Колдунья

      - Теть... – Хотару вздохнула. – Я, может и могу её победить, но как с ней бороться? Она ведь вечно юлит, как на прочность меня проверяет! Я не собираюсь признавать поражения, только за спиной у Мистресс... много всего. Если бы я не выудила буквально на нити обратное заклинание силы из её сознания, то могла бы сейчас пребывать в худшем состоянии. И то не исключено, что Мистресс сама позволила мне это, - в ответ на удивленный взгляд тети Хотару пояснила. – Не хочу быть самонадеянной: это многих убило в разные времена.       - Я рассказала тебе несколько заклинаний силы, Хотару. И даже одно древнее, - тетя Берилл положила руку ей на плечо. – Мне сложно учить тебя таким вещам, потому что ко многим силам у меня самой никогда не было доступа. Это... ваша война.       - И в нужный час я всё пойму? – Хотару невесело усмехнулась. – Нет, теть... так не делается. Но я не собираюсь злиться из-за того, что ты отступаешься.       - Я не... – тетя замерла, и от её шокированного взгляда Хотару стало даже как-то не по себе от сказанных слов. Жесткость... могла ли она себе позволить такое раньше по отношению к любимой тете, которая заменяла ей маму в самые критические минуты? – Я действительно помогаю тебе изо всех сил, Хотару.       - Да, я знаю. Извини, - тетя помотала головой, чтобы показать, что уже всё в порядке. – Ты думаешь, этих заклинаний силы будет достаточно? – спросила Хотару. – Я не верю, что всё может быть так легко! Как мне убить её, теть? Ведь не хватит ни куклы, ни каких-то слов. Я не представляю, что буду делать, когда встречусь с ней. Жаль, что нет артефакта или магических лучей – это было бы гораздо проще.       Хотару в чем-то выражала неприкрытый сарказм. Мистресс напала на неё на кладбище три дня назад, и Хотару попросила отца извинить ей то, что она поживет немного у тети Берилл. Её отец, как стало понятно, ушел от собственной магии достаточно далеко, и вряд ли мог дать ей полезный совет, а Хотару хотела покончить со всем этим, не выжидая, пока припрет и станет совсем уж невыносимо. Противостояние (пусть оно и было очень слабым), постоянные переживания начинали выматывать её.       Облюбовав привычную гостевую комнату, Хотару, тем не менее, проводила там совсем мало времени: пять или шесть часов, которые уделяла сну, не более. Остальное время суток Хотару находилась вместе с тетей, читая какие-то магические книги, в которых не находила ничего полезного, варила зелья, чтобы хоть куда-то применить силу, которая у неё была.       Хотару не боялась уже ничего. Она постаралась отбросить в сторону всё то, что мешало ей, страхи и глупые мысли, потому что ей было не до этого, потому что у неё была только энергия ведьмы, и с её помощью она обязана была победить своего дальнего двухсотлетнего предка. Без отлагательств и пафоса про любовь и чистоту.       Ещё бы у неё всё правильно получилось...       - Попробуй лишить её смысла, - предложила тетя.       - Ты думаешь, что это сможет как-то повлиять на Мистресс? То есть, я не знаю только, будет ли это иметь смысл для моей борьбы, - поджав губы, Хотару посмотрела на тетю с сомнением, которого могла не скрывать в её присутствии. Её эмоции могли меняться с какой-то непередаваемой скоростью, но при таких-то условиях... вполне нормальное явление.       - Я пытаюсь рассуждать вместе с тобой, - Берилл вздохнула. – Я тоже хочу, чтобы ты осталась в живых. И, насколько мне известны законы, это должно оказать свое влияние.       - Я думала об этом. Теть, прости меня за сентиментальность. Но... Ятену не жить? – Хотару опустила глаза, не желая смотреть на тетю после такого странного вопроса.       - Почему я должна прощать за что-то?       - Это просто глупо, - Хотару эмоционально всплеснула руками, возмутившись. – Я не должна возводить жизнь человека, которого никогда не знала, в культ. Ни одна ведьма не подписывалась защищать людей и бороться за какой-нибудь мир! И я, несмотря на противостояние, тоже.       - Тебе будет легче, возможно, - тетя Берилл ободряюще улыбнулась. – Ибо, я боюсь... нет.       - Но я не могу убить его просто так, верно? Нужно... особенно?..       - Да. И, хочешь, я открою тебе одну маленькую вещь? Точнее, напомню о ней? – тетя положила руку ей на плечо, и её улыбка стала совсем заговорщицкой, отчего на секунду Хотару не смогла избавиться от назойливого ощущения переноса в детство. – У Мистресс есть сила проклятья, а ты – дочь колдуна и колдуньи, понимаешь? Это тоже твоя дополнительная сила. Вы равны во всем. Но ты можешь стать сильнее.       Хотару усмехнулась, но совсем не злобно, не неверяще, даже как-то... легко и весело.       Она действительно больше не боялась. В голове у неё по-прежнему не было четкого плана со всеми причинно-следственными, однако она намеревалась отвечать на войну собственными действиями.

