Партнеры или Разреши нам быть вместе

Утро понедельника далось Дженсену тяжело. Эскапада с Ченом что-то важное нарушила в его организме и секса не хотелось. От слова совсем. Дженсен чувствовал себя безгранично усталым и пустым, вымотанным беспрестанным плотским марафоном. Сколько лет уже это продолжается? А главное, что и кому конкретно он хочет доказать? Проснувшись после обеда в субботу в привычном одиночестве, он вяло размышлял о том, до какой степени ему ничего не надо. Ничего и никого. И его совсем не пугала мысль, что так нельзя, и это путь в никуда. Тело отказывалось жить в режиме нон-стоп. И Эклз отпустил себя. Провалявшись едва ли не до вечера, он заказал пиццу и разорил собственный бар. Пикник на ковре, щедро усыпанный мусором пол, Фрэнк, бухтящий своим неповторимым басом что-то о настоящих чувствах в мощных колонках – это было неплохо. И он продолжил, так увлеченно продолжил, что воскресенье выпало из недели совсем. Дженсен совершенно не помнил, что делал дальше, после Фрэнка и второй пиццы. Возвращение в мир живых ознаменовал пронзительный писк будильника, на час раньше, чем обычно в рабочие будни. Очень кстати, что он столь предусмотрителен, потому что шансов бодро подорваться в офис у него почти не было. Башкой ночью кто-то основательно поиграл в пинг-понг, во рту сдох выводок мышей, а так как по всем признакам общение с Джеком Дениелсом затянулось вплоть до ночи с ним же на полу, верх от низа невозможно было отличить. Свободный час Дженсен провел в ванной, спасаясь контрастным душем, бритьем и дрочкой. Прекрасно, заводим новые привычки. В голове не было смущающих образов, вообще, если честно, ничего не было, кроме тумана, да и смутные воспоминания о проведенных в жестком пьянстве выходных не позволяли ему поставить себе незачет за непозволительные мечты. Однако, член бодро уткнулся ему в руку, стоило пройтись по телу мыльными пальцами. И это с перепоя? Вздохнув, он попытался унять подступающий в стратегическое место жар, понизив при этом температуру воды. Но его органы объявили забастовку, не иначе. Как по-другому было можно объяснить это невыносимое, скручивающее какие-то вентили внутри томление, это сосущее желание чувствовать плечом не холодный до дрожи кафель, а горячую спину. Эрекция не спадала ни в какую, куда с таким добром. Застонав сквозь стиснутые зубы, Дженсен взял себя в руки, и поплыл. Странно, ведь никогда особо не тащился от самоудовлетворения. И вот уже во второй раз такой оглушительный, с ног валящий оргазм. Нет, нет, не думать, не анализировать. Он быстренько закончил помывочные работы и почти живой поплелся на кухню за порцией кофеина. Жалеть себя – это прям высший пилотаж, очень смешно. Надо бы разобраться все-таки, что с ним творится и прекратить балаган пока не поздно. Или уже поздно? Сил беситься не было. Им по-прежнему управлял режим "мне все по хуй". Ладно, может, на работе полегчает. Только в 9.35, засадив в себя литр кофе, Дженсен вспомнил, что в обед их ждет Падалеки. Вот же ебаный случай! Тут же был вызван Майкл, вздрючен и оборат по полной программе. Дженсен ожил и изо всех сил гнал от себя даже намек на предвкушение. В назначенное время они прибыли в офис Джареда. Сучка Синди слегка прошлась по рекламщикам, пока они ждали заветного броска минутной стрелки. Хрен проймешь, он любит смотреть на воду, а уж ловить в ней трупы врагов – это вообще его хобби. И вот снова это произошло. Первые секунды – полная дезориентация. Нет, он точно знал, где находится этот говнюк. Где-то там, в районе отполированного огромного стола. Он знал, что сейчас, именно в эту секунду они смотрят в глаза друг другу. Вот только сам Дженсен будто был не здесь. Будто вышел на фиг из своего тела и пошел прогуляться. Длилось эта хрень, к счастью, недолго. Придя в себя, Дженсен с облегчением отметил, что сидит напротив Джареда и представляет свою команду. А тот с легкой улыбкой скользит по лицам парней, тщательно обходя самого Эклза. Захотелось залезть на стол и стянуть штаны, тогда бы он его увидел. Джаред не врал: ему и в самом деле, было интересно. Он задавал вопросы, причем говорящие, что он сумел уловить самую суть их идей, так, будто был членом команды. И у них в данную минуту вовсю тек мозговой штурм. Самое поразительное, что в его тоне не мелькало даже намека на то, что перед ним "голубая" бригада. Хотя он же обещал. И все равно, это было достойно, и Эклз вполне мог бы оценить толерантность босса, если бы не Кортез. Что сделалось с сучкой, когда Падалеки встал из-за стола им на встречу – не передать. Просто хорек на охоте. Дженсену было и смешно, и безумно хотелось ее прихлопнуть, как муху. Смешно смотреть на ее ужимки. А убийство стало жизненно важным из-за улыбки Джареда, которая развернулась в стоваттную силу, стоило мелкой мышке приняться пищать что-то про новые веяния в графическом дизайне. Сучонок так улыбался ей, так играл ямочками своими невыносимыми, что с Дженсеном начало твориться что-то невообразимое. Нет, он не ревновал, куда там. Падалеки по-прежнему его бесил. Тем более непонятной оказалась боль, появившаяся в районе солнечного сплетения, от того, что гад улыбался так потрясающе снова не ему. Словно только он, Дженсен Эклз, имел право получать улыбки Джареда Падалеки, его внимание, его слегка рыкающий, обволакивающий голос. И уж точно никак не эта хорекообразная. Падалеки флиртовал. Открыто, грубовато, свободно. Ко всему прочему, через пару минут Дженсену стало еще и обидно. Мог бы найти лучшее применение своему обаянию. - Женевьев, Ваши работы действительно выше всяких похвал, Вы обладаете несомненным стилем, что так редко сейчас встретишь, - проникновенно окучивал стервец уже вовсю поплывшую Кортез. – Особенно меня впечатлило Ваше видение молодежных брэндов, очень нравится вот это цветовое решение. Джаред ткнул длиннющим пальцем в слайд с изображением какой-то тинейджерской мути, а Дженсен совсем потерял нить разговора. Хотя не он один. Парни откровенно скучали. Очаровашка Падалеки ни на кого, кроме Кортез, не обращал свой ясный взор. Словно их он уже измерил, взвесил и … что? Признал негодными? - Мистер Падалеки, мне хотелось бы подробнее остановиться на кампании по введению линейки товаров для мужчин у Проктер энд Гэмбл? – попытался переключить интерес Джареда Эклз. - Это уже дело прошлого, отдача хорошая, у меня нет вопросов, - не отвлекаясь от Кортез, сухо бросил Падалеки. Ну, все, он его закопает вместе с этой шмакодявкой, как Тутанхамона гребаного. В указанном проекте имелся не просто голубой подтекст, он был расцвечен всеми оттенками синей гаммы. А гомофобному Падалеки все по хрену вдруг стало? И это из-за большеротой мартышки? - То есть, Вас устраивает, что главным лицом кампании стал Джейсон Коллинз? - Он черный и хороший спортсмен - это самое главное, я за. - Он открытый гей. - У всех свои недостатки, - сказал Джаред, пялясь в вырез блузки мартышки. Серьезно? Дженсен уже набрал в легкие воздуху, чтобы кое-что важное для себя уточнить, но был несправедливо остановлен на самом скаку: - Ничего не поменялось, вы сделали это в последний раз, больше я не потерплю такого, - он, наконец, перевел взгляд на других людей в кабинете, за исключением Дженсена. – Ничего личного, коллеги, я все понимаю, что это удобно – использовать рекламные приемы для защиты сексуальных меньшинств, но мы здесь собрались не за этим. Кортез издала тоненькое восторженное пищание, тем самым поставив еще один крестик напротив своей фамилии. Он ей житья не даст, по-любому! Глаза Розенбаума просто из орбит вылезали в попытке остановить Дженсена от необдуманных порывов, но оставить все так? Нет, ни за что. - А зачем мы собрались? Трясти стариной? - Классика всегда в моде, а также в моде семейные ценности и личностные достижения. Ваша пресловутая свобода – она же только на словах и в головах, а на самом деле, это развращенность и разнузданность в чистом виде. Менторский тон? Как же его это задрало! - Мы будем работать, основываясь на главной задаче рекламы: вызвать в потребителе положительный код на запоминание. Человек должен чувствовать себя уникальным, одновременно принадлежащим к избранным, а не к ущербным, с сомнительными пристрастиями и грязными желаниями. - То есть, наши …, - Дженсен обвел глазами своих ребят, вернулся к ублюдку и продолжил дрожащим от ярости голосом. – Наши желания грязные, а мы – ущербные? - Я не буду судить, - он посмотрит на него сегодня?! – Это, повторюсь, ваше личное дело, спите с кем хотите, только не кричите об этом с трибуны. У Дженсена уже пар из ноздрей валил - сейчас что-то будет. Майкл даже на месте подпрыгивал и совершенно не знал, как остановить катастрофу. И вдруг все кончилось. - Давайте обсудим проект для "Сордиса". Мистер Эклз, прошу. У Дженсена совсем не оказалось времени, чтобы прийти в себя. Гнев и обида на то, что ему даже не дают высказаться, разгорелись внутри до чудовищных размеров. Падалеки нападает, унижает и тычет мордой в говно, не