Из истории освоения Нейруса. Молодые годы первого Президента.

Их гениальный план с треском провалился, потому что Стас с Аней на вечеринку не пришли. Ну то есть Вика отчасти добилась чего хотела – появилась с парнем, о чем узнал Стас, который на следующий день снова караулил Владимира у выхода со скалодрома. -Поговорить нужно. -О чем? – весело поинтересовался тот. – К Ане я не подходил. -Ты знаешь, о чем! -Без понятия. В этот раз удар Стаса он пропустил – что-то очень тяжелое врезалось в скулу, отбросило к стене. Дальше Владимир на автомате проделал трюк, который отточил в особом отряде – упал на землю – со стороны казалось, что от удара и быстрой подсечкой сбил противника с ног – потом вскочил сам, схватив Стаса за руку, заставил его перевернуться на живот, и, вывернув ему запястье, уперся ногой между лопаток. Стас закричал – едва ли от боли, скорее от страха – поскольку знал, чем такой захват грозит. Владимир его отпустил. Да, он помнил, о чем Вика говорила, но не убивать же… -Теперь пойдем, поговорим, - предложил он Стасу, протянув руку – он намеренно сделал это так, что очень легко можно было взять ее в захват – Стас сначала и собирался, но потом передумал – не поскромничал, просто решил не рисковать. Владимир помог ему подняться и зашагал к стадиону, потом углубился в парк. Если честно, он не слишком хорошо представлял, что он собирается сказать сейчас Стасу, тот и сам не спешил начинать разговора, покорно шел следом, словно проиграв в последней небольшой стычке, он уступил ему лидерство в разговоре. Наконец, решив начать с очевидного, Владимир остановился, повернулся к Стасу: -Тебе Аня не нужна, - констатировал он, - оставь ее в покое. Стас обдумал его слова, усмехнулся: -Аня? – переспросил он, - Почему же не нужна? Смазливая, девчонка, ловит каждое мое слово – фотомодель с душой собаки, в общем. Владимир бездумно шагнул вперед, собираясь ударить, но на этот раз Стас был на высоте – перехватил руку, вывернув запястье, и заставил опуститься на колени. Молодой человек раздраженно сжал зубы – очень глупо было попасться в этот захват. -Проваливай, - посоветовал тем временем Стас, - Переводись, отчисляйся… Мне плевать. Ясно? Владимир промолчал, и его противник, надавил на руку сильнее, вынуждая, упасть на спину, ища в этом тщетное спасение от боли. Проделав этот трюк, Владимир свободной рукой ударил Стаса под колено - так что тот мгновенно ослабил свою хватку – и, освободившись от захвата, вскочил на ноги, шагнул было вперед, но Стас примирительно поднял руки: -Хватит! Не хочу я с тобой драться. Владимир остановился. Его противник скорчил гримасу: -Драться ты умеешь, - развел он руками, - Думаешь – поэтому крутой, да? И на тебя кирпич найдется. Ты здесь один, а я нет, так что проваливай – второй раз просить не буду, - пообещал Стас и, торопливо развернувшись, побежал по дорожке, ведущей к учебным корпусам. Владимир, закусив губу, наблюдал за ним, очень хотелось догнать и приложить лбом о какое-нибудь дерево. А с другой стороны – это ничего не решит. Как не решила ничего их с Викой нелепая провокация. Он направился к общежитиям, но Ани не было в ее комнате, сегодня она сдавала какой-то зачет. Тогда молодой человек поплелся в ректорат. Идея, которая пришла ему в голову не так давно была отчасти продиктована вынужденным бездельем, Аниными лекциями и нежеланием отставать от нее на целых три курса. Он немного нервничал, хотя в общем-то не из-за чего было – разрешат – хорошо, нет, не умрет. С другой стороны, фингал, который навесил ему Стас был совершенно ни к чему. -Что ты хочешь? – ректор оставил свое официальное обращение на «вы», как только Владимир озвучил свою просьбу. -Сдать экзамены за первый курс, - повторил молодой человек, - в сентябре пойти на второй. Виктор Евгеньевич пару секунд размышлял: -Ты же