Из истории освоения Нейруса. Молодые годы первого Президента.

Когда счастье играет в прятки Этот день Володя запомнил на всю жизнь, хотя и было ему всего четыре года. Наверное, потому, что именно тогда все началось, или точнее… все закончилось. В свои четыре года Володя был обычным мальчишкой, может, чуть более задумчивым, чем его сверстники – хотя и определенно не настолько, чтобы это показалось удивительным. На то, насколько его судьба окажется невероятна, совершенно ничто не указывало. Да и не могло указывать, ибо в то время он был обычным шустрым, смышленым мальчишкой, обещающим вырасти в обычного человека. Просто ему не позволили… Володя сидел на плечах у отца и, прикрывая ладошкой глаза от яркого июльского солнца, осматривался вокруг. Впереди блестела под солнечными лучами речная гладь, от которой полого поднималось бескрайнее поле ржи – далеко-далеко оно упиралось в голубое небо. Володя внимательно вглядывался в эту границу, стараясь рассмотреть – приближается она или нет. Он уже знал, что это называется горизонт, и отец ему как-то объяснял, что дойти до него ни за что не получится, но Володя не понимал почему, и поэтому упрямо считал, что можно – например, если быстро бежать… или ехать на машине, в крайнем случае – лететь на самолете или ракете. Они добрались до речки – было еще далеко до полудня, и берег пустовал. Володя с тоской подумал о том, что с ними нет Петьки – его друга – с ним купаться гораздо веселее. Петьки не было оттого, что с утра они успели уже подраться. Кто-то из соседских ребят постарше назвал Петьку рыжим – тот сначала запустил в них камнем, а уже потом стал рассказывать Володьке, почему нельзя так обзываться. -У меня такие же волосы, как у папы, - важно сказал он, явно повторяя за старшими, - у детей всегда такие же волосы как у пап… ну или у мам, - добавил он, подумав, - что обзываться-то?! А эти… как дураки… Володя молчал, задумавшись о своем. -У меня волосы не как у папы, - наконец, заметил он. У папы волосы были светлые, почти белые, как и у мамы, а у него черные, жесткие, если не стричься – они начинали виться упрямыми завитками. -Это потому что дядя Леша не твой папа, - спокойно отозвался Петька, - твоя мама приехала сюда уже с тобой. -Неправда! – вспыхнул Володя. -Правда, мама говорила, я слышал. -Он мой папа! – выкрикнул Володя. -Нет! -Врешь! – Володя толкнул друга, и тот упал, споткнувшись о камень, и тут же закричал, вскочил на ноги и кинулся на обидчика – кулаками пользоваться он еще не умел, но отлично кусался. Володя взвыл от боли, и оба рухнули на землю… Подоспевший Володин отец растащил маленьких драчунов. Петька тут же побежал домой. Володя стоял перед отцом и всхлипывал. -Ну и кто первый начал? – спросил тот. -Я, - всхлипнул Володя. -Честно, молодец, - оценил папа, - что ж тогда плачешь? Сам затеял, сам и получил. Володя протянул руку с отпечатком Петькиных зубов. -Ну а ты как хотел, - пожал плечами отец, и, подняв сына на руки, погладил по голове, - от драк еще и не такое бывает. Из-за чего хоть начали? Володя вместо ответа уткнулся отцу в плечо – не хотелось вспоминать, из-за чего все началось. Тем временем его занесли в дом, усадили в кресло, а потом отец полез в шкафчик. -Не надо! – попросил Володя и схватился за место слегка саднящего укуса. -Щипать не будет, - пообещал отец, - это же не йод. Просто мазь, чтобы не было синяка, - он присел рядом с креслом, посмотрел в испуганные, заполненные слезами глаза мальчика, - ну когда я тебя обманывал? С этим не поспоришь. Володя действительно не помнил, чтобы отец его обманывал. Когда они шли в больницу на прививки, или когда смазывал йодом или зеленкой его ссадины, он всегда честно предупреждал, что нужно будет потерпеть. С терпением, правда, у Володьки не очень… но это потому что он маленький – вот вырастет… -Руку убирай, - попросил отец. Володя слушается, всхлипнув от страха. -Не бойся, - отец аккуратно втирает мазь, - совсем совсем не больно… все, молодец, - он встает на ноги. -Все? – удивленно спрашивает Володя. -Конечно, пойдем умываться и на речку. -Купаться? -Ну да, только ненадолго. -Мазь смоет, - рассудительно замечает Володя. -Еще намажем. Ты же больше не боишься? Володя отрицательно мотает головой. -Вот и пошли. На речном пляже медленно разрушается песчаный замок, построенный ими с Петькой вчера – Володя