давая возможности ответить. О, а у него есть ведь чем ответить! Он молча сидел, пытаясь обуздать себя, и не кинуться на гандона с кулаками. По всей видимости, молчание затянулось, потому что случилось событие дня, и Джаред воткрытую нашел глаза Дженсена своими. Лучше бы он не делал этого. Потому что…. Ну почему, во имя всех богов, этот сопляк действует на него так?! Вырубает, лишает уверенности, отключает сознание. Это нечестно! - Сордис…, - плавясь под немигающим горчичным взглядом, промямлил Эклз, встряхнулся, дал себе мысленную пощечину. – Сордис – крупнейший благотворительный фонд Америки, в котором состоят бизнесмены, политики, известные люди…. - Благодарю, википедию я и сам в состоянии почитать, - теперь он не отводил глаза, совсем, и это было еще мучительнее, ибо мускулы уже сводило от необходимости держать лицо. – Ваш проект для них неплох, правда, я бы кое-что дожал, вернее, расширил пакет предложений, так сказать. Давайте подумаем о многоступенчатой кампании. Информацию нужно давать дозировано, особенно социальную. Нельзя перегружать, иначе эффект будет обратно пропорциональным нашим усилиям. "Давайте подумаем", "нашим усилиям"? Это что же мы вместе будем работать? И как ответ на вопрос тут же прозвучало: - Презентация в четверг, так? Я буду участвовать. Надеюсь, никто не против? - Джаред, это прекрасно! Мы будем так благодарны за помощь! Джаред?! Эта пародия на женщину смеет называть его по имени?! Когда, как она успела-то?! А этот только сладко улыбнулся в ответ, щурясь, как кот. Шансов выжить у обоих не осталось. ************************************************ - Джееенс, отомри! В баре стоял ужасающий шум, народу в четверг вечером набилось сюда под завязку, выступали Стив и Крис, которые в данный момент уже начали это делать, включив на полную мощность электрогитары. Сигаретный смог, орущие и вопящие люди, пронзительная музыка – ничего не отвлекало зеленоглазого парня от его Джека. Перед ним стояла наполовину пустая бутылка, стакан был полон, а в голове абсолютный трэш. - Дженс, ребята просили зайти в перерыв к ним. А сейчас, слушай, это новая песня, Крис просил тебя оценить! Дженсен устало кивнул в надежде, что Майкл отстанет уже и даст ему спокойно нажраться. Если бы было так просто избавиться от Розенбаума. - Дженс? Ну что случилось снова? Все же круто просто! Мы получили Сордис! Ты был красавчиком. Весь мир – наш, ну! Давай праздновать! - Майки, отъебись, а, будь другом. - Не понял. Вот не умеешь ты радоваться мелочам. Ну что тебе еще надо? Падалеки тебе подпортил кайф из-за того, что пришлось разделить с ним победу? Иногда Дженсен поражался проницательности Майкла. Именно так все и было. И еще кое-что…. Что надвигалось, как лавина. - Хуйня это все, выложился просто. Давай послушаем, действительно, а то Кейн меня потом с говном съест. Майкл кивнул, типа понял, не лезу, но потом все до дна вытрясу. А Дженсен…. Что Дженсен? Снова слетел в состояние свободного падения. Надо бы придумать отмазку для Майкла и других близких людей, того же Криса, они будут волноваться за него. Но беда в том, что он и для себя не мог пока найти отмазку. Вернувшись тогда от Джареда, первым делом Дженсен оборал Кортез. Отвел душу, вспомнив родню мартышки по женской линии до седьмого колена и оценив попутно уровень генофонда. Напомнил, кому она обязана своим появлением в «MIRAKLE», и где в данный момент ее "папочка" находится. Уточнил, что не потерпит ее присутствия на мозговых штурмах, потому что она дизайнерский червь, в смысле, червь-дизайнер и должна сидеть тихо на своем месте, уткнувшись в монитор. И слова ей никто и никогда не давал. Ясно?! Мартышка сжалась в комок еще больше, но глаза-черносливины злобно поблескивали, и если бы Дженсен не был так разъярен, он бы, конечно, сделал себе заметку – не спускать с нее собственных глаз. По наивности он только выпустил пар и забыл о ней на хрен. В конце концов, если он чего-то решит добиваться, ему никто не помешает. А уж эта грязь из под ногтей тем более. Просто он еще ни фига не решил. Три последующих дня прошли в плотной работе. Они развивали идеи с социальной рекламой, поэтапно сверяясь с видением Джареда. Тот больше не приглашал в свой офис, но был на связи постоянно. Давал комментарии, согласовывал макеты, раздавал советы. Бесил до дрожи по всему телу! В среду Дженсен отправил Майкла утверждать окончательный проект. Просто потому, что ну на хрена ему такой стресс? Розенбаум вернулся, нагруженный поправками и предложениями. В 22.00 они закончили вычищать презентацию. В 22.05 он бросил ее Джареду на мыло. Еще через полчаса снял мальчика в клубе и поехал готовиться к встрече с биг-боями Сордиса. Домой, конечно. Через пару часов, выставив оттраханного парня, Дженсен встал перед своим прекрасным панорамным окном, голый и мокрый после душа, отпил горячительный глоток прямо из бутылки и попытался, видит Бог в который раз, остановить надвигающийся апокалипсис усилием воли. То, что он грядет, уже не ставилось им под сомнение. Отголоски беды, прошивающие сильнее и сильнее с каждым днем все тело от макушки до пяток, вполне явственно идентифицировались. Что-то надвигалось. Что-то, с чем он раньше никогда не сталкивался, как себя вести не знал, что предпринять тоже. Он не был в панике. Он просто это не хотел! Не хотел жить, блин, по-другому. Не хотел ничего, чтобы не было для него привычным. Не хотел ломать себя, подстраивать под кого-то. Он не хотел зависимости, надо быть уже честным. И хотя бы про себя называть вещи своими именами. А реальность такова, что в этом мире для Дженсена определился человек, от одной улыбки которого все волоски на тебе встают дыбом. Дай Бог, чтобы это была страсть, сумасшедшая, ослепительная и скоротечная. А главное, безответная. Иначе, не пережить ее без потерь. Один он справится, его отпустит рано или поздно. Вот, например, сейчас он с успехом контролирует себя, блокируя потребность в Джареде его же неприемлемыми для партнера мыслями и поступками. Джаред в принципе никогда не мог бы его заинтересовать, слишком нудный, правильный и чопорный, если бы не был так притягателен физически. В данной конкретной ситуации именно поэтому Дженсен раздваивался. Он его не принимал, презирал и ненавидел, но хотел, до одури хотел. И честно, рекламщик не понимал, как такое возможно. Уже давно бы загон должен был пройти. Дженсен никогда не возбуждался на недоступное и запретное, вот еще, когда рядом столько халявы. Избалован был без меры. Ему никто совершенно не мог отказать. А он брал только из одного единственного соображения – удовольствия ради. Не хочешь, не надо, пойду к другому. Принцип этот был во главе угла. Объяснение происходящему сейчас тоже было, видимо, лишь одно – столь привлекательный объект встретился ему впервые. И как бы не выводило из себя содержание, оболочку просто жизненно важно было поиметь. Оставался-таки единственный способ покончить с этим безобразием. То, что крутилось в голове с первых секунд. Трахнуть его. Без вариантов, при помощи нечеловеческого обаяния и грубой силы. Организм словно ждал подобных реверансов с разбором полетов в свою сторону и милостиво отключился, стоило только добраться до пустой постели. Спасибо ему! Кроме самой малости. Уже отключаясь за гранью сна, сознание Дженсена выдало ускользающую, но почти реальную и недоступную в вопиющей нереальности картинку – развалившийся на соседней подушке темноволосый красавец. ********************************************* На утро Эклз был бодр и свеж, как никогда. Ничего совершенно не предвещало срыва его планов. А они были четко определены: поставить выскочку со статусом мега-босса на место. Он хотел присутствовать на презентации, Бога ради. Но все будет именно так и никак иначе: при-сут-ст-во-вать! Вести будет он, непревзойденный мастер ораторского и прочих искусств – Дженсен Эклз. Цветов не надо! Встреча была назначена на 11.00, и он поехал из дома сразу туда. Все шло четко по плану. Максимальная собранность, проверка оружия. Немного пошатнул уверенность Джаред, но, кажется, иммунитет уже начал нарабатываться. Поэтому потрясающий воображение внешний вид руководителя только порадовал и заставил чувствовать гордость. Все-таки у них самая крутая команда! Знойный красавчик с тщательно уложенным коротким ежиком пшеничных волос, задорно поблескивающими глазами бутылочного цвета, гибкий, опасный, самовлюбленный – это, конечно, Эклз. Модный, обаятельный, быстрый, лысый, брутальный – это Майки. В меру хмурый, надежный, со спокойной энергией и обещанием настоящей мужской защиты – качок Тай. И ОН – вишенка на торте, пенка в запотевшем бокале пива, кусочек лайма, оттеняющий вкус текилы – красивый до умопомрачения, высоченный, длинноногий, широкоплечий, обалденно пахнущий, излучающий волны света и секса – Джаред. Его лев. Все в идеально сидящих костюмах, яркие и незабываемые. Естественно, тут не было места слабакам и бабам, то есть, Кортез и Коллинзу. Пусть сидят дома и вяжут