Ради его прощения...

      Мягкий багряный закат возвышался над огромным мегаполисом-планетой-столицей Корусантом, освещая нежными рубиновыми лучами путь Асоки, что уверенно поднималась по белым мраморным ступеням храма джедаев. Сейчас мысли девушки были сконцентрированы лишь на одном, на том, чтобы спасти своего мастера, оказаться рядом с ним, пусть и поздно, но не дать тьме полностью поглотить Энакина. Уберечь столь близкого и дорогого ей человека его от непоправимых, страшных, судьбоносных ошибок, на пути к которым он сейчас находился и к которым так уверенно шёл день за днём, приближаясь всё сильнее и сильнее, с каждым своим новым действием, с каждым поступком.       Да, Асока не видела бывшего учителя очень давно, но о том, что творил Энакин после её ухода из храма, знала хорошо, теперь знала хорошо. Выполняя какое-то задание как вольная наёмница на Татуине, Тано абсолютно случайно встретила в одной из гостиниц Рекса, и тот поведал ей такие жуткие вещи, что будь у Асоки волосы, они, наверняка, встали бы дыбом. Всегда добрый, мягкий, понимающий Энакин после её ухода из ордена сильно изменился, по словам клона, его просто невозможно было узнать, нет, конечно, не внешне, а в плане характера.       Во время миссий, да и в мирное время Скайуокер стал каким-то озлобленным, безразличным, отстранённым, он вёл себя грубо с подчинёнными, а с врагами и вовсе порой был жесток. Хотя, иногда его жестокость распространялась и на тех, кого трудно было причислить к списку врагов Республики, ордена, лично Энакина. Например, однажды Скайуокер ни за что, ни про что жестоко избил одного клона-новобранца лишь потому, что тот посмел при нём упомянуть имя Асоки, имя, которое с момента её отказа принять обратно падаванскую цепочку стало в отряде под командованием джедая строжайшим табу. Если бы не Рекс и другие ребята, Энакин, наверняка, забил бы бедолагу до смерти, так силён был его гнев, так мощна и непомерна была его ненависть даже к имени, что носила предательница-ученица. Но это было ещё ничего, а вот однажды, однажды Скайуокер дошёл до того, что чуть не покалечил почти что детей. Видя, как избранный страдает из-за утраты своего падавана, гранд-магистр Йода не придумал ничего лучше, как подыскать Тано замену. Но, разве для Энакина могла бы найтись какая-то достойная замена его бойкой Шпильке? Нет, конечно нет, и старания Йоды едва не закончились плачевно для тех подростков, что гранд-магистр выбрал в потенциальные ученики избранного. Со спарринга, устроенного Скайуокером с каждым из двоих юнлингов, мальчик ушёл со сломанным носом, девочка с повреждённой рукой, а Энакин ещё более злой, раздражённый и так и не выбравший падавана, которого он и не собирался выбирать, как сам для себя потом отметил Йода. Потерпев такого рода неудачу, и едва-едва сумевший замять эту историю после успешного излечения детей гранд-магистр решил оставить избранного в покое, наивно полагая, что пройдёт время, и Энакин сам одумается, придёт в себя, смирится и успокоится. Но этого так и не произошло.       Шли дни, недели, месяцы, однако Скайуокера всё никак не желали отпускать боль, злоба, обида, разочарование. Чтобы заглушить эти омерзительные чувства, Энакин начал пить, пить по страшному, буянить, нарываться на неприятности. Откуда Рекс об этом знал? Несчастному клону не раз приходилось разруливать проблемы, которые создавал его генерал. И Рекс даже начинал побаиваться, что однажды джедай совсем сопьётся или случайно будет убит, покалечен по своей же вине, но ещё больше клон, что за два долгих года стал Энакину хорошим другом, боялся, что когда-нибудь Скайуокер убьёт или необратимо покалечит кого-то другого, раз и навсегда переступив грань запретной тёмной стороны.       