***

      - Ты ведьма, ведьма! Чертово отродье, порождение Дьявола! Ведьма! Убирайся вон из моего дома, уходи, сука без сердца!       - Да, я ведьма, ты не ошибаешься. Ведьма! И ты будешь подчиняться моей воле именно по этой причине. Я, взывая ко всем своим магическим силам, приказываю тебе это!       ... и глаза были отвратительно-пустыми.       Ятен сидел, прислонившись спиной к стене, как живая кукла, безразлично глядя в одну точку. Хотару, пытаясь чем-то занять себя в ожидании, всё же решилась сшить куклу Мистресс. Ей почему-то казалось, что у ведьмы Кавендиш уже давно есть не один образец её собственных, и потому она пошла на то, чтобы создать такой вот магический предмет, который, возможно, мог помочь ей, а, может, имел перспективу и в становлении обыкновенным сувениром после того, как всё закончится.       Зачем же его уничтожать? Только из-за того, что он – напоминание о ведьме Кавендиш? Но Хотару с каким-то холодом внутри себя понимала, что эта старая карга (пусть Мистресс и связала свой дух с проклятьем совсем молодой) без сердца под кожей юной девушки не так уж и сильно досадила ей. Всякое бывает. А из куклы могло выйти произведение искусства.       Она и без совета тети знала о том, что пришитый к голове клок волос того, на кого делается кукла, усиливал влияние, хотя прядь Сатти Накано ей было точно не добыть. В последнем тетя как раз пришла на помощь, подсказав заклинание, которое позволяло обмануть саму магию – и её собственные волосы из-за внешней схожести и близости сил с ведьмой Кавендиш могли стать отличной заменой. Главным было – не ошибиться.       Набитый ватой магический предмет получался очень даже ничего. Хотару последним стежком закрепила волосы, достающие кукле до ног, и мысленно посочувствовала сама себе, потрогав отрезанную прядь на голове, которая нескоро собиралась вырасти. Мазки куском угля на лице заменяли кукле пустые глаза, Хотару обернула её тело в черную ткань, которую стежками уже пришила к основной конструкции. Оставалось совсем немного: с заговорами она покончила, как только сшила само тело, – неготовая и некрасивая, но заговоренная кукла лучше, чем если бы всё было наоборот.       Масаши Коу умер в минувшую неделю. Вопреки всем законам, тетя взяла на себя приготовления к похоронам, выполняя все традиции, а те возмутившиеся, без которых нельзя было обойтись на похоронах, с удовольствием приняли в себя немного её могущественной, особенной магии, заточенной во взгляде и прикосновении пальцев таком сильном, что почти выступала кровь, обмениваясь с её энергией. Хотару нравилось это чувство – ощущение власти. Было, несомненно, здорово.       Когда она пришла в тот день, Ятен рыдал, как ребенок, размазывая по лицу кровавые слезы, и даже выл, швыряя в неё всё, что только попадалось в руки. Хотару с какой-то брезгливостью смотрела в огромные глаза Масаши Коу, в пустые глазницы, морщилась при виде ещё не высохшей белой пены вокруг рта и красных кровавых разводов на щеках – это издевательство ведьмы Кавендиш было слишком отвратительным. А Ятен орал, что она ведьма, и не желал её видеть.       Но знание не лишало её власти. Хотару почти чувствовала свою магию в тот миг, когда приказала Ятену не двигаться, опускаясь перед ним на колени и сжимая руками плечи. К её собственным глазам подступала темнота – и Ятен покорно слушался её, как марионетка, кивая головой и соглашаясь с каждым словом. Это было не совсем частью плана его защиты от Мистресс, но... Хотару не могла оставаться рядом с человеком, который хотел её убить каждую секунду. Что уж там... с силой залепить по щеке у него всё же получилось. Даже синяк остался. После такого Хотару не могла не прибегнуть к крайним мерам.       