носки. Эх, вот бы групповушку замутить с ними, с такими, между собой. Ну да ладно, он главарь этой банды и уже вечером, он был уверен, они все завалятся в бар к Крису и Стиву и отметят победу. Дженсен в реале закинул в себя очередную порцию горючего, заново налил, запустил пятерню в растрепанные уже волосы. И снова залип на картинке из сегодняшнего прошлого. Какой же он баран! Примитивно организованный и доверчивый. Он-то думал, что если примет условия Джареда, то притупит его бдительность. Выждет момент и нанесет ответный удар, подомнет под себя легко и непринужденно. Оказывается, расслабляться было вообще нельзя. Враг не дремал. А он доверился. Даже больше, чем ожидал. Они расселись полукругом, напротив расположились представители Сордис. Их было семеро. Четыре женщины и трое мужчин. Противоположная сторона с интересом рассматривала команду Миракль. Дженсен, вопреки указаниям шефа, вовсю строил глазки парням Сордис. Это для работы! Тем более, там был конгрессмен Уотсон, не далее как в прошлом квартале вполне благозвучно стонавший под Эклзом. А что, на бывших ведь условие не распространяется? Джаред чуть заметным движением расправил плечи, будто выходил на ринг. Дженсен узнал этот жест. Еще бы, ведь это была его собственная привычка. Что ж, все одно к одному, Джаред не в ментальном, а только лишь в физическом плане, но полностью совпадает с ним. Идеальный спарринг-партнер. Дженсен начал презентацию. И это тоже было по плану. Он работал, как привык, обрабатывая всем своим немаленьким арсеналом соблазнения и обольщения мужскую часть компании – будущего клиента. Ускользающе улыбался, стрелял глазами, опускал ресницы, кусал губы. По ежесекундно закатывающимся глазам Майкла, он следил за степенью реакции и результативностью своих действий. Все было, как обычно. Он в ударе. Когда только ему пришла в голову мысль исключить из процесса этого зарвавшегося сучонка – его босса? Он хотел произвести впечатление, как же. Все понятно! Непонятно только, почему в какой-то момент блестящая презентация вдруг вылетела из головы, мозг отключился, и он застыл возле интерактивной доски, чувствуя только одно: послать все на хер и хлопнуть дверью. Сейчас, напиваясь в сопли в баре, он понял, что случилось. Тогда же все казалось мистически и невозможно неправдоподобным. Он на полном серьезе решил, что его прокляли или, на худой конец, сглазили. А был всего лишь зафиксированный сознанием Дженсена факт флирта Джареда с одной из представительниц Сордис. Как-то так. Засранец, казалось, совсем не слушает его, от души очаровывая потекшую сучку. Почему его так выбешивает то, что он делает?! Ведь у самого Дженсена те же методы и тот же стиль поведения. Только ориентация другая. В этом, что ли, все дело? Типа ему самому никогда не стать объектом интереса Падалеки? Но это не нужно, он же разобрался, определил для себя цель и задачи, какого хрена это так неприятно-то? Дженсену показалось, что он заикнулся минут так на сорок, во всяком случае, он успел за это время попрощаться с проектом. Оказалось, заминка стоила каких-то 5 секунд. А дальше случилось то самое – странное и невозможное, что сейчас никак не желало укладываться в порядком захмелевшей голове. Джаред, бросив окучивать готовую на все барышню, вскочил со своего места и вышел к Дженсену. Встав бок о бок, он чуть повернулся и … честное слово, слегка, но явно ободряюще! улыбнулся и даже… Господи Иисусе! подмигнул. Босс подхватил презентацию Эклза, будто это было его выступление, хотя он не видел речь, точно не видел. Но Падалеки говорил так, как сказал бы сам Дженсен, слово в слово. - На втором этапе, через месяц после короткой, ничего не объясняющей рекламы на телевидении и вижуалов, мы предлагаем промежуточную стадию. Она направлена на объяснение – почему плохо пить, курить, принимать наркотики и заниматься опасным для жизни сексом, - Джаред повернулся полностью к Дженсену и теперь уже вполне очевидно кивнул, да, мол, я прав? - Главными героями будут люди, которые смогли преодолеть зависимость, справиться с ней и успешно жить дальше, - Дженсен с облегчением продолжил и мысленно удивился-таки, как здорово у них получается, будто всегда это делали. – Это известные личности, популярные среди молодежи и не только: спортсмены, музыканты, певцы, писатели. Они простым и доступным языком расскажут, зачем живут теперь. - Они расскажут о том, ради чего стоит жить. О любви, о семье, о родной земле, о маленьких, простых мелочах, дающих нам радость ежедневно, - голос Джареда тек, словно мед с деревянной шпажки, действуя на всех без исключения, даже Уотсон переключился с Дженсена, даром только что слюной капал, а самому Эклзу было сие до лампочки, потому что он видел, как на ладони, все то, о чем так проникновенно говорил босс: - Наша задача: показать жизнь прекрасной, достойной того, чтобы именно жить, а не существовать, и любить ее во всех проявлениях. Например, Майкл Фэлпс с чашкой кофе утром в любимом кресле с наушниками. Или Бритни Спирс с детьми на пляже, играет в мяч, поет, стоя в океанском прибое…. Наращивая мощную волну эффекта от своих слов, без перехода, контрольным: - Дженсен, расскажешь о третьем этапе? У него снова не было времени, что осознать что случилось. А именно, Джаред назвал его по имени! Правда, снова не глядел в глаза. Нет, ну никаких нервов не хватит. - Третьей ступенью необходимо провести закрепление. Основная волна пойдет в вижуалах. Мы представляем себе картинки нового мира. Это маленькие звездочки, говорящие о том, как они хотят жить, на какие ценности опираться, к чему стремиться. Мы покажем Уиллоу Смит, Сиршу Ронан, Хлою Морец, Тейлора Лотнера в окружении еще более юных дарований и просто увлеченных детей. - Как результат, мы получим крепко отложенную установку в сознании тех, кто оступился, что еще можно все исправить, главное захотеть, а жить всегда есть для чего. Дженсену показалось, что Уотсон плачет. Дамочки так точно растеклись, потому что это было круто. Без дураков и самомнения. Это был красиво! Вдохновенно. Они получили проект. Неужели могло быть по-другому. И все пошли в бар. Только без Джареда. На восторженное приглашение Майкла он ответил сдержанным и крайне вежливым отказом. Поблагодарил всех и никого в частности, пообещав устроить фуршет в честь подписания контракта с Сордис. И отбыл восвояси. Словно и не было этого правильного чувства единения, когда они стояли плечом к плечу, защищая свое детище. Не было ощущения, как будто ты можешь доверять только ему, как будто он единственный, кто не бросит, прикроет, поможет, не даст упасть. Как будто только это правильно и по-настоящему: быть рядом. Лишившись его поддерживающего тепла, Дженсен вновь почувствовал себя использованным и выброшенным за ненадобностью. Этот парень играет им в собственных интересах. И цинично включает обаяние в пользу дела так же легко, как Дженсен. Между ними вообще никакой разницы, только куча придуманных правил. Можно сколько угодно анализировать происходящее, особенно под подсказки Джека, только ничего не менялось. Его тут не было. И Дженсен пил, не слушая зудение Майкла, не отслеживая выступление друзей, не реагируя на шум и явный съем со стороны обоих полов. Он пил, изо всех сил стараясь вытравить подлое послевкусие, оставшееся после его близости. Еще, как же он хотел еще! ************************************************ Почти два месяца, спустя, прошли очень тяжело. Ему казалось, что каждый день будто проживается по минутам. Будто его жизнь стала такой чувствительной, что время ощущалось физически. Нет, скучно не было. Еще бы, все завертелось вокруг, как волчок. Только все было не так. Джаред плотно сотрудничал с его командой. Причем очаровал всех. И это не говоря про Кортез. Ту лишь пальцем мог поманить, сразу запрыгнет. Парни тоже повелись! С утра до ночи боссу пелись дифирамбы. И какой он креативный, и какой модный, и как быстро ориентируется и как легко и удачно дополняет их в работе. Идеи Падалеки стали находить непременный отклик в сердцах его парней. Дженсен уже не мог беситься, когда все, даже Тай, кидались выполнять не его поручения. Их презентации, проекты, безусловно, выиграли от перемены слагаемых. Только сумма не менялась. По истечении буквально нескольких недель Дженсен чувствовал себя вымотанным, выдохшимся и бездарным, как никогда. А все потому, что с недавнего времени с Джаредом вне презентационных площадок шла открытая холодная война. Один на один. Поле боя разворачивалось в ежедневном режиме, приемы, используемые обоими противниками, были достойны лучшего применения, но они будто не могли остановиться. Придирки, наезды, подколки, подъебы, претензии сыпались с той и другой стороны в присутствии широкой аудитории. Каждый отстаивал свою правду с жаром, аргументами и наглядным пособием. Тем более удивительным в этой ситуации становилось регулярное перемирие, которое оба использовали, чтобы получить очередной контракт. После первого, столь удачного