Газета, принесенная Нелли, расплылась перед глазами. Статья черными дырами выжгла в мозгу страшные буквы.
«ФАС!» На банду Жукунова! Адские Псы снова в деле и идут по следу преступности!
В Лондоне прошла пресс-конференция по поводу новых нападений профессиональной группировки заказных убийц — Адские Псы. В этот раз неизвестный заказчик нанял их для расправы над печально известной кровожадной бандой Жукунова.
Псы — самая известная группировка, которую нанимают люди с толстым кошельком и справедливыми целями. Из известных полиции событий, к которым приложили руку Псы, такие громкие, как: поимка в отеле Hilton в Парк-Лейне на западе Лондона наемного убийцы, заказанного для убийства олигарха Бориса Березовского в июле 2007 года; ликвидация банды Абдуллы Гола, занимавшейся сбытом героина; убийство Халида Масуда, державшего заложников в центре Лондона и зарезавшего насмерть полицейского, пытаясь ворваться в Вестминстерский дворец. И это даже не одна десятая часть заказов, известных уже всему миру.
Самым громким их делом была поимка Терри Адамса — главы Кларкенуэльского синдиката, также известного как Семья Адамс и «Команда-А», на протяжении длительного времени считавшегося самой могущественной преступной организацией Великобритании. Адские Псы легко и играючи сместили синдикат с этого пьедестала, буквально за несколько недель поймав Терри, которого связанного подбросили к дверям Скотланд-Ярда в феврале 2007 года с диском, где были представлены доказательства отмывания денег в виде записей с прослушивающих устройств в особняке гангстера в районе Финчли. Но синдикат недаром славился на всю Великобританию еще с начала восьмидесятых годов, и Терри через три года вышел на свободу, но снова был пойман неумолимой группировкой и снова посажен за решетку.
Именно так и началась легендарная история Адских Псов, которых семьдесят процентов жителей Великобритании считают чуть ли не супергероями и единственными, кто вершит истинно справедливый суд. Полиция с этим была абсолютно не согласна, о чем и сообщила на пресс-конференции, где объявила Псов «самой опасной и жестокой группировкой в истории Великобритании». За все десять лет своей деятельности в Лондоне (неизвестно, создалась ли в Англии эта группировка или просто переехала в Лондон из другого места) не было ни одного случая, когда кто-то из Псов попадался в руки Скотланд-Ярда и был посажен в тюрьму. Множество расследований и допросов не приводили правоохранительные органы ни к чему, кроме демонстраций и протестов мирных жителей, кричащих о том, чтобы Псов оставили в покое.
Как известно, Адские Псы, несмотря на свои жестокие и порой аморальные методы, за десять лет добились того, чего не могла достичь полиция со времен создания органов правопорядка — по статистике, за последние три года преступность резко снизилась на ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ ПРОЦЕНТОВ!!!. Преступные банды и террористические группировки в страхе перед безжалостными Псами просто растворились в лондонском тумане, чего нельзя сказать о сравнительно недавно появившейся банде Жукунова.
Только недавно стало известно, что последний выживший член банды, взяв в заложники нескольких мирных жителей, медленно убивал каждого, заявив полиции, что не остановится, пока ему не доставят одного из Псов, которых убили его соратников по банде.
Банда Жукунова известна своими террористическими актами, происходящими в месте массового скопления людей. Чаще всего под прицел банды попадали чиновники Парламента и различных министерств…»
Ярость застилала глаза. Я прекрасно знала, что новенький Уотсон — не кто иной, как один из этих Псов. Я понимала, зачем он здесь. Но он этого не получит, я убью его раньше. Мне плевать на то, что нельзя появляться на территории мужчин. Плевать на то, что ничего не доказано. И на то, что вряд ли он смог бы в одиночку убить их всех. Плевать. Он убил их. Он должен умереть вслед за ними. Нет. Он будет мучиться, как мучается сейчас моя душа. Он будет страдать, потому что тот монстр, который убил мою единственную семью, не может быть человеком и не имеет права ходить по этой земле, всего лишь запертый в этой клетке.
Я была обязана всем, что у меня было и есть этим ребятам. Родители, которые ни черта не любили свою вторую дочь, не понимающую, как решать логарифмы, были верующими людьми и понукали меня их незаменимыми всепрощающим Христом, которого они любили намного больше, чем меня. Маленькая затюканная девочка, прокручивающая в голове слова матери «Христос не мог создать такого ребенка, как ты! Тебя создал дьявол! Я верю, что тебя можно вернуть и очистить! А очищает в аду знаешь, что? Боль!»
Я лезла на эту гребанную сетку, вспоминая ту боль, которой меня мать очищала. У нее был дар. Наверное, божий. Бить без следов. Бить так, чтобы было больно и физически, и душевно без лишней видимости. И тогда я поняла, что боль — действительно исцеление. И я заставлю покаяться Пса, что был на другой стороне этой клетки.
