Партнеры или Разреши нам быть вместе

- Эклз, скотина, слезь с меня! - Майки, как же я рад видеть тебя, сучка моя недотраханая. - Нет, вот я не понял, ты чего такой радостный, все выходные с кого-то не слезал? - Конечно, сладкий, конечно. Ты меня бросил, пришлось мне, бедному, брать, что дают. - Действительно, бедный, жалко тебя до слез. - Да, да, поцелуй меня скорее! - Уууу-убери от меня свою блядскую морду. - Фу, какой ты грубый. А скажи мне, друг мой любезный, чего это наша клоака такая возбужденная в понедельник утром? У меня уже полчаса в ушах звенит. - А, все-таки заметил! Я уж думал вашему величеству все по хуй. - Мне и по хуй, просто нереально орут и суетятся, ненавижу. Особенно, Кортез, ссыт кипятком вокруг. В чем причина спермобума? - Это у тебя спермобум перманентный, а тут люди работу работают. И меняют начальство. - Чееего?! - Того, трубки брать надо и смски читать, на худой конец. Хотя когда дело до твоего конца доходит, тут уж без вариантов. Короче, пока ты трахал все живое, у нас случилась рокировка века. Король умер, да здравствует король! - Ты ебнулся? Джерард умер?! - Да Бог с тобой, нет. Всего лишь милый такой инфарктик. Зато стопроцентный результат. Руководить компанией он больше не в состоянии…. - Иииии? - Та-та-та-там! Теперь нами руководит Джаред. - Я тебе сейчас реально въебу, какой на хуй Джаред?! Толком можешь объяснить? - Я сейчас тихо встану и уйду. И все рассказывать тебе будет Кортез. - НЕТ! Зай, прости. Я очень внимательно слушаю. Очень. - Джаред Падалеки. Родной и судя по всему горячо любимый племянник. Срочно выписан из-за границы. Из Лондона или Берлина, пока уточняется. Единогласно избран советом директоров. Никто его пока не видел, кроме Синди. И та уже растрезвонила, что большего красавчика нет на свете. - А я? - А ты в пролете. И вот тут Майкл Розенбаум попал в точку. В десяточку. В яблочко, мать его ети! В таком грандиозном пролете Дженсен Росс Эклз, лучший рекламщик всех времен и народов, первый ебарь на деревне, в том числе и даже в большей степени, мозгов, не был ни-ког-да. А все потому, что генеральный директор холдинга "MIRAKLE", монстра рынка рекламы, пиар и медиа, Джерард Падалеки не далее как в пятницу сделал Дженсену предложение, которого тот ох-как долго добивался потом, кровью и спермой, последней в неограниченных количествах. В связи с поступившим вожделенным предложением именно в теперешний волшебный понедельник Эклз должен был с помпой и всеми причитающимися выгодами войти в крайне ограниченное число партнеров "MIRAKLE". Другими словами, стать третьим по счету партнером и членом совета, долбаный ты случай, директоров. И что теперь?! А теперь все тот же великолепный Дженсен Росс Эклз, отметив так, как он один умеет, свое мифическое теперь уже назначение, выебав сразу три задницы за ночь, и, установив личный рекорд по числу оргазмов, доставленных партнерам в один присест, сам лично отправляется на колоссальный хуй. Первый раз в жизни. Как-то так. Первое, что сделал Дженсен, это не поверил. Разумеется, не поверил в то, что у него ничего не выйдет. Слишком долго вся эта канитель длилась. Никто, кроме Эклза, не сделал для компании столько. Никто не привел такое количество отборных клиентов, никто не провел это бессчетное число результативных встреч, никто не умеет так говорить, как он, так очаровывать и добиваться поставленных целей. Никто так не трахает, как он! Ох, сколько ему пришлось жертвовать своим бесценным органом - это же уму непостижимо. Только спустя три года Джерард, наконец, оценил степень жертвенности своего самого своенравного и одновременно самого ценного сотрудника. Дженсен уже из себя выпрыгивал, доказывая и так, и эдак, что он лучший. И работал, как сволочь, и истерил, и брал отпуск внезапно на пару-тройку дней, и подкидывал клиентов конкурентам, и срывал сделки, и трахал серьезных парней прямо в офисе, и чудом избежал обвинений в харасcменте. Джерард ненавидел Эклза чистой, незамутненной ненавистью и вместе с тем взасос любил. Регулярно Дженсен стоял на ковре перед высоким начальством и выслушивал душеспасительные нотации. Джерард не терял надежды сделать из пропащего парня полноценного члена общества. Только не в коня корм! Дженсен жил с оттягом, размахом и огоньком. Стопроцентный гей, он сделал из своей ориентации образ жизни и культ. На его член мечтали сесть все мало-мальски голубые Манхеттена. Он с легкостью удерживал корону лучшего ебаря уже черт знает сколько времени и терять ее не собирался. Его огромный лофт на верхнем этаже старинного многоквартирного особняка стал легендарным местом проведения самых грандиозных тематических вечеринок. Туда, как в Букингемский дворец, мечтал попасть каждый юнец, становящийся на путь порока. Ему подражали даже в мелочах. В одежде, в привычках, в манерах. Им грезили, ему поклонялись. Даже сайт был в наличии с самыми натуральными фанатами. Дженсен обожал свою жизнь! Ему многое в ней давалось легко и играючи. Разве что, кроме сраного партнерства. С другой стороны, Джерард не просто тренировал его, он удерживал рядом, бессовестно наживаясь и делая имя компании на трудах Эклза. Дженсен все это прекрасно сознавал, как понимал то, что только став партнером такого мощного холдинга, он со временем сможет создать и свое дело. Все еще не до конца зная, чем конкретно он мог бы заниматься, он предпочитал быть обласканной, приглашенной звездой, купаясь в море обожания, поклонения, восторгов и мальчиков. И все-таки как же он затрахался трахаться! Этот уик-энд выдался особенно жестким. Трэш с выпивкой, легкими наркотиками и беспрерывно меняющимися дырками был затеян сразу в пятницу. Дженсен сделал пару звонков, едва выйдя из кабинета босса. И понеслась. Майкла он решил обрадовать в понедельник. А все потому, что эта лысая сволочь ржала над ним беспрестанно, уверяя, что такого обормота, как Эклз, никто в разуме партнером не сделает, тем более еврей Падалеки. А вот выкуси, Майки! Хотя сейчас хотелось обкусать собственные локти до мяса. Ну почему, почему надо было выпадать из реальности, не сходя с места. Где, в чьей конкретно жопе потерялись его мозги?! И как теперь выкручиваться? Облизывать какого-то мелкого выскочку-родственничка, и все начинать сначала?! Да вот не угадали ни разу! - И кто он? - Кто? - Ты по-прежнему претендуешь на мой хук справа. - А, ты про нового короля? - Выкладывай. - Все пока на уровне слухов, генерируемых Синди, поэтому что есть, то есть: ему нет еще 30, не женат, очень высокий, нереальный красавчик, это уже общеизвестный факт, длинные волосы, ездит на феррари. - Придется трахнуть. - По-прежнему в пролете, Эклз. Он натуральный натурал. Из тех, что меняют девчонок по дням недели. Похвалил юбку Синди, а сам пялился на коленки. Без вариантов, дружище. Думай дальше. - Майки, сколько лет ты меня знаешь? - Эммм, 15? - 17, Майки, почти угадал. И сколько раз на твоей памяти меня посылали на хуй? - Ээээ…. - И снова попал, Майки. Ни одного долбаного раза! Почему сейчас кто-то там, считающий себя натуралом, сможет мне отказать?! Вот сейчас пойду и доведу до сведения этого длинноволосого чмошника, что он имеет уникальную возможность побыть моей девочкой минут 15. - Дженс, не стоит. - Уже стоит, Майки! Это