выступления к барьеру они выходили только и сразу вдвоем. И начиналась магия. Не тренируясь, не репетируя, они до такой степени слаженно и виртуозно отрабатывали программу, что у конкурентов не оставалось ни единого шанса. У клиентов – тем более. Идеальные партнеры в бизнесе, да и друзьями они могли стать неплохими, но вот не срасталось по жизни. Из-за нереального, сумасшедшего, непримиримого упрямства друг друга. Никто их них не желал идти на уступки. Дженсен, честно, не знал, как идентифицировать собственное отношение к Джареду. Столько всего было намешано: и неприязнь, и злость, и восхищение, и страсть. Хотел он его отчаянно, да - до дрожи, до скручивания нервов. А когда стоял вместе с ним под обстрелом из вопросов, кажется, был самым счастливым, ощущая его надежную поддержку, подспудно плавясь от нежности и любуясь каждым жестом. Потом, после таких сеансов с новой силой возвращалась злость, потому что Джаред ничего подобного не чувствовал, а, казалось, напротив тоже еще больше ярился, обзывался и изводил. Ко всему прочему с Дженсеном случилось страшное. Пропало желание секса, почти совсем. Нет, даже хуже. Член стоял, как и прежде, крепко и с готовностью. Фигня в том, что только на одного конкретного человека. К ужасу Эклза, ни с кем другим не получалось. К еще большему отчаянию все это выяснилось, так сказать, в процессе. После того, как Джаред помог ему получить Сордис, Дженсен вынужден был признать, что не просто хочет трахнуть его, ну, во всяком случае, не один раз. Ему захотелось узнать, какой Падалеки настоящий, разгадать его, покорить и приручить. Он вдруг пожелал его рядом, не беря в расчет то, что совсем скоро, кроме него ему вообще никто не будет нужен. А так и случилось. Ведь в самом начале все развивалось так, как Дженсен привык, без срывов и откровенного противостояния. Он решил трахнуть босса и планомерно шел к своей цели, не зацикливаясь на мелочах вроде натуральности того или собственной неразборчивости. Не смотря на откровенное неприятие и нетерпимость начальника, за исключением совместной работы над проектами, сперва Эклз начал чуть ли не ухаживать за Джаредом. Внимательно слушал, обсуждал идеи, не грубил, не выставлял напоказ свою ориентацию. К его восторгу, потихоньку что-то стало получаться. Лед потек. Поначалу они даже начали вполне себе прилично общаться. Дженсен с удовольствием обнаружил, что у них до фига общего, что Джаред фантастический не только внешне. Вот только намеки не понимает и никак не желает уступить. Приходилось держать себя в руках, чтобы не спугнуть раньше времени. Дженсен даже пошел на то, чего никогда не делал. Просто потому что было незачем. В целях самоконтроля он решил в очередную пятницу оттянуться, как следует, чтоб с запасом на всю неделю. Чтобы впопыхах не завалить Падалеки и не загубить всю операцию. Он снял двух парней. Красивых, как звезды порнофильмов, брюнетов, с татушками по всему телу, с пирсингом и накаченными губками. Попались ему хорошие, качественные шлюхи. Для начала попросил парней разогреть друг друга. Они принялись за дело тоже красиво, с огоньком и стонами. Дженсен сел в кресло, даже член достал, в предвкушении и почувствовал … ничего. Мальчики расходились все больше, лукаво и приглашающе поглядывали в его сторону, а он сидел, оглушенный мыслью, что буквально пару недель назад влегкую охаживал троих, и ему было мало, а сейчас не хочется. Ну, вот не вставляет. Стало противно и скучно. Дженсен не присоединился к веселью в собственной кровати. Бросил парням, чтоб заканчивали без него и сваливали, а сам поплелся в душ. Налил полную ванну воды, залег на пару часов, пытаясь, как привык, разобраться в том, почему такое вдруг с ним творится. Ничего не вышло, мысли путались и сбивались вновь и вновь на картинку с Джаредом в главной роли. Стоило подумать о длинноволосом паршивце, член тут же оживился, требуя внимания. Но Дженсен не трогал его, воспитывая силу воли. Постепенно он успокоился, да и смущающие звуки в комнате затихли, хлопнула входная дверь. Сменив простыни, он в который раз уже завалился спать один. Мял постель, скрипел зубами, боролся с безумной потребностью прямо сейчас поехать к нему, признаться, рассказать все, что на душе. И будь, что будет. Даст в морду или даст… шанс. С того своего фиаско с парнями, он сосредоточил все усилия на покорении Джареда. Что только не делал, начал носить донельзя обтягивающие сорочки, купил абонемент в тренажерку, причем через свои бесчисленные связи, нашел зал Джареда и записался именно туда. Правда, ни разу с ним не пересекся. Зато накачал неплохие кубики и руки подтянул. На совещаниях использовал любой повод, чтобы он обратил внимание. И пачку карандашей сгрыз, и губы все искусал, и ресницами ухлопался, и личное пространство сколько раз нарушал. Джаред не велся. Но будто и не возражал насчет этих столь явных концертов, что позволяло продолжать. Майкл был в шоке. Он давно уже отчаялся понять, что происходит с другом, знал только одно – парня надо спасать. Первый способ – исповедь. Так, однажды предпринял попытку. - Джееенс, ты ничего не хочешь рассказать другу Майклу? - Нет. - Дженс, я не отстану. - Майки, ответ тот же. - Дженсен, не дури, я волнуюсь же. - Майкл, я занят! - Просто объясни, и я уйду. - Нечего объяснять. - Ты влюбился? Дженсен оторвался от изучения таблиц Тая и поднял на Майкла озадаченный взгляд. - Ты здоров ли, малыш? - Что еще я должен думать, если ты откровенно вьешься вокруг босса? Только почему-то в койку не укладываешь. Ты ж так никогда не делал. Всегда брал и валил. В клуб со мной не ходишь. Вечеринки сто лет назад устраивал. - Все? - Дженсен, что происходит? - В третий раз говорю, ничего. - Хорошо. Скажи мне только, что мне показалось, и ты не имеешь видов на босса. - Я не имею на него видов. - Уффф, я уж испугался…. - Трахну его разок и все. - Ты дурак, что ли! Дженс, зачем, объясни, тебе это?! Вы работаете вместе и очень круто, ты готов потерять такого партнера? Он дал нам семь степеней свободы - сейчас намного комфортнее работается, сам знаешь. На фига ломать такое? Что это? Месть, зависть, что?! - Я не знаю, Майки. Хочу его…. - Приехали…. Он же не в твоем вкусе. - Что ты знаешь про мой вкус? - Ну как, ты столько лет не изменяешь ему, и я точно знаю, что тебя заводят стройные мальчики, пониже тебя, сладкие и гибкие. Куколки. Геи. Джаред – это все из другой оперы. Он слишком похож на тебя! К тому же, натурал, настоящий мужик и громила, в придачу. Это как брата трахать. Подумай! Столько проблем надо преодолевать. Ты же этого не любишь. Зачем, если столько возможностей вокруг? Или ты решил остепениться? Если это любовь – совсем другое дело. - С ума ебнулся? Я и любовь - даже не заикайся. Хрен его знает, что это. В нем все на противовес. Он интересный. Как ребус. Хочу посмотреть, что внутри. - А если сломаешь? - В том и прелесть, что не сломаешь. Поиграть хочу. И выкинуть из головы. Все извилины уже стер, думая о нем каждую минуту. - Ты рискуешь, Дженс, попадешь ведь. Эклз не хотел даже думать о том, о чем предостерегал Майкл. Нет, с ним все будет в порядке. На охоте, а сейчас была именно она, да такая, к какой всю жизнь готовишься, он слушал только инстинкты. А они кричали четко: взять и подчинить. Потом разберемся, проанализируем, выпутаемся. Инстинкты и импровизация, помноженные на опыт – вот и все, что ему нужно, чтобы получить Падалеки. С каждым днем Дженсен убеждался, что пора переходить в атаку. Джаред начал доверять ему. Во всяком случае, смотрел в глаза на общих сборах и мозговых штурмах. Не выедал гордость язвительностью и не бесил до дрожи чопорностью. Называл по имени, советовался. С Дженсеном творилось что-то не то при этом, но он, верный охотничьему азарту, не анализировал это. Просто тащился. Ему нравился процесс. Так он объяснял себе удовольствие, которое получал просто глядя на расхаживающего по офису босса, высоченного, большого и гибкого, любуясь четким профилем, когда тот замирал возле окна, чувствуя его неповторимый запах. Ему показалось, что все получается. И месяц, проведенный в роли прилежного ученика, стоил того: Джаред готов переступить грань и подпустить к себе. Например, в статусе приятеля. Они еще не пили вместе, даже в формате корпоратива. Так и не сложилось, работы, действительно, было невпроворот. Хотя дата была назначена и уже приближалась. И Дженсен делал большие ставки на этот вечер. Джаред выпьет и откроется. Они продвинуться вперед. О, да! Скорее бы. Если бы Дженсен знал, что эта гребаная вечеринка выкинет их на поле боя, развяжет чертову войнушку, и все придется начинать со сраного начала – он бы ни за что не приближал ее в мечтах. ************************************************ Началось все с журнала. Какая сука притащила его в офис Дженсена – ходить далеко не надо, конечно, Кортез! Новенький экземпляр JQ с великолепной обложкой: председатель совета директоров МИРАКЛЬ, самый желанный холостяк Нью-Йорка Джаред Падалеки и богемная