Пересечения

      Тело отбрасывает холодную тень на свету, в нем же редкая пыль скользит и плывет, похожая на снег, и тот для контраста, настоящий, хлопьями складывается в сугробы за окном; Папирус весело напевает какой-то незамысловатый мотив из телевизора, смотря то на пыль, неодобрительно, то на девушку, все так же, пусть и не смея тревожить ее, сидящую на стуле. На бледном лице легли тени усталости, но мягкая улыбка, выглядящая уместно странно, придавала этим темным краскам жизненной необходимости, а девушке — довольства. Что-то явно произошло этой ночью, но Папирус не уверен, что именно. Фальшивая статуя не двигалась уже пять минут, лишь вдыхая-выдыхая запах. Кофе в ее точеных руках пахло маняще сладко, но она будто выжидает, через минуту подносит его к губам, и только потом удивленно открывает глаза. Кружка чуть не падает на пол.       — Надо же, — голос малоэмоциональный, ни у кого из монстров Папирус такого голоса не знал. Понимал только, что милая, милая подруга очень добра, как и хороша во лжи. Наверное, составляет конкуренцию брату.       — Человек, ты что, заснула, попивая кофе? — Папирус правда чувствовал какую-то смесь из возмущения, удивления и разочарования. — Мой брат плохо на тебя влияет!       — М, нет, просто зачем-то перевела тело в автоматический режим… — бормочет, а затем, с опозданием, посылает улыбку, похожую на виноватую. — Сегодня важный день.       — Каждый день важен, человек! Каждый день я могу совершенствоваться! — и он засмеялся своим странным смехом, напоминающим кошачье мяуканье. Кошек девушка, которой я, как ни странно, все еще являюсь, в какой-то мере любила.       — Верно. А еще Андайн придет сегодня за мной, — как будто это должно было звучать между делом, все же резко вывалила я. Не было важно, откуда я знала его подругу.       Папирус замер, чувствуя, что упускает из виду что-то важное.       — Полагаю, ты уйдешь сегодня? Я уверен, когда Андайн приведет тебя к королю, он обязательно отпустит тебя, — он поставил, аккуратно, кастрюлю со спагетти обратно на горячую поверхность. А возможно, что мы больше никогда не увидимся, — что было бы более рациональным сказать.       — Да, — лишь качнула головой, соглашаясь, хотя в корне, как всегда, была не согласна с таким огромным, в сумме, количеством вещей. Ну, ничего. Нужно просто делать так, как подскажет сердце и… проводник. — Надеюсь, Санс проснется до ее прихода.       Потому что понятия не имею, как ее победить, при этом не убив.       Надежда только на то, что смогу скрыться — показывающую меня героине сенсорику я успешно вырубила ранним утром. Надежда наполняет добротой.