забавное недоразумение меня жутко завело. Я, бля, кто и где, чтобы изображать скаковую лошадь? Джерард мне обещал…. - Что обещал? - Неважно. Мисс Падалеки прогнется и подставится, как все. Ничего нового, Майки. Пошел. Нет, конечно, все можно понять, но не всеобщий же пиздец. К новому боссу он даже близко не попал. Синди, эта крашенная жополизка, она же сраная секретарша, с видом нимфы у подножия королевского трона заявила, что сегодня мистер Падалеки не принимает. Это как так-то?! Что на среду назначен общий сбор, и вот там мистер Эклз сможет лицезреть мистера Падалеки и огребать положенные пиздюлины. Что мистеру Эклзу целесообразно использовать эти полтора дня, чтобы как следует подготовиться. Подмыться, например. Как он ее не убил, Дженсен и сам не понял. Видимо, пребывал в глубоком ахуе. И одновременно в Зазеркалье. Нет, он с кем-то поменялся не только телами, но и разумом, и жизнью, точно. Так ведь не бывает! Вот же он – рай, вот берег с белым песком, вот океанский прибой, вот красивый длинноногий голый полубог, ожидающий его, своего бога. Вот же все это! Дженсен уже видел, уже почти вошел в своей персональный рай. И каааак только треснулся об землю. Больно! Обидно! ********************************************* Он вернулся к себе, злой, как некормленый бульдог. Собрал свою команду. Тааааак, кто первый огребет? Конечно, Майки. Уродина лысая. И далее, по списку. - Парни, - ух, как он любил доводить Кортез, обращаясь к ним так. - Даю время до вечера, чтобы сделать свод-анализ по всем нашим проектам. Розенбаум, с тебя статистика, клиентская база, истории проектов. Кортез, презентации – все мне в почту. Прошивка по финансам – Коллинз, особенно обрати внимание на текущее состояние дел с "Парадайз" и Оптимал Групп. И Миша, повнимательнее, я буду чистить за тобой, если увижу хоть одну нестыковку, подвешу за яйца, даже если по-прежнему не найду их. Усек? Тай, родной, с тебя план-стратегия на три месяца и на полгода. То, что мы обсуждали. Вопросы? - У нас потоп намечается? Конечно, это Кортез. Кто бы напомнил ему, за каким таким хером он ее держал в своей команде? Ах, да, личная просьба Джерарда. Тот сунул ее Дженсену два года назад. Типа разбавить мужской коллектив, а на самом деле приглядывать за Эклзом и не допускать гейского беспредела. Типа она могла его остановить, ха-ха три раза. В принципе, девчонка справлялась, неплохо рисовала, знала графику, схватывала налету, делала все качественно и быстро. Слушалась Дженсена, а главное, не отсвечивала. Если и стучала, вернее, когда стучала, делала это тихо и изящно. Его устраивало. Она была для него никакой – даже на полноценную бабу не тянула, мелкая, черненькая, с несоразмерными губищами, тонкими ручками и ножками, как мартышка. Эдакий нарост на идеальном теле его команды. Фишка была в том, что в его команде все были геями, естественно, кроме Кортез, хотя Дженсен и подозревал в ней любительницу мальчикового порно. Дженсен принципиально никого не трахал из них, только по рабочим вопросам – тут уж только успевай подставлять. И за исключением Тая. С ним был грех, уже после того, как они начали работать вместе. И хотя случилось несколько вполне таких неплохих раз, они были больше друзьями, поэтому благополучно все забыли и сосуществовали рядом весьма плодотворно и успешно. Дженсен очень ревностно следил, чтобы и между собой никто из его команды не сношался. И достиг дзэна в этом вопросе. С Кортез все ясно, тут, кроме жалости, ничего нет и в помине. С Олссоном тоже порядок, к тому же год назад тот женился и был верен супругу, как удав. Розенбаум – убежденный актив, как и сам Эклз. А Миша…. Мишу, к сожалению, мало кто хотел. Он был слишком ангелоподобен. Ну не стояло на него у мужиков. Во всяком случае, у тех, кто был в команде Дженсена. Бедный-бедный Миша. - Детка, когда мне понадобятся твои бесценные мысли, я обязательно к тебе обращусь. По существу задач есть вопросы? Парни дружно мотнули башками, Кортез скукожилась еще сильнее. Ну, вот кто в сознании ее трахает, кто? Покажите мне этого дегенерата! - Майкл, останься, остальные погнали работать. Дженсен все брал слету. Всегда. Быстро, не дав себе шанса засомневаться, с азартом и фейерверками. Решил, что ему позарез нужно подтянутое спортивное тело - стал мастером спорта по плаванию, имел черный пояс по кушенкай, отлично стрелял и, в принципе, при желании, мог преподавать йогу. Понравился парень - и через несколько минут тот уже отсасывал ему в уголке, без разницы кто это был: натурал или из его песочницы. Рекламу Эклз обожал. Он мог продать что угодно и кому угодно. Особенной его страстью была потребность акцентировать внимание на тайных базовых помыслах обывателей. Он чувствовал эту историю, как зверь. Все мечтают быть любимыми, красивыми и стройными. Вауля! Большинство его кампаний строилось по этому принципу. Дать людям то, что они больше всего жаждут. Получить то, чего у них нет. Самые крутые модели были в рекламных проектах Дженсена. Он работал с самыми известными фотографами, операторами, телекомпаниями. Его знали все редакторы крупных издательств. Он брал на скаку популярнейшие брэнды. Он сам уже был брэндом, чего уж тут скромничать. Больше всего на свете Эклз ненавидел, когда ему мешали лететь. Нет, реальные препятствия он любил, чем выше, тем слаще победа. Но вот такие, призрачные, когда не знаешь, с чем имеешь дело - ненавидел. - Давай выкладывай факты, Майки. Мне нужна достоверная информация. Уверен, за те полчаса, что меня не было, вы с Таем уже прошерстили свои любимые базки. Гони, что знаешь. - Дженс, ты чего завелся-то? - Майки, не беси меня. Мне нужно на этого недоноска все, что только можно достать. Я должен знать, чего ждать, и куда бить. - Ну… да, глянули одним глазком. Не пыхти, нового немало, с другой стороны все слухи подтверждаются. И мой вердикт – не только ты, но и мы все в пролете. - Я тебе все-таки въебу сегодня. - Ох, ты ж…. Джаред Тристан Падалеки, 27 лет, родился в Техасе, Сан-Антонио, родители финансисты, оба. Очень хорошее образование, причем разноплановое. Экономическое, юриспруденция, пиар, стажировки в Англии и в Германии. Пять лет живет в Берлине. Он серьезный игрок, Дженсен. Там у него собственный бизнес, причем стабильный и с хорошим доходом. Рекламная компания, опять же. Еще он рисует. Что-то нестандартное, вроде как на заказ. Мы даже нарыли инфу про его закрытую выставку. Не женат. Но, баб у него было – хоть трейлерами грузи. Это как ты, только наоборот. Ой, не ори только. Фотками с его курицами все берлинские порталы закиданы. Предпочитает моделей. Видимо, потому что и правда, как каланча. 