художница и модель, сногсшибательная красотка Британи Дал. Они смотрелись безумно красиво. Выглядели парой. Юной и влюбленной. Собственно на обложке так и значилось: Они вместе? Ура! Сердце Дженсена вопреки всем установкам и здравому смыслу пропустило удар. Он же знал, что его лев любит женщин. Но эта чертова картинка выедала разум: Джаред позади очаровашки Британи, обнимающий ее ручищами бесконечными, подбородком упирающийся ей в плечо. Улыбающийся охренительной, солнечной улыбкой. Счастливый и умопомрачительно чужой. Таким он никогда его не видел и умирал от желания взглянуть хоть одним глазком. Господи, неужели он действительно хочет, чтобы Падалеки стоял за его спиной, прижимал к себе крепко и всему миру говорил: этот мой?! Да нет, нет, это слабость и всего лишь рекламная картинка. Ему ли не знать, как это делается. Джареду нужно укреплять позиции МИРАКЛЬ, Дал нужна популярность, как художнице. Тем более, наверняка, они знакомы и в профессиональном смысле. Он же рисует. Дженсен брезгливо кинул журнал в ящик стола и постарался выкинуть из головы расхолаживающие образы. Если он поддастся слабости, Джаред сорвется с крючка. Ему по фигу, что там думают все остальные, главное, чтобы Падалеки повелся. Позволил разгадать свои загадки. И пусть ебет кого хочет. Он шел в ресторан с безупречной улыбкой, сверкающими томной зеленью глазами, уверенный в себе, ослепительно красивый и готовый к любому повороту, затолкавший в тот же ящик неуверенность и боль. Да, к сожалению, боль тоже была, хоть и сиюминутная. Джаред уже был там. Какой же он офигенный! Разворот плеч, осанка победителя, плавность и грациозность движений. Неумолимо притягивал взгляд, как огромный магнит, как источник тепла и света. Одетый в простой темно-серый костюм и белоснежную рубашку без галстука по случаю банкета, он выглядел так, как будто ступил на красную дорожку. Улыбался ослепительно, щедро дарил свою энергию и счастье, которое, казалось, переполняет его. Дженсен завис неконтролируемо, тщетно ловя его взгляд. Хрень какая-то! Визави сразу же должен был почувствовать его присутствие. Пресловутые инстинкты кричали ровно о том: они только друг для друга, их разделают лишь внутренние комплексы, недоверие и привычки. Но Джаред вообще не смотрел на него. Будто вспомнил самое начало их "недоотношений". Мазнул искристыми глазами, вроде кивнул для проформы и вновь вернулся к осаждающим его женщинам. Их была целая куча, чуть ли не висели на нем, затапливая все вокруг слюной и вздохами. Дженсен зверел. Постепенно и неотвратимо. Он не мог отделаться от картинки, вспыхивающей в голове, как Фата Моргана. Джаред, красивый Джаред, чужой Джаред, нежно обнимающий другую. Что же это? Получается, если парень хоть чуть ему дорог - надо его отпустить, дать ему шанс найти ее, свою половинку, если ему так хочется. Нельзя совращать его, изменять его матрицу, рушить опоры внутри – это жестоко и неправильно. Дженсен понимал умом, что надо тормознуть и самому переключиться, но не мог. Инстинкт зверя брал свое сполна. Мое и точка, плевать на его желания! Джаред флиртовал, казалось, с каждой. Да и про мужиков не забывал, фланировал между столами, взрывал смехом группки сотрудников, раздавал похвалы и комплименты. Всем. Кроме Дженсена. Это что, тактика такая? О, Боже, скажи, что да! Скажи, что ты просто дразнишь, выводишь из себя, я потерплю, дождусь тебя. В Эклзе вибрировал уже, кажется, каждый нерв, каждая жилка. Он не мог ни пить, ни болтать с коллегами. Майкл из себя выпрыгивал, чтобы втянуть его в разговор. Хули старался. В какой-то момент Дженсену совсем поплохело – сучка Кортез откровенно снимала Падалеки, а тому нравилось, похоже. Он, как скала, навис над мартышкой, искрил улыбками и внимал трескотне, как будто эта бородавка могла что-то стоящее сказать. Это было поистине невыносимо уже. Дженсен сорвался с места, желая только одного: ничего не чувствовать, не хотеть, не видеть. Он был в панике. Очнулся в туалете от холодной воды, которую сам же плескал себе в лицо. Подняв голову, уставился в зеркало. На него недоуменно смотрел красивый до головокружения парень. Шелковая рубашка цвета индиго оттеняла потрясающую зелень глаз, делая их почти изумрудными. Встрепанная укладка, когда успел только так обдергать волосы? Румянец негодования и трепещущие в ярости черные стрелы ресниц. Искусанные чуть ли не до крови сочные губы. Ходящие ходуном желваки. Да, бля, он сам себя хотел, какого черта?! Пальцем он деланый что ли?! Какого хуя потерял контроль, весь до капли!? Дженсен сделал глубокий вздох, сжал челюсти до хруста и расправил плечи. Все, надо завязывать. Жалкие крохи самообладания удалось наскрести на дне собственного "я", ага. Только не помогло это, потому что в ту же секунду, как он собрался, дверь распахнулась, пропуская вперед, кого бы вы думали, конечно, ЕГО. Джареда, мать его, Падалеки. Ебаного босса, раздражителя раздражителей и мокрую мечту, не хотите. Пописать зашел, дорогой? Сейчас будет тебе пописать. Дженсен забыл все. Все, в чем успел себя убедить за несколько секунд, пока был один, в забытьи. Ему стало плевать и на доводы рассудка, и на будущее, и на Джареда, как такового. Задрал нос воротить! Не говоря ни слова, он подлетел к Падалеки и впечатал со всей дури в стену. Он хотел так много и сразу, что не успел повести себя правильно. Сделал первое, на что хватило дыхания. Поцеловал. Грубо, жестко, сухо, без навыка, языка и нежности. Это был чистый акт подавления. Им было больно обоим. В доказательство Дженсен ощутил вкус железа во рту. И оно перебило все остальное и главное: не удалось уловить вкус младенческих губ и аромат дыхания, ощутить трепет, сплавляющий все нервы внутри в единый пульсирующий комок. Да и не было у него шанса - Джаред тут же отшвырнул его. - Эклз! - Дж…. - Заткнись! – Джаред дышал тяжело, сорвано, но говорил не просто командным тоном, он говорил убийственно спокойно и безапелляционно. – Нет. Ты понял? Мой ответ: нет! Никогда. Ты, блядь, думаешь так взять свое? Думаешь, я не вижу ни хрена? Все твои ужимки, обтягивающие тряпки, обсасывания губок и ручек? Не про меня это, понял? Я баб люблю! Я люблю мокрые щелки, мягкие булки, тонкие талии и груди. Я люблю изгибы, а не углы. Я люблю трахать, а не трахаться. У меня не встанет на тебя! Именно на тебя! Не вста-нет! Запомни это и завязывай. Давно хотел сказать. Так ты не получишь ничего, вообще ничего. Я могу хорошо к тебе относиться, могу дать тебе работу и продвижение, но пока ты только выбешиваешь меня и делаешь все, чтобы я тебя послал. С особым цинизмом! Последний раз предупреждаю, протянешь ко мне свои ручонки – тебя нигде не будет. Я наизнанку вывернусь, но уничтожу тебя! Дверь хлопнула. Не дал, сука, и слова вставить. Хотя что тут сказать? Мозг Дженсена пытался лихорадочно найти выход, только бы не чувствовать отчаянной затопляющей боли. Однако, в голове ничего не было, кроме звучащих рефреном жестоких слов. Он прокручивал и прокручивал их, как пленку, круг за кругом, и испытывал то, с чем раньше не сталкивался. Видимо, каждый человек должен получить в жизни дозу унижения, обид и горечи. Не только розы, но и навоз, верно? Не было в 14 - получи в 34. Его накрыло капитально, как, он был уверен, с ним не может быть, потому что он не из тех, с кем бывает. Джаред отомстил какой-то парой минут за всех тех парней, которых долгие годы без суда и следствия пользовал Дженсен, за безвинно изгнанных из постели, за выкинутые салфетки с телефонами, за неуслышанные признания, за растоптанные чувства. Выйти из туалета, выбраться из ресторана, поймать такси и доплестись до квартиры – было несложно. Тело сделало все само, за Дженсена, на автопилоте. Там уже, в тишине, оно заглотило половину бутылки виски и попыталось спасти ситуацию, банально вырубившись. Сложнее было очнуться утром и вспомнить. А потом пойти на работу. А потом на совещание к Падалеки. Дженсен все задавал себе вопрос, с какого хрена его жизнь поменялась так неприкольно. Почему вдруг она стала похожа на унылое говно? Ведь если разобраться, что такого эпохально катастрофического произошло? Да, ничего, ну послал его парень. Правда, он затруднялся припомнить, когда такое бывало, но это же не смертельно. С его образом жизни и привычками, срывы вполне возможны. Когда, к примеру, приспичит присунуть не тому. Хотя опять же с его внешностью осечек не бывало даже в теории. Дженсен запутался. И это начало раздражать. Он смотрел на Падалеки, который как ни в чем не бывало ораторствовал что-то умное насчет креативной политики компании, не имея при этом ни малейших следов опьянения или, что тем более невероятно, раскаяния во всей своей бесподобной внешности, и понимал одно: он, бля, все равно не отступит. Задушит в себе эти дурацкие проблески сомнения и неуверенности, возможной серьезности возможных отношений и уроет недоноска. По-прежнему на повестке дня оставался план "А". ********************************************** - Дженс, время