Run from one's live

Sir Sly — bloodlines СУББОТА. Всегда, когда есть нераскрытые дела, а в нашем случае это дело о целом и невредимом маньяке, суббота для детективов является рабочим днём. Когда Самди приходит в офис, Сонхва уже на месте. Младший бледный и совсем замученный. В офисе снова слишком шумно, но Ли сидит с закрытыми глазами так, словно спит. — Что мы будем делать? — вопрос, кажется, очень двусмысленным, Самди на секунду замирает. Что они будут делать? Больше всего на свете Саймону хочется получить на него ответ. — У нас есть имена подозреваемых, — Зион выполнил своё обещание, на почту пришел список наиболее подходящих подозреваемых. Среди пяти имён Хэсоль отмечает одного, наиболее подходящего. Некто Джон Доу. Хэсоль никогда не ошибается, Саймон не раз убеждался в этом. Сонхва долго изучает список, проверяя каждого, и соглашается, указывая на Доу. В полной тишине они добираются до дома подозреваемого. Если они и раньше часто проводили время в тишине, то сейчас тишина напрягает, всего за вечер между ними выросла ледяная стена из недосказанного, не сделанного, не узнанного. У обоих накопилось так много вопросов, так много чувств и переживаний, озвучить которые ни тот, ни другой не решается. Машина останавливается около какого-то закоулка. За ширмой красивых и дорогих магазинов, уютных кафешек и небольших офисов, скрывается грязный переулок, место обитания сброда и брошенных кошек. На небольшой площадке старая дверь общежития, за ней длинный коридор и множество дверей. Внутри их окружает множество звуков, шум телевизора и топот чьих-то ног, треск телефона и чей-то невнятный разговор, плач ребёнка и громкий, пронзительный смех, плеск раскалённого масла на плите и звон бутылок. Общежитие живёт своей потаённой жизнью в самом центре города, скрытое от чужих глаз. Детективы идут по коридору, считая бесконечные двери. 217, 218, 219… Им нужна 227. Вот нужная дверь, за ней тишина. — Даже если это ничего не даст, потеря невелика. Несомненно, Зион лучший информатор, но такого рода информацию нельзя использовать напрямую, только как наводку, как это не смешно, но в библиотеке нельзя получить читательский билет без регистрации. — «Извините, сэр, вы случайно не маньяк-убийца?», — театрально наигранно, почти женским голосом напевает Сонхва, — Мы не можем ничего предъявить Доу, у нас даже нет ордера на обыск. — Говорить будешь ты, ты у нас мастер втираться в доверие, — Самди опирается на стену, стараясь не обращать внимание на выпады младшего, главное сейчас не выйти из себя и не наговорить всяких гадостей. Во время работы нет времени личным ссорам, если это можно так назвать. По сути Сонхва ему никто, чтобы за что-то его винить. Саймон закрывает глаза и старается досчитать до пяти. Когда он открывает глаза, то спокойно улыбается. Это обезоруживает намного эффективней, чем крик. — Да, а ты откуда знаешь? — Сонхва огрызается, но проходит вперёд, стучит в дверь, краем глаза рассматривая Самди, — Как в дешёвом сериале… Они стоят под дверью несколько минут, и вероятно им никто не откроет. Сонхва злится и выглядит усталым, с темными кругами под глазами и потухшим взглядом. По коридору быстро проходят люди, оглядываясь на детективов. Саймон и Сонхва сегодня в штатском, поэтому больше похожи на не прошенных гостей. Саймон решает, что пора уходить, и направляется к выходу. — Нам нужен ордер, — слишком громко, почти переходя на крик, говорит Ли. Саймон теряется. — Я не могу рассказать об информаторе! — всё же повышает голос старший, Сонхва, определённо, не прав, — Нам нужны основания, чтобы постучать в эту дверь. — Ты прав, да, я веду себя непрофессионально, но и у тебя грешки найдутся! И хватит на меня так смотреть, будто это я сейчас виноват во всех смертных грехах. Сонхва соглашается, Саймон не может в это поверить. Он подходит, кладёт руку на плечо младшего. Тот лишь отводит взгляд, они ещё слишком плохо