Теперь, успокоившись, она лишь ждала шага Мистресс, и попутно думала о том, как же всё-таки они с Ятеном похожи... в людском плане. Хотя есть ли смысл делить?.. Они оба потеряли маму, знали, что такое одиночество, и, если у Ятена есть шанс выжить, то они могли бы даже неплохо общаться, подразумевая дружбу. Это могло стать каким-то компромиссом, хотя Хотару сомневалась, что без чар подчинения Ятен бы добровольно стал ей мило улыбаться – и не то, чтобы могла оправдать его (тоже ей, заняться больше нечем, как ненавистью к себе!), но в какой-то степени попробовать понять – может быть.       Однако нужно ли Ятену выживание? Мама, братья, смерть отца в страшных муках – это уж перебор какой-то. Выживет он – род продолжится, и черт знает, что вытворит эта ведьма Кавендиш со своим всемогуществом. Хотару почему-то ей не сочувствовала. Не из-за того, что Мистресс была жестокой, не из-за того, что люди на самом деле были не так и виноваты. Существовали такие чувства, которые никак не объяснялись. Это относилась к такому разряду. Хотару чувствовала только холод – никаких сожалений. Как вариант, виною были те видения, которые насылала на неё Мистресс, стремясь поделиться своей болью, но Хотару не вникала в причины.       Она не ощущала плотоядного желания убить Мистресс, но собиралась это сделать. Никаких оправданий и отмазок, никакой чистой ненависти из-за того, что ведьма Кавендиш порой так напоминает сумасшедшую – обыкновенное убийство за собственную жизнь. Хотару с самого начала трезво это осознавала и уже не могла вспомнить, почему убежала тогда, в первый раз, когда тетя сказала ей про ведовство и провела ритуал... чего было бояться?       И к этому не имела причастности эта самая сила!       Кто-то смеялся. Глупо, хрипло, надрывно и издевательски, а потом вновь тихо и как-то очаровательно – переливы отдавались в каждом углу, и Хотару постаралась как можно скорее закончить куклу, несколькими булавками пристегнув её к своей черной майке, на самый бок, чтобы было удобнее.       За зеркалом, покрывшимся пылью, была чья-то тень, и Хотару кивком головы подозвала Ятена к себе, как верную собачку, одной мыслью приказывая встать левее и не дойдя до неё небольшого шага. Отметив особенную плотность пыли, Хотару достала из кармана удобных синих брюк засохший лист и растерла его в ладони до мелкой пыли отточенными движениями, погладив зеркальную гладь, которая поплыла волнами, очищаясь и отображая ведьму Кавендиш в облике... кто бы сомневался, Сатти Накано.       - Хорошо, что ты это умеешь.       Хотару выдохнула, покачав головой:       - Стараюсь не отставать.       - И ты думаешь, - Мистресс кивнула в сторону Ятена, который стоял и таращился в точку на стене, куда попадал его прямой бесцельный взгляд, - что этим сможешь остановить мое проклятие? Но мне всё же нравятся твои действия. Что-то в них есть... я узнаю себя.       - Правда? – Хотару вопросительно изогнула бровь. – Мне приятно, что имею право примазаться к твоей славе. Давай, Мистресс, за тобой следующий ход. Каким он будет?       - Идем за мной, - ведьма призывно улыбнулась, - и узнаешь. Прямо в гладь. Или страшно?       - Нет, - ровно ответила Хотару. – Но откуда мне знать, что ты не оставишь меня внутри, забрав Ятена и вдоволь поиздевавшись над ним?       - Контролируй переход, - Мистресс пожала плечом. – Согласна?       - Убить тебя? – Хотару усмехнулась. – Давно.       Зеркало изнутри напоминало воду, которая светилась серебром. От его прикосновений на коже было холодно и ещё внутри не представлялось возможным дышать. Хотару ощутила себя так странно, когда на требованиях собственного тела почувствовала, что не нуждается в этом – и только тогда, наверное, поняла всю прелесть своих сил, пусть даже без лучей и артефактов. Ятен послушной куклой следовал за ней, и в ближайшие минуты она собиралась стереть имя ведьмы Кавендиш из современной истории.       А Сатти Накано пусть будет трагично загрызена в лесу волками – и люди почешут свои языки.