не изменилось? В девять? - Майки, когда я что-то менял, скажи мне? - Я просто не верю, что, наконец-то, ты сподобился нас собрать! О, Боже, я забыл реально, как выглядит твоя халупа! - Смешно, ага. Еще раз назовешь плохим словом мой дом, отлучу от него навсегда. - Ты шутки совсем разучился понимать! - Если я захочу послушать шутки, я приглашу клоуна. А ты следи за своим языком. - Ладно, ладно, не заводись. Ты так изменился, дружище, совсем с тобой стало невозможно общаться. Если бы не знал тебя, подумал бы, что ты страдаешь спермотоксикозом, ей Богу. Все, заткнулся! Не смотри так! Ты всех наших пригласил? - И наших, и ваших, и объявление в Манхэттенском вестнике дал, вдруг тебе парней не хватит. - Приятно, что ты подумал обо мне. Ценю. Значит, и босса пригласил? - Я же сказал: всех. Его тоже, потому что я, в отличае от некоторых, хорошо воспитан. Это же общая победа, бля. Заслуга команды! Я привык сразу, по факту благодарить и радовать своих людей, тоже в отличае от некоторых. - Дженс, почему ты так бесишься, никак не пойму. Да что с вами двоими творится вообще? Вы же монстры в деле, все, все уже об этом знают. Но стоит закончиться работе и начаться жизни – порвать друг друга хотите. Не понимаю, хоть тресни. - Майки, я тебе уже сто раз объяснял: он, как был гандоном, так и остался. Ради дела, да, согласен, он сосредотачивается и забывает, что меня с говном надо смешивать. А я…. - А ты? - Убить и трахнуть. Без разницы, что сначала. Все время никак не найду. Работы много, знаешь ли. Да и потом, не верю я ему, все-таки, думаю, он меня хочет, от того и бесится. - Самонадеянно, как всегда, но хотя бы это в твоем стиле. И все-таки, Дженс, а ты честен с собой? Такая очевидная хрень между вами, ее аж потрогать можно – не бывает такого на ровном месте. - Все фантазируешь, зайка? Нет ничего, не парься. Письками меряемся и всех делов. Трахнуть не откажусь, при случае, да и глупо было бы – такой экземпляр. И ничего больше! Выкинь ты этот бабский бред из головы своей лысой. - Может, и фантазирую, как скажешь. Только я наблюдаю за тобой, и знаешь…. Мне ты можешь врать, без базара, а вот себе – не советую. После той вечеринки, когда ты пропал ни с того, ни с сего – почти месяц прошел, так? Ты огрызаешься на босса, он тебя прессует, и делаете вы это с такой самоотдачей, будто доказать друг другу что-то хотите. Что-то случилось тогда? Его я редко вижу, поэтому ничего сказать не могу – что с той стороны. А вот ты каждый день перед глазами. И уже хорошо заметно, что ты изводишь себя: не спишь, очевидно, мало трахаешься, пьешь и до чертова времени работаешь. Хреновая тенденция, Дженсен. Может, все-таки ответишь себе на вопрос – что между вами? - Спасибо, Опра, я подумаю. - Ну и черт с тобой. Все время я наступаю на одни и те же грабли, мечу перед тобой бисер…. - Все штампы собрал. Майки, не парься, говорю. У меня все отлично. Гульнем сегодня. Я затарил бар. Будет весело! - Даже, если Джаред придет? - ОН не придет, можно будет расслабиться, наконец-то, без контроля и сморщенной физиономии. - А если придет? Ты же позвал его. - Я передал приглашение через Тая. Это был акт вежливости, дураку понятно. Он не придет. ********************************************** Но Джаред пришел. Начиналось все замечательно. Полный дом народу, шум, смех, музыка, реки алкоголя, пара проституток. Так держать! Планов и надежд на вечер было море. Бог видел, как Дженсен устал и дал ему это: волшебную возможность отпустить себя на хрен. Второй месяц его жизни, проведенный в каком-то ином измерении, в котором он, к сожалению, знал своего несносного босса, вымотал остатки нервов. Каждый день давался с боем. Каждый день он был вынужден держать лицо, выдавать результат, контролировать эмоции, взгляды, ощущения, потребности. Каждый день его рвало на части между одинаковыми по силе желаниями ударить Падалеки, обнять и изнасиловать. Ничего не получалось: ни отстраниться, ни существовать отдельно от него, ни правильно реагировать на его подъебы. Он хотел его все сильнее, но это мешалось с поистине зверским желанием причинить физическую боль. Не раз за это время Дженсен думал бросить все и начать с чистого листа. Уйти, не видеть, не чувствовать. Смешно, но этих мыслей бывало достаточно, чтобы прийти в себя. Конечно, никакой речи не шло об уходе. Это значило сдаться. Не дождется! Сначала, как минимум, у них будет секс. И он терпел, выискивал слабые места и ждал, когда же Джаред изменит свое отношение к нему или проявит себя. Что-то же действительно есть между ними, если так плющит, если невозможно оставить без ответа даже слово, если получается так удивительно гармонировать в работе. Больше, после того памятного выпада босса в туалете, Дженсен не был белым и пушистым. Он не давил, конечно, и не домогался, но демонстрировал себя во всей красе своего вздорного, язвительного характера. Задевал, выводил из себя, не слушался и спорил до хрипоты. В принципе, он всегда так себя вел, это состояние было родным для него. Выматывало другое. Хотелось что ли чего-то еще? Будто он не дополучал чего-то, сам отказывался от чего-то, был лишен чего-то. Где-то его обманывали. Но где? И он - прав Майкл, как всегда - почти не спал, плохо ел, много пил. И совсем не трахался. Не успевал просто, делая выбор в пользу бутылки. Хотел до безумия, до черных кругов перед глазами, ежедневно давал себе зарок поехать в клуб: отыметь и отминетиться. И… засиживался на работе, уже там начиная прибухивать, а потом просто брал такси и отбывал домой. Допивать. Бесславно отрубаться. Временами ему снился Джаред. И это изводило еще больше, чем их затяжная и глупая война. Потому что там, в его подсознании что ли, они продолжали общаться так, как делали это во время рабочих сессий по поимке очередного клиента. Во сне, и только там, они были по-настоящему рядом. Понимали друг друга с полуслова, полувзгляда, получали откровенное удовольствие только от того, что близки. Не было чувственных сцен, не было оргазмов в полубреду или какой-то пошлости в виде мокрых трусов поутру. Было чертово послевкусие от недосягаемой близости. Были отголоски запаха, ощущения шелковистости кожи и волос, прикосновений подушечек пальцев. Было нежное и приятное, негасимое лишь усилием воли томление, от которого хотелось улыбаться и потягиваться всем телом. Была кратковременная, но стопроцентная уверенность, что все взаимно. И первые несколько минут, после пробуждения, Дженсен купался в этих потрясающих ощущениях, силясь продлить их терапевтических эффект. Потом отпускало, забывалось. Он начинал призирать свою слабость. Радовало только то, что умудрялся не дрочить на эту суку. И считал это своим достижением. Совсем слететь с катушек было бы ни кстати. Лучше спиться. В приподнятом настроении, усосав уже бутылку шампанского в одно лицо, и прикинув разнообразие перспектив на трах, Дженсен открыл дверь на очередную трель звонка. Он ожидал стриптизеров, а на пороге стоял Джаред. Красивый, как мечта. Длинные волосы вились беспорядочными волнами, никакой привычной аккуратной укладки, строгий пиджак он сменил на легкий темно-голубой свитер с глубоким вырезом, а вместо брюк надел джинсы. Обтягивающие, узкие, твою мать, синие джинсы. Все напоказ: и нереально узкая талия, и бесконечные ноги, и задница! О, может, ему кажется, и это, к примеру, не Падалеки, а Уэллинг? Томми обещал зайти, приехал недавно на побывку из Лос-Анджелеса. Сладкое видение голосом его босса отмело попытку сознания спастись: - Привет, Эклз. Похоже, я вовремя, народ еще в разуме? - Мистер Па-падалеки…. - Ага. Я. Давай без церемоний. - Почему? – не удержался Дженсен. - Потому что ты пьян, не хочу и дальше слышать, как будет коверкаться моя фамилия. Могу пройти или здесь нальешь мне? Похоже, Бог сильно пожалел Эклза. Два долбанных месяца аскетического образа жизни - это вам не шутки. Такого же никогда не было! Да, пожалуй, его теперь в ангелы без очереди возьмут. Вот и вечеринка замутилась, что надо, и Джаред пришел. Джаред! Пришел! К нему домой!!! Сразу же захотелось выгнать всех. На хрен! Остаться с ним вдвоем…. Напоить…. И…. А черт знает, что и? Просто хотелось, чтобы он тут оставался подольше. Поэтому Дженсен взял себя в руки и попытался не пить, не буянить, не язвить, быть приветливым и радушным. Он очень старался. Схватил Джареда за руку, игнорируя вздернутую бровь того и свое собственное сорвавшееся с цепи сердце. И потащил в толпу коллег, друзей и какого-то бесконечного левого народу. Он знакомил его со всеми, кто попадался по пути, и сам знакомился, потому что оказалось, что большую часть гостей видит впервые. Забавно, но со стороны они были как пара, дающая банкет в собственную честь. Стояли рука об руку, вместе принимали поздравления с очередной победой, развлекали всех шутками. Видит Бог, в какой-то момент даже Дженсен вдруг вполне реально представил, что Джаред всегда жил здесь, с ним, рядом. Ведь он так естественно и непринужденно двигался, знал, где