А однажды, однажды во время допроса какого-то сепаратистского пленного генерала, что не являлся дроидом, Рексу случайно довелось увидеть, как Скайуокер почти пытал того, душил при помощи Силы. Тогда, ворвавшись в небольшую камеру, расположенную на республиканском крейсере, клон успел одёрнуть джедая до того, как он совсем прикончил бы вражеского военного. И Скайуокеру пришлось отпустить пленного, так и не завершив начатое до конца. Однако Рекса ждал ещё один сюрприз, когда Энакин повернулся к нему лицом и окинул буквально прожигающим насквозь от гнева и раздражения взглядом, Рексу на мгновение показалось, что всегда небесно-голубые радужки глаз Энакина сейчас окрасились в янтарный цвет. Хотя, это был всего лишь миг, но именно в тот момент клон, наконец-то, понял, что ему следовало делать дальше, если он хотел остановить это безумие – нужно было разыскать Асоку и рассказать ей обо всём. Раз уж после её ухода всё это началось, то девушка, пожалуй, являлась единственным человеком, кто в силах был всё это предотвратить. В конце концов, только у неё были настолько близкие дружеские отношения с Энакином и настолько мощная духовная связь с мастером, превосходящая даже связь Скайуокера и Кеноби, что только она могла понять всю боль генерала и своим возвращением в орден, возможно, спасти его от тёмной стороны.       И вот Асока уже стояла в огромном зале совета рядом со своим бывшим учителем, которого она буквально умоляла магистров опять назначить её мастером. По сути все члены совета, пожалуй, только кроме Винду, были не против её возвращения. Тано не так долго отсутствовала в ордене, чтобы совсем потерять связь с ним, хотя Мейс и настаивал на каких-то испытаниях и повторной проверке знания кодекса, но его никто толком не слушал, даже сама тогрута, что мельком поглядывала на озадаченного, взволнованного и одновременно невероятно обижено-озлобленного Энакина. Когда их глаза с бывшей ученицей невольно встретились во время какой-то очередной поучительной реплики Винду, Скайуокер лишь хмуро поморщился и гордо отвернулся в сторону, всем своим видом давая понять, что он больше не желал ни знать, ни видеть так сильно провинившуюся Асоку. И сердце девушки кольнула острая, огромная, незримая игла боли, но Тано знала, знала, что её возвращение в храм и выпрашивание прощения у бывшего учителя, нет, теперь у настоящего и будущего учителя, не окажется таким уж простым и приятным. Но она готова была стерпеть всё, все обиды, оскорбления, унижения, лишь бы только он сдался, лишь бы только он позволил ей оказаться в нужный момент рядом, помочь ему и спасти его.       Не стал удивительным для Асоки и не менее резкий, грубый и болезненный для неё ответ Скайуокера на вопрос Винду «Желает ли он вновь принять бывшего падавана для дальнейшего обучения?».       - Нет! – ни секунды не задумываясь, громко и чётко произнёс Энакин, стараясь не смотреть в сторону девушки, всеми силами пытаясь не думать, что она находилась рядом, что она вернулась сюда только ради него.       Это было понятно, в её бывшем учителе говорила старая, очень сильная обида от нанесённой ему Асокой глубокой тяжёлой душевной раны, и тогрута хорошо это понимала, она даже без ментальной связи могла «прочесть» мысли Энакина, его чувства. И, возможно, на его месте поступила бы так же. Но, от этого ей было не менее невыносимо и противно слышать его отказ. Зажмурившись от неприятного, мучительного ощущения где-то в недрах своей груди, как будто в один момент почувствовала боль от рвущегося на тысячу кусков нежного любящего сердца, Тано с ужасом слушала новую фразу Винду о том, что ей назначат другого учителя. Но она этого не желала, не хотела и даже боялась. Самой по себе Асоке не нужен был орден, не нужна была вся эта хлопотная, полная запретов и преград жизнь джедаев. Она вернулась только ради него, ради Энакина, ради его прощения…       Возможно, её отчаянная попытка спасти бывшего мастера не увенчалась бы успехом, если бы в разговор вовремя не вмешался Йода. Каким-то хитрым, одновременно задумчивым и мудрым взглядом окинув их обоих, учителя и ученицу, гранд-магистр, спокойно произнёс:       - Принять в орден обратно готовы мы тебя. Если согласие своего мастера получишь ты. Думаю, учителя и ученицу вдвоём оставить мы должны. Чтобы свои проблемы сами они решить могли.       