Близкие люди

*****

«Мы ритмы окон, в которых нет стёкол. Мы ритмы улиц, которые не проснулись». OST к фильму «ДухLess»

ПРОЛОГ Наши дома — шкатулка с секретом, точнее с секретами. В каждой квартире свои тайны, свои закулисные истории. Здесь кипят страсти, такие, хоть сериалы снимай. Здесь разыгрываются трагедии, как на лучших мировых театральных подмостках. Здесь закручиваются интриги, какие слабó описать авторам современных бестселлеров. Счастье, ненависть, злоба, любовь и страсть — все перемешалось под литыми крышами старых многоэтажек. Разные люди, разные судьбы — стены этих домов помнят тысячи сюжетов. Здесь началась и наша история. Начать ее можно было бы как угодно. Например, с моего соседа Петровича, который вдруг надумал воссоединиться с давно развалившейся семьей и в один из теплых майских дней вдруг взял и уехал. Или с моей девушки, которая однажды мимоходом заметила: «Красавчик», и это было сказано, увы, не обо мне. Не обо мне, и зацепило. Открыло глаза, толкнуло в пропасть. С головой. Или, например, с меня, тридцатилетнего раздолбая, в меру успешного архитектора, вот уже два года ведущего холостяцкий образ жизни. Этот рассказ можно начать с чего угодно, но я начну его с простого и банального пируэта судьбы: с отключенного по непонятным причинам лифта. ***** В тот день все было как обычно — как говорится, ничто не предвещало. Никаких знаков судьбы — кошки не перебегали мне дорогу, бабы с пустыми ведрами прошли другой улицей. После обеда шеф в очередной раз послал меня... Да не туда, куда вы подумали. Суровый босс отправил меня на встречу с потенциальными заказчиками. Известная фирма, расширяясь, задумала перепланировку, моей же задачей было предложить им все возможные варианты и срубить на этом максимум прибыли. Кто, как не я, способен втюхать двум разжиревшим на чужом бабле чудакам самую затратную перепланировку? Полтора часа я рассказывал им, как прекрасно будет выглядеть их офис в новом формате, козырял модными словечками и показывал на ноуте план перевоплощений. Мужики пускали слюни, глядя на великолепие форм и игру цвета, а потом охали и поджимали губы, увидев смету. В итоге, повздыхав, они подписали договор. Проект действительно был хорош — я убил на него два дня своей жизни, поэтому совесть меня не мучила, и домой я ехал весьма в приподнятом настроении. За окном моей машины — Москва. Город, в котором я родился и вырос, город, вцепившийся в меня мертвой хваткой. Да я и не против — мне нравятся его ритмы. Закрытость и спешность. Нравятся его диссонансы, сочетания несочетаемого, все, что эмоционально подергивает за нервишки. Я — горожанин до мозга костей, люблю это чертово скопление человеческих особей. Любил бы еще больше, если бы не многокилометровые пробки, доводящие мою нервную систему до белого каления. Дорога домой ежедневно откусывает два часа от моей жизни. Наверное, я мог бы потратить их интереснее. Наверное, но работа в Комитете по градостроительству давала не только хорошие деньги, но и статус вполне успешного человека. Поэтому каждый день я скрепя сердце мотался на Триумфальную и обратно. Сегодня не огорчало даже это — комиссионные вдохновляли, да и освободился пораньше — что еще нужно для счастья? Припарковавшись в родном дворике, я зашел в подъезд, где и обнаружил тот самый неработающий лифт. Ну, зашибись, обожаю пешие прогулки! Особенно вверх по лестнице. Особенно летом и в жару! Особенно с арбузом в сумке. Семь кило — это вам не батон в пакетике. Где-то глубоко внутри веря в чудеса, я нажал на кнопку вызова повторно. Ну, мало ли, а вдруг! Никаких сказок — наш ЖКХ предпочитает жесткий, суровый реал. Кляня лифтеров крепкой непечатной буквой, я потащился наверх. Второй этаж пролетел по-молодецки, через ступеньку, сам порадовался, даже дыхание не сбилось. Тридцатник — еще не возраст! Орел — до старости орел, и не пробуйте со мной спорить! На третьем пришла мысль, что утренние пробежки напрасно я похерил. Лет пять уже как? Нет, меньше, тогда женушка любимая все еще озаряла светом мою непутевую жизнь. Два года назад она, в сопровождении тещи, собрала вещи и свалила. Не иначе на метле