понимают друг друга. И вот они уже идут к выходу, но неожиданно и несколько неловко, Сонхва дёргается, отстраняясь от Самди, и одним ударом ноги выбивает, оказавшуюся не слишком уж прочной, дверь. — Думаю, теперь спорить нам не о чём. Ну, или ты починишь эту дверь? — Сонхва улыбается первый раз за день, выглядит слишком зло и даже враждебно, но Саймон не может удержаться и улыбается в ответ. Что бы младший не делал, его улыбка как-то завораживающе действует на Саймона, а взгляд говорит больше слов. И Кисок готов простить всё, что угодно. — Есть пятьдесят долларов? Через каких-то полчаса детективы вызывают наряд полиции и находят бродягу пацана, тот готов сделать всё, что угодно, за небольшое вознаграждение. — Вот, мне показалось, что этот парень, из 227, слишком странный, я видел, что он часто выходил… когда случались эти убийства. Поэтому я позвонил… — парень диктует информацию лейтенанту Джукёну, тот лишь заговорщицки поглядывает на Сонхву, который ни на секунду не отходит от парня. — Он позвонил офицеру… — Да, я позвонил, — продолжает пацан, стараясь избавится от руки Ли, больно сжимающей запястье, — А одно из убийств было рядом с нами, я так перепугался! — Да, так и было, — Сонхва улыбается, кивая в сторону Саймона, как бы аргументируя опытом и ответственностью своего напарника в данном деле. Самди лишь кривится, кивая Агли, если Сонхва что-то задумал, то он это сделает. — Ладно, пусть подпишет, — Джукён лишь подмигивает, и ясно, что совершенно не верит детективам. Агли быстро заполняет все необходимые бумаги и разрешение на обыск квартиры, передавая их в руки детективов. Желает им удачи и подшучивает над поссорившимися друзьями, обзывая их странной парочкой. Самди и Сонхва заходят в тускло освещённую квартиру, все окна плотно завешены тёмными шторами, не пропускающими солнечные лучи, на полках книги с маркированными пометками, странные вещи, статуэтки, игрушки, рукописные блокноты, и старые иконы, над кроватью на пустой стене красиво и даже с излишним изяществом выведен искусной рукой большой крест, разукрашенный завитушками и узорами. Около кровати на письменном столе детективы обнаружили то, что искали, в стеклянной банке с формалином плавала отрубленная рука, вероятно принадлежащая жертве, Виктору Киму, а рядом стопка фотографий. Самди берёт фотографии, просматривает каждое и раскладывает их на аккуратно застеленную большую кровать. На фото были все жертвы, а также подробные снимки деталей убийства, словно маньяк собирал ужасную мозаику картин своих преступлений. — Вы напрасно пришли. Кисок резко оборачивается, тёмная фигура в проёме двери загораживает свет, пистолет в руке медленно поднимается, дуло направлено на Сонхву. Тот ничего не подозревая рассматривает снимки. На последних фотографиях сами Сонхва и Саймон, маньяк всё это время следил за ними, не отпуская их ни днём, ни ночью, как хищник выслеживает свою жертву. Кисоку кажется, что он заведомо проиграл. На чужой территории чужие правила. Всё, что он успевает, до того, как раздаётся выстрел — оттолкнуть Сонхву. Они не заметили, как в квартире появился хозяин, заведомо допустив ошибку, забыв об осторожности. Кисок держит руку прижатой к животу, светлая майка пропитывается кровью. Саймон медленно опускается на пол, не в силах стоять. Тело болит и не слушается, он лишь кивком указывает в сторону удаляющегося маньяка. Сонхва всё понимая бежит на улицу, надеясь догнать. Фигура в тёмном уже скрылась внизу на лестничном пролёте. Ли бежит, перепрыгивая несколько ступеней, не задумываясь о возможных последствиях, бежит по длинному коридору, сбивая каких-то людей, так не вовремя появившихся на пути, бежит в сторону аварийной лестницы, по которой только что стал спускаться маньяк, сбегает вниз на крышу магазинов, Сонхва уже не видит преступника, ищет на открытой площадке крыши спуск вниз, спрыгивает в грязный переулок, задевая какие-то коробки