Закончив изрекать его мудрое высказывание, Йода быстро подал знак маленькой зелёной когтистой рукой остальным магистрам о том, что им следовало покинуть зал совета в данный момент, оставив бывших и будущих мастера и падавана наедине для важного и судьбоносного разговора.       И вот спустя пару мгновений Асока виновато смотрела в спину обиженно отвернувшегося от неё Энакина. Тано ожидала, что он будет кричать, злиться на неё, возможно ударит, но он молчал. Просто ничего не говорил, как-то отстранённо глядя в большое панорамное окно, как будто тогруты здесь и вовсе не было.       Прошла минута, другая, третья, но ситуация не менялась, и Асока поняла, что первой должна заговорить она.       - Энакин, прости меня за то, что я не приняла тогда падаванскую цепочку обратно. Прости за то, что ушла из ордена и прости за то, что так опрометчиво оставила тебя одного. Я уже тысячу раз пожалела о своём решении и я раскаиваюсь в этом! Я знаю, что происходило с тобой в последние месяцы, Рекс мне всё рассказал… И я… Я была в ужасе. Когда я принимала решение покинуть орден я думала лишь о себе, я не знала, что тебе будет до такой степени больно, что я до такой степени тебя подведу, что это почти толкнёт тебя на путь к тёмной стороне. Теперь я вижу, как была не права, как ошибалась, как сильно ты нуждался во мне, и я пришла сюда ради тебя, чтобы помочь тебе остаться на верном пути… Прошу, дай мне ещё один шанс, позволь спасти тебя, позволь вернуться в орден и вновь стать твоей ученицей… - девушка произносила все эти слова так проникновенно, вдохновенно и искренне, что будь на месте Энакина кто другой, он, наверное, разрыдался бы от переизбытка эмоций.       Но только не Скайуокер, его обида и гнев на Асоку были так сильны, что он продолжал держаться гордо и непреступно, даже когда Тано несмело подошла к нему и робко положила руку на плечо, будто умоляя взглянуть на неё хотя бы мельком, обратить внимание, услышать.       Почувствовав лёгкое прикосновение её нежной кисти на себе, Энакин развернулся. На мгновение в его взгляде Асока прочитала желание сдаться, простить и принять своего падавана обратно. Но уже ровно через секунду всегда по-доброму смотрящие небесно-голубые глаза Скайуокера стали глядеть на неё отстранёно и холодно, словно кусочки льда.       - Нет, - ещё раз громко и чётко повторил джедай, после чего, резко скинув с собственного плеча руку девушки, попытался уйти прочь из зала совета, всем своим видом давая понять, что ему с ней больше не о чём было разговаривать.       Однако Асока была готова и к этой реакции, с огромным трудом она проглотила очередной ком обиды, который так и заставлял солоновато-горькие капельки слёз подступать к её большим синим глазам. Но даже сейчас Тано не собиралась сдаваться. Ни за что и никогда! От её упорства, от её настырности в данный момент зависела судьба самого дорого, самого близкого ей на свете человека, ставшего для тогруты почти идеальным другом, человека, которого она так сильно обидела.       Мысленно представляя, как мокрые от подступающим к глазам слёз радужки поблескивают в ярких вечерних лучах заката, Асока вновь взмолилась:       - Пожалуйста, Энакин, позволь мне исправить мои ошибки, я на всё готова ради твоего прощения, я на всё готова ради тебя!       Девушка с силой сдавила собственные оранжевые пальчики в кулаки, крепко прижимая их к её небольшой груди, как будто давая своему бывшему-будущему учителю вечную клятву никогда, никогда в жизни не поступать так, как она поступила однажды и всей душой, всем сердцем прося Силу, чтобы Скайуокер её услышал, чтобы Скайуокер ей поверил и остановился.       