Колдунья

      Хотару не поняла, когда потеряла контроль, а за ним – сознание. Мистресс снова удалось проникнуть в её голову, и ведьма Кавендиш предательски начала нашептывать ей о том, как у неё самой когда-то не вышло это заклинание, и она застряла в зеркальной глади недвижным отражением. Хотару пыталась и не потеряться для завершения перехода, и выгнать ведьму из собственной головы, а в итоге не вышло ничего.       Уже всё потеряно, да?       Лицом она лежала в какой-то скошенной влажной траве, а тело до груди покоилось в холодной и склизкой (Хотару ощущала это по своей одежде) луже. Тишина разрушалась глухими криками странных птиц, скупое солнце таилось где-то очень далеко. Оперевшись на руки, Хотару встала, выжимая болотную влагу из майки, стряхивая прилившие травы с брюк и замечая, что кукла находится на своем месте.       Она оказалась в дальней части леса, в нескольких километрах от самых затерянных и глухих домов, многие из которых пустовали. Этот кусок чащи был известен своим густым туманом, который никуда не уходил и клубился у ног каждого, кто здесь появлялся, а также какими-то редкими и небольшими болотами, среди которых встречались несколько довольно опасных.       Мистресс не стала ничего предпринимать. Наверное, почти удивительно для достаточно подлой ведьмы, но это было единственным, что не позволяло Хотару посчитать колдунью полностью чокнутой, помешавшейся на своей мести, на личной ненависти – она всё ещё могла играть хоть в какой-то степени честно, пусть и выставляла это в очень отвратительном и раздражающем свете.       Ятен стоял на некотором расстоянии от неё, безразлично изучая находящееся прямо перед ним высокое дерево. Хотару, пока не спеша что-либо заявлять Мистресс, пыталась найти в нем признаки наступившего безумия, но чувствовала свою собственную энергию в нем всё также отчетливо, и не вызывала сомнений её сохранившаяся власть над духом последнего из Роскесталов, далекого предка того самого Бью, из-за которого и погибли все остальные.       Хотару не желала никого оправдывать, но всё же... неужели тот самый Бью не понимал, с кем связался? Считал себя до такой степени самоуверенным, чтобы в открытую противостоять ведьме? С его-то жалкой человеческой силой? Это являлось перебором, смешным до глупости и абсурда. Ятен был в чем-то похож на него – также ненавидел её, с презрением обзывал ведьмой – и что с ним? Пустая кукла. Хотару бы брезгливо хмыкнула, если бы у неё сейчас имелось на то время.       - А ты могла бы стать моей преемницей, - прошептала Мистресс, вглядываясь в лучи далекого солнца, уже спешащего уйти к другой стороне планеты, чтобы побыть во всем своем великолепии там. Правда, через густые деревья, нагнетающие атмосферу, оранжевого света было почти не видно.       - Давай без пафоса, а? – попросила Хотару.       Мистресс повернулась.       Святые силы... это оказалось что-то невероятное. Впервые в жизни Хотару осталась очарованной до такой степени, что полностью обо всем забыла. На неё смотрела красивейшая из женщин с фарфоровой кожей, тускло мерцающей даже в надвигающейся темноте, с идеальными темными глазами, в пустоте которых скользили блестящие черные жемчужины зрачков. Губы Мистресс были красными, как кровь, как её шелковое платье, и на черных волосах, концы которых прятались где-то в траве, как-то умудрялись отражаться лучи далекого, запретного для чащи солнца. Божественно...       - Хорошо, - ведьма Кавендиш отвернулась от нее, становясь вполоборота, чтобы глазами следить за солнцем, разливающим свой свет за километры от негостеприимного места. – Отдай мне последнего из Роскесталов – и можешь идти на все четыре стороны. Взамен я дам тебе клятву неприкосновенности – ты будешь свободна от всех моих чар, я отрекусь от любого злого деяния по отношению к тебе. Я завершу свое проклятие – закон говорит, что слабейший должен уйти, только мне и природа уже не указ – я могу сделать исключение из правила для тебя.       - Я не собираюсь тебе верить, - твердо сказала Хотару.       - Будешь защищать его? – Мистресс брезгливо поморщилась, и это некрасиво исказило черты её лица, казавшиеся идеальными. – Вполне ожидаемо от чистенькой колдуньи.       - Не его. Себя.       В один миг глаза Мистресс загорелись красным. Хотару не могла шевельнуться, не имела права отвести взгляд – так приказывал ворвавшийся в сознание голос. Мистресс полностью властвовала над ней, и Хотару видела, как в своих руках ведьма Кавендиш сжимает куклу, являвшуюся идеальной копией её самой. Тело куклы было начинено иглами, не просто так, с каким-то особым умыслом, и Мистресс не отводила глаз, аккуратно прижимая к телу куклы ватные руки и ноги. От соприкосновения иглы накаливались – Хотару ощущала это на расстоянии. Кости выламывало.       ... Я ненавижу людей. Всех их. Они низкие, они подлые и жалкие. Один человек не стоит ничего. Сотня – адских мук в самом пекле. Я наложила свое проклятие на всех Роскесталов, чтобы люди содрогались, в то время как я получаю наслаждение. Какова им сила, с которой они не могут справиться? Как? Как можно драться против духа? Они смотрят на меня – и оказываются в моей власти. Они идут ко мне – и я забираю их души, чтобы поджаривать их! Люди – пустые создания, для которых нет ничего ценного. И Роскесталы – такие же. Ты пытаешься защитить тех, кто отрекается от нас, – мне придется сделать тебя частью своей мести ...       Хотару заставила себя закрыть глаза. Как только у неё получилось, она заслонила глаза ладонью, так, чтобы Мистресс ничего не смогла сделать. Сорвав куклу, прикрепленную к майке, Хотару швырнула её в траву, без жалости втаптывая ногой во влажную землю. Это было ничто, но всё остальное требовало времени и контроля, а ей сейчас важно было... лишить ведьму Кавендиш смысла. И на это требовалась всего секунда.       Добежав до Ятена, Хотару развернула его к себе, сжимая руками плечи, наклоняя голову и дергая последнего из Роскесталов на себя. Она не знала, как это должно было получиться, но, стоило только его шее оказаться в её досягаемости, без страха наклонилась к ней, готовясь впиться зубами.       Хотару понимала, что она не вампир, и у неё нет клыков, которые бы помогли перегрызть Ятену горло. Шея – одно из самых уязвимых мест на теле, оно означает нечто очень страшное, шея – это путь к голове, которая является вторым центром после сердца. Проклятие продвигалось и достигло своего конца, и именно такой жестокий способ убийства мог сделать то, к чему Хотару так стремилась – лишить Мистресс смысла.       Ей показалось, что она стала каким-то зверем, что её рот превратился в огромную зубастую пасть. Хотару не знала, как у неё вдруг получилось перегрызть Ятену горло так легко, будто бы она отщелкнула её острыми ножницами. В рот хлынула холодная кровь, подтверждая её магию внутри последнего из Роскесталов, в голове стало мутно, но Хотару не чувствовала ни брезгливости, ни отвращения. Её даже не тошнило, несмотря на то, что она делала.       Отступив на шаг, чтобы позволить телу упасть, Хотару швырнула голову рядом с ним. Она отряхнула свои ладони от какой-то грязи или, быть может, от напоминания о прикосновении к Ятену, сплевывая собравшуюся во рту кровь в мокрую траву. Хотару смотрела на Мистресс, не скрывая свои зубы в крови последнего из Роскесталов, не пытаясь вытереть рукой красные губы, потому что понимала, что только размажет всё по лицу.       Теперь она знала, для чего ещё ей нужно было убить Ятена. Разрушение проклятия, последней его части – одна сторона, но Мистресс всякий раз удавалось проникать в её сознание из-за их связи, из-за схожести, из-за того, что две могущественные ведьмы никогда не встречались, и недаром двести лет считались со смерти последней колдуньи, рожденной под природной звездой. Вот почему Мистресс говорила все эти слова, переполненные пафосом подобно жуткому яду, – теперь многое прояснялось.       Да, они были похожи! У них были одинаковые темные глаза, фарфоровая кожа и близкая по духу энергия, вступающая в опасный поединок даже без их желания. Против этого было не пойти. Они напоминали две разорванные части целого, и потому так легко получалось подчинять себе чужое сознание. Именно это поспособствовало в то нападение на кладбище её спасению... не подачка Мистресс. Однако предыдущая могущественная ведьма, жившая более двухсот лет назад, вряд ли хоть раз за свою жизнь убивала так жестоко – и это становилось их разделяющей линией.       - Теперь всё, - Хотару выдохнула, сплевывая кровь, которая ещё осталась во рту. – Выбирай, Мистресс, как ты хочешь со мной драться – я готова принять любое твое условие, чтобы покончить с этим навсегда. Ты прекрасно знаешь, что может выжить только одна. Теперь я такая же темная, как и ты. Я не охочусь за светом. Довольна?! Больше не станешь меня жалеть и уходить от боя?! Или так ты пытаешься всего лишь продлить собственное существование?!       - Не ожидала, - прошептала Мистресс. – Ты оказалась способна на такое убийство... удивительно.       - Оказалась, - отчеканила Хотару. – И на твое сподоблюсь. Я с самого начала доказывала тебе, что не сражаюсь за людей, только за свою собственную жизнь, но ты не желала верить в то, что кто-то может равняться с тобой. А теперь – веришь?! Давай же, выбирай уже!       Она кричала, не в силах сдержать злость.       - Хорошо, - Мистресс кивнула. – Я выбираю заклинание силы. Противостоишь мне – одержишь победу над ведьмой Кавендиш, и я уступлю тебе право жить.       Хотару не желала верить, что всё может закончиться так легко.       ... и всё случится, когда ты ощутишь шелест травы, как в первый раз. Ты начнешь слышать звук, с которым прорастают тонкие зеленые нити, пробивая почву, – и это будет часть твоей силы. Ты почувствуешь воду в жилах, её природную магию в крови каждого – и это будет твоим спасением. Никто не остановит тебя, когда ты станешь могущественной ведьмой – и все будут на твоей стороне. Жизнь лучше смерти ...       