и баки. Снова идёт дождь, переулок пустеет. Здесь нет ни души. Пройдя весь, Сонхва никого не находит. Он упустил убийцу. Сонхва возвращается в квартиру маньяка, там уже скорая и наряд полиции. Саймон о чём-то оживлённо рассказывает Джукёну. Медики уже закончили свою работу и, вероятно, Самди ничего не грозит. У него перевязка и окровавленная рубашка, ему, совершенно точно, больно, лицо напряжено, а рука придерживает рану, но он старается не показывать свою уязвимость сейчас, привычно подшучивая над растерянным Агли, который безостановочно ворчит, что зря решил помочь детективам, разрешив прийти в эту квартиру. Сонхве кажется, что старший излишне самовлюбленный и показать свою слабость будет слишком сильным ударом для него. Сонхва хочет подойти и извиниться, за то, что опять подвёл, за то, что не успел, за то, что Самди спасал его. Он чувствует себя ужасно виноватым и совсем разбитым. Самди сидит спиной к нему и не видит его сейчас, поэтому Сонхва лишь кивает Агли и уходит. Он сбегает. Позже эксперты сообщают, что в квартире Джона Доу нет отпечатков пальцев, соседи не запомнили жильца и не могут помочь следствию, а также нет свидетельств его пребывания там, и никаких улик, способных выдать хоть какую-то информацию о маньяке. ****** Hurts — Mercy Весь оставшийся день Сонхва сидит у себя в квартире, дверь кабинета заперта изнутри, их отпустили с работы и делать абсолютно нечего. Ли, в который раз, смотрит на телефон, ожидая хотя бы одного звонка или сообщения от Самди, но тот молчит, кажется напрочь забыв о младшем. 16:02 Джей: «Что все люди на земле делают одновременно?» 16:04 Сонхва: «Становятся старше» 16:04 Джей: «Хён ~ ~ ~ Приглашаю тебя на именины» Сонхва лишь грустно улыбается, Джебом давно обещал устроить вечеринку, но сейчас не самый подходящий момент. У Пака день рождения, отказывать неудобно. Ли не отвечает. 16:10 Джей: «Самди-хён тоже придёт» 16:14 Джей: «Сонхва, я жду твоего ответа» 16:15 Джей: «Если вы поссорились, то ты можешь мне рассказать» 16:17 Джей: «Хён, будет весело» Сонхва выпивает несколько цветных таблеток от головы, обещая себе, что скоро всё наладится. Перед ним разложены фото из квартиры Джона Доу, на снимках он и Самди, снимки самые разные. Первый рабочий день Сонхвы, у него растерянный вид, а Саймон кривится; Ли знакомится с Агли, а Кисок искоса наблюдает за ним, за Сонхвой; Они на месте первого преступления, фото сделано через небольшое окно и почти ничего не видно, Сонхва что-то объясняет, а Саймон закатывает глаза; На следующем снимке Ли пришёл в офис самым первым, ждёт старшего на улице, курит, Саймон как всегда сильно опаздывает, что раздражает младшего; Вот они вдвоём в баре, ждут друга Самди, старший совсем не такой, как на работе, он смотрит с интересом и добротой, внимательно разглядывает Сонхву, пока тот не видит; Вот Сонхва разговаривает с Зионом, что, кажется, бесит Саймона; Вот они на месте убийства семьи, идут допросить соседку, Саймон наблюдает за Сонхвой, уже не скрывая взглядов; Вот Саймон сидит на корточках и зовёт большого серого кота перед домом Сонхвы, взгляд старшего полон боли и разочарования. Ли убирает все фотографии в папки с материалами, оставляя себе всего лишь одну. На ней их первое знакомство с Саймоном, старший выглядит очень смешно. Сонхва улыбается, решая, что в этот раз он не будет сбегать. 