Похоже сегодня Сила была к Асоке благосклонна, так как Энакин почему-то вдруг замер на месте в паре мерах от входной двери и, опять гордо, словно царь, развернувшись и сложив на груди руки, с ехидством спросил:       - Да? И на что же ты готова ради меня?       В голосе Скайуокера всё ещё читались обида и недоверие однажды преданного человека, однако Тано почему-то вдруг показалось, что тон его стал немного мягче и снисходительнее. Правда это была или нет, не имело значения, главное сейчас было воспользоваться моментом, последним шансом, так внезапно подаренным ей бывшим учителем, и девушка «рванулась в бой».       - Я готова терпеть любые упрёки, готова пройти любые испытания, готова унижаться, даже упасть на колени и вымаливать у тебя прощение… - без умолку тараторила и тараторила Асока искренние идущие от всего сердца слова, которые внимательно слушал Энакин, медленно и спокойно пройдя обратно вглубь зала совета.       Когда джедай оказался напротив почти рыдающей и задыхающейся от собственных пылких речей Тано, остановившись прямо посреди комнаты, а с губ девушки слетели последние слова, в голову тогруты пришла безумная, невероятно безумная мысль. Но в данный момент она была так взволнованна, так напугана новым отказом Скайуокера, что готова была пойти даже на это, лишь бы только он её простил. Тано не раз видела, каким взглядом на неё порой посматривал её мастер, и понимала, что если ей не удастся добиться прощения простыми уговорами, у неё в запасе был более действенный способ. За время своего пребывания вне ордена Асока понабралась разного рода опыта по убеждению мужчин, конечно пока теоретически, но ради него, ради спасения Энакина, сейчас она готова была применить все свои знания на практике.       - Я готова на всё ради тебя, - тихим шёпотом уверенно повторила Асока, с надеждой глядя своему, как она надеялась, будущему мастеру в глаза, - Даже на это…       Девушка медленно приблизилась к собственному учителю и осторожно, мягко положила руку ему на грудь. Легко надавливая подушечками своих пальцев, тогрута быстро сбежала кистью вниз и резко содрала с Энакина широкий пояс, который до того удерживал с застёгнутом состоянии верхнюю часть одежды джедая. Оказавшись абсолютно свободными, полы «рубашки» Скайуокера, медленно скользнули в стороны, заставляя генерала изумлённым взглядом пялиться на свою бывшую ученицу. Энакин был так шокирован действиями Асоки, что даже не сразу решился как-то ей помешать, лишь молча, неподвижно продолжая стоять на месте.       Водрузив свою свободную кисть на идеальное, полуголое тело Скайуокера, Асока гладящим движением медленно повела руку вниз, как бы ощупывая кожу, наслаждаясь каждым прикосновением к натренированным мышцам учителя.       Энакин надеялся, что её мелкая, хрупкая шаловливая рука остановится где-то на уровне пояса, где начинался край штанов и более интимная зона нежели грудь и живот, а какие-то странные, внезапные домогательства Тано окажутся лишь неуместной шуткой, но девушка не остановилась. Её кисть быстро скользнула дальше, сквозь ткань одежды несмело изучая посредством прикосновений то, что раньше было недоступно тогруте, а затем и вовсе, нагло и бесцеремонно сжалась вокруг достоинства генерала, мягко массируя его пальцами.       Поначалу Энакину даже понравилось то, что делала его ученица, он так давно не был дома, так давно не видел Падме и не ощущал на себе ласки от прикосновений женских рук, что всё ещё продолжая завороженно смотреть на Асоку, тяжело вздохнул от прилива приятного возбуждения. Однако уже через мгновение Скайуокер опомнился и понял, что сейчас он находился посреди зала совета магистров, а трогала его в не совсем приличных местах, нет, не жена, а бывший падаван, девушка, конечно, весьма привлекательная девушка, но ещё совсем недавно бывшая столь юной и несмышлёной девочкой-подростком. И ощущая какое-то лёгкое смущение, одновременно переплетающееся с чувством вины и неправильности всего того, что здесь происходило в данный момент, Энакин попытался сопротивляться.       - Асока, - стараясь не поддаваться возрастающему с каждым мгновением возбуждению, слегка сдавлено произнёс он имя собственной ученицы, - Что ты делаешь? – далее последовал вполне понятный и логичный в такой ситуации вопрос.       На что Тано лишь игриво улыбнулась и, приложив два своих тонких пальчика к его губам, мягко прошипела:       - Тшшш…       Тем самым не позволив произнести Скайуокеру больше ни слова. Похоже, он и сам не сильно-то желал сопротивляться её ласкам, так как больше никаких возражений или упрёков со стороны Энакина не последовало.       Довольная тем, что мастер так легко поддался на её уловку, девушка нежно прильнула к его оголённой груди и мягко поцеловала её, а затем своими пухлыми карамельными губами стала спускаться вниз. Одной рукой продолжая массировать сквозь штаны его постепенно напрягающийся член, тогрута в прямом смысле упала на колени перед мастером и, похотливо взглянув на него снизу-вверх, стала расстёгивать верхнюю пуговицу на брюках. Легко и быстро справившись с ней, Асока ещё раз нежно поцеловала Энакина, на этот раз в живот, от чего джедай даже зажмурился и, запрокинув голову назад от удовольствия, тяжело вздохнул.       С наслаждением наблюдая за результатом своих действий, Асока спустилась губами чуть ниже и, словно хищник в добычу, вцепилась в собачку на молнии брюк мастера зубами. Крепко сжимая её, девушка медленно наклонилась чуть ниже, таким изощрённым способом расстёгивая штаны учителя и одновременно, теперь уже обеими руками, поверх которых Энакин аккуратно положил свои ладони, поглаживая его живот.       Игриво выпустив изо рта металлическою собачку молнии, тогрута вновь выпрямилась и к нежным ласкам подушечек своих пальцев, добавила мягкое касание губами, время от времени, даря Скайуокеру редкие поцелуи в этой зоне, продолжая всё сильнее и сильнее возбуждать учителя. Не теряя ни секунды и не отвлекаясь от прежнего занятия, Асока позволила одной из своих умелых кистей юрко скользнуть под ткань нижнего белья Энакина и извлечь наружу его напрягшийся член.       Желая доставить мастеру ещё больше удовольствия, девушка решила прибегнуть к маленькой уловке, на которую были способны только одарённые. Выпуская из своих кистей, ладоней, кончиков пальцев небольшие потоки Силы, тогрута продолжила целовать и гладить низ живота Скайуокера правой рукой, а левой аккуратно повела вдоль всей длинны его мужского достоинства. От этого необычного эксперимента, который никогда и никто не проводил с Энакином раньше, ведь Падме не владела такими способностями, дыхание Скайуокера стало более громким и частым, а член ещё сильнее напрягся в умелой руке Асоки.       Видя, что учителю явно нравилось всё то, что она делала, тогрута ещё какое-то время продолжала водить кистью по его мужскому достоинству, с каждым разом крепче и крепче сжимая пальцы вокруг него. Вдоволь наигравшись с возбуждённым до предела членом рукой, девушка в последний раз крепко поцеловала мастера в живот и, скользя губами, быстро стала сбегать вниз, следуя в направлении от пупка и до самой головки не маленького мужского достоинства её учителя.       Достигнув пункта назначения, тогрута игриво лизнула возбуждённую плоть Энакина, а потом, аккуратно, медленно, будто дразня Скайуокера, поместила член себе в рот. Её губы были такими мягкими, такими нежными на ощупь, девушка была такой горячей и влажной внутри, что с уст генерала от этого действия невольно сорвался громкий стон.       - Асооока… - томно прошептал он, ещё крепче зажмуриваясь и водружая свою механическую руку на её голову, одновременно мягко гладя и лаская чувствительные монтралы.       