194 см, не хочешь? И да, он симпатяжка. Нашел пару фоток без майки…. Это стоит видеть. Я бы вдул такому, с радостью, но, боюсь, не пережил бы даже предложение. Во-первых, он просто огромен. Во-вторых, он гомофоб. Просто пиздец какой гомофоб. Он с речью выступал, на анти-гей-параде. На досуге дам тебе послушать. Для общего развития. - Реально есть, что послушать? - Он очень убедителен. Если бы я полжизни уже не трахал парней, точно бы передумал. Скользкий это путь, скажу я тебе. - Майки…. - Дженсен, послушай старого больного Майкла. Даже не думай. У тебя не выйдет подмять его. Не в этот раз, Дженс. Подружись с ним. Пей с ним пиво. Ходи на футбол. Никогда ни жестом, ни взглядом, ни даже в мыслях – не хоти его. И все будет хорошо. - Ты такой смешной, Майки. Ему уже рассказали, кто я и что я. Ты первый знаешь, сколько у меня здесь "друзей". - Ну и хрен бы с ним, что рассказали. Главное, самому к нему не лезть. Я знаю, что такое гомофобия. Помнишь? Что я пережил? Это фанатики, их бесполезно ставить на место, бороться с ними и прочая, что ты так любишь. Ты никогда не докажешь, что имеешь право жить своей жизнь и спать с тем, с кем хочешь. Никогда! Даже не стоит начинать. Поверь, это не тот случай, когда надо себя проверять. Стоит с самого начала придумать, как себя вести. Хорошо, что встреча только в среду. Ты успокоишься, настроишься. Ничего не изменилось. Будем работать дальше. Ты прости, что напоминаю, но если ты будешь выступать, наши головы тоже полетят. Потому, что это не Великий Джерард, который нас знал сто лет и доверял делать дела. Пожалей ребят. - Чего-то мне кажется, ты преувеличиваешь. - Возможно, Дженс, но я просто жопой чую опасность. Мы еще не готовы уйти. Еще рано. Бля, сука Джерард. Ну не мог еще чуть-чуть потерпеть со своим инфарктом! - Ладно, Майкл. Я понял. Иди. - Дженс, ты чего? Говорю тебе, давай вместе подумаем. Выработаем линию поведения. - Майкл. Иди. - Фотки скинуть? - Пошел на хуй. ************************************************ Дженсен вошел в конференц-зал без двух минут до начала встречи столетия. Вся тусовка уже была в сборе. Напомаженные, возбужденные. Он их ненавидел. Сборище скотов и уродов. Надеются сразу выслужиться. Сразу завоевать свою ступеньку у подножия трона нового короля. Удивительно, но именно так и устроены самые крупные, самые стабильные компании. Они существуют на амбициях и страстишках персонала, как базисной основы. Кто кого подсидит, кто с кем переспит, кто кому услужит. Реально работают два-три человека - на голой идее и из любви к искусству. Они преимущественно в пролете, потому что не успевают следить за политической картой перемен в офисе. Пока не съебывают с подводной лодки. Эклз сел на свое место ровно за пару секунд до того, как распахнулась дверь с другой стороны от общего входа, и появился Он. Именно так, с большой буквы. Дженсен сознательно не посмотрел ни одной его фотографии. Был уверен, что не на что смотреть, раз. Был выше всеобщей истерии, два. Синди до белого каления его уже довела, чуть ли не с транспарантами разгуливая по офису. А еще он хотел составить первое чистое впечатление, не замутненное вербальными картинками. Ему нужен был весь образ, чтобы сразу, с ходу, в целом понять врага. За полтора дня, погрузившись в собственные проекты, Эклз в который раз убедился в собственном превосходстве над всеми ныне живущими и успешно задушил в себе тонюсенькие зародыши иррационального страха. А вдруг мелкий Падалеки понравится ему!? Еще когда Майки верещал о невзъебенности нового босса, они едва начали пробиваться. Нет, на хрен, с корнем и на помойку. Не бывать такому! Ну что ж, получи фашист гранату. И это не Джаред получи. А он, Дженсен Эклз. Потому что это был парень мечты! Любой девочки-тинэйджера, домохозяйки, замужней дамы или девицы, ищущей мужа. Он был идеален, вылизан и отутюжен, начиная от переливающихся длинных волос, тщательно уложенных в аккуратные волны, и заканчивая натертыми до блеска ботинками от Гуччи. Исключительно сидящий темно-синий костюм, белоснежная рубашка, шелковый галстук. Охватив всего босса в целом взглядом, успев сделать оттиск в памяти его охрененной фигуры, роста и загорелой кожи, Дженсен поймал себя на том, что совершенно ни о чем не думает. Ни мыслей, ни настроений, ни целей в голове. Тогда уже это должно было его насторожить. Но не насторожило. И он продолжил осмотр. Джаред Падалеки был однозначно из той породы людей, кого, увидев раз, невозможно забыть. Красив? Честно, нет. Притягателен? О, да. Его хотелось рассматривать бесконечно. Глаза непонятного цвета с примесями и зеленого, и карего, и серого, удлиненной формы, как у дикой кошки, под длинными темными ресницами. Смешной нос, заостренный и вздернутый, но придающий лицу определенный шарм. Высокие скулы, наводящие на мысль об индейцах, а не поляках. Рот … ммм, губы тонковаты, но очень мужские, волевые и одновременно мягкие на вид. А форма у них детская какая-то, волнующая. Как назло, по всем параметрам зачетные губы. Дженсен всегда тащился с таких. Забавные родинки, Эклз насчитал три, прямо на щеке и тут же захотел рассмотреть их поближе, потрогать пальцем. Лицо Джареда было потрясающе неправильным и … потрясающим. Дженсену с какого-то перепуга отчаянно захотелось взять ножницы, вырезать парня из этого зала с кучей ненужных людей и поместить туда, в картинку своего идеального рая. Только без костюма. Набедренная повязка подошла бы, да …. Эта сладкая слабость длилась лишь секунду, он тут же вернулся в реальность, встряхнулся, мимоходом поразился собственной тупости. И все понял. Понял, что с ним творится. По состоянию сознания рекламщик пребывал, будто под водой. Посторонние звуки ушли, ощущения стерлись. Он остался один на один с Ним. С хищником другой породы. Эклз резко и четко осознал, чем его так притянул незнакомец. Ни внешностью, ни неправильной, броской красотой, ни закручивающимся в районе живота желанием. Силой. С Джаредом они на равных по мощи и по притязаниям на ареал жизни. Они зашли на территорию друг друга. Лев и тигр. И другой хищник его тоже считал. Джаред даже не взглянул на Дженсена. Но точно заметил и так заметил, что Эклз покрылся неконтролируемыми мурашками и внутренне содрогнулся. Вот же сучонок! И кто кого подмять решил?! - Коллеги, добрый день, - голос тоже был хищным, затягивающим, вибрирующим на низких нотах, ох, как тяжело будет добиваться победы, особенно, если захочется сдаться. - Приятно видеть всех в сборе, особенно милых дам. И контрольным выстрелом в порядком затуманенную голову Дженсена прилетела улыбка Джареда. Просто обалденная, широченная, солнечная, взрывная, с ямочками и сверкающими белизной ровными зубами. Не в его сторону! Не ему! Милым, блядь, дамам! Если Джаред серьезный и деловой был потрясающим, то Джаред улыбающийся был…. Дженсен, работающий в рекламе со времен динозавров, впервые на своей памяти не мог подобрать слова. Ко всему прочему, у Эклза появилось очень нервирующее, но в утешение пока довольно легкое ощущение того, что вот такого Джареда он знает еще дольше, чем работает в рекламе. То есть, всегда. Что это ЕГО человек и …. Он ебнулся. Других вариантов НЕТ. Дженсен потряс головой, сбрасывая наваждение. И собрался, весь и внутри, и снаружи. Нельзя расслабляться. Эта пакость может отнять у него едва зародившийся результат многолетних трудов. Вот так одной улыбкой, даже не ему адресованной? Да пошел на хуй! Своим невменяемым состоянием он и на себе может крест поставить, и команду подвести. Не, не, не. - Итак…, - да он любитель театральных пауз. - Чтобы все было понятно, меня зовут Джаред Падалеки. Джерард Падалеки – мой родной дядя. А я в свою очередь являюсь соучредителем "MIRAKLE". Родственные связи в нашей семье весьма крепки, но не лежат в основе моего появления здесь. Мой переход сюда