Волосы Мистресс короной, теряющейся в темном небе, взметнулись вверх. Хотару почувствовала огромную силу – и тут же призвала свою энергию. Вдоль рук ведьмы Кавендиш скользили белые молнии, впивающиеся в землю, и темные глаза были пусты, как никогда.       Земля не затряслась. Шепча слова заклинания, Хотару не отводила взгляда от Мистресс, а, на миг посмотрев вбок, заметила в траве куклу ведьмы Кавендиш. Рискуя потерять контроль над заклинанием, которое защищало её и противостояло энергии Мистресс, Хотару сделала шаг в сторону, вытянув ногу и наступив кукле ногой на лицо, вжимая её в землю так, как когда-то Ятен втаптывал амулет, чтобы потом её пришлось оттуда вырывать, забирать вместе со своим правом ей обладать.       У неё получилось пересилить, вырваться вперед в сражении конкурирующих сил. Мистресс дернулась – энергия начала убывать. Всё вокруг затихало, последние белые молнии растворялись в болотно-зеленой траве. В воздухе пахло кровью Ятена, а ещё смрадом и гнилью, которая не могла появиться так внезапно, через десять минут после его смерти – и не имело значения, сколь она была ужасной.       Хотару с каким-то ужасом смотрела на ведьму Кавендиш. Платье Мистресс таяло, стекая по обнаженному телу кровью, горячей... она ощущала это на расстоянии. Кожа Мистресс лопалась с глухим звуком, как бумажная, и кровь лилась из образовавшихся по всему телу ран. Черные волосы стремительно белели, кожа сжималась с треском, точно сгорала – на глазах Мистресс превращалась в какое-то смутное подобие человека, труп, разлагающийся за секунды.       Через несколько минут она рассыпалась прахом – и это было всё, что осталось от ведьмы Кавендиш.       Хотару не помнила, как добралась до дома тети Берилл, где её ждал отец со своими теплыми, заботливыми объятиями.

***

      Но всё закончилось.       Какое-то время Хотару не могла принять то, что победа далась ей так легко. Такой враг, столько сил и опасений, стараний – а всё само упало в руки от одного заклинания силы, далеко не древнего и не страшного, такого, после которого никогда не умирают. Похоже на нереальный божественный дар, однако в конце она примирилась с мыслью о том, что просто ничего не знала о ведьмах, основываясь на сражениях героев в манге, а это не одно и то же.       Прядь черных волос отрастала. Было нелегко научиться не подчинять себе всех людей подряд, ведь это так удобно! То и дело тетя Берилл с тревогой замечала, что она начинает становиться похожей на Мистресс, однако Хотару это не заботило, потому что она знала: с ней всё в порядке. Через пару месяцев привычка исчезла окончательно, и стало совсем странно: куда вот применять такую силу? Не погоду же предсказывать.       Они вернулись на место, где Мистресс была повержена, чтобы забрать тело Ятена, а потом сожгли его в этом же лесу, но уже ближе к дому тети Берилл. На этой же поляне когда-то был проведен ритуал, сделавший её ведьмой, и Хотару это время чудилось ужасно далеким, словно и не случилось это чуть больше двух месяцев назад.       Да... именно столько времени у неё ушло на то, чтобы одолеть двухсотлетнюю ведьму, переполненную яростью и желанием существовать. Хотару, правда, не знала точно, насколько сильно было последнее у Мистресс, но пришла к выводу, что, если она сама хотела жить, на ведьму Кавендиш это тоже могло распространяться.       Всё возвращалось в свою колею, если она когда-то была.       В школе, конечно же, она не стала звездой. Газеты написали о смерти Сатти Накано, подтвердив свои слова снимками её изгрызенного волками тела – что можно было бы сделать с надежным заклинанием, подсказанным тетей Берилл. Все поверили, а позже в маленькой колонке опубликовали новости о странной смерти матери погибшей Сатти Накано, а также трех молодых девушек – Усаги Цукино, Макото Кино и Ами Мицуно.       Хотару с готовностью отпустила подруг, не став напоследок беседовать ни с одним из духов. Она не то чтобы злилась на них, обвиняя в предательстве. В конце концов понимала: они – всего лишь люди, которым не дано было противостоять чарам Мистресс. Лишь Рей оказалась особенной – внучка священника. Исключение. Из этого выходило, что помимо ведьм существовали и другие выделяющиеся из ряда силы.       Люди... было трудно думать так о них, и вместе с этим легко. Кое в чем, конечно, Мистресс была права, пусть это были и лишь несколько её слов. Возможно, ведьма Кавендиш из своего личного опыта очень удачно судила на века, но пока Хотару была полностью спокойна: на ведьм больше никто не охотился, никому это не было интересно и все слухи быстро загасали.       Им всем нечего было опасаться.       Во снах ей начала сниться мама – пожалуй, самая приятная перемена из всех, что произошли после победы над ведьмой Кавендиш. Она выжила – и дух мамы радовался этому, как ребенок, вынуждая Хотару улыбаться во сне, а так... всё действительно стало отлично.       По крайней мере, никаких других злобных предков не предвиделось.