Я не видела других способов попасть на ту сторону, к нему. Мне похуй на людей, что сбежали с обеда, чтобы посмотреть на то, как меня колыхает от ветра на этой металлической ограде.
Похуй. Я должна найти его.
Взгляд зацепился на одиноко стоящую фигуру в конце площадки. Солнце, высветлившее его шевелюру, развевающуюся на ветру, бликовало на локонах, заставляя думать о том, что это стоит ангел, который…
Меня передернуло. Ангел. Тварь, которая убивает тех, кого приказано убить. Бездушная, отвратительная прогнившая насквозь мразь.
Группа молодежи нашла меня избитой на дне мусорного бака, когда я скулила и просила Господа смилостивиться и простить мне все грехи, за которые я расплачивалась этой адской болью. Когда сдвинулась крышка я подумала, что Бог не простил мне мои злодеяния и отдал на съедение демонам, но он послал мне друзей. Настоящих, верных друзей, которые дали мне дом, пищу, а самое главное — возможность очищать других грешников. Очищать именно так, как меня очистила мама. Мама, я знаю, что ты не любила меня. Но ты вложила в меня это священное знание, донесла до меня самую сокровенную мысль о нашей жизни. Да, твои слова и поступки бесценны. Все мы грешны. И все мы должны очиститься через боль.
Мои губы открывались, выкрикивая что-то, но я не слышала ничего. Убить. Заставить страдать. Хочу увидеть твои кишки у себя на руках. Хочу услышать твои крики боли. Знаешь, за что меня посадили сюда, дрянь? Я люблю, когда человек кричит. Кричит от боли. Ведь боль — самое искреннее чувство на земле. Никакой любви, никакого счастья не существует. Все в мире ложь. И искренна только боль. Она очищает от грехов. От лжи. От притворства и несовершенства этого мира. Боль в любом своем проявлении чиста, искренна и индивидуальна. Хочу увидеть твою боль. Ведь все, что видят другие, все, что чувствуешь ты, все, что ты испытываешь к другим — все ложь. И только боль прекрасна и неповторима. Такие гниды, как ты, этого не понимают. Но я покажу. Я обещаю. Ты познаешь истину, сгнивший червь, притворяющийся ангелом…
Что-то укололо меня в спину и стало жарко. Видишь, низший черт, вот настоящие крылья ангела. Их у тебя не будет никогда. Таким тварям, как ты, Бог их не даст. А меня благословили на них. Потому что я познала истину. Через боль, как Иисус. Он был жив до последнего, ты знал? У мертвых застывает кровь. А когда его проткнули копьем, он был жив, ибо живительная влага была тогда горяча и жидка. И он жил до последней очищающей боли. Он чувствовал боль за всех смертных и низших, как ты. И я заставлю тебя покаяться.
Видишь, я лечу? Ты никогда так не взлетишь. Тот, кому дано лишь ползать… знаешь же? Я вижу твои глаза, неотрывно смотрящие на меня. Мир почернел и сузился до одного твоего лица. Ненавижу. Я лечу к тебе. Я покараю тебя. Я приближаюсь. Только дай спуститься к те…
~оОо~
В тюрьме достаточно строгие порядки. Все, что не разрешено — запрещено. А за любые запрещенные действия надо расплачиваться. Пересечение разделительной ограды между двумя половинами тюрьмы относилось к тем запретам, которые нарушать было просто опасно для жизни.
Светловолосая женщина сорока лет с ярко-зелеными глазами кричала Джону, что выпотрошит его и будет этим наслаждаться. Да, это была Мирослава. Пойманная дважды сумасшедшая, которую сначала засадили в психиатрическую клинику, где она умудрилась убить троих пациентов и одного сотрудника.
Изоляция в одиночной палате через несколько лет сделала из нее тихую овечку, которую провели через множество тестов и отправили сюда.
Уотсон был уверен, что она прекрасно знала, что через эту сетку сидит ее друг и поэтому, присмирев, добилась перевода сюда.
Джон поднял взгляд на Миру и счастливо улыбнулся, доводя этим ее еще больше. Ведь ему ничего и не придется делать. Она сейчас сама себя уже погубила. Улыбка на его лице настолько взбесила ее, что она, вцепившись руками в колючую проволоку и не замечая, как в ладони входят стальные шипы, начала раскачивать сетку, крича в голос о том, какое Пес чудовище.
Так вовремя проснувшаяся и подбежавшая к ограде охрана выстрелила в нарушительницу транквилизатором, не утруждая себя тем, чтобы снять ее оттуда. Захрипевшая девушка выгнулась и, не удержавшись за толстую проволоку, плавно соскользнула вниз и полетела в сторону земли. Завизжавшие от ужаса девушки на другой стороне перекрыли звуком закричавших парней.
Словно сломанная кукла, Мирослава летела вниз, навсегда отпечатываясь на сетчатке глаз многих свидетелей. Уотсон наблюдал за ней, как в замедленной съемке, прекрасно видя положение ее тела и понимая, что она не выживет. Она все еще смотрела на него, пока падала вниз. Перевернувшись в воздухе, Эмауз оказалась в положении вниз головой, что не оставляло ей никакого шанса на выживание.
