаз лез костяной покров, основание цепи в груди становилось дырой. От боли девушка плакала, чувствуя, как теряет себя, тонет в сладком аромате души Гермионы. Бежать, бежать! Гарри вылетела в окно, слыша за спиной звон разбитого стекла. Ничего страшного, лучше стекло, чем жизнь подруги. Она бежала и бежала, скакала по крышам, обрастая пластинами. За ней волочился длинный, шипастый хвост. Череп словно кто-то смял и сделал треугольным, как у ската. Есть, хочется есть, чтобы утолить боль, утолить жуткий голод. Внутри только пустота, ее нужно чем-то заполнить. Гарри остановилась, прислушалась к себе. Голод терзал ее, заставлял рот наполняться слюной при одном только воспоминании о запахе той вкусной девочки... Гермионы. Рон. Гермиона. Миссис Уизли. Профессор Дамблдор. Снейп. Гарри взвыла. Как только казалось, что она почти справилась с гневом и голодом, как разум вновь подкидывал воспоминания о ненавистных людях, и те откидывали ее обратно. Голод разрастался. Где-то впереди замаячил... проход? Гарри не знала, что это такое. Словно кто-то взрезал кромку мира, свинцовые небеса, развернулась голодная пасть. Девушка бросилась туда, прыгая с крыши на крышу. В небе зрел нарыв, набухал, пульсировал и в конце концов взорвался мелкими серо-белыми созданиями. Гарри посмотрела себе на руку. У них такой же костяной покров. Но, в отличие от нее, их не тянет к Рону и Гермионе. Значит... Голод пульсировал, требовал вернуться назад. Немедленно! Гарри взвыла еще раз и бросилась вперед, в разрез. Тело двигалось само по себе, оно прекрасно знало, как бежать по воздуху. Девушка пролетела перед самым носом одного из существ, прищемив закрывающимся проходом хвост. Взвизгнула, но не остановилась. Бежать, бежать, как можно дальше. Как можно быстрее. Бежать от... кого? Нет, трудно вспомнить. Надо вспомнить. Картинки терялись, перемешивались и наслаивались друг на друга, а затем рассыпались кусочками мозаики. Но Пустая знала одно: она бежит, чтобы спасти нечто важное, нечто очень, очень важное и ценное. Бежать, бежать, как можно дальше. Слушая свои инстинкты и темноту вокруг. Такую же пустую, как и она сама.