что находится, куда встать, чтобы лучше было слышно, будто это его территория. И Эклзу нравилось это. Ой, как нравилось. Джареда удалось-таки напоить, причем довольно быстро и успешно. Он был потрясающим в пьяном виде, стал будто еще больше, веселее, громче и, что особенно приятно, доступнее. Например, к радости Дженсена совсем не возражал, если взять его за плечо или подойти настолько близко, что можно беспрепятственно вдыхать сладковатый запах от волос и свежий, но терпкий аромат туалетной воды. Не ругался, не злился, не орал при этом, не морщился брезгливо и не смотрел, как на вошь. Все тело Дженсена уже покалывало от восторга, а воздух вокруг стал плотным, как кокон. Хотелось еще сильнее, активнее прощупать границы дозволенного и затолкать Джареда в укромный уголок. Облапать всего по-серьезному. И снова попробовать поцеловать. Теперь уже по-другому, не спеша - вдумчиво, со смаком. Он уже представил эти глянцевые губы под своими и … все закончилось. Падалеки вдруг перестал себя вести так, как очень понравилось Дженсену, а именно, отлепился от него и будто растворился в квартире. Дженсен не видел его даже, а только слышал то там, то здесь голос и смех. Он порывался отыскать наглеца и растолковать ему, что так нельзя поступать с ним. Нельзя раз за разом дразнить и динамить. В попытках реализовать поставленную задачу, Эклз нажрался. И судя по уплывающему из-под ног полу, переплюнул Джареда. ********************************************** За ходом вечеринки, после потери партнера, он почти не следил. Валялся на диване, отчего-то испытывая только одно желание: сыграть на Sony PlayStation в любимый Guitar Hero. Гости начали расходиться, причем очень активно: только что был полный дом народу, и вот Майкл выпроваживает последних еле стоящих на ногах парней. Дженсен все так же возлежал на диване и пестовал собственное одиночество. Так хуево он себя не чувствовал очень давно, можно уже было признаваться себе. Во всех смыслах, хуево. - Ну, я пошел? – голос Майкла звучал отчего-то смущенно. - Ага. Майки, будь другом, подай пульт. Сыграть хочу. Ответом была тишина, Дженсен поднял голову, решив, что Майкл успел свалить за секунду до его просьбы. Но друг стоял рядом и не двигался с места, таращась куда-то за диван. Кто-то там расколошматил окно что ли? Эклз неловко обернулся. Нет, зрелище было почище испорченного инвентаря. В двух метрах от места крушения Дженсена, подпирая стену, стоял Джаред. Прямо античная статуя, только руки в карманах и глаза полуприкрыты. Спит стоя, как конь? - Кхм, - разрядил обстановку Розенбаум. – Я все-таки пойду. Дженсен не сумел отказаться от созерцания своего бога, махнул рукой, дескать, да, пока. Мысли заметались в голове в поисках наиболее приемлемого варианта поведения. Как задержать его, уговорить остаться? Падалеки решил все сам. - Можно мне тоже? Дар речи почил в недрах пьяного сознания Эклза. Можно-то все, поэтому он просто распахнул объятия, согласный и готовый. Ага. Джаред довольно ровно подошел к нему. И… как фокусник, достал откуда-то два пульта от Сони. - Кто проиграет, тот дурак? И это все? Серьезно?! Он соблазнился лишь поиграть? Разочарованию не было предела, с другой стороны Джаред не спешил свалить от него, как от чумы. И совместная игра – тоже неплохой вариант. Во всяком случае, сближает. ********************************************** Как же они играли! Как дети, забыв обиды и неприязнь, стоящую стеной между ними. Ржали, по-доброму обзывались, шутливо ругались, тыкали друг друга, отбирали пульты, победно кричали, а проигрывая, сопели и брюзжали, пили и ели пиццу прямо из коробки, потому что попутно выяснили, что на Падалеки, когда к нему не идет удача, отчего-то особенно сильно нападает жор. По условиям, проигравший должен был угощать. И они сразу угощали друг друга. Дженсен наливал, Джаред заказал кучу еды. Дженсен был взахлеб счастлив. Этот умопомрачительный перепад от невыносимой тоски до сладкого кайфа рядом с парнем своей мечты разметал напрочь все его эмоции. Он просто парил, легкий как воздушный шарик. Забыл уже, когда так веселился, когда чувствовал себя так раскованно и спокойно. Ему реально ничего не надо было больше, пусть так будет всегда. Только это! Если предел его возможностей: Джаред-друг, спасибо тебе, Господи! Беру! Он совершенно отпустил себя и поэтому оказался напрочь, капитально не готов к тому, что Джаред сам, первый его поцелует. Дженсен Эклз в шоке от того, что его целуют – это же нонсенс. И все-таки происходило так. Джаред сгреб его на себя, выдрал пульт из безвольно повисшей руки и повалил на пол, на котором они собственно и сидели последние пару часов. Тяжелый, большой, до странности, отчаянно неумелый. Он просто смял губы Дженсена, крепко прижавшись к ним своими и застыл. Дженсен попытался восстановить сбившееся дыхание и не дать себе даже полсекунды, чтобы смаковать кружащую голову мысль: он меня целует! Потом, все потом, сейчас, главное, удержать, показать, как приятно это бывает. Дженсен максимально расслабился, растекся под Джаредом, запуская руки – наконец-то!!! – в его потрясающую шевелюру. Чуть оттянул за перепутанные кудри, отлепляя сведенные губы, и тут же прижался сам. Нежно, но сильно задвигался, облизывая каждый миллиметр сладкой гладкости, всосал нижнюю губу в рот, медленно выпустил, поймал испуганно сжавшийся аппетитный язык, почмокал, едва распробовал и вновь пошел по кругу. Нижняя губа, язык, верхняя. Никогда вкуснее не пробовал ничего! А когда через целую вечность Падалеки начал отвечать, покрылся неконтролируемыми мурашками и совершенно потерялся в ощущениях. Сколько они целовались, не было возможности отследить. Воздух в легких давно закончился, губы онемели, а тело до самой последней клеточки просило большего. И Дженсен не смог дольше терпеть, опустил дрожащую ладонь на ширинку Джареда. Ему надо было знать, что этот восхитительный сон, что случился между ними – не какой-то сомнительный эксперимент босса, а самая настоящая реальность. И самое главное, что его лев тоже хочет! Дааа! В штанах у Падалеки было потрясающе твердо, много и до жути горячо. Дженсен облегченно и радостно застонал в голос, и в тот же миг Джареда сдуло с него. Он отпрыгнул от растерянного Эклза метра на два и заозирался вокруг, явно ища выход. Куда?! Нет, ради Бога! - Джей, что случилось, что не так? – из голоса почти удалось убрать звенящие нотки обиды и недоумения. Джаред поднял руку в останавливающем жесте и в смятении зажмурил глаза. - Мне пора … надо идти…. - Почему? - Я не могу, это ошибка. Да уж, вот тебе и продолжение мести мироздания. Ну же соберись, ты не можешь упустить его! - Джаред, прошу, не уходи. Я … не сделаю ничего такого, что тебе не понравится … просто не уходи. Мы … нам так хорошо вместе … только что было. Так же будет! И все, обещаю, если не захочешь …. - Ты что сейчас, как бабу меня уговариваешь, совсем охренел?! – Падалеки аж покраснел от злости, кулаки сжались, и он неконтролируемо шагнул к Дженсену. Пусть так, пусть драка, но он снова дотронется до него, ощутит его тяжесть, его силу, запах этот сумасшедший, проникающий в каждую пору, почувствует. Иди ближе, родной, хочу, умираю! - Ты сам себя так ведешь! – уже не мог остановиться, нарывался на желанный спарринг. – Дразнишь, не даешь, потом САМ целуешь, теперь свалить собрался. Определись уже, Джей! Я прямо говорю: хочу тебя, а ты яйца крутишь – причем нам обоим! Джаред еще сильнее помрачнел и еще шагнул, и вдруг осел на диван, сгорбился, закрыл лицо руками. Дженсен застыл на месте. Рано. Парень должен определиться, выбрать, решить. - Ненавижу тебя... – хрипловатый голос звучал приглушенно из-за ладоней. – С тобой рядом я как в кино, какая-то другая жизнь и будто и не я уже это. Сам не знаю, что делаю, чего хочу. Он раскачивался из стороны в сторону. И Дженсену уже стало казаться, что все – его минутка очумелого счастья закончилась. Ничего больше не будет. Как вдруг Джаред открыто взглянул, будто принял решение. - Помоги мне. В голове Эклза проносилась буря за бурей из мыслей и чувств. Он реально не знал, что сделать первым, как поступить лучше, правильнее. Он понимал Джареда, чуял его раздрай, безумно хотел помочь, но одновременно своей прекрасной интуицией знал просто: нельзя дать ему повод для еще большего сомнения. Его парень уже пошел по пути желаний, бросился в них, как с обрыва. Надо лететь рядом! Позже разберемся. - Доверься мне. Решительно подошел к Джареду, наплевав на собственные страхи. Взял за руку и повел туда, где уже давно ждал его, где мечтал о нем, куда уже, черт знает, сколько времени никого не приводил. В свою кровать. Затормозил у изголовья, прижимая к себе крепко-крепко. И зашептал прямо в алеющее, горячее ухо: - Джей, хороший мой, услышь меня. Будет так, как скажешь. Мы просто ляжем, разденемся, я так точно, не смогу просто в одежде – мешает. Я буду трогать тебя, везде. Но если ты сомневаешься – пока, на первый раз, не будет самого главного. Я