***
Этот Пустой был вкусным, очень, очень вкусным. Сочным. Мясо теплое, истекающее кровью, пронизанное прожилками. Кровь текла по пальцам, как самый лучший в мире сок, самая лучшая приправа. Гарри с урчанием слизывала ее с пальцев, стараясь не упустить ни капли, но те все равно падали и впитывались в песок. Сами становились песком. Пустой растворялся, распадался, и Гарри торопилась съесть как можно больше, пока не исчез весь. Реяцу текла в горло, насыщала, дыра в груди словно пульсировала - она тоже радовалась славной охоте. Так на самом деле просто ловить мелких тварей, когда есть хвост и когти. И панцирная спина, с которой соскальзывают противники. Можно было бы попробовать поохотиться на кого покрупнее, однако инстинкт подсказывал не рисковать. Какая в самом деле разница, кого жрать, если это все равно насыщает? Мелкие, юркие ящерки, песики и котики - такие вкусные, урм-м-м. Кости хрустели на зубах, острые клыки дробили их. Наверное, она могла бы есть камень - увы, в пустыне не проверить данное предположение. Но дерево ломалось легко, как будто из леденцов сделано. Леденцы? Что это? Пустая потрясла головой, выбрасывая ненужные мысли. Необходимо поесть и идти дальше. Откуда-то сбоку раздались голоса. Некоторые Пустые сбивались в стаи, вместе охотились, а потом делили добычу - так было проще выжить в пустыне. Гарри не заводила компанию. Никогда не знаешь, в какой момент союзник решит сожрать именно тебя, а Пустая привыкла спать крепко и не боясь удара в спину. Пусть и приходилось разыскивать себе местечко понадежнее или забиваться под скалы, зарываясь в песок. Треугольная голова дернулась в сторону звука. Надо поспешить и сматываться отсюда. Она одна, она слаба, ей надо бежать. Страх... кто-то сильнее... бежать... Гарри облизала пальцы и помчалась по серому песку, за луной, гоняясь за светилом, как собачонка. Хотя она, скорее... ящерица? Мерлин его знает. Мерлин? В голове порой всплывали глупые, ничего не значащие слова из прошлой жизни, Пустая старалась не обращать на них внимания. Впереди промелькнула мелкая тварюшка, похожая на крысу. Голод тут же напомнил о себе. Он никогда не прекращался, пища делала его немножечко потише, но он всегда был, где-то на грани восприятия, неотъемлемая часть существования. Пустая выловила крысу, перекусила хребет и целиком засунула в пасть. Каждый орган состоит из мельчайших частичек духовной энергии - реяцу - кажется, именно так называли это другие, более сильные и взрослые Пустые, которых ей удалось подслушать в пустыне. Вкусная, сочная энергия делала ее костяные щитки блестящими и крепкими, а когти и клыки - острыми. Голоса приблизились, и Гарри нырнула в песок, зарывшись с головой. - Странно, чувствовал ее именно здесь, - скрипучий, жадный голод. Пустой на поверхности тоже терзался голодом, однако Гарри быстро поняла, что песок Уэко Мундо не дает засечь ее присутствие, чем нагло пользовалась. Нагло? Какая глупость, она всего лишь выживала. Надо переждать и попробовать незаметно отползти. И перекусить, м-м-м, мясо, сочное, свежее... Поймать кого-нибудь. Она так голодна... Пустые искали ее, оглядывались по сторонам, Гарри сидела тихо-тихо, хихикая про себя. Идиоты, будут искать ее до скончания веков. Ее не видно, не слышно, как под Мантией-невидимкой... Остатки души, скованные костяным доспехом, замерли, когда Гарри повторила про себя словосочетание. Мантия-невидимка. С этим было связано нечто теплое, дорогое, совсем не вкусное, но не менее важное. Надо только вспомнить, что именно, обязательно вспомнить. Почему она отказалась от воспоминаний? Почему отказалась от магии? Магия? Что это?! В ней раньше была магия, очень много-много волшебной силы. Но она умерла... Почему она умерла? Почему так больно, словно ее предали? Нет, она сбежала, когда могла причинить вред подруге... Нет, наоборот, она не хотела причинять вреда... Мысли путались, слишком сложные, слишком красочные для простого мозга Пустой Гарри. Но она хваталась за них, инстинкты подсказывали, что эти воспоминания важны. Нужно только ухватиться, нужно только вспомнить... Голод взвыл с новой силой, он словно пожирал внутренности... девушки. Гарри не обращала внимания. Стискивая клыки, корчилась в песке, стараясь, чтобы на поверхности не заметили ее присутствия. Жить все-таки хотелось. Мерлин, как низко она