планировался более двух лет и предполагался лишь через год, но, к великому сожалению, дядю подвело здоровье, - о, да, нельзя поспорить! - С каждым из вас я побеседую отдельно, - и почему, вот интересно, сердце пустилось вскачь при этих словах? – А в целом хочу отметить, что стиль управления будет сохранен, вы все останетесь на своих местах – я не сторонник перемен и репрессий. Помимо исполнения функций председателя совета директоров, я планирую участвовать и в творческих процессах, особенно меня интересует направление рекламы, - ну все, задохнусь сейчас! – Поэтому с руководителями пиар-команд будем говорить особенно обстоятельно. С этого момента Дженсен перестал слушать. Падалеки продолжал вещать своим слегка рокочущим голосом о планах на развитие компании. Бандерлоги внимали, затаив дыхание. А Эклз плыл. Он испытывал неприязнь к боссу, настороженность и недоверие, но этот завораживающий голос задевал тайные кнопки его организма, гипнотизировал, расслаблял и заставлял внимать, сладко сжимаясь в предвкушении каждого слова. Ладно, пусть будет маленькая слабость в отношении босса. Его голос. Неплохой вариант. И думать забудь про тело! На краю сознания Дженсен был спокоен: ничего не изменится, его ребята могут не волноваться о будущем. Они – да, а он? Какую программу поведения выбрать, как выстроить отношения с боссом так, чтобы сразу было понятно, кто главный? О, он не собирался уступать. Здесь на нейтральных землях тотчас нужно дать понять свои намерения. Джаред – не так прост, ну да и хрен с ним. Пусть развлекается, играет в солдатиков. Рекламой он интересуется, фигушки – это его пространство, он король в этом деле. Единственный и непревзойденный. Дженсен потихоньку раскочегаривался. Злость – прекрасная и очищающая наполняла его легкие. Он любил этот свой режим, благодаря которому легко добивался решения задач любой степени сложности. Ясная голова, трезвый ум, отсутствие эмоций, злость – и он в дамках. В какой-то момент он так увлекся регулированием внутренний настроек, что пропустил окончание совещания. Ну, не впервой. Спросим у Харрис. Данни руководила второй рекламной группой, и все время соревновалась с Эклзом. С переменным успехом, но ему было до лампочки. Разбираться, что у женщины в голове – гиблое дело. Ее команда работала на специфические аудитории, далекие от существования Дженсена. Домохозяйки, дети, старики, брррр. И пока он не пересекал ватер-линию, она была ласковой кошечкой. Вполне такой ничего себе, если не задумываться всерьез о ее поле. - Данни, привет! - Джен, радость моя, отлично выглядишь! - Стараюсь. Но до тебя мне, как до Луны. Скажи, кто первым из нас идет к Падалеки? - Ты же пропустишь даму вперед, мммм? - Да мне без разницы, иди. - Если честно, он меня уже пригласил, лично. Через час. Я волнуюсь, Джен. Он такой…. - Какой? – Дженсен покопался в настройках и маленько прибавил злость. - Классный? Великолепный? Крутой? - Тебе виднее. - Да, дорогой, как же я счастлива, что на этот раз мне виднее. - Я бы не был так уверен. - О, Джен, прости, это не твой случай. Он наш! - Это что ж, проверенная информация? - У тебя же самый точный гей-радар в голове из всех существующих в голубом мире. Спроси себя, насколько можно верить этой информации. - Данни, мне по херу, если честно, за какую команду он играет, лишь бы не лез, куда не просят. - Надо было давать свои рекомендации совету директоров. А, точно, ты же не состоишь в совете директоров. Он теперь везде залезет! Но примем, как следует, его только мы. - Удачи. - И тебе, Джен. ********************************************* Нет, он не был зол. Он был в ярости. И дошел до точки кипения, потому что ни сегодня, ни завтра Падалеки его не пригласил. Ни лично, ни через секретаря. До конца недели вообще ничего не происходило. Вернее, не так. Происходило везде, кроме царства Эклза. Компания шуршала и искрилась на манер радуги. Все кругом возбужденно носились, перешептывались, перемигивались, ржали и креативили. Лазутчик из лагеря Данниль, Брок Келли, которого Дженсен с легким злорадством и для пользы дела время от времени потрахивал, пару раз прибегал и наивно докладывал, что начальницу уже два раза звали в зеленый кабинет, офис Джареда, и она там зависала не по-детски. Ни утешительный минет, ни быстрый жесткий трах при этом не спасли Келли от гнева Дженсена, тот орал уже не переставая, совершенно дезориентированный и оглушенный. Майкл прямым текстом предрекал роспуск их команды и объединение с Харрис, а Дженсен в пятницу послал все на хер и пришел на работу в любимых драных джинсах, черной футболке и кожаной жилетке. Сука Джаред, ради которой, подспудно мечтая если не заткнуть, то хоть встать на одну ступеньку, Дженсен вспомнил о существовании костюма и о том, что тот ему очень идет, даже не почесался лицезреть его. Да ебись оно все конем! Он пидорас! В смысле, Падалеки пидорас, а Дженсен гомосексуалист. Это его натура, его состояние души, его жизнь, в конце концов. А сегодня пят-ни-ца! Он дождется вечера и пойдет в клуб, оттянется там пополной, приведет домой пару горячих лошадок, и все вот прям сразу наладится. Еще не родился хрен, который может его выбить из седла. В 11.30 ему позвонила Синди. В 12.00 он зашел в зеленый кабинет. В 12.02 умер. Джаред смотрел на него во все глаза, словно не веря тому, что видит. Сначала Дженсен решил дать тому время насладиться одним из своих самых удачных образов и застыл в дверях статуей самому себе. О, да, детка, я знаю, что бесподобен! В таком виде Эклз одной бровью снимал парней. Стоит повести и готово. Но Джаред не наслаждался. Да, он оглядел его с ног до головы тщательнее, чем Дженсен мог рассчитывать. И это было приятно. Совершенно неконтролируемо приятно, почти осязаемо, с уже знакомым табуном мурашек вдоль позвоночника. Но во взгляде не было привычного восхищения, переходящего в фанатичный экстаз. Там было … презрение, брезгливость? Словно Джаред увидел раздевающегося Санта Клауса, под шубой которого вдруг отказались джинсы и футболка соседского мужика. Да, именно так он и смотрел. Разочаровано и брезгливо. Жестко. Убивающе. Дженсен растерялся. И неожиданно расстроился. Почему вдруг именно в этом случае ему так стало важно, чтобы его уважали? Глупо. Конечно, Падалеки знает, кто перед ним. И все-таки…. Неужели он поэтому оставил его на закуску, последним, потому что просто не хотел видеть, оттягивал неприятную встречу до самого конца? Проглотив неприятные мысли и дав себе зарок не упасть в грязь лицом, Дженсен по-голливудски улыбнулся и шагнул к столу, протягивая руку. - Дженсен Эклз. - Проходите, мистер Эклз, присаживайтесь, - говнюк опустил глаза, проигнорировал руку, не поздоровался и смел говорить сухим официальным тоном, увеличивая список смертных грехов против Дженсена до бесконечности. - Я позволил себе изучить те проекты, над которыми работаете Вы и Ваша команда. Не буду давать оценку, она ни к чему. Вы отлично сработались, результативность есть, клиенты по большей части довольны. Меня лично смущают некоторые формы, которые Вы выбираете для подачи продукта потребителю. И об этом мне бы хотелось поговорить с Вами подробнее. Дженсен подобрался. Шерсть на загривке встопорщилась, кулаки зачесались. Больше всего