Ощутив столь приятные прикосновения к собственной голове, тогрута с наслаждением зарычала настолько, насколько это позволяло её положение, и несказанно обрадовалась. То, что учитель отвечал на её ласки взаимностью было хорошим знаком, так как уже говорило о том, что он начинал сдаваться и идти на уступки относительно своего решения.       От чего Асока не стала сбавлять свой напор, помогая себе одной рукой и при этом мягко лаская член внутри её рта языком, девушка, стараясь как можно плотнее сжимать пухлые губки, стала двигать головой, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, доставляя мастеру всё больше и больше удовольствия. Развратный падаван продолжала свои действия ещё некоторое время, буквально заставляя Энакина почти кричать, сквозь громкие стоны, сильнее и сильнее лаская механической рукой её монтралы. Но так и не доведя того даже до близости к пику блаженства вдруг отстранилась.       Немного отодвинув голову назад, от чего механическая кисть джедая быстро сорвалась с её «рожек», тогрута дразня позволила мужскому достоинству Скайуокера выскользнуть из её рта, мягко ведя по его краю губами. И, не давая Энакину опомниться, опять стала массажировать член левой рукой при помощи прошлого удачного приёма Силы, при этом то же самое проделывая с мошонкой учителя правой, заставляя того ещё громче и прерывистей дышать.       Опять вдоволь наигравшись с плотью мастера, тогрута решила применить ещё парочку распространённых в просмотренной ей порнухе приёмов. Выпустив мужское достоинство Энакина из собственных конечностей, девушка придвинулась чуть ближе и, расстегнув молнию её бордового платья на затылке, приспустила своё одеяние вниз, оголяя собственную небольшую грудь с набухшими от возбуждения сосками. Вновь взяв одной из рук Скайуокера за член, девушка соблазнительно провела его головкой вдоль и вокруг своей разгорячённой плоти, а потом, помогая себе кистями, с трудом поместила его между грудей. Вспоминая, как это делали тви`лечки в тех фильмах, что она видела, тогрута стала водить своими женскими прелестями вверх-вниз, сильнее сдавливая мужское достоинство мастера и одновременно попеременно лаская верхний край члена языком.       Не ожидав подобного от Асоки, Энакин лишь удивлённо взглянул на свою ученицу изумлённо хмыкнув, и продолжил наслаждаться её экзотическими талантами ещё какое-то время. Прошло буквально пару минут, и девушка опять решила сменить «позу». Высвободив возбуждённую плоть учителя из «тисков» её небольших грудей, тогрута крепко сжала член в собственных пальцах и, слегка приподняв, поднырнула под него, теперь лаская губами и языком мошонку генерала.       Вдоволь назабавлявшись и этой «игрой», Асока вернулась обратно в прежнее положение и, чуть наклонившись вперёд, к самому основанию члена, легко повела по нему зубами, а точнее одним из своих белоснежных клыков, надавливая на мягкую чувствительную кожу так, чтобы прикосновение чувствовалось, но не раня и не царапая её.       Соскользнув подобным образом обратно к головке, тогрута ещё раз дополнительно провела по достоинству мастера рукой прежде, чем, убедившись, что тот умирал от желания продолжить, опять взяла его разгорячённую плоть в рот и уже более умело стала сосать, опять сначала медленно и дразня, а затем постепенно наращивая темп и делая всё, чтобы её учителю было сейчас невероятно хорошо. Впрочем, это ей отлично удавалось, ранее просто стоявший напротив неё и получавший от собственной ученицы удовольствие Энакин постепенно тоже стал включаться в «игру», положив сначала одну руку ей на голову и поглаживая пространство между монтралами, затем вторую. А спустя какое-то время уже и в принципе вовсю теребил её небольшие «рожки» своими мощными пальцами. Асока ускорялась и ускорялась, с каждым разом стараясь плотнее и плотнее сжимать свои пухлые карамельные губы, даря Энакину больше и больше незабываемого наслаждения. Его возбуждение с каждой секундой становилось всё сильнее и сильнее, тогрута чувствовала это благодаря тому, как содрогался и твердел внутри её рта его член. К тому же, уже не в состоянии сдерживать ни томные вздохи, ни громкие стоны, Скайуокер совсем осмелел и обнаглел, буквально вцепившись в монтралы девушки своими руками и до синяков вдавливая пальцы, сам заставлял её голову глубже и глубже насаживаться на его мужское достоинство.       