A Case Of You

У нее глаза обведены черным каялом, а абрис рта жесткий и тонкий, но ее губы — самое соблазнительное, что Клаус видел в за тысячу лет своего существования. В свете софитов искусственный дым кажется разноцветным туманом, заволакивающим проход в иной мир, где в воздухе витают запахи пота, анисовой водки и апельсинового сиропа, разбавленного корицей и согретого теплом чужого дыхания. Музыка больно бьет по барабанным перепонкам, но, странное дело, он слышит, как в его артериях бежит кровь, заставляя пульс биться в такт безумным ритмам. Кожа покрывается испариной, сладкой и горькой одновременно, когда она наконец-то замечает его, одаривая лукавой улыбкой и выгибаясь, крепче прижимая за шею какого-то одурманенного бедолагу. Клаус морщится, склоняя голову набок, и ловит себя нас странной мысли: он даже не ревнует. Исходящая от Кэролайн опасность так явна, так ощутима, что ее можно пощупать, порезать пальцы об острые края и наблюдать, как тьма, бурлящая вокруг нее, тут же жадно поглощает ее, тихо шипя. Ни одно животное в здравом уме не подойдет к хищнику с окровавленной пастью, а от Кэролайн несет смертью, и Клаус позволит ей убить. Может, он и не ревнует, но ярость бурлит в нем с удвоенной силой, потому что она никогда не позволяла ему прикасаться к ней подобным образом. Гнев иррационален, это очевидно, но он есть, и из его горла вырывается приглушенный рык, но она слышит. Поднимает на некогда голубые глаза, сейчас будто затопленные жидким мазутом, и едва заметно кивает, показывая, что она вся во внимании. — За мной пришел? — мурлычет она ему в ухо, и Клаус удивлённо поднимает брови, понимая, что отключение чувств многому научило Кэролайн. Идеально выверенные модуляции голоса едва ощутимо согревают мочку уха. — Пора домой, love, — почти угрожающе отзывается гибрид, и, к его удивлению, Кэролайн подчиняется. Следует за ним, правда таща за собой парня со стеклянными глазами на задний двор, а гибрид наблюдает, как она ловким движением впечатывает его в стену, вспарывает кожу на шее и жадно пьет, но ровно до того момента, как несчастный теряет сознание. Ни капли больше. Это все еще Кэролайн. Идеальный самоконтроль, сияющая улыбка и запах васильков. — Мне жаль, что твоя мама, — начинает он, когда они отъезжают из клуба, а молчание становится невыносимым. Клаус зол, растерян и, наверно, немного доволен, слишком много эмоций для того, кто уже забыл, как их испытывать. — Не начинай, — отмахивается Кэролайн, и ее тон звучит очень по-деловому. — Можно узнать, куда ты меня везешь? — Обещал двойнику вернуть тебя в Мистик Фоллс, — какое-то неведомое предчувствие заставляет Клаус скептически ухмыльнуться, хотя он действительно надеялась сдержать это обещание. — Неужели? — улыбается Кэролайн, когда они проезжают поворот на ее родной город и выезжают на I-20, шоссе, ведущее в Новый Орлеан. Оказывается, так легко включить эмоции и позволить светлой грусти поселиться в самом укромном уголке сердца, когда оно наполнено истинной любовью.