В свободном скольжении

Сентябрь 2015го

Джон Портер вел машину, изредка поглядывая на соседнее сидение, на котором, всячески игнорируя его присутствие, устроилась его дочь Лекси. Теперь, когда Диана умерла, все родительские трудности – например, забирать дочь-подростка из полицейского участка – легли только на его плечи. И не было никого, кто мог бы подсказать ему, как с ними справляться. И уж тем более того, кто бы смог это сделать вместо него самого. – Лекси, нам все равно придется поговорить о том, что произошло, – Джон пытался взять нужную ноту, притормаживая возле их дома. Девчушка отцепила ремень безопасности и попыталась открыть дверь, но Джон успел заблокировать двери своего пикапа, за что получил ее сердитый взгляд. – Ну же. Лекси. Я просто хочу знать, что это были за парни, с которыми тебя задержали констебли. Что ты с ними делала? – Это не твое дело! – отрезала та. – Обещай, что ты не будешь больше с ними общаться. Упрямый детский взгляд в ответ определенно демонстрировал, что слушаться его не собираются. Еще никогда Портер не чувствовал себя таким беспомощным, даже когда задания шли наперекосяк, обещанный транспорт отсутствовал на стоянках, а вертолеты взрывались аккурат перед тем, как должны были вывезти его из очередной мясорубки. К этому Джон был приспособлен, это было намного проще, чем договариваться с подростками. Договариваться с их дочерью всегда лежало на плечах Дианы, которой больше с ними не было. – Ничего я не собираюсь тебе обещать. Не делай вид, что тебе не все равно! И открой наконец эту чертову дверь! – девочка шлепнула рукой по дверце и упрямо сжала губы. – Напомнить, что я тебе говорил про ругань, Лекси? – Джон пытался. Старался сдерживаться изо всех сил, чтобы не наорать на дочь. Диана всегда говорила, что криком он от Лекси ничего не добьется, но сейчас запасных вариантов у него практически не осталось. Телефон завибрировал в кармане Джона, привлекая к себе внимание, он глянул на знакомый номер Хью Коллинсона, чьего звонка он ждал уже несколько дней, а потом перевел взгляд на Лекси и сдался, ответил на звонок и нажал кнопку разблокировки. То, каким недовольным взглядом она одарила его перед тем, как выйти из машины и громко хлопнуть дверцей, наводило на мысли о том, что его запреты проигнорируют еще не раз. Ему не хватало Дианы. – Привет, майор. – У меня новости, Джон. – Хорошие? – Отличные. Грант хочет тебя видеть. Она изучила твое дело. – Спасибо, Хью. – Можешь не благодарить, это не моя заслуга, это выбор Грант. Документы о переводе тебе уже отправили с курьером, я просто решил предупредить заранее… Как Лекси? Ты уже сказал ей о переезде? Портер помедлил, потерев лоб и вздохнув: – Как раз собираюсь. Все равно спасибо, Хью. Я не сомневался, что ты поможешь. – «Двадцатка» это тебе не штаб. Еще пожалеешь, что напросился к нам. Джон ухмыльнулся и повесил трубку. Он сидел в штабе САС только из-за Дианы, которой после смерти ее соулмейта с каждым годом становилось только хуже. Было удивительно даже для врачей, что она протянула так долго, но Джон знал, что она считала своим долгом пробыть как можно дольше с дочерью. Теперь, когда Диана умерла, он не видел причины оставаться в штабе и дальше, особенно сейчас, когда кайдзю лезли в их мир через чертову Тихоокеанскую дыру. Хотя одна причина все же была. – Лекси. Лекси. Черт-черт-черт! Он пару раз постучал затылком об изголовье водительского сидения и вышел из машины, направляясь в дом, чтобы поговорить с дочерью, когда дорогу ему преградили мужчина и женщина с длинными шарфами фиолетового цвета, на которых были пришиты эмблемы одного из известнейших местных клубов – Джон искренне считал их сектами – которые любили обходить окрестные дома и раздавать брошюры «Как найти своего соулмейта». С появлением кайдзю в обществе эти течения и движения стали слишком популярны. Людям требовалась надежда и хоть какая-то стабильность, и соулмейты был тем самым ответом на вопрос. Вот и теперь свернутые бумажки и миллион раз звучавшие слова заставили Джона отмахнуться: – Мне не интересно. Мой соулмейт недавно умерла. И не нужно больше запихивать мне это в ящик! Джон за последние пару месяцев уже убедился, что это был прекрасный способ завершить беседу с любым из представителей любого из направлений культистов. Против их массовой истерии сейчас уже не помогали ни ответы «Не интересует», ни простое захлопывание двери «Да пошли вы!». Это означало бы просто то, что они будут приходить снова и снова, пытаясь нанести добро и причинить пользу. А Лекси была у него одна, и он видел, как она плакала, когда вынимала пачки этих записок из почтового ящика. Джон только удивлялся тому, откуда у тех было столько средств на эти бесконечные бумажки в это непростое время. Быть может, в Панаме – где в новеньком тамошнем шаттердоме Британии выделили для ее