Тогруте не слишком нравилось такое обращение, но она отважно и мужественно терпела всё, что проделывал с ней её учитель, потому, что такова была цена его прощения. Сейчас ему должно было быть хорошо, очень хорошо, чтобы потом от его согласия вернуть её обратно в орден, в свои падаваны, было хорошо и ей, и им обоим. Потому Асока, сквозь проступающие на глазах слёзы, старалась как могла подарить ему незабываемое наслаждение, одновременно не подавиться и успевать работать не только губами, но и языком. С каждой секундой финал всё приближался и приближался, это было понятно по ставшим более резкими и грубыми движениям, по ставшему совсем частым и совсем сбившимся дыханию Энакина, и, конечно же, по фразе, которой учитель попытался предупредить свою развратную ученицу о развязке сего втройне запретного действа.       - А-асоока… Я… - Скайуокер так и не смог договорить до конца, в такой момент слишком трудно было подобрать нужные слова.       Впрочем, тогрута итак прекрасно его поняла. Наверняка, Энакин думал, что догадавшись о том, что должно произойти далее, девушка отстраниться, позволив кончить ему ей на грудь, в крайнем случае на лицо, но Асока так этого и не сделала.       Девушка решила преподнести очередной сюрприз своему мастеру, покорно продолжая работать ртом, тем самым давая понять, что она согласна и на подобное, лишь бы только учитель простил её.       Секунда, ещё секунда, мгновение, ещё мгновение, и Скайуокер громко вздохнул от невероятной волны наслаждения, сотрясающийся от сладостной конвульсии, прошедшей через всё его натренированное тело. И рот развратного бывшего падавана заполнила белая, тёплая и слегка вязкая жидкость.       Позволяя Энакину немного прийти в себя, после умопомрачительного оргазма, тогрута медленно соскользнула с его пока не обмякшего члена губами, уселась на пол и через силу сделала глоток, позволяя семени её учителя проникнуть внутрь, дальше, вглубь её тела. По сути Асоке должно было быть не слишком приятно совершать это действие, но она не собиралась кашлять и плеваться при своём мастере, для него она была готова и на эту жертву. А потому нисколько не подав вида, что она там чувствовала на самом деле, девушка лишь изобразила на лице довольное выражение, как будто в рот ей сейчас попала не чужая сперма, а скажем, какое-то невероятно вкусное мороженое.       «Теперь-то он точно должен меня простить», - мысленно убедила себя тогрута, глядя на то, как Скайуокер пытался восстановить дыхание, и своими нежными пальчиками слегка утирая уголки карамельных губ.       Выждав ещё пару минут, для того, чтобы генерал мог немного отойти от только что пережитого им удовольствия, Асока вновь на четвереньках подползла к своему мастеру и, игриво слизывая с его всё ещё возбуждённого члена остатки семени, заискивающе спросила:       - Ну что, теперь вы убедились, что я на всё готова пойти ради вас, учитель? Вы позволите мне вернуться обратно в орден и снова стать вашим падаваном?       Сквозь сладостную пелену забытья после умопомрачительного минета, какого никогда не получалось у Падме, хоть та и постоянно этим занималась с мужем, Энакин как-то странно взглянул на Асоку сверху вниз и, лишь увидев её бездонные синие глаза, полные ожидания и надежды, быстро вернулся в реальность, в реальность, где настолько преданная, однако, тем не менее, предавшая его девушка, ожидала от Скайуокера определённого ответа.       - Думаю… - действительно изображая всем своим видом сложный мыслительный процесс, начал было говорить Энакин.       