16:27 Сонхва: «Я приду» ****** Arctic Monkeys — 505 Сонхва добирается до клуба намного позже, чем рассчитывал. Вечеринка в самом разгаре. Джей снял на всю ночь один из самых дорогих клубов города с кричащим названием 1LLIN, Сонхва даже не представляет, сколько это могло стоить и как именно Джей смог расплатиться с хозяином. За неоновой вывеской кипит жизнь. В баре дребезжит музыка, сливаясь с многочисленными голосами, и все уже давно пьяны. Сонхву встречает шумными криками Джей, хватая того за запястье, крича что-то про выпивку, про то, что надо обязательно попробовать и про традиционную праздничную песню. Агли быстро выхватывает Джея, обещая вскоре вернуть, и Сонхва не успевает поздравить Джебома, как тот скрывается в толпе. Сонхва осматривается, рассеянно скользит взглядом по толпе незнакомцев, стараясь найти взглядом Саймона. Старшего, кажется, нигде нет. Ли подхватывает со стойки бокал с чем-то очень алкогольным, выпивая почти всё залпом и меняет на следующий. Он не мастер по части выпивки и на самом деле совсем не любит клубы, предпочитая тихие компании дома или в небольших пабах. Но только когда достаточно выпиваешь и чувствуешь, как алкоголь растворяется в крови, принося с собой часть энергии и смелости делать то, что не позволил бы себе раньше, только тогда клуб обретает новые краски, превращая окружающую действительность в яркий праздник. — Что произошло у вас с Саймоном? — Сонхва выпил уже несколько бокалов, и скованность сменилась приятным головокружением, проблемы тихонько стали отходить на задний план, музыка заглушала знакомый голос. Рядом с ним сидел как ни в чём не бывало Джебом. Кажется, словно он давненько тут, но Сонхва его увидел только сейчас. — С днём рождения, Джей, — наконец решает поздравить Сонхва, у него нет подарка и это несколько напрягает. Сонхва даёт себе слово, что позже должен сходить куда-нибудь с Джеем перекусить или выпить в знак благодарности. — День рождения? У меня? Не, ты что-то напутал, — Джей корчит смешную рожицу, выпивая залпом яркий шот с абсентом. — У тебя же именины, верно? — Скорее неименины. День рождения бывает один раз в году, это так скучно. Зато неименины 364, вот их мы сейчас и празднуем*. Джей выглядит как какой-то сказочный герой из сумасшедшего мультика: синие волосы, переливающиеся в свете неоновых лампочек, выглядят невообразимо органично. Сонхва с трудом понимает о чём он говорит, выпивая очередной красочный шот из рук Джебома. Тот выглядит совершенно счастливым, и Сонхва даже завидует. — Что у вас случилось с Саймоном? — на секунду Сонхве кажется, что взгляд Джея яснеет и кажется серьёзным, врать не хочется, но и правду он и сам не знает. — Ничего, — самый лёгкий ответ, только совершенно не понятный. — То есть тебе нравится Саймон, а ты нравишься ему, но ничего не происходит? , — Джебом больше не выпивает, а только доливает в бокал Сонхвы искристый Johnnie Walker с тягучим, как мёд с миндальной крошкой, названием Gold Label. Алкоголь оставляет сладкое послевкусие солода, ириса и марципана. Сонхва совсем не понимает Джебома, вслушиваясь в незнакомый бит на фоне, смешивающийся с мыслями, приобретая совершенно новое, отличное от оригинала звучание. — Происходит, но что-то не то, — Сонхва теряется в мыслях, он выпивает ещё один бокал и морщится, слова вырываются как-то сами по себе, — с чего ты взял, что я ему нравлюсь? — Значит тебе он точно нравится, и в своих чувствах ты не сомневаешься, — Джебом подмигивает, совершенно довольно улыбаясь, напоминая кота. — Но… — С моей профессией я обязан лучше всех разбираться в человеке и его слабостях! — Да, извини, я совсем забыл, что ты патологоанатомом работаешь, — бубнит про себя Сонхва, надеясь, что Джей его не слышит, — И что мне теперь делать? Вопрос так и остаётся висеть в воздухе, Джей лишь хватает Сонхву за запястье, тянет куда-то в глубь клуба на второй этаж. Ли спотыкается на лестнице, Джей идёт быстро, постоянно останавливаясь что бы с кем-то поздороваться. Они подходят к VIP диванчикам, здесь намного тише, музыка не так сильно заглушает разговоры, людей так же много. На одном из кожаных диванов в компании бутылки крепкого виски расположился Кисок, старший не замечает их, ища взглядом кого-то в толпе внизу, с этой площадки открывается прекрасный вид на весь клуб в целом. Джей куда-то уходит, на прощания вручая дорогую бутылку. Сонхва чувствует, что ему не до выпивки. Он идёт к Саймону, тот его всё ещё не замечает. Обиделся? Сонхва