Обратная сторона луны

Вокруг нас стояли трое, Глаз ушел. Круг сужался. Удар. Еще удар. Мы лежим на земле. Перед глазами все плывет, я слышу крик, истошный крик, что не сулит ничего хорошего, затем шепот, но я не могу разобрать что это, я цепляюсь за каждое слово, я все прекрасно слышу, но не могу понять ничего. Я очнулся в помещении с белыми стенами, мой мозг отказывался думать, тело болело, в глазах все плыло. Вокруг меня стояло много врачей, еще больше стояло у соседней койки. Я опять отключился. Очнулся в том же помещении с белыми стенами. Уже ничего не болело. К руке тянулась трубочка капельницы. Вероятно, морфий. Подбежала медсестра. Начала задавать вопросы, сколько пальцев я вижу, что болит… Я пролежал еще неделю в больнице. У меня сломано три ребра, рука и сотрясение мозга. Фрэнк еще не очнулся. Какой я дурак! Что же я наделал! Я сам погубил того, кого боялся потерять! Он уже месяц в комме. Он не сможет больше ходить. Это я во всем виноват. Я опять сижу у кровати, на которой лежит полумертвое тело. Он бледный, почти сливается со стенами. Через неделю врач сообщил, что Фрэнк пришел в себя, но слишком слаб, чтобы принимать гостей. Через пять дней меня попросили приехать. Я ворвался в палату, сразу натыкаясь на врача, который пытался меня успокоить. У него получилось. Фрэнк не умер, он пришел в себя, может говорить. Я подошел к кровати. На меня смотрели ореховые глаза, все в слезах, как и мои. — Фрэнк, прости меня! Я больше никогда не позволю тебе туда вернуться. Я оплачу операцию, ты сможешь ходить, мы будем жить вместе. Все будет хорошо, прости меня. — я опустил голову ему на колени, он поглаживал меня, но ничего не отвечал. — Джи, это ты меня прости. Мне не нужна никакая операция. И от сюда меня уже не выпишут.