«Минус один», — подумалось Джону, и он развернулся и ушел, нисколько не заботясь о том, что будет дальше. Он и так это знал. Сейчас начнется суматоха, к жертве подбегут надзиратели, отталкивая в разные стороны желающих поближе посмотреть на труп. Женщины будут рыдать, а мужчины — обсуждать увиденное. Джон прекрасно понимал, что он уже обречен. То, что Дундж сбежал и уже на свободе, гарантировано перечеркивало его карьеру Пса, потому что дать установку о его уничтожении Пес не мог. Джон просто не успеет его закончить.
Вот и все. Попав в тюрьму, перечеркнув свою блестящую карьеру хирурга… Упустил Кейла, уничтожил еще более блестящую карьеру Пса, потому что Псы не знают ошибок. Есть ошибка — ты не Пес.
Да. Это конец всему.
Но Джон не собирался из-за этого бросать заказ, когда он почти завершен. Он выполнит его настолько, насколько было в его силах — просто потому что он может это сделать.
Срок исполнения заказа истекал через четыре дня…
~оОо~
В отдаленной части тюремного двора с мужской стороны под колючей проволокой был прорыт подкоп. Самое удивительное, что он был создан не для побега, а для пронесения на территорию тюрьмы наркотиков. Учитывая нравы и нормы поведения в этом заведении, было неудивительно, что заключенные хотят забыться в наркотическом трансе.
Спайс был более сильной, дешевой альтернативой марихуане. Киллограмы этой синтетической смеси (Джон замечал каждый день) уходили в основном главам «семей», которые сами уже распределяли дозы между своими. Как понял со слов Детки Уотсон, это — лишь верхушка айсберга. Просто именно спайс особо не прятали, в отличие от других препаратов. Порой Джон даже шел через клубы дыма — в том числе и от спайсов, которые курили заключенные.
Спайс влиял на заключенных по-разному. У некоторых был затуманенный взгляд. Другие — неконтролируемо двигали руками, взгляд пустой и лицо, не выражающее никаких эмоций. Некоторым вызывали штатного врача. Но не всем. Слишком много таких случаев происходило здесь.
Распространялись наркотики только в вечерние часы, когда заключенным было позволено общаться без пристального надзора, как на трапезах или днем на прогулке. Арестанты могли заходить друг к другу в камеры, закрывать двери и спокойно передавать другим пакетики с бледно-зеленой курительной смесью.
Однажды Джон застал одного из надсмотрщиков, бившегося в конвульсиях на полу, потому что тот случайно вдохнул спайс во время обхода. И это был далеко не первый и не последний случай. Сидевший тогда рядом с пострадавшим обкуренный Валерий посмотрел на Уотсона сильно расширенными зрачками. Его темные волосы были в беспорядке, хотя он обычно всегда их гладко прилизывал. Сидя на корточках, Валерий шатался и дебильно улыбался тонкими губами.
— Знаешь, щеночек, в чем прелесть быть уважаемым заключенным? Особенно не паришься на счет конкуренции. На наше место мало кто хочет, а вот на место наших шестерок желающих много… Кем бы ты ни был, тебе не выжить в одиночку. Тебе нужен покровитель, цыпа. А ты шаболдаешься с Деткой. Ты думаешь у него нет покровителя, и он настолько силен, чтобы ходить в одиночку среди акул и не запачкаться? Он еще та шлюха, Джонни. Его не просто так «Деткой» назвали. Он превосходная подстилка. Просто заработал себе такую репутацию, что трахнуть его может далеко не каждый. Он тебе разве еще не отсасывал? Он мастер в этом деле.
Информация о Детке Джона ничуть не удивила. Он пропадал иногда по разным камерам, и Пес догадывался, что там происходит, но чтобы все было настолько…
— Так что тебе нужно либо убить предыдущего главу и встать на его место, убедив его «семью», что ты достоин, либо лечь под кого-то, что даст тебе большую вероятность продвижения по… карьерной лестнице, — заржав, Кобунько сделал затяжку из толстого косяка и посмотрел янтарными глазами на Пса. — Я это хотя бы делаю безболезненно… Хотя за Миру и стоило тебя проучить, но мне просто похуй на нее. Так что тебя ждут сладкие ночи, полные наслаждения, а не боли, дружочек.
— Спасибо, но я вынужден отказаться, Валерий, — развернувшись на сто восемьдесят градусов, Уотсон пошел по направлению к своей камере. — Через пять минут отбой. Поторопись с курением.
— Надо же. Еще и заботливый, — усмехнувшись, мужчина потушил окурок о шею тюремщика и направился к себе. — Я точно тебя заполучу. А чем дольше ты сопротивляешься, тем слаще победа…
Срок исполнения заказа истекал через три дня.