на свете он не терпел, когда дилетанты критиковали его труд. Падалеки не был дилетантом, более того, имел право это все говорить, будучи боссом. Но от этого бесил еще больше. - Думаю, эффект оправдывает средства. - Не тогда, когда имя компании ставится под сомнение. - Поконкретнее. - Я против того, чтобы Вы, увлекшись процессом, забывали о достоинстве и морали. В обществе есть правила поведения, а, кроме того, у "MIRAKLE" существует профессиональный кодекс. И Вы один из немногих, даже больше скажу, единственный, кто регулярно его нарушает. Дженсен потихоньку впадал в режим убийцы, он сейчас нарушит не только кодекс, он нарушит идеальный порядок на лице Падалеки. Вот прямо уже видел, как подходит к столу и изящно, но неумолимо обеспечивает горячее свидание этого красавчика со столешницей. - И все-таки, мистер Падалеки, не могли бы Вы почетче объяснить суть своих претензий. - Мистер Эклз, Вы гей, - правда что ли? Кто здесь? – Меня совершенно не интересует, чем Вы занимаетесь за пределами компании, но здесь даже близко не должно быть пропаганды Ваших интересов. А она в наличии. Везде. Меня это категорически не устраивает. - Мистер Падалеки, Вы в курсе, сколько в нашей стране геев? - Я в курсе. Это совершенно не меняет моей позиции. Люди Вашей ориентации – слишком специфичный и крайне ограниченный для сферы интересов "MIRAKLE" круг потребителей. Это даже не может выливаться в спецпроект. Никакой окраски, никаких намеков. Вы же творческий человек, для Вас не составит труда подключать воображение, создавать образы и модели без всякого постороннего подтекста. - Я гей, мистер Падалеки, совершенно точно. Вы против таких, как я? - Да, я против таких, как Вы. Я не понимаю и не принимаю вас. И никогда не приму. - Это юношеский максимализм и зажатость. - Мне это говорили, и лучше нам даже не начинать спорить на эту тему. Все кончится плохо, - в сухом тоне появились стальные нотки: лев вышел на охоту. А тигр готовился к прыжку. Он бунтовал и крушил все вокруг, внутри себя, конечно. Бля, да он в 15 лет отлюбил таких: чистеньких, правильных, понятливых натуральчиков. Живущих по законам, трахающих исключительно черлидерш, с фанатизмом играющих в футбол и обожающих школьную форму. Еще тогда всех их он поставил на место, просто послав на хуй. Ему было срать на них. Его не волновало их мнение. Не беспокоили их кулаки. Сам ни одну морду разбил. Ни одну девственную, закрытую на замок задницу трахнул. Самые рьяные гомофобы вымаливали его внимание. Господи, каким бараном надо быть, чтобы считать, что он навсегда ушел от этого. Что ж, он вспомнит былые навыки. Главное, не дать обиде, незаслуженной, свербящей, сосущей обиде, пробраться на поверхность и похерить оборонно-наступательные маневры. - Окей. Вопросы по работе есть? Ко мне лично? К моей команде? - К команде нет, более того, в понедельник жду ее в полном составе у себя. Хочу увидеть каждого. И прошу довести до сведения мужской части Вашего коллектива то, что я сказал. Я противник гомосексуализма, но не дурак. И отдаю отчет в том, что, как правило, пристрастия в сексе не сказываются на профессиональных качествах. Надеюсь увидеть доказательство тому в лице Ваших коллег. А вот лично к Вам вопросы все еще остались. А именно, у меня есть условие, при котором мы будем продолжать сотрудничать. - А если нет? - Расстанемся. - Даже так? Я весь во внимании. - Никакого блядства в рамках работы компании. Я требую, чтобы Вы бросили привычку устраивать из своего офиса дом свиданий. Это раз. Второе, наши клиенты – это не Ваши клиенты, а партнеры компании. С ними запрещено заниматься сексом, это понятно? Он его убьет. Дженсен уже принял эту мысль, как данность. Распнет, разрубит на куски и ритуально сожжет. Да кто он такой, чтобы влиять на его жизнь?! Кого трахать, когда, как! Совсем страх потерял, сука длинноволосая. - Понятно, - Дженсен был вкрадчив, танцуя вокруг короля зверей и выбирая самое слабое место, куда полоснуть когтями. - Правильно ли я понимаю, что Вы ограничиваете меня только рамками профессиональной деятельности? И если меня охватит безудержная страсть, я смогу предаться ей на нейтральной территории, скажем, у себя дома. Это ведь не нарушит условие? - Я рассчитываю, что Вы, как взрослый человек, способный контролировать себя, будете планировать "безудержную страсть" с кем угодно, не имеющим отношения к компании. И не забудете про вторую часть условия: только не здесь. - То есть, теперь, помимо цвета волос и глаз, обязательным критерием выбора моих любовников должно стать отсутствие завязок с "MIRAKLE"? - Совершенно верно. - Как Вы снимаете напряжение, мистер Падалеки? Джаред сузил глаза и стал похож на кошку еще больше - на дикую, опасную, примеривающуюся к жертве кошку. Дико сексуальную кошку, черт, черт, черт. Он откинулся в кресле и принялся сканировать Дженсена поблескивающими, прошивающими насквозь щелочками. И того тут же вышвырнуло снова в состояние "под водой". Только ты и я. Глаза в глаза. Под потоками энергий друг от друга. Ругая себя на чем свет стоит, Эклз умом все понимал, но вот избавиться от четкой картинки такого Джареда под собой в постели не мог. Слишком волнующий образ получался. Слишком желанный. Покорить такого захотелось, ой, как захотелось. Предвкушение охоты заполнило его всего, затопило разум и выключило опыт и предыдущие ошибки. Остались лишь инстинкты, многократно усиленные яростью. Такого нельзя, невозможно унизить, заставив есть с руки или, как вариант, влюбив в себя. Такого надо брать силой, скручивать и жестко, безжалостно трахать. Чтобы этот великолепный самец смог выпустить дурь через секс, отпустил себя, как в хорошей драке, выключил свой блестящий разум и перестал, наконец, заморачиваться никому не нужными правилами. И мордовать Дженсена на этот счет. - Помимо того, что сплю с самыми восхитительными женщинами на свете? Играю в водное поло. И стреляю. А про рисование ни слова. Ну-ну, секретики, значит. Что еще ты скрываешь, мой сладкий? И как глубоко погряз в самообмане? То, что Эклз был поражен общностью их интересов в спорте - это ничего не сказать. Выпад на тему баб пропустил мимо ушей, как ничего не значащую информацию. Насчет его установок по жизни все понятно, тем интереснее перевернуть этот уютный правильный мирок с ног на голову. - И попадаете? - Безусловно. Не думаю, что Вам стоит воспринимать мои слова, как шутку, мистер Эклз. Один прокол, одно нарушение протокола – и мы расстаемся, без обсуждения. - Джерард говорил Вам обо мне? - Джерард? Как мило. Даже не мистер Падалеки? Да, дядя много говорил о Вас. Он ценил Вас, восхищался Вами и едва выносил. Особенно его "порадовали" обвинения против Вас в домогательствах. Это едва не довело его до предъинфарктного состояния. Я верю дяде, но привык составлять непредвзятое мнение о людях. Сам. Знаю я и о Ваших намерениях стать партнером и об обещании, данном Вам. Дядя успел мне об этом рассказать. Довожу до Вашего сведения, что я пока против. И рад, честно скажу, что у меня есть возможность лично проверить уровень Вашей квалификации, прежде чем Ваш вопрос чисто гипотетически будет рассматриваться на совете. - Против? Серьезно? По Вашим же словам, Вы занимались делами компании два года, так