пала! Сколько было их - тех, кого она сожрала. Таких же, как она сама, Пустых! Но ей нужно было выживать, это закон пустыни - умри или убей. По-другому нельзя. Если бы она могла, то заплакала. Гарри корчилась, съедаемая чувством всепоглощающего голода. Нос чувствовал запах других Пустых, жертв, которых можно убить и съесть, чтобы прекратить эту муку. Нет, надо держаться. Пустая впилась клыками себе в руку. Реяцу хлынула в горло, хрупкая, хрустящая, как песок на зубах. Но в ней было нечто иное, нечто другое, более теплое, как будто за песком скрывался теплый ручеек. Гарри потянулась к нему, задыхаясь, захлебываясь собственными страданиями. Перед глазами проносились отрывки мыслей, воспоминаний. Картины из прошлой жизни, когда она была Гарри Поттер. Все то, что делало ее человеком. Все то, что она чуть не забыла. Голод, голод, голод... бесконечный, бескрайний, как пустыня Уэко Мундо. Он терзал, выворачивал внутренности. Нет, надо держаться, надо крепиться. Нельзя потерять здесь себя, иначе она снова превратится в тварь, жрущую себе подобных. Сколько она шаталась по пустыне? Куда шла? Зачем? Магия всколыхнулась внутри, еще не совсем угасшая, связанная накрепко с душой, терзающейся в костяном плену. Гарри не знала, сколько времени провела, скрючившись, под землей. Может, год, может, столетие, может, всего одну минуту. Боль нарастала, голод становился сильнее, дыра пульсировала, билась, как живое сердце. Ее разбивали на неровные осколки и складывали, как мозаику, заново. Кусок за куском, снова и снова, перебирали, перестраивали, что-то меняли в самой ее сути. Отказ насытить голод, отказ от того, кем она стала, запустил механизм. Магия, древняя, слабая, чуть теплившаяся в душе, вливалась тонким ручейком, растворялась, становясь реяцу. Гарри как будто поджаривали на медленном огне, но она терпела. Выгибалась, кусала себя за руки, но хрипела. Целый океан боли ширился перед ней, и она купалась в нем, ее окунали насильно, и девушка захлебывалась, тонула, выплывала на поверхность. Снова и снова карабкалась наверх, ломая кости с хрустом, с каким обычно разрушали чужие тела ее клыки. Песок кружился, стекал в уши и глаза, забивал гортань, но разве есть дело до дыхания давно умершим? Пустые убрались восвояси, когда Гарри наконец пришла в себя. Воспоминания вновь растаяли, но теперь она знала, что они были, существуют где-то в ее голове. Придет время, и она обязательно их достанет. А сейчас надо идти вперед.***
Сколько она шла, Гарри не знала. Хвост волочился по песку, оставляя извивающийся след, который немедленно засыпало под дуновением ветра. Надо же, здесь есть ветер. Сколько она успела пройти, Гарри тоже не знала. Но за время путешествия поняла, что голод притупляет человеческую часть, вымывает ее из костей, оставляя на поверхности только инстинкты и Цель. У каждого Пустого цель своя. Стать правителем, королем Уэко Мундо, попасть в свиту к какому-то Баррагану. Гарри старательно прислушивалась к разговорам сидящих кучкой в пустыне Пустых, при этом стараясь оставаться незаметной. Ее нынешняя форма идеально подходила для этого - так удобно зарываться в песок с треугольной головой, оставляя на поверхности только глаза. Конечно, в песке тоже мог кто-то водиться, но пока что Гарри везло. Попадались такие уникумы, которые мечтали защищать своих приближенных, найти семью среди себе подобных. На таких Гарри смотрела со снисхождением - глупо рассчитывать на доброту в подобном месте. А потом становилось стыдно от собственных мыслей. Раньше она такой не была. В любом случае, все хотели стать сильнее, а для этого требовалось поедать как можно большее количество более могущественных тварей. Риск, но инстинкты толкали к этому. Собственный голод сжался в комок, пульсировал, посылая недовольные импульсы по всему телу. Рот наполнялся слюной, стоило только вспомнить кровь и мясо убитых тварей. Без пищи энергия покидала тело, сознание пульсировало где-то в уголке разума, делая Гарри еще большим животным, чем раньше. Но отступаться от своего Поттер не собиралась. Кажется, теперь она стала еще больше похожей на вечно голодного Рона. Мысль остановила, заставила замереть. Гарри приложила руку к животу, как будто воспоминания пришли именно оттуда. В груди, там, где раньше звенела цепь, зияла дыра. Любопытно, кстати. В нее можно сунуть пальцы, можно