***
Я убегал по белому длинному коридору. За мной гнался Вильям с криками и грозно размахивал топором. Я просил меня простить, но тело отдавать не собирался. Оно теперь и мое тоже. Не отдам, не отдам, не отдам! От этого Танецки бесился еще больше и грозился разрубить на кусочки.***
— …сь! Проснись! Сквозь сон я слышал спасительный голос Кириса. — Проснись же! Пощечина обожгла кожу. Распахнув глаза, я увидел взволнованного друга. — Кирис! — у меня от кошмара чуть не текли слезы. — Роки? — аккуратно спросил он. — Вильям чуть меня не убил! Он хотел зарубить меня топором! Я теперь боюсь засыпать! Есть какое-нибудь лекарство, чтобы не спать? — я с надеждой посмотрел на спасителя. — Только топор, — Кирис улыбнулся. Шутит, а у меня действительно чуть сердце в пятки не ушло! Однозначно. Это последнее пробуждение, которое я с легкостью отвоевал. — Вильям тебе ничего про внутреннюю борьбу не говорил? — поинтересовался я. — Нет. Он так и не понял, что на сутки выпадает из жизни. Значит, еще не дошло. Видимо, самоуверенность мужчины не давала увидеть реальные факты. Нужно быстро действовать, пока не настал критический момент. Не отдам! Ни за что не отдам! — Мы уже в столице? — Да, вчера прибыли. — И у нас свободный день? — Торжественные вечера начинаются только завтра. — Я хочу прогуляться по городу! — я умоляюще посмотрел в глаза другу. — Но… — Кирис колебался, но не смог устоять против моего обаяния. — Ладно, но оденься поневзрачней, не хочу привлекать чужие взгляды. Прости, Кирис. Я знаю, что ты испугаешься, когда не увидишь меня за столиком кафе. Я извинюсь позже. Пожалуйста, только не наделай глупостей! Передо мной открылся огромный мир. Вот моя возможность воплотить все мои мечты, но оставалась одна помеха, засевшая глубоко внутри. Все в любом случае закончится, либо он, либо я, но у меня есть фора в один день. Если ей воспользоваться, то драгоценные часы решат все. Я избавлюсь от тебя раньше, и никакие протесты не помогут. И мне, и Кирису от этого будет куда легче. Спасибо, чужеземец, что подарил мне надежду на лучшую жизнь. Если меня смогли выгнать из моего тела, то и смогут выгнать Вильяма. Осталось только выбрать место, которое сделает все правильно, я все-таки побаивался, что священник ошибется и вместо него изгонит меня, а там опять неизвестность… Я стоял перед величественным храмом, найденному по туристической брошюре, считавшийся самым древним в стране. Огромные колонны, изрисованные причудливыми рисунками, складывающимися в картину, если смотреть с определенного угла. В здании было большое все, кроме дверцы, с острыми загнутыми в разные стороны шипами. Если верить информации, они служили для захвата нечистых дум, не позволяя им проникать в храм. Я еще раз убедил себя, что мои мысли чисты, и действую я справедливо. Зажмурившись, шагнул в храм. Ничего не произошло, только яркий солнечный свет, сменился густой темнотой. — Я вижу белые нити сомнения, заблудшая душа. Вначале я различил лишь ровный свет свечи, но чем больше глаза привыкали к темноте, тем яснее становилась картина. Ко мне подплыл мужчина, закутанный в серый плащ, скрывающий все кроме худощавых рук. Он пальцем провел от моей головы, до одного из зубьев в двери, и аккуратно снял невидимое что-то. — Редко встретишь такой странный образ. Проходи, заблудшая душа, я отвечу на все твои вопросы. Я не мог отказаться. Ноги сами вели меня за служителем храма. Все дальше и дальше, в самую темноту, где даже яркий свет свечи на давал разглядеть на полметра вперед. — Сюда. Мужчина завернул за поворот, и мы оказались в большом пустом зале, ввысь которого уходил узорчатый купол с небольшой дыркой, через которую падал четкий луч света. — Она пуста, потому что тебе нужно избавиться от тягости, — служитель поместил свечу в единственный подсвечник и тут же аналогичный огонек зажегся на противоположной стене. — Не боишься ли обнажить свои мысли? Не боишься, что соврешь перед лицом Господа? Не боишься, что ошибся ты? Я ничего не понимал, но я и не боялся. Отступать некуда, я твердо решил присвоить тело себе, в ход пойдут любые аргументы, лишь бы это помогло мне выиграть. — Чего ты желаешь? — спросил служитель храма. — Быть единственным владельцем тела, — я стукнул себя по груди. — Ты отдаешь отчет в том, что оно тебе не принадлежит? — Отдаю. Но если Бог послал меня сюда, значит, так