садится рядом, в его голове тысяча возможных предложений, чтобы начать разговор, но ни что не подходит. Саймон наконец замечает, смотрит в его глаза внимательно и выжидающе, Сонхве кажется, что он слишком пьян и перед глазами неприятно плывёт. — Любишь? — Люблю, — совсем тихо, так, что только они вдвоём могут сейчас услышать, отвечает Сонхва. У Ли потрясающая улыбка, а глаза тёмные от творящегося в голове бардака. Кисок не может поверить, что это происходит, но Сонхва целует. Целует мягко и нежно, проводит по щеке большим пальцем, смахивая невидимую слезинку, касается кончиками пальцев шеи, проводит влажным языком по губам. Кисок обнимает, боясь спугнуть, медленно, но настойчиво тянет на себя, помогая устроиться на коленях, придерживает, боясь упустить, как что-то невесомое и самое ценное в этом мире. Сонхва вздрагивает от прикосновений, прижимаясь ближе. У Сонхвы кружится голова и он до сих пор не может поверить в происходящее. Обрывает поцелуй, делает глубокий вдох, кажется всё это время он не дышал. В комнате слишком жарко и совершенно не важно, что они не одни. Сонхва смотрит в широко раскрытые глаза старшего, рассматривает дрожащие короткие реснички, слушает сбившееся дыхание, мурашки бегут по телу, и он наконец чувствует себя самым счастливым человеком. Он по-настоящему счастлив здесь и сейчас, удобно устроившись на коленях старшего. Страх ушел, его место заняло ожидание и предвкушение. — Я чувствую то же самое, я рад, что ты сказал это. Но я спрашивал о бутылке Black Label, — Саймон кивает на бутылку, лежащую рядом на диване. Сонхва дёргается, пытается сбежать, осознавая свою ошибку, но Самди держит, крепко и даже больно, не позволяя вырваться. Улыбается как-то криво и с насмешкой, выжидающе смотрит. Сонхва лишь наклоняет голову, пряча под длинной чёлкой взгляд и уже готов расплакаться, что не сможет простить сам себе. Но Саймон осторожно поднимает его голову, аккуратно придерживает за подбородок, и уже сам целует более настойчиво, целует сразу глубоко, проникая языком в мокрый распаленный рот, притягивает ещё ближе, целует долго, будто в последний раз, будто Сонхва — единственный во Вселенной человек, которого можно целовать. Для Кисока Сонхва действительно единственный, только он ещё не знает, как выразить все чувства, что он испытывает, находясь рядом с ним, поэтому не жалеет его губ и кусает, вымещая всю свою злобу, усталость, боль, горечь ожидания и то самое чувство, которое они оба боялись в себе признать. Позже они сидят всё на том же диване, у Саймона рана ниже рёбер болит и почти не позволяет двигаться, про что он постоянно умудряется забывать, а у Сонхвы всё ещё кружится голова и он сидит плечом к плечу с Самди. Его голова так удобно расположилась на плече старшего, и глаза предательски закрываются, а улыбка ни на секунду не сползает. От Саймона приятно пахнет парфюмом, смешанным с терпким запахом изюма и апельсина, оставившим после себя Black Label, который они распивают на двоих. Сонхва давно любит этот тёмно-золотой напиток, но Саймона он любит ещё больше, насколько это чувство можно выразить в любви к алкоголю, так внезапно связавшему их судьбы. Их уединение посреди огромного громкого клуба прерывает напуганный и непривычно нервный Джебом, он зовёт их, пытается объяснить, но фразы получаются слишком скомканными и непонятными, а быстрее вставать и идти следом им совсем не хочется. На секунду Джей останавливается и почти выкрикивает: — Когда человек бывает в комнате без головы? — Это загадка такая, Джей, серьёзно? — Когда высовывает её из окна. Это ответ. Но у нас проблемы, серьёзные проблемы, я рад, что вы помирились, но… — Джебом продолжал что-то тараторить, что всерьёз нервирует Самди. Ему пришлось встать, пытаясь достучаться до сознания Джея. — У нас труп, — выпалил Джей, он уже было сорвался вниз, но Кисок не пускает его перегораживая собой путь к лестнице. — Сейчас