Каменные драконы

Алые всполохи плыли перед глазами, окружая со всех сторон. Спину обжигал холод, живот сгорал в огне, голова кружилась, и странные видения наполняли ее. Ледяной дракон серебряными крыльями отбивался от ужасных тварей с копьями. Их доспехи были словно изо льда, сквозь тонкую кожу проглядывали густо-синие жилки. Он видел девушку в крови, похожую на Арью, и испугался, что она выросла без него и сейчас, так беспомощно прижимая окровавленную руку к животу, шепчет: — Обещай мне, обещай… Джон хотел ответить, но губы словно спеклись от жара. Он мысленно горячо обещал ей, что найдет, что никогда не оставит в беде, и делал это так яростно, словно она могла услышать, но вместо ответа увидел ее умиротворенное лицо. Пресеклось дыхание, разметались волосы. Это сон, сон! — хотелось закричать ему! Старые боги, дайте мне проснуться, прекратите пытку! Его выбросило в другое видение. Замерзшее озеро, Призрак бежит к нему, но Джон понимает, что стоит один на ледяной глади, больше похожей на стекло. От его дыхания нет пара, а босые ступни не чувствуют холода. Он безоружен и обнажен. Джон нервно оглядывается и не видит за собой следов. Однако он ждет, зная, что ему что-то должно увидеть. Призрак растворяется в лесу, горизонт перед ним стремительно заполняется ало-черным дымом, и в том дыму шевелятся огромные тени, взлетают исполинские крылья. Он застывает на месте то ли от потрясения, то ли от страха, и видит, как из облаков дыма, пепла и сажи выходит невысокая девушка с лиловыми глазами и белоснежной кожей. Ее серебряные, нечеловеческой красоты волосы развеваются, словно снизу из-под ее ног бьют гейзеры, а за спиной тремя исполинскими тенями высятся драконы — черный, золотой и зеленый. Она простирает к нему руку, и Джон чувствует, как невыносимой судорогой сводит пах. Он желает эту женщину, желает здесь и сейчас, и боится одновременно. — Ты нужен мне, Джон, — говорит девушка, и Джон испуганно вскрикивает, чувствуя, как ее тонкие пальцы охватывают его предплечье, спускаются к поясу. Они словно оставляют дорожку жара. Так, должно быть, ощущается раскаленное железо. Он сходит с ума, желая ее и с той же силой желая проснуться. Ему холодно, потому что он лежит на земле обнаженный, понимает Джон. Ему жарко, поскольку вокруг него огромный круг огня, и яростные искры, треща, отлетают вверх. И он мучительно хочет кончить, потому как его плоть глубоко внутри лона красной жрицы, восседающей сверху, как сам Неведомый. Она обнажена, отблески костра красят ее алым, и каждое ее движение отзывается в нем мучительным спазмом. Жрица выгибается назад, устремив грудь к небу, опирается на его колени и движется, движется, боги… Ее тело блестит от пота и кажется золотым, длинные алые в свете огня волосы метут по его бедрам, щекоча концами прядей. На шее вспыхивает рубин в ошейнике, словно она рабыня этого украшения, его слуга. Джон вдруг смотрит на камень, вспыхивающий все ярче. Чем дольше он смотрит на него, тем больше плывут черты ее лица. Он видит Игритт с ее кривой усмешкой. Он видит Арью, чумазую и лохматую. Жрица вдруг одаряет его взглядом и говорит: — Обещаный принц! Я верну тебя. Ты ничего не знаешь, Джон Сноу, но узнаешь все. Она погружает пальцы в его раскрытую рану, а вслед остро колет кинжалом, что зажимает в руке. Он выгибается под ней, хрипя и содрогаясь. Острая боль что-то вскрывает и его захлестывает память. Теперь он узнает вокруг очертания строений. Он во дворе Черного Замка, над головой безжалостные звезды. Или это огромный рой искр кружит вокруг? Но тогда… Джон вспомнил двор и тени людей. Они подходили один за одним. Те, кого он считал братьями. Вернулась боль от ран, они чернели, раскрытые, на теле, но кровь давно остановилась. Как давно? Женщина над ним тем временем двигалась все быстрее, вихрем сближаясь, стелилась и пела свою непрерывную как молитву песню. Бедра ее обняли Джона, и с каждым движением жрицы он чувствовал, что становится живее. Но вместе с тем истаивал он сам, блёкнул, как ломтик месяца в небе перед новолунием. Джон понимал, что вот-вот подчинится ее власти. Его руки вдруг вцепились в колени женщины, но вместо того, чтобы бросить ее с себя, он сжал талию и дал рукам разомкнуться, сползая вниз. Сейчас не было никакой красной жрицы, была его женщина. Его ладони разжались, едва притянув бедра, поймали вихрящиеся пряди волос подтягивая ее губы к своим. Джон заставил жрицу прекратить песню, целуя исступленно, а потом руки пошли блуждать по телу, отмечая, гладя, мучая. Женщина отзывалась на ласки, ее грудь толкалась в его ладонь, терлась и подпрыгивала. Чем ниже шли его руки, тем нервнее она вскидывала бедра, закусывала губу и постанывала. Чувствуя, как плыло ее тело, готовясь окончательно распасться в последнем вихре удовольствия, он жестко притянул ее к себе за шейный амулет и задвигался быстрее, стремясь опоздать ненамного. Женщина задышала часто-часто и, выкрикнув что-то на незнакомом Джону языке, судорожно вжалась в него. Глаза Джона были раскрыты