И это одно единственное первое слово ещё не произнесённого вердикта уже заставило тогруту расцвести от воображения счастливой реальности, в которой её, как она надеялась, будущий учитель, после всего пережитого ими вместе, наконец, сдастся, смириться и дарует ей своё прощение. Однако Асока рано порадовалась. Ибо дальнейшим словом, которое произнёс Скайуокер, было:       - Нет.       Джедай замолчал, с интересом наблюдая за тем, как шокированная, расстроенная и едва не плачущая Асока вдруг выпустила из рук его идеально «отполированный» член, растерянно, обиженно и испуганно упав на пол.       Сейчас тогрута выглядела жалко и вот-вот готова была расплакаться от якобы проявленной жестокости своего бывшего учителя. Но Энакин вовсе не собирался быть с ней жесток или несправедлив, говоря «нет», на уме у него было совсем иное предложение, от котором Скайуокер тут же шутливо оповестил чуть было не начавшую паниковать и биться в истерике «использованную» Асоку.       - Однако, Шпилька, - джедай особо ярко выделил интонацией это прозвище, будто намекая на что-то, - Если бы мы продолжили нашу маленькую «игру», то я вполне мог бы изменить своё решение.       Быстро придя в себя и с облегчением вздохнув от слов, услышанных ей только что от собственного мастера, Асока хорошо поняла его намёк. Энакин готов был простить её, простить за всё, да и уже простил, это было видно по его довольной улыбке, по его искренне и с любовью смотрящим на неё небесно-голубым глазам, по всему его виду и поведению, такому знакомому и родному, поддразнивающему, однако с нотками теперь уже более мощной, более сильной привязанности, нежели просто дружба.       Тоже довольно, хитро и игриво ухмыльнувшись, тогрута быстро поднялась с пола и, так же слегка дразня, ответила:       - Как скажешь, Скайрокер.       Произнеся эти слова, девушка пошла в сторону одного из кресел магистров, эдакого «трона» на котором всегда восседал надоевший всем до боли Винду. Ловким и резким движением задрав юбку бордового платья, а затем так же юрко стянув с собственных бёдер и колготки, и нижнее бельё, Асока дразнящим движением нагнулась вперёд, опираясь руками о широкую спинку кресла Мейса и при этом демонстрируя все остальные свои прелести будущему мастеру, которые так и манили Энакина войти в девушку, обладать ей, взять её прямо здесь и сейчас. Похотливо взглянув на упругие ягодицы падавана, а в том, что она опять станет его падаваном, Скайуокер больше не сомневался, Энакин решительно двинулся вперёд, навстречу новому наслаждению.       Вопреки тому, что почти приказал Йода всем остальным магистрам совета, Винду решил ослушаться его и вернуться в зал, однако по шуму и каким-то непонятным звукам, доносившимся через дверь из плотно закрытого помещения, поняв, что учитель и ученица всё ещё находились там, выясняя собственные отношения, так и не решился войти. Внимательно прислушавшись к тому, что происходило в зале совета в данный момент, Мейс желал тайком узнать до чего договорились бывшие мастер и падаван. Однако вместо каких-либо споров и пламенных речей о ценностях джедаев, вместо вообще хоть каких-либо слов, до ушей Винду, впрочем, как и до половины других обитателей ордена, шедших сейчас по коридору вдоль зала совета, долетел лишь громкий, томный и невероятно эротичный стон Асоки.       «Нет, такого просто не может быть!» - резко встряхнул головой Мейс, всеми силами и правдами не правдами пытаясь убедить себя в том, что ему возгласы бурного секса, оскверняющего нетленный зал совета магистров, лишь примерещились, - «И покажется же мне такое. Совсем я от рук отбился, всякие извращения чудятся. Пойду-ка лучше перечитаю кодекс», - подумал про себя Винду, стараясь больше не прислушиваться к тому, что происходило внутри помещения, ведь для него, идеально-правильного джедая с фиолетовым мечом, было просто немыслимо подобного рода кощунство прямо в самом центре храма ордена, обители рыцарей без страха и упрёка, отрешённых от любых форм человеческих привязанностей.