скажите мне, мистер Падалеки, кто более достоин из сотрудников, чем я, стать партнером? - Еще и скромность…. Список Ваших достоинств просто впечатляет. Давайте на чистоту, Вы мне не нравитесь. С Вами нельзя быть спокойным. Да, Ваши заслуги для компании неоспоримы, но Ваше поведение, манеры, внешний вид… - и снова этот будто одевающий в невидимый кокон взгляд, тяжелый, прощупывающий, будоражащий до нутра и выбешивающий до крайних пределов. Дженсен не хотел никаким образом, чтобы Падалеки так на него действовал. Нельзя поддаваться даже на секунду. - Что не так с моим видом? У меня не запланировано деловых встреч на сегодня, только неформальные и за пределами офиса. Сегодня пятница. Наверняка, Вы ходите стрелять по пятницам? Я тоже. - Я не буду больше тратить на Вас порох. Довольно. Вы свободны. В понедельник в 13.30 у меня здесь должна быть вся Ваша команда. Дженсен вылетел из кабинета, как пуля. Сраный же выскочка! Уебок зазнаистый! Ни одного намека не поддержал, ни одного телодвижения в свою сторону. Дженсен всего лишь хотел наладить с ним контакт. Расположить к себе. Какого хрена так-то? Гомофоб, чмошник и задрот задротный! Эклз еще пару секунд поизвращался, придумывая прозвища Падалеки и выпуская пар, пока не наткнулся на скучающую возле стойки Синди эффектную брюнетку. Ноги полтора метра, конский хвост пышных волос, отсутствие груди и смоки айз в пол-лица. Ясно. "Предпочитает моделей, потому что сам каланча". Ну не сука ли, а, ему, значит, можно трахаться на работе, а Дженсен выйди за дверь? Да вот хуй тебе на блюде! ********************************************* Дженсен ворвался к себе, чудом не убив по дороге пару нерасторопных коллег, и зверем заметался по логову. Он чувствовал себя так, будто в него напихали взрыв-пакетов под завязку и поднесли фитиль. Сейчас бабахнет! Распирало и плющило всего, он был вообще не в состоянии сидеть, стоять, отчаянно хотелось крушить все и бить всех. Нет, бить одного конкретного ублюдка, ногами и чем-нибудь тяжелым. - Сука… тварь… уебище, - едва переводя дыхание от ярости, скрежетал он. Розенбаум сунул голову в дверной проем, оценив масштаб катастрофического состояния шефа, и, как опытный укротитель, шагнул внутрь. - Дженс…. - Уябывай, Майки! - Ну, ты что, давай успокоимся. Нельзя же так, Дженс. - Что непонятного, бля?! Пошел вон отсюда!!! - Я не уйду, Дженс. И ты очень пожалеешь, что позволил себе дойти до такого. Мне же потом твое дурное настроение еще Бог знает сколько времени терпеть. Давай, приходи в себя. Майкл бухнулся в кресло и с решительным видом скрестил руки на груди. А Дженсен словно наткнулся на невидимую стену. И правда, надо сконцентрироваться. Он несколько раз шумно продышался и тоже спикировал в кресло, напротив Майкла. - Келли мне позови. - Сдурел? Ты его порвешь сейчас. - Мне по хуй. - Тебе - понятно. А мальчик еще пригодится нам. Дотерпи до вечера. У Тэдди сегодня открытие, там все как рукой снимет. - Я не доживу до вечера! Реально тебе говорю! - А ты постарайся. Проорись, только тихо. Что стряслось? Ты был у Джареда? - Ебать, "у Джареда". Майки, если хочешь остаться мне другом, никогда не называй этого уебка по имени. Понял? Это - сука недотраханная. И это вопрос времени, я тебе клянусь. - Ты опять за свое? Дженс, хорош. - Ни хуя не хорош! - Дженсен вдруг успокоился практически до умиротворения, да, так он и сделает! – Я его трахну, потом выебу и снова трахну. Он ползать до стертых коленок за мной будет. Каждую минуту молить будет, чтобы я ему вставил. Всю жизнь положу на то, чтобы унизить его! Я к этой сучке с миром пришел, я хотел понравиться ему. Понимаешь? Просто понравиться, как человек, понимаешь? Я же человек, и то, что парней ебу, это не отменяет моей человечности! - Конечно, не отменяет. Дженс, я понял, давай все-таки потише. Что конкретно он тебе сказал? - Это неважно, Майки. Его слова совершенно неважны. Он считает, что я грязь из-под ногтей, это хрен бы с ним. Но вот указывать мне, кого трахать?! - Это как? - А вот, блядь, так. Он запретил, понимаешь? Запретил мне трахаться здесь и главное, трахать клиентов! Прямо вот этими словами! Урою урода! - Возможно, его накрутил Джерард. Помнишь, он орал, как подорванный, после последнего случая? - Я тебя умоляю! Какое это вообще имеет отношение к тому, что я на блюде приношу этим козлам самые крутые договоры? Я, бля, столько ввалил в эту компанию, что никто даже близко не стоял. Да за мои слабости меня надо на руках носить! Чего стоил один Дренден! Этот хрен разве что не дождь из долларов на нас обрушил всего за пару сеансов отборной ебли. А этот мелкий зародыш павиана смеет мне указания давать?! Пусть сидит в своем чистеньком офисе, перебирает бумажки, ебет своих скелетоподобных шлюшек и думать забудет, что у него получится как-то выделится в рекламе. Здесь неважно голубой ты или розовый! Здесь другие правила и другие приоритеты. - Дженс, у него рекламный бизнес в Берлине…. - Да срать мне на его бизнес! Он, может, там памперсы рекламировал, для этого таланта не надо. - Они выиграли какой-то мегаконкурс и получили государственный грант. - Повторяю – по хуй. Пусть свои правила в Берлине устанавливает. Я никогда не прогнусь под него. Если для того, чтобы получить контракт, мне предложат трахнуть чью-нибудь задницу, я сто раз скажу: да! Догоню и снова скажу да. Джерард, этот старый маразматик и зануда, сразу просек всю соль выгоды и использовал меня и в хвост, и в гриву. И все всегда были довольны! - Не всегда. - Да ты задолбал уже вспоминать Хёрли. Сколько раз тебе повторять, он сам хотел, чтобы я его именно здесь трахал, жестко, со связыванием и прочими радостями. Желание клиента – закон! А потом он так забалдел от моей спермы, что решил спихнуть меня отсюда. И занять мое место. Вот и вся раскладка. Джерард понял это, не сразу, но догнал же. Бля, мужику 66, и он разобрался. А этой сучке и 30 нет! Дженсен качался, как на качелях: едва отпускало и снова с ужасающей скоростью накатывала сводящая все внутри злость. Он никак не мог выбрать, что же выкручивает его сильнее. Сам Падалеки с его снобизмом и фобиями или тот факт, что прямо сейчас, возможно, он разложил на своем пафосном столе ту тощую пизду. И трахает ее. И стонет от удовольствия с ней. Сколько времени уже? Да на хер. Не сможет он больше, не выдержит. Трахаться, срочно! Вся непревзойденная сучность ситуации заключалась в том, что у Дженсена стоял. Почти с первой минуты пребывания в кабинете Джареда стоял. Крепко вскочил сразу же, как тот начал свой ебаный осмотр. И ни на секунду, ни на минуту эрекция не спала. Даже сейчас ярость только лишь подпитывала ее. Не, даже до клуба не дотянет. - Майки, я сейчас вернусь. Попроси… кого-нибудь… сделать кофе. Он бегом донесся до туалета. Закрылся в кабинке. Брякнулся на унитаз. В первые несколько секунд даже сделать ничего не мог. Возбуждение затопило его полностью, взахлеб. Перед глазами стоял ОН. Подернутый яростной багровой пеленой. Смазанный изматывающей потребностью в мясо разбить самодовольную идеальную рожу. Безумно, разрушающе желанный. Сразу двумя отчаянно трясущимися руками он забрался в джинсы, одной сжал набухший изнывающий член, второй сгреб уже поджавшиеся яйца. Хорошоооооо. Главное, вообще