тому и быть? — Нет. Бог не решает, он лишь дает шанс. Все в твоих руках. — Как это понимать? — Каждый понимает в силу своих ощущений, ты должен найти свой истинный путь. Чем дальше разговор заходил, тем сильнее росло мое разочарование. Шарлатаны. Как и местные священники. Говорят пустыми фразами, и не могут по-настоящему решить проблему. — Твоя душа в сомнениях? — как прочитал мои мысли служитель. — Да. Но я тверд в одном, это тело предназначено мне. — Чаши весов равны. Как только ЕГО выбор падет на одного из вас, тело отпустит одну душу. — Кого его? Бога? Я не понимаю! — Понимать не нужно, спасут лишь чувства. Такие как вы редкие гости в наших стенах. И мы ничем не можем помочь, кроме совета. Не изменяй себе, и будет тебе счастье. Первый, кто потеряет себя – проиграл, — служитель плавным движением накрыл ладонью свечу, свет второй тоже погас. Луч солнца дернулся и пропал, в круглом гулком зале воцарилась полная тишина, и от давящего напряжения голова пошла кругом. Перед глазами запрыгали разноцветные пятна, становясь все ярче и облепляя меня всего, не давая вздохнуть. — Роки! Да куда ты делся? Я удивленно посмотрел на запыхавшегося Кириса. — Я не на шутку испугался, зачем ты сбежал? — Сбежал? — я не мог понять смысл его слов. — Может, перегрелся? — Кирис рукой померил температуру. — Горячо, но у меня такой же. Пойдем-ка обратно в номер. Я всю дорогу не сводил взгляд с туманной фигуры Кириса и ощущал лишь тепло его ладони. Сейчас он казался путеводной звездой, вот-вот готовой вывести меня на правильный путь, но, увы, выведшей меня лишь к гостинице. Сознание приходило в норму, и я понял, что почти ничего не помню. Только волнующую атмосферу и слабый силуэт служителя храма. Не привиделось ли? Но смятая брошюра в руке, не давала воспоминаниям полностью покинуть меня, все возвращая к узорчатым колоннам и острой двери. — Кирис, — я, наконец, подал голос, — долго ты меня искал? — Минут пять, — призадумался друг. — А может и меньше, мне те минуты вечностью показались, а ты всего лишь за угол зашел. «Всего лишь»? Вот и прогулочка. Теперь я еще больше запутался. Голова закружилась, подступала тошнота, и я чувствовал, как тело слабеет. — Точно перегрелся. Это последняя фраза, которую я услышал, перед глухим стуком об пол.***
— Доигрался, малолетний идиот? Роки почувствовал облегчение. Никаких признаков обморока, в помещение прохладно и свежо. И только он хотел насладиться обстановкой, как осознал, где находится. В голове. В белой пустой башке, а напротив, грозно сложив руки на груди, восседал Вильям. — Чудно, я теперь знаю, кого во всем винить. И после этого делай добрые дела, спасай человеку жизнь. Роки молчал, он не знал, что ответить, просто молился, что в ход опять не пошел топор. В своей оболочке он был так же слаб, как и в старые времена, зато Вильям кипел активностью. Здесь, в белом пространстве открывались настоящие сущности. — Я же не специально, — буркнул парень. — О, да, и к шарлатанам ты не специально обратился. Разговор в храме я прекрасно слышал. После этого, думаешь, уйдешь отсюда целым и невредимым? — Значит, мне не привиделось? — Лучше бы тебе привиделось! Первым делом как проснусь, вернусь в захолустье и отрежу тебе доступ к кислороду. — А ты уверен, что это поможет от меня избавиться? — заволновался Роки. — Да если и нет, хоть злость свою выплесну, — ухмыльнулся Вильям. Сейчас он не хотел здраво рассуждать, ярость полностью его переполняла. — Поэтому-то Кирис тебя ненавидит! Бесчувственный эгоист! — Малыш, ты так любишь бросаться «эгоистом», что не видишь, что только из этого слова и соткан. Выносишь мозг засранцу о побеге, а сам-то ничего не можешь. Если бы думал о других, тихонько взял и слинял. — Но Кирис любит меня! Я не могу предать эти чувства! — Не пытайся строить из себя невинную овечку, признайся, что просто боишься остаться один. — А сам-то! — Я всегда один, а Кирис на данный момент удобный попутчик. Приятно же иметь человека, на которого можно свалить часть обязанностей. В отличие от тебя, я не стесняюсь в открытую использовать людей. — Ты чудовище! — Нет, я человек. — Ненавижу тебя! И Кирис тебя ненавидит! — О, хотел бы я узнать, как Мелки возненавидит тебя, как узнает, что это именно ты… Но договорить Вильяму не дали. Яркая вспышка забрала Роки с собой. Его время еще не истекло. Танецки с раздражением посмотрел на единственный предмет в белой пустоте – песочные часы. У мужчины была одна цель: когда возьмет под контроль тело, помнить хотя бы часть разговора, возвращаясь в подсознание больно осознавать, что в реальности так и не смог ничего заподозрить, развели как простофилю, ей-богу.***