смотреть через нее. Не слишком большая, ровная, по краям она была крайне чувствительной. Стоило только погладить, как по телу разливались короткие волны удовольствия. Гарри захихикала, если бы была способна, то и покраснела. Она додумалась до способа загробной мастурбации! Куда катится мир! Одна ли она такая, или другие Пустые тоже обладают подобной способностью, но пока Гарри не пожирала себе подобных, воспоминания возвращались. Иногда целыми связками, тонкими цепочками, иногда - отдельными, неясными картинками, но всегда приходили, пока она не пыталась утолить голод. Нет, другие Пустые не такие. Если прислушаться, мало кто помнит прошлую жизнь, она их попросту не интересует. Воспоминаниями сыт не будешь. В Уэко Мундо, в царстве вечного песка и холода, важен только способ выживания. Раньше Гарри не замечала, насколько же здесь холодно. Не тот холод, что царит зимой в мире людей, там он... живой, полный. А здесь холодит пустота. Только прибывшие поначалу решали, что здесь всегда тихо. На самом деле, Уэко Мундо полон звуков, просто к ним настолько привыкаешь, что уже не обращаешь внимания. И днем, и ночью шуршит песок, это не сахарный звук пляжа, это перестукивание крохотных костяных частичек, падающих на землю, останков неудачников, что были пойманы и частично съедены. Вспыхивают огни энергии, если прислушаться, можно уловить звуки сражения, крики и повизгивания жертв. В Уэко Мундо всегда найдется жертва. На поле вечной битвы равнодушно смотрит луна, она здесь непостоянная, по ней нельзя вычислить время или месяц. Здесь может неделю напролет стоять полнолуние, которое затем немедленно сменится темнотой еще не рожденного светила. Луна непостоянна, лишь пески вечны. И холод пустоты. Время здесь не играет роли, хотя бы потому, что мертвецы не стареют. Гарри, наверное, единственная, кого волнует, сколько прошло дней в земном мире. Но и то инстинктивные знания подсказывали Пустой, что время могло течь иначе, в разных масштабах и с разной скоростью. Она могла обманываться иллюзией жизни. В животе снова заурчало, Гарри откинула прядь волос за спину, упрямо двигаясь вперед. Уэко Мундо смотрел на мучения необычной Пустой с насмешливым любопытством, как за подопытной зерюшкой. Прядь?.. Гарри не сразу поняла, что произошло, скосила глаза, что с трудом удавалось раньше с ее-то треугольной головой. Слева угловатая маска пошла трещинами, из самой большой вырывалась прядь угольно-черных волос, стекала неровной линией на белоснежную костяную грудь. Когти дрожали, приближаясь к волосам, Гарри ни за что не хотела потерять еще один признак человечности. Как бы ни терзал голод, она не сдастся, не утратит себя. Она не хочет выживать ценой омерзения к себе, становления животным. Неужели магия зря спасала ей жизнь и возвращала сознание? Хотя это нельзя назвать полноценной жизнью, но это все, что у нее имеется. Пустая рыкнула нетерпеливо, подхватила волосы кончиками когтей и поднесла к тупому носу. Скатообразная голова дернулась, когда чувствительных рецепторов достиг тонкий запах. Так пахло не Уэко Мундо, так пахла сама Гарри, та, что скрывалась внутри. Не пыль, не кость и не песок... Пустая не могла подобрать слов, но тонкий аромат был свежим, хоть и едва уловимым. Словно она... возвращалась. С трудом, еле-еле... Гарри зарычала, отбросила прядь, с отчаянной решимостью посмотрела на свои когти. Они легко рвали панцирь противников, вырывали кусками мясо, под ними кровь хлестала из артерий. Может, ее собственную броню они тоже в силах разрушить? Оказавшись в подобном месте впервые в жизни, Гарри не знала, чего ожидать от собственной новой формы. Мысль о том, как сильно отличается она от себя-прежней уже не причиняла боль, навыки выживания заглушили все. Вот бы смеялся Снейп, если бы узнал, что его самая ненавистная ученица наконец прислушалась к здравому смыслу. Костяной барьер в пустыне просто необходим, он защищает от врагов, помогает скрывать свою реяцу, в битве ты можешь продержаться чуть дольше, если когти противника соскользнут. Количество костяных осколков на теле являлось признаком силы - чем их меньше, тем сильнее Пустой. Гарри пару раз видела издалека адьюкасов, так называли их другие Пустые. Маски все так же покрывали их тела броней, но теперь она была более белой, в некоторых местах проглядывали участки кожи. Как