не вспоминать, когда он дрочил в последний раз. Как же давно уже отпала необходимость в этом. Слишком много других, более улетных способов получить наслаждение было в его жизни. Но тут речь не шла об удовольствии. Нужно было выпустить демона наружу. Дженсена разрывало, разметывало на молекулы. И он не понимал сам, что творит. В какой-то момент, ему реально показалось, что он чувствует его пальцы на себе, которые так правильно, в нужном ритме сжимают член, бешено ласкают и сильно сдавливают. Потрясающе круто! Он попытался представить, как притягивает к себе эту суку драную, чтоб поцеловать. Как же захотелось вдруг его поцеловать! И даже, блядь, в мечтах, с собой наедине, тот не поддавался. Замер в паре миллиметров ото рта, обдавал знойным дыханием, но не позволял раствориться в кайфе своих мокрых, притягательных губ. Но Дженсену и этого хватило. Он кончил так, как давно не кончал. Бурно, быстро, высоко на дверь кабинки. Как в пятнадцать. Спасибо, сука. И за это тоже спасибо. И кто кого унижает? - вопрос из зала. Первого он трахнул в клубе. Выбирал долго. Мир вокруг будто сговорился, и тварь Тэдди устроила именно сегодня вечеринку с участием моделей. Красивых, стройных и нереально высоких моделей. Они все были как на подбор, темноволосые, через одного с волосами до плеч. В стрингах и шортиках, с длинными ногами. Ну, кто бы выдержал, а? Но нет, Дженсен не будет ебать таких. Не дождется! Он нашел нужного минут через 40, когда сперма уже из ушей вылезала. Дрочка в сортире офиса, чуть не стоившая ему его обожаемого члена, не принесла почти никакого облегчения. Он вспомнил, что никогда не любил это занятие. Ни уму, ни сердцу. Исключительно вынужденная мера, удовлетворяющая физиологическую потребность. Так и было-то недолго, лет до 15. Он уж и забыл как. Очень быстро все изменилось. Ему всегда нужен был именно секс. Горячее тело, но еще больше – отклик этого тела. Дженсен мог и второй раз заняться сексом с незнакомым парнем, не вопрос, если тот живо реагировал на него. Когда кончал без рук – так вообще, это был стопроцентный повторный пропуск в постель Эклза. Парнишка пришел с партнером. Высоченным шкафоподобным мужиком, с накачанными ушами. Но когда это останавливало рекламщика? Этот худенький заморыш прошел кастинг на раз. Светлые волосы пушком, нежное личико, ниже Дженсена сантиметров на 20, узкие плечики, тонкие ножки. Изящный и гибкий, губки бантиком. Вообще ничем не похожий на Джареда, ни-чем. Идеально! Еще минут 30 Эклз выжидал, когда пацан отлипнет от своей гориллы и захочет сикать. Вот даже не подозревает воробушек, что каждая минута простоя будет стоить ему порванной попки. Наконец, полетел в сторону кабинок. И только-только сделал свое дело, как был схвачен распаленным до белого каления Дженсеном. - Привет! - Ааа … здравствуйте, мне бы пройти. - Это вряд ли, - Дженсен прижал малыша к стенке, приплюснув всем телом и дав ощутить ахтунг в штанах. - Ой…. - Ага. Как ты любишь, сладкий? Быстро, медленно, сзади или на меня запрыгнешь? - У меня там… Питеррррр, - мальчишка уже стекал по стенке, ноги его явно не держали. - А мы быстренько. Ну, что выбираешь? Или мне решить? - Я…. - Держись! Дженсен уже не видел ничего вокруг. Цель была выбрана и сцапана. Малышу придется потерпеть. Он обхватил тонюсенькую талию, легко поднимая птенчика вверх и побуждая его обхватить себя за талию. Тот покорялся беспрекословно, распахнув глаза-блюдца, в которых уже плескался столь любимый Дженсеном восторг и желание. О, да, ты будешь доволен, крохотный. Пара шагов и ловушка захлопнулась. В тесной кабинке он не стал отпускать жертву от себя. Опустил на пол, также крепко прижимая. Развернул спинкой, расстегнул джинсы и сдернул их до колен. Тут же поймал маленький аккуратный член в руку, сжал пару раз. Тот уже торчал, как положено, бодро и задорно. Вот так надо! Умница, детка! Пацан задергал ножкой, рано еще, неужели кончает? Оказалось, выпутывался из штанины. А вот это очень хорошо, подарок полагается. Дженсен наклонился, помогая выдрать ногу из узкой джинсовой трубочки, и обдал пах воробушка жарким дыханием, тот тонко застонал и затрясся весь. Ох, какой правильный выбор. Компенсация за муки сегодняшнего дня. - Покажи мне, давай, - прохрипел Эклз. Малыш совсем в желе превратился, дышал, как паровозик и с отчаянным усердием тыкал своей умилительной палочкой прямо в нос Дженсену, закатив глаза от удовольствия. Ну как такому отказать? Поймал губами выскальзывающий изо рта членик. Засосал пару раз и тут же, получил струю в глаз. Но не обиделся, гулять, так гулять. Он почти никогда не делал минет, в целом, принципиально, но это шоу даже на минет не тянуло. Не затем собрались. Поэтому, не давая пареньку прийти в себя, снова развернул попкой к себе, оценив попутно ее упругость, надавил на дырочку, погладил, вставил палец, второй, третий. Дело шло удивительно споро, под прикольный аккомпанемент воробушка. Пацанчик, если вспомнить габариты его сердечной половины, был и не к такому готов, поэтому с удовольствием все принимал. И протяжно, сладко застонал, получив-таки на всю длину. Ох, как же это правильно! Все мысли и образы из головы вымело и стало по-настоящему хорошо, пусто и спокойно. Даааааа! Отлипнув от паренька, Дженсен усадил его на унитаз. У воробушка от пережитого двойного оргазма ноги разъезжались. Отмотал кусок бумаги, вытерся, застегнулся. Разметал остатки разума малыша ослепительной улыбкой и свалил. Он не задерживался больше в клубе, судя по набирающему децибелы веселью, несколько моделей уже принялись за стриптиз на барной стойке. Нет, такого он по-любому не выдержит. Домой! ********************************************* А дома его ждал Ченнинг. Дженсен сделал себе зарубку в памяти расчленить заодно и консьержа. В который раз уже наблюдалась эта картина: возлежащее на его любимом кофейного цвета диване практически невменяемое тело с не менее любимой бутылкой виски в огромной лапе. Это была его персональная сказка про белого бычка. Что тянуло сюда Таттума – было неразрешимой загадкой. Давным-давно уже все перегорело. Да и не было ничего особенного. В жизни Дженсена это был единственный опыт отношений, правда, в непередаваемо извращенной форме – все, как он любит. Суть отношений заключалась в том, что Ченнинг был парнем, с которым Дженсен трахался чаще всех остальных. Сначала Эклз пытался понять, почему каждый раз они оказываются в горизонтальном и прочих очень интимных положениях, хотя это был категорически не его типаж. Потом просто отпустил эту историю и перестал заморачиваться, как всегда делал. Ну, есть и есть. В свою очередь, Таттум объяснял свои набеги отличнейшим сексом. "Жить вместе" и прочее дерьмо они даже не поднимали, вроде как никому это не было нужно. С Ченнингом они были слишком похожи. Внушительными габаритами и одновременно потрясающей грацией, животным магнетизмом и взрывным характером, отсутствием моральных принципов и стереотипов, броской, брутальной красотой и язвительным, острым языком. Вместе они смотрелись охренительно, жаль, что никто не видел их вместе. У них реально не было вообще ничего общего. Ни интересов, ни компании, ни симпатии даже. Если они не трахались, то находиться рядом не могли. Это