смотрит на этот замок и ему отчего-то грустно. Отец бросается в воду, быстро выныривает, зовет его к себе. Но Володя нерешительно бредет вдоль берега по колено в воде, добирается до деревянного помоста, уходящего далеко в реку, цепляется за него и, вытянувшись на воде, принимается молотить ногами – вот так он плавать любит. Потом он забирается на помост, смотрит, как отец плывет вдоль берега – и ему приходит в голову интересная мысль. Всем известно, что, чтобы научиться плавать нужно «прыгнуть в самую глубину». Отец плывет и время от времени на него посматривает, но не все время, к тому же сейчас отец плывет от помоста - ему понадобится время, чтобы вернуться. Сейчас! Володя вскакивает на ноги, мчится по помосту туда, откуда вечером красиво прыгают в воду старшие ребята. Сердце бешено колотится – он сам не уверен, что прыгнет, но медлить нельзя – иначе его окрикнет отец, а потом вообще не спустит с него глаз. Доски, мелькавшие под ногами, внезапно кончились, Володя замер на мгновенье и прыгнул… Вода мгновенно сомкнулась у него над головой. Володя судорожно заработал руками и ногами, ему показалось – прошла целая вечность, прежде чем он смог приподнять голову над водой и схватить ртом воздух, но неодолимая сила снова потянула его ко дну – вот тут его и охватил самый настоящий ужас… Чьи-то сильные руки схватили его под мышки и выдернув из воды, кинули на помост. Затем на него забрался отец – он был бледен и совершенно не узнаваем, впервые в жизни он казался Володе чужим. Отец смотрел на него и молчал, и от этого мальчику было не по себе. Лучше бы его ругали. Наконец, отец негромко спросил: -Зачем ты это сделал? -Хотел научиться плавать, - тихо отозвался Володя, и свой собственный ответ показался ему несусветной глупостью, - Прости… - совсем тихо сказал он. -Ты мог утонуть, ты понимаешь? Володя испуганно кивнул. -Ладно. – Отец поднялся на ноги, - накупались. Он взял сына на руки и понес на берег. -Ты накажешь меня? – спросил Володя. -А, думаешь, нужно? Мальчик кивнул: -Можешь отобрать у меня велосипед. Или запретить играть в компьютер навсегда… хочешь, даже ремнем – совсем тихо добавил Володя, - если с первыми двумя наказаниями он был знаком – то последнее являлось лишь страшной сказкой – точно не про него. -Как-то нет желания, - усмехнулся отец, - дело ведь не в наказании. Главное, чтобы ты понял, почему так нельзя делать. -Я понял, - тихо ответил Володя. -Хорошо. Плавать, значит, хочешь научиться? Вот завтра и начнем! Вернувшись домой, начали чистить картошку – точнее чистил папа, а Володя стоял и смотрел, потом мыл картофелины в воде. Потом пришла мама – мальчик обрадовано кинулся к ней. Потом он рассказывал про свои сегодняшние злоключения, глотая слезы, потом они обедали и смотрели телевизор. Вечером пришел Петька, и они играли во дворе – катались на велосипедах и качелях, забыв об утренней ссоре. Наконец, их позвали ужинать и спать. Мама уложила его, накрыла одеялом – ее лица было почти не видно в темноте – почему? Ведь именно такой он ее запомнит. Володя спал как никогда хорошо, что именно ему снилось – он не помнил, помнил только ощущение безмерного покоя и счастья. Его разбудили солнечные лучи, пробившиеся через штору. В доме стояла непонятная тишина. Мальчик встал с кровати и выбежал на кухню, поскользнувшись на чем-то мокром и липком. И замер. Он мгновенно, всем своим существом понял, что произошло. Мама и папа лежали на полу кухни не дышали и не шевелились – он не стал к ним подходить – он знал точно, что поздно, и под ноги он не смотрел – на чем он там поскользнулся – это он тоже знал. Он беззвучно опустился на колени и стал ждать – его мир погиб вместе с родителями, и ему оставалось то же… Он сидел на подоконнике и смотрел в окно. Воспитательница уже давно оставила тщетные попытки занять его чем-нибудь другим. На улице шел дождь. Зеленые листья вздрагивали, когда на них падали капли дождя, на поверхности луж толкались мелкие кружки, мешая друг другу расплыться. -Володя, к тебе пришли, - это был голос воспитательницы, и на него мальчик не обернулся, зато на другой… -Здравствуй сын. Володя вздрогнул, обернулся - говоривший оказался высоким, смуглым, темноволосым мужчиной. -Ну что смотришь? Не узнаешь? – с плохо скрываемым раздражением спросил тот,- Еще бы! Благодаря твоей мамаше мы не виделись почти