Дорога домой

Мы сидели с Наруто и Карин в их номере, обсуждая все, что произошло с нами за эти полтора месяца. Экзамен был труден, но еще более был труден его итог. Смерть Хокагэ оказалась большой потерей для деревни и страны в целом. Что говорить, а старик держал все в железном кулаке. Теперь без сильного лидера Конохогакурэ была уязвима. Поэтому Жабьего саннина отправили за новым Хокагэ, таким же сильным и уважаемым шиноби, авторитет и лидерство которого были бы не оспоримы. Наруто и Карин прихватили в качестве довеска, чтобы по дороге саннин учил их новым техникам. Это было странно. Я думаю, причина была в другом… Но я не мог поверить своей удаче, что оба они здесь. Дождавшись, когда их сопровождающий куда-то уйдет, я прошмыгнул в их номер. Надо было видеть их лица, когда, открыв дверь, они увидели на пороге меня. Они думали, что я мертв. Нара-сан отправил эту весть в Коноху тем же утром, когда не обнаружил меня на моем посту, а еще обгорелое тело несколькими часами позже моего возраста, с моим протектором и сумкой. И хоть я сомневался, что такой умный человек как Шикаку Нара так легко поверил в мою смерть, я просто не хотел думать, почему он оставил мои поиски. Приказ? Возможно. Но я был здесь, вместе с моей семьей, и это было для меня самое главное. Ровный стук в дверь стал полнейшей неожиданностью. У горничных были свои ключи, да, и не водилось таковых в местах подобного типа. Саннин вряд ли бы пришел так рано, ведь я видел его с какой-то девицей, да и сомневаюсь, что стал бы он стучать в собственный номер. Значит, за дверью кто-то чужой. — И кого еще принесло? — поинтересовался я, хмуро косясь на закрытую дверь. Карин прижалась ко мне, обхватив за руку. Она все еще не доверяла незнакомцам, да и после моего «воскрешения» больше не хотела отходить от меня ни на шаг. Наруто пожал плечами и поплелся открывать. Как-то быстро это произошло, я даже не успел предупредить его взять с собой оружие, на случай внезапной атаки, когда брат уже распахнул перед незваными гостями дверь. Я сел удобнее, повернувшись к дверному проему, и бросил настороженный взгляд на пришедших и… Из меня будто разом вышибли весь воздух, окатили ледяной водой и вообще… Я видел, как взгляд Итачи медленно идет вверх от лица Наруто, и вот он уже смотрит на меня. Его выражение лица было спокойным, равнодушная, застывшая, словно сделанная из воска, маска, без эмоций и чувств. За его спиной возвышался знакомый мне нукеннин Хошигаке Кисаме. Он заметил меня, и расплывшись в предвкушающей улыбке бросил: — Вот так встреча! Действительно, неожиданно. — И не говорите… — бесцветно отозвался я. Карин испуганно ойкнула за моей спиной. Будучи сенсором, она могла ощущать их объем чакры, и прекрасно понимала, что нам с ними не справиться. Но это я мог сказать и без всяких сенсорных способностей. Надо было что-то делать. Я понимал, что пришли они сюда не просто так, скорее всего, за Наруто, потому что их организации зачем-то нужны джинчуурики. — Наруто Узумаки, ты пойдешь с нами, — провозгласил Итачи, переводя взгляд снова на брата. Тот был в полнейшей растерянности, не зная, даже что сказать. Он обернулся, посмотрев на меня, как бы спрашивая, что происходит. Мне самому хотелось бы знать. Липкий, предательский страх заполнил все мое существо, наполнил до краев, воскрешая в памяти видения трупов на темной улице. Но нет, нельзя поддаваться панике. Только не сейчас! Я через столько прошел, столько вынес, неужели для того, чтобы сейчас дрожать, как овца перед голодным волком! О нет, если понадобиться, я сам стану волком и загрызу всех. Я умру, дав время Наруто и Карин сбежать. Если понадобится, я похороню свой страх и ринусь в бой. И уверовав в этом, мне сразу стало легче. Я поднялся с кровати, делая шаг к ним. — Он никуда с вами не пойдет, — отрезал я, собирая остатки мужества. Нельзя сдаваться, нельзя позволить этим двоим забрать моего ребенка. — Не лезь. — отрезал Итачи. — Сейчас у меня нет на тебя времени. Ты все еще слишком слаб. — А ты жалок! — выкрикиваю я, упрямо сжимая кулаки. — Больной, погрязший в собственном дерьме, психопат. И что же хуже, скажи мне: быть слабым, но при этом сохранять в себе толику здравого смысла, или медленно, но уверенно катиться по наклонной, растрачивая последние крупицы человечности, а Итачи? Что притих-то? Рывок, и вот он уже рядом со мной, тянет руку, чтобы