***

      — ВНИМАНИЕ, САЛАГИ, — кажется, дверь вышибли с ноги, — В СНОУДИНЕ ОБНАРУЖЕН ЧЕЛОВЕК, ТАК ЧТО Я ТРЕБУЮ ЕГО ВЫДАЧИ И ДАЛЬНЕЙШЕГО ИЗЪЯТИЯ ДУШИ! — дом трясется, когда Папирус в спешке оставляет ежедневную уборку и идет встречать гостью.       Я лишь укуталась в покрывало, зевая и накладывая иллюзию, тем самым оставляя себя полностью невидимой. Андайн по-хозяйски входит, чтобы оценить обстановку, одновременно выражая надежду, что они не покрывают меня. Папирус нервно оглядывается, страшно нервничая и вызывая этим у нормальных мыслящих существ вопросы. Андайн я все же отношу туда, пусть и с трудом. Женщина не выглядит довольной и, слушая неясное вранье, не видит меня, так что спешит наверх, чтобы проверить комнаты, совсем не спрашивая разрешения. Ну, она глава исполнительного органа на местах, вполне вероятно, что ей много чего не нужно, чтобы иметь на это право. Ей навстречу выходит помятый Санс, так же ищущим взглядом прощупывая пространство.       — Хах, бурная ночка, задрот? Я пришла с инспекцией, — ну, фактически она все-таки права. Ее голос не слишком четкий, несмотря на всю свою выразительную громкость, она не кричит, даже, сказала бы, весьма спокойна.       — Эй, нельзя так вторгаться в личное пространство, — но его, судя по всему, просто отодвигают.       — На кону наша свобода, Санс. Мне нужен этот человек, живым или мертвым. И у меня есть информация, что ты тусуешься с этой тварью!       Вообще-то, я проводила с ними обоими много времени. Но на Папируса она не кричала. Видимо, тот действительно в любимчиках ходит.       — Это откуда же? — тут он хмыкнул, аккурат в тот же миг, как хмыкнула я, вспоминая камеры Альфис. — Человек действительно живет в Сноудине, но не доставляет проблем. Никто из нас уже не хочет вести его к королю…       — Что-что вы не хотите делать? Вы в своем уме? Почему?! — я представляю, как она нависает над ним, охватывая страшным пучеглазым взглядом одного глаза.       — Потому что человек очень милая и смогла подружиться со всеми, — вставил несколько слов высокий скелет, до этого наблюдавший за перебранкой молча.       Андайн потеряла дар речи, наверняка просто стояла и смотрела на него, пока Санс незаметно просачивался вниз, неявно обыскивая все, выглядя слегка нервным.       В отличие от Андайн, ему улыбается меня найти.       — Боишься, ушла без тебя?       — Где ты? — забавно видеть, как он не может определить мое местонахождение и говорит в пустое пространство, пряча руки в карманы и закрывая глазницы, похоже, напрягая слух. Он правда помятый, видно, оделся в спешке, благо, я свернула и положила эту одежду ему прямо под руку, пожалуй, предвосхитив такой поворот событий.       — Подпираю ваш диван, — тихо ответила я, замолкая сразу же, как воспаленный взрыв крика, начавшегося до этого, замирает — такой у героини прекрасный слух. Слышен громкий звук ее перемещения.       — Боюсь, пора идти, — так тихо, как только способен, бормочет он, потирая затылочную кость. — Андайн вскоре снова нападет на след. Надо убедить ее в твоей неопасности, — он избегал местоимений в первых двух предложениях, делая их емче.       Я, не кивая, все равно не увидит, согласилась:       — Хорошо.       — ЭЙ, ТЫ С КЕМ ТАМ ГОВОРИШЬ? — рыжая копна волос свесилась со второго этажа, вес доспехов надавил на перила так, что они начали поскрипывать и даже прогибаться.       — Хех, правда? Так просто? Думал, ты ненавидишь ее, — он специально? Я лишь вскидываю бровь, пусть он этого не увидит.       — СКЕЛЕТ?!       — С камнем, смотри, какой милый, — указал он пальцем на стол, совсем не волнуясь за то, что его дом вот-вот разнесут. А еще он отослался на описание меня его братом, пусть и применяя на камень. Тонко.       Нет, кажется, ему нравится щекотать нервы. И свои, и мои.       — Аргх! — ее глаз дергается, такая вот у нее нервирующая работа; и, вообще-то, тяжелый кулак, обрушающийся на жалобно отвечающее дерево. Андайн находит в себе капельки спокойствия, вдыхает, выдыхает, прежде чем снова заговорить: — Я еще не проверила кухню!       — Я ее понимаю, — тихо прошептала я, вставая, надеясь сманеврировать, если своей площадью она меня заденет. Тихими шагами двигаюсь к выходу, под иллюзией не боясь выглядывать из-под ткани, вплоть до разглядывания.       Массивная, женщина вызывает уважение своим видом. Из-под повязки выглядывает тонкий шрам, который совсем ее не уродует — меня берет зависть. Доспехи звенят, пока пол под ногами отчаянно грозится покрыться вмятинами либо трещинами. Несмотря на все это, я знаю, что она настолько сильна, что даже с таким весом брони на поле боя не превращается в легкую мишень. Красные волосы переливаются на холодном свету и отливают человеческой кровью, чудятся мне морскими волнами. От нее исходит солоноватый запах не то океана, не то слез.       Я ведь плакала из-за нее? Не помню.       — В любом случае, мне пора на работу, — явно не смущаясь своего прохладного вида со сна, он просто выходит на улицу. В одной футболке и шортах. Я понимаю, магия, но выглядит странно.       Андайн, вышедшая, разочарованно выключившая уже режим инспекции и, по результатам, выглядящая сбитой с толку, тоже заметила:       — Ха, где твоя вечная синяя толстовка, которая и превращает тебя в мешок костей? — ее ухмылка не была пошлой, просто слегка издевательской. Видимо, она думала о чем-то вроде, что Санс совсем уже потерял остатки собранности и мотивации.       Только вот он не остается в долгу, раскрывая карты:       — Человек забрал, — он подмигивает и, совсем бесстрашный, выходит, игнорируя, что его дверь сейчас грозятся разнести пара копий, которые, благо, воительница так и не отпускает с рук. А еще его хочу придушить я — за откровенные намеки. Чего я, конечно же, не сделаю. Пока что.