безумно тебя хочу, кончу и так. И тебе помогу. И покажу: что это не противно, не неправильно, а совсем наоборот. Ты веришь мне? Джареда колбасило, крупная дрожь проходила через все тело волна за волной, он загнанно дышал, и очевидно пытался осмыслить взволнованные слова Дженсена. Задержав дыхание, он кивнул и бухнулся спиной на кровать, как в море. Раскинулся звездочкой. Это было невообразимое зрелище. Его красавец, недотрога невозможная - в его постели, ждущий, раскрасневшийся, а глазами так и ест, жадно и до слабости в коленях приятно. Пальцы Дженсена так дрожали, что расстегнуть пуговицы на рубашке не представлялось возможным. Он содрал ее, не жалея, и уже взялся за ремень джинсов. Но Джей остановил его. - Не спеши, иди уже ко мне…. Как же он ждал эти слова! Одним плавным движением Дженсен скользнул на застонавшего парня, переплел крепко ноги, запустил пальцы в волосы, заставил задрать подбородок и обнажить длиннющую вкусную шею. Завораживающий зрительный контакт! Вот так! Только так! Он поерзал на нем, выбивая все новые и новые хрипловатые стоны, купаясь в них. Как он и представлял, они идеально подошли друг другу, совпали до винтика, до каждой выпуклости и впадинки. Так комфортно на ком-то верхом Дженсену не было никогда. Подумать об этом сил не было, конечно. Просто он поймал себя на мимолетном ощущении, что ему в принципе ничего больше не надо для счастья. Только лежать на Падалеки. Джаред вернул его к сладкой реальности, подкинув бедра и соединив вместе их одинаково твердые, изнывающие члены. Дженсен вдруг резко забыл, что надо делать. Единственное, на что хватило сил, это сунуть руку между ними и отчаянно сжать себя в попытке удержаться от преждевременного спуска. Что с ним творилось, уму непостижимо. Покажет он, ага! Джаред понимающе и, сука, довольно хмыкнул, понял, зараза, как действует на него. Мир перевернулся. Джаред подмял его под себя, опутал бесконечными ногами. И это было так чертовски правильно, так прекрасно, так что кто бы спорил. Эклз забрыкался только на миг, отстранил от себя Джея, хотя язык ни на секунду не прекращал своего головокружительного занятия – вылизывать шею, ключицы, уши. Стащил свитер вместе с майкой и обнажил-таки, наконец-то, километры одуряюще пахнущей нагретыми на солнце мандаринами, горяченной кожи. Эта безудержная тяжесть, натянутые, как канаты, перекатывающиеся под пальцами мышцы, бухающее уже в ушах сердце и сорванное до сипоты дыхание – все выкинуло Эклза за черту допустимого в постели. Он никогда не терял голову, всегда все контролировал и знал, что именно будет делать в следующий миг. Для него было непреложным лишь то, что хочет он сам. Только так он мог быть уверен, что партнер получит оргазм, только так мог кончить. Со спокойной душой, что называется. То, что происходило сейчас, делало из привыкшего к экспериментам, разнузданного и жадного до удовольствий парня натуральное животное, готовое на все, без раздумий, лишь бы его не прекращали целовать и ласкать. Джаред восхитительно терся, сладостно постанывал прямо в рот, и целовал, целовал, целовал, позабыв, хвала всем богам, про сдержанность и стыд. И Дженсен уже захлебывался в стонах и напрочь перестал дышать. Он вновь вплотную подлетел к самому краю и не вспомнил даже, что надо бы притормозить, иначе в этот раз точно позорно кончит. Наплевать! Нет никаких сил. Еще, мой Джей, еще, ещеееее! Как же хорошо, Боже мой, как нереально хорошо!!! Он раздвинул бедра и обхватил Джареда ногами. Что это было? Быть может, то самое, настоящее. Кто его осудит? Не он сам – это точно. Ему реально было абсолютно по хрену, в какой позе они продолжат заниматься любовью, и кто будет сверху сначала. Это не имело совершенно никакого значения сейчас. Главное, спасибо Господи, они делают ЭТО! И он ни за что не отпустит теперь Джея от себя, даст ему все, что тот попросит! От этой мысли внутри что-то лопнуло, разлилось, и он безудержно затрясся в судорогах удовольствия, выстанывая имя Джареда. А ему вторил чужой, хищный голос: - Вот это даааа, Дженни. Ну, ты даешь! А задницу какую урвал, завидую. Поделишься? Вполне реально показалось, что он умер. Его все еще выкручивало в оргазме, остановить это уже никто был не в силах. А сердце разрывалось, прошиваемое ужасом. Джаред смотрел прямо на него и словно мимо, закаменев всем телом. Огромный, в миг чужой, со стремительно остывающими глазами. - Джей, не надо, прошу, - одними губами простонал-прошептал Дженсен. Голос вибрировал от пережитого кайфа, тело развалилось на атомы и не спешило собираться обратно даже в режиме стресса. И где интересно наскрести силы, чтобы порвать на клочки суку Таттума. Конечно, это был снова он! Тварь ебаная! Такой момент испортить! - Дженниии, сладкий, ну что тебе стоит, давай втроем, как всегда, я тоже хочу так кончить. На этот раз Джаред отмер, дернулся едва заметно. Дженсен непроизвольно сильнее сжал руки и ноги. Нет-нет-нет, не отпущу! - Таттум, съебись на хуй. - Дак, а я о чем? С радостью! Джаред снова дернулся, в этот раз по-серьезному. Отчаянно пытавшемуся удержать его Дженсену, он не дал ни малейшего шанса. Зыркнул, будто насквозь проткнул. Скатился с койки. - Вауууу, а спереди-то еще лучше, какой шик! Таттум, возомнив себя бессмертным, лапал взглядом бугор на джинсах Джареда. Не единственный смертный приговор себе подписал, ублюдок. Дай только в кучу соберусь! Джаред замешкался, будто вмиг забыл, что делают в таких случаях. А, одеваются же! Он обшарил кровать быстрым взглядом, тщательно вырезая из обзора распластанного на ней Дженсена, нашел сиротливо свисающий сбоку свитер, скомкал его в руке. К сожалению, пройти мимо просто так не получилось. Падалеки двигался медленно, будто по воде шел. А Таттум всерьез заинтересовался. - Эй, ну ты чего, куда собрался? Не любишь втроем, я могу подождать. Хотя, судя по Дженни, ты с ним закончил. Давай со мной, а? Сделаю все в лучшем виде…. Только ты и я. Джаред встал перед ним, как перед стеной. Дженсен вскочил, готовый уже урыть одного и в ногах валяться у другого. - Спасибо тебе, - что он несет?! – Чуть глупость несусветную не сделал. Он весь твой. Аккуратно обогнув прибалдевшего Таттума, одеваясь на ходу, так же медленно, но неумолимо пошел к двери. - Джей! – проглотив в горле колючий ком, крикнул Дженсен. – Да постой ты! Вскочил на непослушные ноги. И бросился за ним. В голове билась только одна мысль: если дать ему уйти сейчас, все закончится, не начавшись. Но ебаный Таттум был начеку и не дал и двух шагов сделать, поймал-сграбастал его медвежьими лапами, зашептал слюняво в ухо: - И куда мы помчались, пусть валит, уже разогрел тебя, умничка просто, твои стоны в лифте было слышно, со мной так никогда не стонал, слабо повторить, давай, раздевайся, сейчас вылижу всего, я тут тоже чуть не кончил, глядя на вас. - Ах ты сука конченая! Выблядок! Едва восстановившееся тело мгновенно среагировало выбросом адреналина. Только кровь поможет ненадолго остыть и взять себя в руки. Первым же ударом в челюсть он отправил уебка в нокаут. Напинал от души свалившийся ничком огромный куль, выпустил пар и боль от разочарования и помчался разыскивать телефон. Пока разбирался с Таттумом, Джаред, наверняка, уехал. Надо поговорить, хотя бы поговорить с ним. Объяснить, уболтать снова ему поверить. Трясущимися руками перерыл карманы куртки, выудил аппарат, едва не ухнув его об пол. Джей, где же он?! Дженсен ни разу ему не звонил, хотя в телефон забил сразу же, а потом нередко непроизвольно гладил пальцем сладкую букву, мечтая увидеть ее на экране вызова. Абонент недоступен. Да ебаные же черти! Он заметался по огромной разгромленной квартире, в который раз проклиная свой дебильный вкус, заставивший снести все перегородки. Что здесь найти-то можно? Команду футболистов?! Надо одеться, бежать к нему. Все носки и рубашки куда-то запропастились напрочь. И ботинки у двери были не его. Срать! Так сойдет. Куртка на голое тело. Джинсы застегнуть. Он почти выскочил за дверь, когда услышал болезненный стон. Он жив что ли еще, тварь такая? - Это он, Дженни? - Тебе добавить, Таттум? - пара секунд не спасет, а прекращать это надо, каждый раз дергаться из-за упыря, спасибо большое, не подписывался. Дженсен вернулся к валяющемуся телу, которое уже нашло силы занять полувертикальное положение. - Слушай сюда, сука, забудь дорогу ко мне. Ничего нет и не будет! Да, это он, ради него убью на хер. - Прости, зайчик, но это ты ему на хрен не сдался. - Тебя это ни разу не касается. Не стоит проверять мои слова. Если еще раз увижу где-то поблизости – тебе не жить. Я вернусь скоро, чтобы даже намека на тебя здесь не было. Ясно? - Ты совсем с катушек слетел… - тихо принеслось в спину. Только Дженсен не слышал, он уже мчался вниз по лестнице, забыв про лифт. И такси. Опомнился только когда пробежал пару кварталов. Поймал машину, сжался в комок на заднем сидении. Надо найти Джареда. Рассказать ему все. И тот поймет, услышит, поверит. Дженсен же любит его….