четыре года! И тут Володя понял, что то, что когда-то говорил ему Петька было правдой – получается – у него есть отец, живой… Почему-то от этой мысли было не радостно. -Ничего, все исправимо, - продолжал мужчина, - теперь ты будешь жить у меня. -Я не хочу, - Володя отвернулся к окну. Он знал, что то место, в котором он жил последние несколько недель называли интернатом, и не то, чтобы ему тут так уж особенно нравилось – но он знал, почему оказался здесь – потому что остался без родителей. Но идти куда-то с незнакомым дядькой – пусть тот даже не обманывает – совершенно не хотелось. -Вот еще, кто-то будет тебя спрашивать, - его бесцеремонно стащили с подоконника за шиворот и потащили к выходу. Володя отбивался упорно, но молча. Незнакомец кое-как выволок его за дверь, в коридор со шкафчиками для одежды, и коротко ткнул пальцами под ребра. Мальчик рухнул на пол как подкошенный, у него перехватило дыхание от дикой боли, из глаз брызнули слезы, он не закричал лишь потому, что для этого нужно было как-то вдохнуть. - Никому ты не нужен, кроме меня, - хладнокровно заметил его новый отец, - так что сейчас поднимаешься и идешь со мной. Будешь упираться – крупно об этом пожалеешь. Пойдем, - он за шиворот поднял Володю с пола, поставил на ноги и повел спотыкающегося, плачущего мальчишку на улицу. Их ждала машина и водитель – водитель назвал Володиного отца Егором Петровичем и открыл заднюю дверь. Егор Петрович сначала втолкнул туда сына, затем сел сам. -И хныкать отвыкай, - сказал он ему, - ты теперь Видов Владимир Егорович. -Я Климовцев Владимир Алексеевич, - сухо возразил Володя, с удивлением поняв, что слезы куда-то делись. Свое полное имя он выучил за те несколько дней, когда ему пришлось побывать в полиции, социальном приюте, наконец, в интернате. И только сейчас он понял, что это имя означало. Фамилия и отчество его отца – все, что осталось с ним от прошлой жизни. Видов смотрел на него с интересом – впервые. -Это мы посмотрим, - проговорил он. Следующие полчаса прошли в полном молчании – Володя смотрел в окно – будь он сейчас со своими настоящими родителями – у него непременно родилась бы тысяча вопросов, но рядом с ним сидел совсем чужой человек. Машина чуть замедлила движение у огромных железных ворот, которые сами по себе распахнулись, пропуская ее. За воротами скрывался трехэтажный особняк. Видов вылез из машины и тут же скомандовал Володе: -Вылезай! Мальчик повиновался. Они поднялись по ступеням – Видов важно шагал впереди, Володя кое-как успевал за ним. Дойдя до тяжелой двери, Видов постучал, к удивлению Володи – мальчик не понимал, зачем стучать в дверь собственного дома. Ах, оказывается затем, чтобы не открывать ее самому. В огромной прихожей ожидали несколько человек – Видов рассказал, что один из них Володин тренер, другой – учитель. Потом он повел его наверх – показывать комнату, в которой теперь он будет жить. Комната находилась на третьем этаже. Вполне себе просторная комната. Кровать, шкаф, низенький письменный столик, и то, что Володе понравилось больше всего – кольца, лесенка, канат, перекладина. Впрочем, времени порадоваться ему не дали. Видов закрыл дверь, в его руках откуда-то возник широкий кожаный ремень. -Так как, ты говоришь, тебя зовут? – спросил он Володю. Мальчик отступил к стене. -Климовцев Владимир Алексеевич, - тихо произнес он. -Неужели? – хмыкнул Видов. – Ну, тогда иди, ложись, - он кивнул на кровать. Володя не шевелился – он, словно, прирос к стене. -Я твой отец, понятно? – поинтересовался Видов. Ни жив, ни мертв – мальчик покачал головой: -Ты не мой папа. Видов схватил его за шиворот и бросил на кровать, чтобы тут же ударить – раз другой, третий… Володя вырывался, плакал и кричал… Время от времени Видов делал перерыв, чтобы спокойно поинтересоваться: -Итак, кто я? Володя не отвечал, только плакал, сжавшись в комок. Но при очередном вопросе вдруг вскочил на ноги и сквозь слезы выкрикнул: -Ты - гад! Вот ты кто! Гад! Гад! Он был совершенно уверен, что после этих слов его просто убьют. Но Видов вдруг замер, подошел и, взяв пальцами за подбородок, посмотрел в глаза. -Упрямый, - заметил он с удовольствием, - в меня. Ладно, посмотрим, насколько тебя хватит. Вернемся к этому вопросу завтра. Видов вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, а Володя, обхватив себя руками, сел на пол.