не время для работы, давай завтра, мы даже сделаем исключение, хотя воскресенье всё ещё законный выходной, — Саймон выглядит злым, Сонхва протягивает Джею бокал, обещает разобраться со всем, но не сегодня. — Вы не поняли, у нас труп. — Джей, ты разве трупов не видел? — Серьёзно, он здесь, в клубе, — детективы меняются в лице, клуб арендован на всю ночь, и здесь только проверенные и надёжные люди, такого не может быть, но почему тогда Джей так напуган? Они бегут вниз, куда указывает Джебом, глубоко в подвале, где находятся служебные помещения, огорожена комната, внутри только Агли и кто-то из главного офиса полиции. Агли выглядит совершенно растерянно, он, как и все, отдыхал на вечеринке, позволяя себе выпить и расслабиться, и совершенно не ожидал того, что прямо под носом копов произойдёт очередное убийство. На полу лежала невероятно красивая молодая девушка с отрубленной головой. На большой двуспальной кровати, на светло голубом шёлке, красовалась кровавая надпись «ГОРДЫНЯ». — Одна голова — уже хорошо, но и туловище пригодится, — Самди обходит труп, внимательно, насколько это сейчас возможно, осматривая его, — Почему «гордыня»? — Она была проституткой. Но погубила её гордость, — В комнату заходит неизвестный человек, в кепке и тёмных очках, несмотря на тусклое подвальное помещение, в сопровождении паренька, по-видимому из личной охраны. — Шин Донгаб, — спокойно представляется незнакомец, всем видом показывая своё превосходство, — владелец клуба. Детективы быстро представляются, предлагая пройти в более спокойное место и позволить работать экспертам, и просят ответить на несколько вопросов. — Эта девушка, Ли Тэён, если не ошибаюсь, 26 лет, работает у нас 8 лет, знаете, для данной профессии — это немаленький срок, я бы сказал, что она профессионал своего дела, только возраст уже не тот, — Донгаб спокойно рассказывает о девушке, будто это его совсем не касается. Детективы лишь поражаются памяти и выдержке хозяина. Они сидят в кабинете директора, куда любезно пригласил Донгаб детективов для предстоящей беседы, вдали от музыки и шума, лишних глаз и ушей. — Почему она умерла? — Гордыня. Она из тех, кто начинал, когда клуб ещё был не настолько известен, сейчас она почти отошла от дел и занималась больше воспитанием новеньких. Как и все одинокие женщины, Тэён слегка с излишним рвением относилась к работе. Я не поощряю насилие, совсем, — Донгаб кривится, а парень за его спиной лишь кивает, незамысловатым знаком подтверждая слова босса, — Вероятно, она слишком много на себя брала и этим разозлила кого-то из персонала. Видит Бог, я не хотел ей такой смерти. ****** HAIM—My Song 5 Детективы решают отправиться в офис полиции, там дожидаться утра и заключения экспертов. Джей так же приезжает вместе с ними, его отстранили от дела, теперь он официальный свидетель. И новое звание ему совсем не нравится. Как-то договорившись с вызванными на место преступления дежурными, он приносит новую улику. — Чем заканчивается день и ночь? — Новым убийством? — совсем грустно предполагает Ли. — Мягким знаком, но это у нормальных людей, к вам не относится. Для вас тут послание оставили, — он протягивает в прозрачном файле небольшой свёрнутый в трубочку листок, — это было во рту у жертвы, как жаль, что отрубленная голова не в состоянии самолично передать слова убийцы. — Это стих? — Саймон разворачивает послание, на небольшом клочке бумаге печатными буквами выведено: «On such a winterʼs day Stopped into a church I passed along the way Well, I got down on my knees And I pretend to pray You know the preacher likes the cold He knows I'm gonna stay Knows I'm gonna stay California dreamin' On such a winterʼs day All the leaves are brown And the sky is G R A Y I've been for a walk On a winterʼs day» — Что это значит? — удивлённо спрашивает Сонхва. Он внимательно вчитывается в слова, но его знаний английского явно недостаточно, а