широко, вбирая эту картину. От последнего отчаянного рывка женщины амулет скользнул с шеи, разомкнувшись, и Джон с ужасом понял, что в его объятьях лежит древняя сморщенная старуха. Томно улыбнувшись, она игриво посмотрела на него, в то время как мужчина ошарашенно переводил взгляд то на нее, то на браслет. Поняв, что произошло, Мелисандра всплеснула руками, вырвала ошейник и вдруг снова стала прекрасной, но видение въелось в память Джона. — Ты ничего не знаешь, Джон Сноу, — сказала она, занося кинжал, — так и умрешь. *** Он сидел на кровати, рвано дыша. Его бил озноб. Кошмар был реален. Раз за разом он повторялся и никак не хотел заканчиваться. У его кровати снова сидел тот юноша, что он взял стюардом. Атлас. Он держал теплую тряпицу, макая ее в таз. Но сейчас, когда Джон еще в аффекте от пережитого ужаса сидел, судорожно пытаясь вернуться обратно в мир, мальчишка явно позволял себе лишнего. Руки Атласа обвили его спину, обтирая плечи. Его смущало внимание, но было… приятно. — Снова красная жрица? — устало спросил он. — Откуда тебе знать? — ответил Джон зло. — Это всего лишь кошмар. — У вас только один страшный сон раз за разом, — спокойно ответил парень, не прекращая обтирать его спину и шею. Руки Атласа на мгновение задержались на его плечах, но от прикосновения не было неуютно. Скорее наоборот — как теплый меховой плащ. Парень приручал его, понимал Джон, и у него получалось. — Вы кричите одинаково, и все остальное. Вам нельзя спать одному. — Откуда ты знаешь? — Я сижу здесь каждую ночь, сир. Я знаю о вас все. — Твоя работа, стюард, заключается не в этом, — зло произнес Джон, — оставь меня. — Нет, — ответил Атлас, садясь рядом с ним на кровать. — Кошмар вернется, и никого не будет рядом. Он легко положил свою руку поверх запястья Джона. — Я вам нужен, лорд-командующий, — прошептал он на грани слышимости. У него тонкие черты лица, почти как у девушки, и темные волосы. Он привлекателен, но Джон никогда не думал, что однажды станет привязан к такому, как Атлас. Вот только мальчишка прав. Он уже не заснет. Красная женщина забрала у него все, она вернула его к жизни, чтобы убить для каких-то своих целей. Теперь она всплывала перед его глазами всегда… особенно, когда он вспоминал о женщинах. Проклятая тварь лишила его возможности наслаждаться даже своими фантазиями. Атлас обнял его, словно Джон разрешил, прижался голым животом к спине Джона и медленно снял с того рубашку. Теперь они сидели на кровати кожа к коже, а руки Атласа обвивали его грудь. Шепот в ухо было щекотным и таким… распущенным….? — Спите, лорд-командующий. Я сижу здесь каждую ночь. Мне не нужно много сна. Джон сдавленно глотнул, чувствуя, как рука юноши медленным уверенным движением накрывает выпуклость на его бриджах. — Ты даже не представляешь, насколько мало мне надо сна, — прохрипел юноша в его ухо и осторожно потянул за мочку зубами, в то время как его рука наконец добралась до плоти Джона, обнажила и сжала, следуя нехитрому яростному ритму. Джон, не выдержав, застонал, запрокидывая голову на плечо стюарда… — Ты сумасшедший, — прохрипел он. — Ничего ты не знаешь, — ответил Атлас, целуя его в шею. Джон выгнулся, теряясь в ощущениях. Мальчишка выловил его из одного кошмара, чтобы погрузить в другой. А потом он взвыл в эйфории, не способный более думать. Джон частично сполз с ложа, но юноша втащил его назад, продолжая обнимать, вытянулся рядом. Лорд- командующий вдруг неожиданно для себя повернул к тому голову и поцеловал рядом с ухом. Утром он проснулся целым и свободным. Ему перестали сниться кошмары. *** — Я не должен был убивать жрицу, — Джон лежит поверх мехов, полностью раздетый. Гибкое тело юноши рядом с ним обвивает его бок, как лоза. — Мел сказала, что она якорь, что я не справлюсь без нее. — Это была самозащита, — устало ворчит Атлас, проводя кончиком носа по ключице Джона. — Она хотела тебя подчинить и использовать. Кстати, сожгла пятерых твоих людей. — Она была права про якорь. Я теперь вижу ее во сне иначе. — У тебя больше нет кошмаров, — довольно улыбнулся стюард. — Я забочусь о тебе. Пока я рядом, кошмаров не будет. — Откуда такая уверенность, м? — подгребая под бок Атласа, усмехается Джон. — Я теперь твой якорь, Джон, — Атлас приподнимается на локте и целует подключичную впадинку, а потом с каждой фразой начинает путь губами по его шее к лицу. — Мои руки дают тебе уснуть. Джон понимал, что он прав, но это было не все. Увидев женщину, пытающуюся подчинить его своей воле, он вдруг пришел в бешенство и заколол ту жертвенным кинжалом, вывернув ее же руку, которую женщина не хотела разжимать. Втыкая лезвие, он сдернул с шеи ведьмы амулет, сделав ее смертной. Якорь был, и это был Атлас, но глубоко в душе Джон знал, что есть еще и Арья. Иногда она снилась ему — юная, дикая. Иногда женщиной. Иногда убийцей. Он узнал о ней лишком многое. Какая она сейчас? Джон обнял любовника, целуя в висок. Красная жрица отбила у него всякое желание доверять женщине. Удачно, что в Черном Замке их не было.