схватить меня за горло. Но вовремя активированный шаринган спасает меня от участи смерти вследствие вспоротого горла. В последний момент я отклонился вбок, подныривая под рукой Итачи и оказываюсь рядом с Наруто, прикрывая его от этого психа. На что я надеялся? У меня не было никакого оружия, у меня не было даже протектора. Все это отобрали у меня Забуза и Хаку, чтобы убедительнее подстроить мою «смерть». А нового ничего мне не выдавали. Правильно сделали, быть может в первые дни нашего путешествия, я бы и прирезал их во сне. Я бы пошел на это, потеряв всякое здравомыслие, запутав сам себя, что они мне враги. Но потом я привык к ним и уже видел перспективы нашего с ними сотрудничества. Но пока еще мы взаимно не доверяли друг другу. Хотя, возможно, теперь это уже и не важно. Возможно, через каких-то пять минут меня уже не будет в живых. Кажется, для Итачи стало полнейшей неожиданностью, когда он увидел активированный Мангеке шаринган, я видел удивление в его глазах, иначе я не мог найти никакой другой причины, почему он дал мне так легко увернуться и даже занять выгодную для меня позицию. — Я знаю, что вороны — твой призыв. Я знаю, что с тобой я обменивался письмами. — говорил я, пытаясь оттянуть время. Забуза и Хаку вышли с рассветом, наверное, они должны были вскоре вернуться. Или же это будет Жабий саннин? Мне было без разницы, но это было единственным вариантом нашего спасения. — Что? Тебе было мало отнять жизни стольких людей, тебе было мало почти свести меня с ума своими иллюзиями, понял, что не получил брата-фанатика и решил добить окончательно? А вот скажи, это твоя инициатива или тоже Данзо с Хирузеном настояли? На Итачи было жалко смотреть. Он будто в раз растерял всю выдержку, неверяще посмотрев на меня, он пытался что-то отыскать в моих глазах, какой-то очень важный ответ. — Что за бред ты несешь? — наконец говорит он. — Ой ли? Хочешь сказать, тринадцатилетний мальчишка просто так возьмет и убьет весь свой клан? Один? Опытных шиноби, прошедших через многие миссии и как минимум одну войну? Ты думаешь я полный кретин? Хватит Итачи! Я устал от всего этого. Я сказал тебе тогда и повторю сейчас, ты мне никто и со своими проблемами разбирайся сам. Но Наруто — мой брат, он часть моего клана и просто так я никому не позволю его забрать. Секунда. Две… я не понял, как очутился на знакомой улице, освещенной багряной луной. Дым, запах крови, все это ударило в ноздри, вызывая приступ тошноты. И трупы… распластавшиеся на земле мужчины и женщины в лужах собственной черной крови, вызывали во мне предательскую дрожь. Итачи стоял там же, где и пять лет назад, такой же, тринадцатилетний мальчишка в форме АНБУ и с катаной наперевес. Его глаза светились черным узором Мангекю, а рот был искривлен в презрительной гримасе. Мне потребовалось время, чтобы взять себя в руки. Где-то там, в реальности, мой шаринган пытался блокировать, вырваться из чужой иллюзии, видимо это помогло мне провести параллель, подумать… Тогда я оказался в чужом, незнакомом мне мире, у меня не было времени понять его, изучить. Видимо поэтому та резня так сильно повлияла на меня. Но сейчас… я не позволю чужому больному сознанию вернуть меня к отправной точке. Сейчас мне было что защищать и за что бороться. Я уверенно вскидываю голову, мое семилетнее тело тут же становится двенадцатилетнем. Эта иллюзия больше не могла причинить мне вреда. Я делаю шаг вперед, еще, наблюдая, как на лице Итачи появляется удивление, как в его глазах мелькает что-то невообразимое. — Мне плевать по чьему приказу ты убил их. Я говорил тебе — это твой грех, и разделять его с тобой я не собираюсь. Он смотрел на меня. Смотрел, не говоря ни слова. Где-то там, в глубине его глаз, я видел, как его черная пустота заполнялась отчаянием, болью и жгучей ненавистью к самому себе. Мог ли я ненавидеть его, бояться? Нет, пожалуй, мне было жаль его. Жаль, что его жизнь сложилась так, что он стал разменной монетой в чужой игре, даже не пешкой. Они пытались стравить двоих братьев, чтобы потом разобрать на запчасти, кого — не важно. Другой останется послушной куклой, который направит всю свою силу в угоду чужой воле или же станет прекрасным поводом к новой войне. Но была ли у меня такая сила? Да, наверное, была — Мангекю шаринган. И неважно, что я почти не пользовался им. Он активирован, он уже разбудил какие-то скрытые силы, а, значит, уже