из-за выпитого алкоголя думать совсем не хочется, и перед глазами всё плывёт. — Это значит, что маньяку точно не понравилось то, что вы влезли в его логово, — Джебом выглядит слишком нервным, это не привычно. Саймон смотрит на него с укором. — Мы и без того всегда плетёмся за маньяком, не в состоянии предугадать его следующий шаг, в этот раз он оставил нам очередную подсказку. — Ты про выделенные буквы: «G R A Y»? — Джей, тыкает пальцем в строку, а Сонхва вздрагивает, — маньяк настолько хотел оставить вам подсказку, что использовал совершенно бессмысленный текст, даже на стих не особо похоже. — Это текст старой фолк композиции «California Dreamin» группы «The Mamas & the Papas». История о молодожёнах Джоне и Мишель, которые мечтают вернуться в Калифорнию, — неожиданно вставляет своё слово Сонхва, он смутно помнит эту песню, Саймон смотрит с сомнением, но соглашается с новой информацией, считая её не такой уж важной. Джей любезно приносит детективам кофе, на прощание подкидывая ещё одну идею. — Если ваш маньяк действительно вложил какой-то смысл в этот текст, то обратите внимания на строчки «I got down on my knees and I pretend to pray», если это так, то он только притворяется верующим, но на самом деле преследует совсем другую цель. Джей уходит, оставляя детективов одних. До рассвета ещё несколько часов, и результатов от экспертов нет, хотя, как показывают убийства, ждать улик бессмысленно, слишком идеально рассчитано каждое преступление. — Ты совсем не волнуешься? — младший выглядит уставшим и взволнованным, Самди же находит это очаровательным, у них был сложный и долгий день, они действительно вымотались. — А это поможет? — Самди улыбается, ему совсем не хочется спать, он наконец чувствует себя комфортно. Ли вскоре засыпает на плече старшего. Они ютятся на небольшом офисном диванчике. Диван слишком узкий, чтобы нормально лечь, и слишком неудобен, чтобы спать на нём сидя. Саймон аккуратно, боясь потревожить сон, перекладывает голову младшего к себе на колени, что бы Сонхве было хоть чуть-чуть удобнее. Ли красив до неприличия, Кисок это давно признаёт, с самой их первой встречи. Но сейчас, когда глаза младшего закрыты, а на лице умиротворённая лёгкая улыбка, и живой, внимательный взгляд не следит за каждым движением старшего, ничто не мешает Саймону разглядывать каждую чёрточку понравившегося лица. Сонхва красив настолько, что сердце пропускает очередной удар, а рука вздрагивает, как от удара током, от аккуратного прикосновения. Саймон проводит по скуле, поворачивая на себя лицо, Кисоку кажется, что Сонхва проснётся от любого неловкого движения или скрипа кожаного дивана. Хочется истерически смеяться, плакать навзрыд и кричать от беспомощности, потому что только Сонхва так просто заставляет дыхание Кисока остановиться, только благодаря Сонхве, Саймону не так страшно жить, а ночные кошмары и постоянная усталость отступают на второй план, только перед ним не надо изображать смелость, храбрость, скрывать проблемы и боль, заливая накопившиеся чувства алкоголем. Саймон хочет, хочет поцеловать в губы, но боится, в последний момент целуя в лоб, он всё ещё не верит в то, что это происходит с ним, он не верит в то, что Сонхва настоящий и не растворится как утренний туман в первых лучах солнца. Он не верит в то, что его жизнь больше не будет одним сплошным ночным кошмаром, наполненным нескончаемым одиночеством и бесконечными серыми тучами. Он всё ещё не верит в их будущее. *отсылка на День нерожденья (англ. unbirthday) — событие, которое можно отмечать каждый день, кроме своего дня рождения. Неологизм «unbirthday» был придуман Льюисом Кэрроллом в его «Алисе в Зазеркалье», что вдохновило на песню «Да здравствуют неименины!» в диснеевском мультфильме «Алиса в Стране чудес» Всем известно, что раз в году есть именины Каждый год всего один лишь раз А значит 364 раза - не именины Вот их-то мы и празднуем сейчас