не сдашь, - равнодушно пожал он плечами наконец. -Сдам, - уверенно отозвался Владимир – Анины лекции он знал наизусть, что-то раскопал сам в учебниках и электронных статьях. -Ну, попытай счастья, - разрешил ректор, - вреда не будет. Приказ мы сделаем, чтобы тебя допустили до экзаменов, а там… посмотрим. Интересно, что это разрешение его совершенно не обрадовало. Благодаря Стратову, Владимир знал, когда и какие экзамены и зачеты сдает первый курс и сейчас, потратил пару часов, чтобы найти преподавателей и объяснить им, что придет «пытать счастья». В общем-то, против никто не был. Просто все, как и ректор, были убеждены, что он не сдаст. -А может вы, молодой человек, сразу за пятый курс экзамен сдадите? – насмешливо поинтересовался Аркадий Георгиевич, которому Владимир через пару недель должен был сдавать физиологию центральной нервной системы. -Не все сразу, - отозвался Владимир и смущенно поморщился, когда профессор согласно ему кивнул. -Ad imposibilia nemo obligatur, - сказал Аркадий Георгиевич. То есть к невозможному не принуждают. Латынь. Куда уж без нее в медицине. Nihil est imposibile, - ответил Владимир. Нет ничего невозможного. Насчет произношения он не был уверен, но Аркадий Георгиевич его понял. Перед тем, как идти на работу, Владимир снова заходил к Ане и снова не застал ее – его звонки ей на телефон не проходили – наверное, заблокировала. Видимо, он действительно идиот. Она ведь сказала ему, что не собирается бросать Стаса. Уж почему – по сути, не его дело. Он должен просто взять и отойти. Забыть. Найти себе другую девчонку, ну или ходить дальше с Викой – пусть Стас побесится. Шагая на работу, Владимир пытался примириться с этой мыслью, но в итоге отбросил ее. Он еще мог примириться с ситуацией, что Аня останется со Стасом, несмотря на то, что он ей не особо нравится. Ну, мало ли… Но он ее тоже не любит. Больше того – ни во что не ставит. Какого черта это должно так остаться? Другой вопрос – что делать. Самое простое, что приходило на ум – разбить-таки Стасу голову. Заманчиво, но бессмысленно – Владимир от всей души ненавидел этот свой рациональный вывод, но как он не пытался оправдать это действо – ничего не выходило. Ему нужно было поговорить с Аней. Не язвить, не задавать дежурные вопросы, а поговорить - так, чтобы им никто не мешал. Конечно это сложнее, чем разбить Стасу физиономию, но, толку от этого наверняка будет больше. После работы он снова направился к общежитиям. Никакого ясного плана у него не было, просто не хотелось идти домой – но в окне Ани на шестом этаже приглушенно горел свет. Значит она дома. Другое дело, что в час ночи никто не пустит его в общежитие. Зато стена была очень удобно украшена чуть выступающим декором – сантиметра два с половиной или три – больше и не нужно. Та его часть, что была еще в состоянии мыслить, с ужасом осознала, что он действительно собирается это проделать – подняться по стене на шестой этаж без страховки и постучать в Анино окно. Все разумные доводы были мгновенно отброшены, вероятно, он исчерпал лимит своего разумного поведения, когда не погнался за Стасом. Конечно, очень не хотелось бы, чтобы завтра утром, выглянув из окна, Аня увидела бы его труп, взглянув на растущий под стенами общежития кустарник, Владимир решил, что это ему не грозит – даже если сорвется, пожалуй, отделается переломами и сможет отползти, дабы не портить пейзаж. Пожалуй, это самая дурная его затея – констатировал он, приступая к подъему. На самом деле он много раз проделывал нечто подобное на скалодроме. Да и много сложнее маршруты были, и он практически никогда не срывался. Но все-таки зацепы на скалодроме гораздо надежнее крошащихся кирпичей в стене. С другой стороны - шесть этажей – это около восемнадцати метров и около полусотни шагов – не так уж и много. Прижавшись плечами