был бесценен. Но Итачи молчал слишком долго, непозволительно для человека, выбравшим для меня такую участь. Я по-другому взглянул на него. Его плечи вдруг ссутулились, он смотрел на меня, но в тоже время куда-то сквозь, будто не видел, будто это я был призраком прошлого в его собственной иллюзии. И он сам себя мучил ею, худшая пытка, медленно уничтожающая его изнутри. Все эти люди — чужие для меня. Слабые отголоски чужой памяти, что еще жила во мне, уже не могла затмить разума. Мне было жаль их, жаль и только, я не скорбел, не желал отомстить. Я мог отрешиться от этой иллюзии, я мог победить на чужом поле. А он… не мог. — Жаль, что так получилось, — вздохнув, говорю я, позволив себе на пару мгновений смежить веки. Смотреть на Итачи мне не хотелось, это было слишком… больно. — Мы могли бы быть братьями, ты мог бы научить меня чему-то, давать советы, ругать за глупости, а я бы прикрывал тебя от родителей, когда ты бы сбегал на свидания, желал бы удачи, когда ты уходишь на миссии. Я бы ждал тебя, и ждал бы того момента, когда мы вместе ушли бы из дома, чтобы я мог стоять с тобой бок о бок, прикрывать тебя и быть достойным братом гения клана. Но ты решил по-другому. Я не знаю, что тобой двигало, какие слова нашли те люди, заставившие тебя принять такое решение, чтобы убедить своими руками обрубить все корни… Ты выбрал сам свою судьбу. Я переборол себя, посмотрел на него и ужаснулся. Я понимал, что говорю такие вещи, которые были бы неприятны ему, но я даже представить не мог, что каждым своим словом наношу ему смертельный удар. Нет, он не был сумасшедшем, эти письма, эти неуклюжие попытки как-то помочь… Все встало на свои места. «Ты недостаточно сильный…» Он хотел, чтобы я ненавидел его, он хотел дать мне стимул развиваться как можно скорее, он хотел уберечь меня от трудностей так, как мог, так, как диктовали реалии этого жестокого сумасшедшего мира. И против воли, сам не отдавая отчет, что делаю, я подошел к нему, крепко обняв. В этой иллюзии он все еще был тринадцатилетнем мальчиком, наш рост был почти одинаков. И я обнимал его, как когда-то очень-очень давно, успокаивающе гладя по спине. — Я прошу тебя… нет — я умоляю тебя, — заговорил я, боясь, что передумаю, — оставь меня. Больше не появляйся в моей жизни, не трогай людей, что мне дороги. Ты же видишь, как хрупок мой мир, что я хожу по тонкой ниточке над бездной. Не отнимай у меня последнее, что у меня осталось… — Саске… — он подал голос. Хрипло, надрывно. Звук шел откуда-то из груди, был почти стоном. Мне сделалось дурно от этого крика души. Я сильнее стиснул руки, будто боялся, что он исчезнет, боялся, сам не зная почему, отпустить его, я не хотел, чтобы он упал в этот мрак, в котором он пребывал вот уже пять лет, в который сам себя загнал и пропитывает этой ужасной иллюзией каждый свой вздох. — Я прощаю тебя. Слышишь? Я. Тебя. Прощаю. Цукиеми пошло трещинами, и начало рассыпаться как осколки. А через мгновение, я снова оказался в дешевом гостиничном номере. И сразу я посмотрел на Итачи. Мне казалось, что он сейчас умрет: бледный, я видел, как он поджал дрожащие губы, а по щекам ползли кровавые дорожки. — Итачи-сан? — удивленно покосился Хошикаге в сторону своего напарника. Конечно, обычно его жертвы падали замертво, после пары секунд пребывания в иллюзии, но сейчас случилось что-то из ряда вон, Кисаме это понял. — Идем, — бросил Итачи своему напарнику, и первый направился в сторону двери. — Но Итачи-сан, — окликнул его Кисаме, непонимающе глядя ему в спину, — а как же джинчуурики? Итачи резко обернулся. Длинный хвост взметнулся за ним, очерчивая ровную дугу. Взглядом, что он одарил Кисаме, можно было испепелить, акулий нукеннин даже слегка вздрогнул, не ожидая от вечно спокойного Учихи таких бурных эмоций. Итачи вышел за дверь, ни разу не посмотрев на меня. — Мы с тобой еще не закончили, парень, — жутко усмехнулся Кисаме, посмотрев в сторону моего брата, и последовал за напарником. Мы выждали, пока их шаги совсем затихнут, после чего я обессиленно привалился спиной к стене, потерев глаза у переносицы. — Собирайтесь, — бросил я Наруто и Карин, — надо уходить. — Старик-извращенец сейчас вернется и тогда… — Я сказал: уходим! — прервал я все протесты, строго посмотрев на притихших детей. — Мы больше никому не можем доверять. Надо покинуть это место, как можно скорее. Теперь мы сами по себе.