Я прикусил губу. Следующее пробуждение Вильяма действительно может закончиться плохо, правда, еще не факт, что он вспомнит, а если вспомнит, то все. — Ты проснулся? Кирис лежал рядом. Он потер сонные глаза и неуверенно улыбнулся. Нежность и беспокойство заставили вспомнить прошлое. Что я творю? Доставляю неудобства всем, в первую очередь Кирису. — Прости меня, — я держался до последнего, чтобы не разреветься. — Дурак. Друг обнял меня, успокаивающе поглаживая по голове. — Ты в порядке? — я специально вжался в Кириса, чтобы не видеть его лицо. — Да. — Не верю. Я знаю, что ужасно поступил, но… Прости. Один я не справлюсь. Сойду с ума. — Знаю. Поэтому я здесь. — Выскажись. Я провел рукой по горячей щеке друга. Хочу быть рядом. Хочу быть только с ним. Хочу любить. Потерпи, Кирис. Пожалуйста, еще немного. Все пройдет, все образумится. Тебе не придется терпеть ни самодурство Вильяма, ни мое. Он как прочел мои переживания. — Потом. Когда все закончится, и мы сможем с улыбкой вспомнить прошлое. Еще хочу быть таким сильным. Кирис не сломается, останется со мной до конца. — Люблю тебя, — прошептал я. Мелки не дал мне начать поцелуй первым. Я ощущал властные губы и язык, заставляющие поверить, что Кирис защитит меня от всего. Оглушительный стук ногтей по многочисленным пуговицам, шорох одежды, скрип кровати, звуки поцелуя – уши закладывало, от одного лишь осознания вырывались стоны. Я неуверенно открыл глаза и посмотрел на друга. Он пожирал меня взглядом, жадно обводил пальцами каждый сантиметр обнаженной груди. Внизу живота загорелось еще сильнее, но… — Кирис, пожалуйста, закрой глаза, — я старался говорить как можно мягче. — Мне нельзя тобой любоваться? — Ты не мной любуешься, — внутри зазвенел тревожный звоночек, переходящий в раздражение. — Кого ты видишь перед собой? — Тебя, конечно. — Но ты так много внимания уделяешь этому телу… — Господи, ты хоть знаешь, как люди сексом занимаются? — Кирис обиженно отстранился. — Это физический процесс, от тела никак неотделимый. Или хочешь, что бы я вернулся домой и взял безжизненное тело? — он вздрогнул, осознав, что наговорил глупостей. — Извини, напряженные деньки выдались. Хочешь, остановимся? Я покачал головой. Меня раздирали противоречивые мысли. Хочу Кириса, но не хочу, что бы он хотел это тело. Но если оно мне достанется, то все нормально? Но сейчас… не могу избавиться от ревности. Мелки успокаивающее поцеловал меня. — Расслабься. Кирис съехал вниз, задевая животом и грудью мой член, заставляя выгнуться навстречу движению. Пальцы, сомкнутые на основании методично двигались, нагоняя жар, губы с языком медленно обволакивали головку, а второй рукой он сдерживал меня, чтобы я не толкался ему в рот. Мучил, не позволяя получить полноценные ощущения, разрешая только сходить с ума, и болезненно прикусывать губу. Но и этого было достаточно. — Кирис… Я не успел договорить, как тело разрядилось, забрызгав Мелки. Быстро, но какие острые ощущения. Не давая мне отдышаться, друг вернулся к губам, нежно посасывая то верхнюю, то нижнюю. Спокойные ласки умиротворяли, давали расслабиться напряженным мышцам, я чуть не дремал, опускаясь все дальше в убаюкивающие ощущения. Я движением попросил Кириса лечь рядом. — Уже все? — не злобно спросил Мелки. — Прости, — я знал, что разрядка нужна не только мне, но силы покинули тело. — Я тоже могу… — Нет, спасибо, а то еще откусишь ненароком, — серьезно отозвался Кирис и, увидев удивление на моем лице, громко рассмеялся. — Спасибо, что всегда заботишься обо мне. Я удобно устроился на груди друга, слушая ритмичное биение сердца. Хорошо и спокойно. Я приложу все усилия, что бы момент повторялся вновь и вновь. — Знаешь, — начал я, — я сегодня ходил в храм. Хотел попросить помощи. — Не волнуйся, мы найдем способ вернуть тебя. — Меня не надо возвращать, — я удивился непонятливости друга. — Я хочу переселить Вильяма. — Но… — Бог послал меня сюда, а значит, так тому и быть… Эти слова стали уже заклинанием, которое я повторяю каждую свободную минуту. Подарок сверху. Не отдам…