собственных Егерей несколько доков – этих организаций не будет столько. Вот только стоит ли тащить туда дочь? – Мои соболезнования. На этот случай я могу оставить вам брошюру нашего центра психологической помощи… – Спасибо, – ответил Портер, смиряясь и забирая брошюру. После этого он с полным правом захлопнул за собой дверь. Все было чертовски непросто. В свое время они сказали Лекси, что были соулмейтами, потому что так Диана не хотела травмировать девочку, а Джон боялся, что она перестанет называть его отцом. Только теперь и у самого Джона язык не поворачивался рассказать девочке о том, что он не был ее отцом – та и без этого была чертовски импульсивной. Хотя до сегодняшнего дня из полиции ее забирать Джону не приходилось. И он даже начинал догадываться, что стало поводом для этой ее выходки. В гостиной дома уже очень громко работал телевизор с передачей о саммите ООН, посвященном использованию ядерного оружия в войне против кайдзю – очередной и явный вызов его родительскому самообладанию. Он поискал пульт, но дочь явно забрала его или спрятала. Джон вырубил телевизор из розетки и взбежал на второй этаж, где была ее комната. Закрытая дверь, за которой раздавались совершенно определенные звуки, наводившие на мысли о побеге через окно: – Открой дверь, Лекси. Молчание и шуршание рам было ему ответом. –Не думай, что я не слышу, что ты открыла окно. Не заставляй меня высаживать дверь в твою комнату. Нам нужно поговорить, пока я не уехал. Меня вызывают на работу. За дверью стояла тишина. Джон старался: – Открой дверь, пожалуйста. Я должен тебе сказать очень… Та распахнулась так внезапно, что он отдернулся и посмотрел на дочь. – Куда ты собираешься? – У меня новое задание… Лекси, я не сказал тебе… – Джон замялся под ее взыскательно выжидательным взглядом. – Ну? – Меня переводят на оперативную работу. Я позвонил твоей бабушке… – Я никуда не поеду. Мой дом здесь. А бабушка живет в Лондоне. Я не собираюсь ехать в Лондон… – столько слов от обычно предпочитающей отмалчиваться девочки было тревожным знаком. Джон сделал шаг к ней, не зная как подступиться, пока наконец не перешел к сути. – Меня переводят на действующую службу. Девочка молчала. – Я больше не буду работать в штабе, потому нужно, чтобы за тобой присмотрел кто-нибудь другой. Она медленно села на постель, на глазах навернулись слезы. Джон присел на корточки, пытаясь взять ее за руку, но она выдернула свою руку из его и забралась на постель. – В Лондоне будет хорошо. Тебе понравится. У тебя появится много новых друзей… Новая школа… – Мои друзья здесь! Моя школа здесь! – она запнулась, после чего выпалила, – и мама похоронена здесь! А ты! Ты! Ты ни черта не понимаешь!… Джон вздохнул – сил на то, чтобы возмутиться ее ругани, почему-то не осталось – и пересел на край ее постели: – Я знаю, что она была бы не против всего этого. Поверь мне. И мы сможем навещать ее здесь. – Ты думаешь, что она была бы не против, потому что она была твоим соулмейтом? Лекси странно прищурилась, но Джон не стал пытаться угадывать, что за этим последует: – Ну... Да. – А что бы она сказала, если бы узнала, что ты встречаешься с какой-то шлюхой после ее смерти? – с язвительностью уточнила Лекси, отчего Джон застыл на месте. Видя его реакцию, Лекси продолжила с еще большей яростью и болью, ее затрясло от начинающейся истерики: – Я видела тебя с ней! Вы делали это на диване в гостиной! Я пришла со школы раньше и видела вас в окно! Что бы сказала мама, если бы узнала… Джон сам не понял, как сжался кулак, как он стиснул зубы, и как испуганно посмотрела на него дочь. В дверь позвонили громко и настойчиво. Он знал, что это был курьер с документами. Между прошлым и новым оставалось слишком много непростых вопросов. Нерешенных вопросов. Он разжал кулаки, вздохнул и поднялся. – Поговорим вечером, – отрезал он. – Мне нужно на работу, а тебе в школу. И не думай, что я не узнаю, если ты пропустишь… В дверь позвонили еще раз. Портер уже вышел из комнаты, когда вслед донеслось насмешливое: – Будто ты знаешь, как зовут хоть одного нашего учителя… После этого из комнаты Лекси донеслись глухие рыдания. Джон сбежал по лестнице вниз и открыл дверь. Курьер в военной форме был хорошо знакомым рядовым из их части, кивнул ему, подсунул бланк под роспись, вручил пакет и лениво отдал честь прежде, чем удалиться. Джон едва махнул ему в ответ рукой: – Иди уже, Паттерсон. Захлопнув дверь, Портер покрутил в руках конверт и бросил взгляд на широкий браслет на правой руке, скрывающий его метку вот уже больше тридцати лет. Чем старше становилась Лекси – тем меньше становилось время на таймере, а идей, как сообщить дочери этот секрет и не испортить отношения между ними, у него так и не появилось. И сейчас скорая встреча со своим соулмейтом совсем не ощущалась счастьем, как он думал, а лишь тяжкой обузой.