у Тиа Халлибел, которая взяла под опеку себе несколько "младших" Пустых. У нее были открыты волосы и верхняя часть лица. Помнится, Гарри подумывала о том, чтобы попроситься к ней в команду. Тиа казалась адекватной, искренне заботилась о подчиненных, не давала их в обиду. Но в последний момент Пустая передумала. Почему - не знала сама. Пожалуй, это остатки ее интуиции, забитой животными инстинктами, подсказали. Разрушив свой костяной панцирь, станет ли она сильнее? Или утратит последнее средство защиты? Неизвестно, а неизвестность, как правило, пугает сильнее всего прочего. Это риск - срывать с себя броню посреди пустыни, где могут бродить враги. Лишь ощущение, что это будет правильным решением, помогало, подталкивало. Искушало. Гарри не думала долго, риск - дело благородное. Она всегда рисковала. И пока что выигрывала. Она послушалась разума и не стала напитывать голод - и вот, почти вспомнила себя. Оно того стоит. Когти правой руки с хрустом впились в панцирь на предплечье другой конечности. Боль пронзила все существо, как будто Гарри отдирала живьем собственную кожу. Пустая задохнулась, упала на песок. Тело потряхивало от спазма. Это будет нелегко. Со второй попытки когти легче вошли в уже созданные предыдущей попыткой лунки. Гарри не знала толком, как сделать правильно. Помогали воспоминания о том, как она вскрывала своих противников, ломала им кости. Панцирь шел тяжело, боль пронзала все существо. Перерожденная душа трепетала, корчилась, но стояла, выносливая, неподатливая. Упрямая. Упрямство - вот, что она пронесла в новую жизнь. Не сдаваться, не отступать, даже если рот наполнен жгучей кровью из прокушенного языка. Первый кусок отлетел, обнажив бледную, как брюхо донной рыбы, кожу. Хохот разнесся над пустыней, безумный, дикий, торжествующий. Полыхнуло реяцу, в которую окончательно переродились остатки магии. Гарри задыхалась от боли, глаза слезились и ничего не видели, но теперь дело пошло на лад. Можно было подцепить острыми когтями краешек скола и разрушать его дальше, тянуть на себя со всей возможной мощью. Это была адская боль, все нервы и рецепторы - несуществующие, разумеется, откуда они у мертвых? - вопили, кричали, как будто их скручивали жгутом и вытягивали наружу. Гарри кидало то в жар, то в холод, ее бросало из крайности в крайность, от бессилия и апатии до оглушающей, ошеломляющей ярости, когда она с новой силой набрасывалась на собственный панцирь, терзала его зубами и когтями. Никто не осмеливался приблизиться к месту перерождения. Закон Уэко Мундо - выживает сильнейший. Негласный закон Уэко Мундо - никто не должен мешать другому в момент становления сильнейшим. Мир Пустых не любил, когда кто-то нарушал правила, карал такого серьезно. Пока Пустой перерождается, его нельзя трогать - чудовищная сила создавала барьер, преступить который не получалось. Но стоило только ослабнуть защите, и это становилось разрешением. Либо новорожденный адьюкас или даже арранкар поднимется, либо умрет, обессиленный эволюцией. Поэтому арранкаров так мало - чем выше ступень развития, тем больше сил и воли требуется на перерождение. Мало у кого находилось достаточно реяцу, но еще меньшее число могло подняться на ноги сразу, окруженным целой толпой Пустых. Часто новорожденных арранкаров разрывали на части, давя числом, пока те, ослепленные, оглушенные остаточной болью, были беззащитны. Но некоторые все же выживали. Гарри задыхалась. Хвост вызывал... недоумение. Вместо того, чтобы отдать куски панциря, он разрушался полностью. Рассыпался на ладони песком. Как будто внутри ничего не было. Скорлупа без начинки. Пустая повернулась вокруг оси, наконец, поймала конечность за основание... Она еще об этом пожалеет, но останавливаться на достигнутом нельзя. И дернула со всей силы. Вой прокатился по пустыне, вздрогнуло скопление Пустых в ближайшем каньоне. Им не хотелось знать, что делает сейчас тварь, издавшая такой пронзительный, ужасающий звук. Оторванный хвост распался на частицы, под ним оказался обычный копчик, обычный человеческий копчик. Гарри осторожно, тихонько-тихонько прикоснулась к нежной коже. Потрясающее ощущение. Оставалась еще маска, глупая, ужасная маска и треугольная голова. В процессе снятия брони, с нее отлетело несколько кусков, и теперь черные пряди лезли в лицо. Трудно решиться на последний шаг. Если