A Case Of You

— Милая, да ты вся горишь, — озабоченно тянет Елена, прижимая ко лбу Кэролайн, блестящему от испарины, прохладное и влажное полотенце. От этого прикосновения у Кэролайн по спине пробегают мурашки, а в голове что-то неприятно саднит, она дергается и шипит. Жар мучает ее уже второй день, и это так странно и раздражающе: она уже давно отвыкла от болезней и недомоганий, но это и не может быть обычным гриппом или простудой. Внутри нее будто горящие огненный шар, передвигающийся где-то внутри плавно и неспешно, но неумолимо вызывая дрожь и тихие стоны. Кэролайн знает, что это неприлично, но не может удержаться от томного возгласа, когда огонь спускается куда-то вниз живота, начиная свое медленное вращение. Ее глаза наливаются тьмой, и Елена испуганно отпрыгивает, когда по лицу Форбс начинает расходиться сеточка вен. — Кэр… — испуганно шепчет она, пятясь к двери. — Дай мне несколько минут, — сдавленно отзывается Кэролайн, стараясь держать монстра под контролем. — Сейчас пройдет. Елена послушно выбегает за дверь, и воздух в комнате мгновенно становится разряженным. Кэролайн откидывается на подушках, мечется из стороны в сторону, сводит бедра и закусывает губы, будто ее ласкают чьи-то горячие руки. Это ненормально, это неправильно, но даже Бонни не может ей помочь: ни в одной из книг не написано, что делать, когда тебя мучает подавляемая страсть, тщательно скрываемая любовь. Раньше он приходил лишь в ее сны, бесплотной тенью на самом рассвете, когда сновидения становились бесцветными и почти прозрачными, добавлял в них краски, силу, жизнь, но теперь все начало выходить из-под контроля, и Кэролайн знает, что это ее вина. Не следовало звать его на полную луну, во тьме ночи, перед сном и пробуждением, знала ведь, что он услышит ее зов. Клаус Майклсон всегда умел чувствовать, когда она в нем нуждается. — Звала меня, любовь моя? — он предстает пред ней будто наяву, и так неправильно видеть его в гостиной дома Елены, что Кэролайн невольно усмехается, чувствуя, как капли пота спускаются по шее в вырез майки. — Ты знаешь, что да, — отрицать очевидное нельзя, и она готова сдаться, лишь бы этот фантомный жар, что терзает ее тело, стал настоящим. — Соскучилась? — Клаус любовно протирает несуществующую пыль на каминной полке, оборачивается к ней с легкой, ничего не значащей ухмылкой, но в его глазах –– адское пламя. Он хочет ее близости ничуть не меньше. — Я горю, Клаус, — шепчет Кэролайн, почти жалобно, почти обвинительно, и это очередное лицемерие с ее стороны, она языком ощущает кислоту собственных слов. — Такое бывает, милая, когда не выполняешь условие магической сделки, — Клаус перемещается быстро и бесшумно, и вот уже его руки скользят по животу Кэролайн, сминая тонкую ткань майки, и когда его прохладные пальцы обводят впадинку пупка, она почти кричит. — Ты требовала мою кровь, чтобы спасти своего ненаглядного Тайлера. Взамен я всего лишь попросил от тебя правды. — Но ты умолчал о том, что твоя сестра привязала меня к тебе, — Кэролайн пробует отодвинуться, пробует встать и сбежать, но все ее тело противиться малейшему расстоянию между ними. Но главное, что этому противится душа. — Она привязала тебя к тому, чего желает твое сердце, — гибрид утыкается носом в ее шею, глубоко и долго вдыхает, и Кэролайн стонет. Тихо, пошло, откровенно. — Тебе просто следует подчиниться ему, милая. В Мистик Фоллс холодно и даже идет снег, но Кэролайн вся горит, и ей нет нужды включать печку в старом пикапе, когда она сворачивает на шоссе, которое ведет в Луизиану. Все окна в машине открыты, и ветер завывает в ушах. Она мчит на полной скорости, буквально чувствуя, как кожа остывает с исчезновением миль, которые отделяет ее от желаемого. И когда она появится на пороге Клауса, гораздо раньше, чем он ожидал, Кэролайн Форбс сделает все, чтобы и он ощутил тот же жар, что мучал ее.