улетела с мамашей вместе. В теплые края, как стая журавлей. Попутного ветра, любимая! На четвертом подумал, что арбуз я зря прикупил. Стопудово, пока до восьмого доползу, желание выкинуть его нахрен станет определяющим. По спине предательски поползли первые капли пота. Между четвертым и пятым меня ждала засада. Вот кто бы подумал! Знал бы — постоял, покурил у подъезда. В машине бы посидел в крайнем случае! В магазин бы заехал! Да мало ли способов избежать херни. Я без труда три насчитал, а если подумать... Толку от этого было мало, потому что в засаду я вляпался с лёта. Пролетом выше молодой парень, обливаясь потом, тащил наверх коляску. И, судя по всему, не пустую. Он был крепким и вполне спортивным, и силушкой боженька его наверняка не обидел, но коляска — штука не столько тяжелая, сколько неудобная для таких экскурсов. Подхватив ее под колеса, он вслепую перебирал ногами ступеньки. Попал. По самое не балуй попал! Понимая, что проскочить мимо — это как-то совсем уж не по-мужски, я поздоровался и громко спросил: — Помочь? Бодро так спросил, будто бы давно об этом мечтал, да не случалось как-то. Будто бы грезил об этом, как подросток о первом сексе. Будто бы в руках у меня не семикилограммовый арбуз, а букет ромашек для любимой. Молодняк остановился на площадке и посмотрел на меня с нескрываемым счастьем. Понимаю, корячить на себе такой груз по этажам — не сахар. Я догнал его и остановился рядом, ожидая ответ, который уже был написан у него на лице. — Да, если вам не трудно. Мне не трудно. Подхватив за ручку, я двинулся вверх. Мне нифига не трудно. Несколько корявых ступенек — и еще один пролёт позади. Я люблю делать добро людям. Остановились между этажами. Вдох — выдох, понеслись! Иногда. Может, арбуз нахер в мусоропровод? Представляю, как он хрястнет внизу! Очень редко. Господи, у него в коляске слон?! На седьмом остановились передохнуть. Сердце выпрыгивало из груди, как парашютист из самолета, пакет оттягивал руку, в голове бился русский разговорный. Тут я его и разглядел, впрочем, чего там было разглядывать. Довольно высокий, но я выше, крепкий, но, опять же, я крепче. Мягкие черты лица и добрая застенчивая улыбка. В глазах — васильки, целое васильковое поле. Девочки тащатся, наверное. Впрочем, судя по коляске и обручальному на безымянном кто-то уже прибрал это васильковое счастье к рукам. Чтобы отдышаться, я завел светскую беседу. — Мальчик? — Я просто Мистер Банальность. — Дочка, — сказал он с гордостью, присущей всем молодым отцам, и добавил: — Дашка. Дашка. Что же тебе дома-то не спалось?! Наверняка супруга молодая, из тех, кто живет интернетными советами и выставляет на обозрение миру детские покаки, перепилила парня пополам и выгнала на прогулку. Типа ребенку нужен свежий воздух, а ты всё равно диван задом протираешь. Женщины это умеют, поверьте, я в курсе. Не угадала, милая! Если он где и свежий, то уж точно не в нашем загазованном насмерть районе, где за домом по шестиполосному шоссе день и ночь снуют машины. Так что зря парнишка волочил «слоно-Дашку» на улицу, единственный реальный эффект от такой прогулки — заработанная молодым отцом грыжа. — Жена на прогулку спровадила? — поинтересовался я и со знанием дела подытожил: — Всё зло от женщин! — Пойдемте. — Парень нахмурился и подхватил коляску. «Подкаблучник, — сделал я вывод, — жена рулит, а он стесняется это признать. Бедолага». Сам я тихоней никогда не был, в семье всегда играл первую скрипку. Ну и доигрался до логичного развода — Паганини, ёпт. С горем пополам дотащились до восьмого. Честно говоря, мне выше и не надо. Вот она, моя дверь, обитая традиционно коричневым дерматином, с панорамным глазком и цифрами в центре композиции. Манит, родная, притягивает — так и хочется свалить! Но не бросишь же этого горемыку. Хотя в принципе: сам наплодил детей, теперь сам и таскай. Любишь трахаться, люби и коляски по этажам носить! Всё так, но уйти было стыдно. В конце концов, я здоровый мужик в самом расцвете сил, да и лишняя нагрузка мышцам не помешает. Подбив под это непутёвое занятие вполне мотивирующую базу, я положил арбуз к стене, намереваясь продолжить