к стене, он поставил носок ботинка на очередной выступ, поднялся на шаг выше – еще один минус – на скалодроме он был в скальниках, а сейчас в спортивных ботинках, которые могут соскользнуть в любой момент. Правда, нервничать по этому поводу пока рано – он едва миновал окно первого этажа – даже если и свалится – отделается царапинами – еще четыре шага и окно второго этажа остается внизу. «Три» - посчитал про себя Владимир, различив в темноте тень очередного оконного карниза, и сердце в груди застучало о кирпичную стену. Он вдруг совершенно некстати подумал, что с третьего этажа лететь уже достаточно высоко, и что именно таким полетом и закончилось его последнее ползание по стене дома без страховки. Пока голова была занята глупыми мыслями, руки и ноги делали свое дело - цеплялись за очередные выступы, поднимая тело все выше – сердце сколько угодно могло биться в ушах – отступать все равно было поздно – половина пути осталась внизу, а спуск намного опаснее подъёма. «Четыре» - посчитал молодой человек и предстоящий путь высотой в два этажа показался непреодолимым – мышцы предплечья стало сводить от усталости – из-за страха он цеплялся за выступы гораздо сильнее, чем того требовал здравый смысл. Владимир раздраженно тряхнул рукой, на время прогоняя усталость, поднялся на три шага, потом еще на три – вот он и у нужного окна. Оно закрыто и приходится стучать. Весьма глупо. Что сделает нормальный человек, если, лежа в своей кровати, в комнате на шестом этаже услышит стук в окно? Решит, что это птица и продолжит смотреть сны? Скорее всего, именно так. Он стучит еще раз. Еще и еще. -Что?!!! Нет, определенно стоило проделать эту глупость ради того, чтобы увидеть ее изумленное лицо. Аня открыла окно, и он ввалился внутрь. -Ты с ума сошел, - прошептала девушка. -Определенно! – жизнерадостно согласился молодой человек – его переполняло счастливое возбуждение – от того, что подъем остался позади, от того, что рядом Аня, которой он так давно не видел. -Это, правда, ты? – изумленно спросила Аня. Владимир рассмеялся: -Нет, моя астральная проекция, - он шагнул к девушке и обнял ее, и когда она уткнулась лицом в его плечо, вдруг понял, что нужно сказать, - я больше никому тебя не отдам – ни Стасу ни другому. Теперь ты будешь со мной. Аня посмотрела ему в глаза: -Неужели? А Вика, что на это скажет? Владимир поморщился, в очередной раз недобрым словом вспомнив всю эту затею с Викой, с танцами и прочей ерундой. -Ничего она не скажет, - произнес он, - мы больше не встречаемся. -С каких пор? -С позавчера. Аня, невесело улыбнувшись, пожала плечами: -Это, конечно, срок. -Неважно, - отозвался Владимир, - я два дня не встречаюсь с Викой, ты с завтрашнего дня не встречаешься со Стасом – все отлично. -Я не могу… - Аня попыталась отстраниться от него, он не позволил, спросил: -Не можешь или не хочешь? Аня отвела взгляд. -Ты говорила, что вся ваша беда со Стасом, что вы мало времени вместе проводите, - напомнил Владимир, - Теперь ты провела с ним две недели на соревнованиях, что скажешь? Он тебе нравится? Хочешь провести с ним всю жизнь? Девушка молчала. -Насколько я понимаю, это не то молчание, которое знак согласия, - заметил Владимир. -Володь, он от меня не отстанет, - как-то обреченно проговорила Аня. -Это не твои проблемы, - возразил Владимир, - у тебя завтра есть зачеты? -Нет, но мне нужно готовиться. -Отлично, мне теперь тоже, так что пойдем с утра ко мне, устроим мозговой штурм, - он смущенно поморщился, - правда, у меня бардак и ни мебели, ни посуды… ладно, что-нибудь придумаем. Девушка снова посмотрела ему в глаза: -Володь, ты серьезно? -Абсолютно. По новенькому дивану вперемешку были разложены его и Анины конспекты. Завтра у него был первый экзамен по анатомии и физиологии нервной системы, а у нее зачет по нейрофармакологии. Занимались