было взаимно, очень прочно и неистребимо. Тем более не понятно, какого хрена регулярно Дженсен находил Таттума, валяющимся на его диване. Парня не останавливало даже то, что Эклз приходил домой, как правило, не один. В зависимости от настроения, Чен или дожидался, когда Дженсен справит нужду, или присоединялся к веселой групповушке, ему было без разницы. Ладно, что там в голове было у парня, это никогда не поймешь, тем более, что он пару лет, как был довольно удачно женат и воспитывал дочь, а вот отношение самого Эклза к этим встречам было стремным. Он вообще себя не понимал, хотя и не парился. Только этим и спасался. - Дженни, - пьяно поприветствовал его Чен. – Ты сегодня один? Дженсен отлепился от косяка, у которого вот уже пять минут зависал, решая, как поудобнее выставить гостя: - Как видишь. Как ты? - О, все супер, котик. Отсосешь мне? - А не треснешь? - Неа. Иди сюда, пожалуйста. А вот это было чем-то новеньким. Таттум никогда не просил. А секс у них отличался тем, что его не планировали и не готовились к нему. Вообще, оба как-то упускали момент, как именно это случалось. В одну минуту начинали срывать одежду друг с друга и совать пальцы, куда не следует. Спаривались, как животные, быстро, ярко, до синяков и ссадин. Потом было стыдно. Вот всегда, сколько раз было - было стыдно. Дженсену, конечно. Таттум – совершеннейший слон не чувствовал ничего и тут же после акта сваливал в туман. До следующего раза. А Дженсен давно перестал задавать себе вопросы: и что это было? Было в принципе неплохо, так почему бы нет. Но вот осадок, осадок присутствовал. Противный, щемящий и глупый осадок. Ведь этот человек ничего не значил в жизни Дженсена, почему же было жаль, что все у них так, через жопу? Правда, сегодня что-то изменилось. Дженсен вдруг сразу увидел, как, несмотря на расслабленную позу, Таттум напряжен и будто боится чего-то. Его реакции? Этого дома? Никогда раньше не замечал таких реакций за толстокожим парнем. - Иди сам, Чен, я устал. - Что уже успел отодрать кого-то? - Да. Это что-то меняет? - Брось, нет, конечно. Пойдем в душ. Таттум подорвался с дивана, будто и не выглохтал почти всего Джеймисона. Сграбастал Дженсена в охапку и поволок в ванну. Он был напорист и почти груб, в этом ничего нового. И Дженсен успокоился и на автомате поддержал общение. Начал также бесцеремонно сдирать чужую футболку, джинсы. Они почти разделись, оставляя друг другу приветы в виде засосов и тычков, как вдруг Таттум чуть все не испортил. В какой момент ему пришло в голову порадовать Эклза поцелуем, хуй его поймет. Только Дженсену не понравилось. Совсем. Раньше же они целовались, ну когда-то? Почему сейчас весь запал свелся на нет? Член Дженсена уже так радовался продолжению банкета и посылал сигналы наверх, что все, мол, хорошо, можно еще немного расслабиться и не думать всякие неприятные вещи. И упал. Реально ведь упал, не пережив модуса "нежность". Таттум резво считал прокол и дальше уже не тратил энергию на ласки. Действовал жестко, грубо и цинично. Облапил засомневавшийся орган, тут же бухнулся на колени и всосал глубоко в рот, ритмично сжимая горло и издавая стоны. Получалась вибрация, которая безумно нравилась Эклзу. Всегда нравилось все вот это, что происходило сейчас. Всегда вставал член торчком, стоило самодовольной, наглой роже Таттума мелькнуть на горизонте, всегда свербели руки от желания сжать, смять его подтянутую жесткую задницу, всегда хотелось причинить ему боль, от чего тот стонал особенно высоко и круто. Что, когда пошло не так? Да и было ли что не так? Просто Дженсен вопреки всему чувствовал себя, как будто не в своем теле. Смотрел со стороны на то, что делает Чен, так правильно и привычно. Смотрел на себя. И испугался до усрачки, когда вдруг понял, что силиться почувствовать возбуждение. Нет, член-то снова встал. Но все это было … физически как-то. А раньше не разделял, раньше он был целым, без заморочек про симпатию и внутреннюю потребность в человеке. Да что за хуйня с ним творится! Дженсен был сильным. Прям пиздец каким сильным. И он взял себя в руки, выкинул из головы мусор, встряхнулся и перешел в актив. Развернул Чена, да здравствует поза "от винта" сегодня! Загнал под тугие струи искусственного дождя, удерживая спиной к себе. Неделикатно прижал к мокрой стенке грудью, а бедра дернул на себя. До сорванного вопля партнера жестко сжал половинки и тут же резко раздвинул. Тому наверняка было больно, но Дженсена уже было не удержать. Он отчаянно хотел вернуться в привычного себя, в того, кто, не задумываясь, берет, что дают. В того, кто ничего не ждет и ни во что не верит. В того, кто в сексе всегда сверху. Что-то ускользало от него, нити внутри рвались с пронзительным треском. Но рекламщик ничего не слышал, не желал ничего слышать. Это его, блядь, мир! Никому, никогда его не переиграть! Он даже не растянул парня. В конце концов, этим должно было закончиться когда-нибудь. Кончил почти сразу. И отвалился к противоположной стене, с ужасом наблюдая, как из покрасневшей, растерзанной дырки вытекает розовая сперма. Чен долго стоял, не двигаясь с места. Потом, не обращая внимания на Эклза, взял гель с полочки и намылил себя. Прошли тягостные минуты. Оба не знали, что говорить. И как это вообще принимать. Дженсен, как привязанный, вышел за Туттумом из душа, обтёрся вторым полотенцем, и поплелся к двери. Тот успел полностью облачиться. Уже взялся за ручку входной двери, но затормозил. И снова эта немая сцена. Он смотрит в спину теперь уже одетого Чена. И ничего не чувствует. - Кто бы он ни был, не стоит того. Хлопок двери немного отрезвил Дженсена, но мысли никак не желали упорядочиваться. Что имел в виду Чен? Все же было, как обычно, пусть и чуть грубее. Они ничего не должны друг другу. О чем он вообще? Но как бы Эклз не уговаривал себя, что-то свербило внутри. Выводило из себя, будоражило. Когда он упал на свою огромную, охрененно удобную кровать, то с противной дрожью ощутил, что сна ни в одном глазу. Он и забыл, когда "ложился" спать. Привычкой стал вырубон после секса, только и успевал вытолкать из постели очередную подстилушку, наказав захлопнуть дверь, и тотчас уплывал. Персональный рецепт снотворного, ага. А сейчас он так и не вышел из Зазеркалья. Словно тело жило по инерции, как привыкло, а все остальное, что в принципе, в комплекте-то имеется, вышло из строя. Дженсен даже не чувствовал злости. Конечно, Джаред снова всплыл в голове, поплавком над здравым смыслом и гордостью. И Дженсен пару секунд поупражнялся, пытаясь представить, как убивает врага. Хрена там! Мозг моментально выдал другие виды пыток. На любой вкус. Шелковые волосы, намотанные на кулак. Мягкие губы с детским изгибом, обкусанные, припухшие от поцелуев. Глаза цвета хаки, чуть прищуренные от удовольствия. Ямочки на щеках в обращенной только на него улыбке. Длинные пальцы, перепутанные с его пальцами. Подрагивающие километровые ноги, закинутые ему на поясницу. Он с безнадежным стоном ощутил, что возбуждается. Против воли, против всех установок. Всем телом. Кожа покалывала везде и хотелось, до скручивающей мышцы боли, накрыться этим паршивцем, как одеялом. Удерживать его на себе. И спать с ним, просто спать, даже во сне зная, что он рядом.