восхождение, но парень вдруг толкнул коляску к соседней двери. — Вот мы и дома. Спасибо. — Похлопав себя по карманам, он вытащил связку ключей и, подобрав нужный, сунул его в скважину. Дома? В смысле?.. — А... Петрович? — Я как-то потерялся. В этом доме живу уже двадцать с лишним лет — с тех пор, как родители получили эту квартиру за упорный труд на благо тогда еще советской Родины. Вырос, женился, развелся — и всё здесь, не отходя от кассы, так сказать. Соседа своего Петровича отлично знаю, тот частенько стрелял у меня соточку-другую до пенсии. Всегда отдавал, кстати, не придерешься. А вот блондина — производителя младенцев-богатырей — вижу впервые, да и детей у нас на этаже никогда не водилось. — Илья Петрович? – парень остановился в дверях. — Он к сыну в Оренбург подался, месяца полтора уже как. Мы его квартиру купили. Тут ремонт, конечно, нужен, но это постепенно. Дашкину комнату в порядок привели и пока все. Вот, неделю как переехали. М-да, много работы — зло. Перемены не замечаешь в принципе. Уходишь утром, когда половина населения еще сладко нежится в постели, возвращаешься ближе к ночи — когда тут следить за сменой жильцов?.. Да и неинтересно мне это нисколько. Два часа я еду на работу, столько же домой, могу я хоть вечером урвать кусочек времени для себя любимого, не вникая в бурную жизнь подъезда? — Значит, вы — мои новые соседи? — Я подобающе моменту улыбнулся. Типа как же я рад-то! — Получается, так. Никита. — Парень протянул мне ладонь. — Олег. — Я пожал крепкую кисть. — Спасибо еще раз. — Парень толкнул коляску в распахнутую дверь. — Да не за что! — Я достал из кармана связку ключей. — Обращайтесь, если что. И давай на «ты», раз мы соседи. Парень широко улыбнулся и кивнул. Внутри зародилось ощущение, что предложил я это зря. Чувствую, не раз еще придется мне таскать коляску за мое доброе сердце. На том и распрощались. Хлопнули дверями, разбежались по норкам. Петрович был хорошим соседом. Тихим. Жену года три как схоронил. Выпивал иногда, но без баловства. Пришел «на рогах» и спать. Никакого беспокойства. Наличие же за стеной ребенка не предвещало ничего хорошего. Пока маленькая орать будет круглосуточно, потом начнет бегать и прыгать, как табун необъезженных иноходцев, и визжать, как стая бабуинов. Дальше — первые никотиновые радости и пивко, чтобы выглядеть старше, окурки под дверью и лужи между этажами. Потом пойдут патлатые кавалеры на площадке и надписи «Я тебя люблю» на обшарпанной стене подъезда. А потом она бросит его. Ради одного из патлатых, ради новой жизни, ради еще чего-то, что покажется ей важнее отца. В жизни всегда бывает именно так. И тогда все вернется на круги своя, новый сосед превратится в старого Петровича, одинокого и ненужного никому, стреляющего сотку до получки у соседа. Грустные мысли, безрадостные перспективы, жизненные реалии во всей красе. Пока же мне придется смириться с детским плачем за стеной. Нет, Петрович в этом плане давал новым соседям сто очков вперед. О новых жильцах я забыл тут же. Сунул арбуз в холодильник, достал холодного пивка и завалился на диван. Через час должна была прийти Рита и придать вечеру горизонтальное направление. Риточка, Ритулька — моя очередная пассия. После развода я не отказывал себе в маленьких удовольствиях. Да и в больших не отказывал, в принципе. Красивая, с небольшой, волшебно торчащей грудью и роскошной спортивной попой, она была хороша. Согласно классификации «Последнего бойскаута», тянула пальца на три. Мы познакомились пару месяцев назад на вечеринке у моего приятеля, куда эта яркая блондинка попала совершенно случайно. Но не зря же говорят, что все случайности — не случайны. Проснувшись поутру в моей постели, мы решили, что можно будет и повторить. И закрутилось. Стремительно и горячо. С тех пор периодически она скрашивала вечера моих серых будней. Она бы и дни с радостью скрашивала, и все выходные-проходные разрисовывала, но в этом плане я — кремень. Прожив пять лет в законном браке, я твердо понял одно: больше никогда. Никаких розочек в петлице и колец в коробочке. И вообще, я против опытов над живыми организмами. *****