они уже шестой час кряду и Владимир, растянувшись на полу, наблюдал за тем, как Аня что-то вычитывает в собственных конспектах. Его мысли сейчас были далеки от завтрашнего экзамена, хотя к анатомии и физиологии имели, пожалуй, самое прямое отношение. Все получилось очень просто. Гораздо проще, чем он себе представлял. Стас, увидев их вместе, даже не подошел, и вот уже больше двух недель никак не напоминал о своем существовании. Квартиру Владимир кое-как обставил за день – купил диван в комнату, стол и стулья на кухню, обзавелся посудой. И теперь они с Аней устроили здесь штаб по подготовке к экзаменам и часто засиживались допоздна. Он все надеялся, что однажды Аня забудет следить за временем, и не сможет поехать в общежитие – тогда ей придется остаться здесь. Влечение, которое он испытывал к ней, было не таким острым и невыносимым как то, что мучило его месяц назад, когда он видел Вику – оно медленно тлело под внешним спокойствием, и почти никогда не завладевало волей. Только иногда, целуя девушку, он позволял себе что-то, что едва выходило за рамки приличия – Аня пресекала его, отступая на шаг, спокойно просила «Не надо» - он уступал, испытывая свое терпение и гадая, насколько его хватит. По идее, надолго. Он умел днями обходиться без еды, когда было нужно, а уж без секса, наверное, как-то выдержит. По крайней мере, от этого точно не умирают. -Парасимпатическая система, - произнесла Аня. Владимир не сразу понял, что это она ему. А поняв, принялся перечислять расположение центров парасимпатической нервной системы: -Головной мозг, кресцовый отдел позвоночника… Да знаю я это все… - он сел возле дивана, глядя снизу вверх в Анины глаза. -Так завтра Морозову и скажешь? -Так и скажу, - улыбнулся Владимир, - ты отличный репетитор, поэтому выходи за меня замуж. -Я серьезно, - поморщилась Аня. -Я тоже. Ты знаешь, я тебя люблю тебя... -По-моему, тут дело не в любви, - возразила девушка. -Неужели? А в чем? -Уверен, что хочешь это услышать? Интуиция, прошептала, что не хочет, но, не послушав ее, молодой человек уверенно кивнул: -Конечно. -Ладно. Ты спал с Викой и теперь ждешь от меня того же. Даже готов звать замуж. Владимир поморщился: -Ничего не поделаешь, - признал он, - сама знаешь, - он кивнул на конспекты – физиология и все такое… Аня посмотрела на него сердито: -Ну вот и встречался бы дальше с Викой – и никаких проблем с физиологией. Он смущенно потер затылок. -Мне нравишься ты, а не Вика. Но ты правильно злишься. Можешь даже прибить меня за это. -Обязательно, - хмуро пообещала Аня. -Искать меня никто не будет, так что растворишь труп в кислоте и живи себе здесь… Только перед этим нужно пожениться. Аня поморщилась: -Шутки у тебя дурацкие. -Это да, - согласился Владимир, снова лег на пол и принялся смотреть в потолок, - Мне раньше нужно было сделать это, - произнес он. -Что? – спросила Аня. -Поговорить с тобой. Слазить к тебе в окно. До твоей поездки со Стасом, до Вики… Ты правильно на меня злишься – я сам на себя злюсь. -Это бы не помогло, - возразила Аня, - я бы не стала с тобой говорить. Я не знала Стаса до этой поездки совсем, и… я бы не поняла, что ты мне нужен, если бы не ты не встречался с Викой… Владимир вновь сел, удивленно взглянул на девушку. -А теперь я собака на сене, - заключила Аня, - и боюсь, что ты снова уйдешь к ней. -Нет, - возразил он, поднялся с пола, сел рядом с девушкой. -Насколько плохо с твоей физиологией? -Я умею держать себя в руках. -Я не об этом спросила. Владимир поморщился: -Не особо. Терпимо. Аня закусила губу, чем мгновенно свела его с ума, и он сказал совсем не то, что собирался: -Просто дай мне начать. А потом отвесишь оплеуху, если не захочешь. Анины щеки стали пунцовыми, она продолжала покусывать губу, и он готов был поклясться, что слышит, как стучит ее сердце. Или это