она ошиблась, погибнет окончательно. Знания, глубинные, нашептанные кем-то, горели в душе, сияющими буквами всплывали перед глазами. Гарри просто знала. Как будто Уэко Мундо проник в ее плоть и кровь, стал ее частью. Она чувствовала движение песков, слышала дыхание пустыни, важное, глухое, словно ворочался после обеденного перекуса огромный гиллиан, зарываясь в песок. Кулак, обычный, человеческий кулак, со всего маху врезался в то место, где располагается висок у людей. Маска пошла трещинами, боль ослепила, но Гарри не останавливалась. Нельзя останавливаться, нельзя замирать. Знание внутри торопило, шептало, уговаривало, и Пустая слушалась его. Она кричала и рвала тонкими, слабыми - удивительно сильными - пальцами голову на куски. Нет, маску. Вся треугольная конструкция "ската" оказалась всего лишь маской, под которой скрывалась обычная человеческая суть. Словно скорлупа с вареного яйца, облетали с нее осколки маски. Так обваливается с потолка штукатурка. Гарри едва дышала, но ни одного костяного кусочка не оставила на себе. После чего без сил повалилась на песок. Холодные песчинки кололи обнаженное, влажное от испарины тело, еще подрагивающее от пережитой боли. Надо убираться как можно дальше от места перерождения. Еще пара минут - и осколки растают, рассыпятся, а ветер заметет следы. Тогда никто ее не найдет. Надо только убраться поскорее отсюда. Гарри с трудом поднялась, ноги дрожали и подкашивались. Не повиновались, не слушались, хотя девушка почти кричала им. Энергия переполняла тело, но Гарри не знала, что с ней делать. Идти, надо уходить. Кто-то приближался, а она больше не может зарыться в песок. Девушка вздохнула и побрела, чувствуя, как впиваются в босые ноги пески Уэко Мундо. Знание внутри подбадривало, говоря, что все сделано правильно. Все еще больно, все еще чертовски больно, тело чувствительное, холодный воздух Уэко Мундо касался интимных мест. В человеческой жизни ох и визгу бы было! Гарри тихонько рассмеялась. Она неизвестно сколько времени проходила голой, ведь костяной панцирь тоже был ее телом. Небольшой каменистый навес нашелся за несколько сотен - тысяч? - шагов. Маленький, как натянутая на колышках ткань, он нависал так низко, что в нем могло расположиться лишь крохотное существо. Ну, или Пустая, съежившаяся почти в комочек. Гарри знала такие скалы, хотя ни разу не видела. Про них рассказывали другие Пустые. Каменистые насыпи, огромные скалы или просто равнины, присыпанные крошкой были разбросаны по всей пустыне. Они искажали реяцу, не давали обнаружить тех, кто там обитал. Поэтому за место в пещерах боролись не на жизнь, а на смерть. Пустые сходились в группы, создавали города со своими правилами. Чаще это было правило, что каждый участник группы может съесть другого, но от чужаков должны отбиваться всем скопом. Гарри расположилась на песке, прижала колени к груди. Песок забивался в задницу, но это странным образом не мешало. После перерождения все прошлые чувства стали какими-то неважными, второстепенными. Гарри помнила Рона и Гермиону, но так отдаленно, словно прошло уже много-много лет. Возможно, ее друзей уже нет в живых, но ее это волновало мало. Хотелось навестить их, узнать, как дела, но мстить за них она вряд ли будет. Правильно говорят, мертвым нет дела до живых, живым не должно быть дела до мертвых. У нее новое существование, с чистого листа. Имеет значение лишь то, что начинается сейчас. Гарри с интересом рассмотрела свое тело. Или не свое? У нее никогда не было такой пышной груди, тонких рук и длинных ног. Кожа почти прозрачная, нежная-нежная, из-за чего сама себе пустая напоминала улитку, моллюска без панциря. Такой же ранимый, беспомощный, беззащитный. Уязвимый. Интересно, какое у нее лицо? Остался ли прежним цвет глаз? Может, у нее есть шрамы, все же когтями она работала очень неосторожно, практически вслепую, особенно на спине? Но в Уэко Мундо не было зеркал, равно, как и воды. Искать их она тоже не собиралась. Лучше удовлетвориться растрепанными, неровными прядями насыщенно черного цвета, падающими на голые плечи. В них воплотилось небо Уэко Мундо. Она стала собой, но голод все еще терзал, грыз изнутри. Дыра в груди сохранилась прежней - аккуратной, маленькой, идеально округлой. Гарри сунула в нее пальцы, засмеялась от щекотного ощущения. И что ей теперь делать?