было его? -У меня никогда этого не было, - смущенно произнесла девушка. Могла бы и не говорить. -Боишься? – спросил он. -Скорее стесняюсь, - поморщилась она, - ужасно глупо, конечно… Он взял ее за руку. Аня посмотрела на часы: -Мне пора, - она поднялась, но Владимир сильнее сжал ее руку – она слабо попыталась ее освободить, как-то беспомощно произнесла, - Володь… - и он обнял ее за бедра, приподнял губами краешек футболки, коснулся нежной кожи живота. -Не надо, - прошептала она, зная, что он не послушает. Так это обычно происходит? Чуть меньше уверенности в ее голосе, чуть больше настойчивости у него… И, вот, он уже уронил ее на диван (прямо на конспекты) стянул с нее футболку и ласкает ее грудь, заставляя столкнуться с непривычными и противоречивыми эмоциями – немного волнения, капля смущения (гораздо меньше, чем она ждала), волны удовольствия, которые стали для нее полной неожиданностью и что-то еще, спящее глубоко в ней и теперь пробуждающееся. Он быстро стянул с нее шорты, вместе с трусиками, вызвав мгновенный перевес смущения и острый приступ паники – и стало еще хуже, когда она поняла, что Володька тоже когда-то успел избавится от одежды. -Не… - произносит было она, но он закрывает ей рот поцелуем. А что бы она сказала? «Не надо»? И он бы ее послушал? Едва ли. И правильно бы сделал, что не послушал… Он ласкает ее, помогая осознать проснувшееся в ней желание. Желание требует довериться ему полностью, забыть о всяком стеснении, позволить ему сделать с ней что угодно – и ласкать и причинять боль. Сначала боль едва ощутима, потом становится сильнее, когда он входит в нее… -Ай! – она вскрикивает, но не отстраняется, страх непостижимым образом перетекает в возбуждение и напрочь сметает остатки стыда – он с силой берет ее за бедра, погружаясь в нее до конца - она громко и долго кричит, извиваясь от боли и… непонятного ей удовольствия, мнет подвернувшиеся под руки тетрадки… Крик постепенно переходит в стон - не понимая жива она или мертва, Аня замирает, в полной уверенности, что это все, но он двинулся в ней – воскресив боль, от которой она теперь лишь обессилено стонет. -Больно? – он нежно касается рукой ее щеки. -Приятно, - возражает она, прикусывая губу – это ложь лишь наполовину - ей дико больно, но непостижимо приятно, когда он, забыв обо всем, начинает двигаться в ней все с большей и большей силой – внутри нее словно разгорается огонь, который вдруг разбегается по всему телу, заставляя выгнуться дугой – она снова кричит – но теперь не от боли – она забилась в его руках и, когда он упал на нее обессиленный, она еще некоторое время тщетно пыталась отдышаться. Аня спала на его плече. А он лежал, изучал тени, клубящиеся под потолком в лунном свете, и думал. Он должен быть сегодня самым счастливым человеком на Земле, но он не был – что-то ему мешало. Не предстоящий ему завтра экзамен, не угрызения совести из-за Вики и не туманная перспектива столкнуться как-то со Стасом на узенькой дорожке. Нейрус – понял он вдруг. Со времени возвращения оттуда, он запрещал себе думать о совершенно элементарных вещах – о том, что на Нейрус еще будут посланы отряды военных, и о том, что их столкновение с куанами дело времени, и о том, что, не оставшись там, он, по сути, поступил, как трус. Да, как очень умный трус. Он действительно не мог ничего сделать, не мог ничем помочь, он мог только умереть со своими соплеменниками – совершенно логично было в такой ситуации улететь на Землю и начать учебу в Академии. Логично, но все равно трусливо. И он вдруг подумал, что с Аней у него ничего не получится – потому что он трус и не заслуживает счастья – очередная нелогичная ерунда, которая могла прийти в голову только ему и которой бессмысленно делиться с кем бы то ни было – с этой мыслью он и уснул, успокоенный, что узнал, наконец, правду.