В свободном скольжении

В приемной у военного стоматолога было пусто – лишь Майкл Стоунбридж и девушка-администратор с бейджиком с именем Мэри на белом халатике, которая занималась за высокой стойкой тем, что раскладывала пасьянс. Ее монитор отражался в полупрозрачной стеклянной перегородке у нее за спиной, и Майкл усмехнулся. Девушка периодически заинтересованно косилась на него, но он не стал ее смущать и разглядывать в ответ. В любом случае знакомиться и общаться он не собирался. И одной из причин было то, что после последней операции, в которую он ввязался, у него ныла челюсть – он попал к террористам на несколько дней, а те обнаружили у него в зубе спрятанный маячок и вырвали гребаный зуб обычными пассатижами. Боль до сих пор отдавалась до самого затылка, и Стоунбриджу приходилось глотать обезболивающие, утешая себя тем, что теперь, в короткой увольнительной, он сможет наконец разобраться с этой маленькой проблемой. А пока оставалось только вдыхать успокаивающий запах антисептика, который царил легким флером в этом месте, и ждать, сидя на невысоком прямоугольном диванчике для посетителей, пока освободится врач. После его последнего посещения стоматолога, ставившего ему маячок, госпиталь передали под нужды ТОК. Всего за месяц здесь все определенно изменилось к лучшему, по крайней мере, он не ожидал встретить такой комфорт, как диванчик. В прошлый раз здесь стоял ряд давно облезших металлических стульев. Да и в целом все поменялось. Взгляд Майкла скользнул по помещению: несколько простых диванчиков, как и тот, на котором он сидел, прямоугольный журнальный столик с пачкой разнообразных и слегка истрепанных журналов, чтобы занять внимание посетителей, проспекты с рекламой различных стоматологических процедур и оборудования. На несколько минут он задержался на собственном отражении, но так и не смог понять, чем он привлекал эту Мэри: парочка новых царапин на лице, короткая стрижка под машинку – и только надписи на лбу не хватало «простой, побитый жизнью сержант». Он быстро пролистал один из журналов с верха стопки и тут же отложил – обложка оказалась намного интересней содержимого. Чтобы хоть как-то отвлечься в ожидании врача, Майкл перевел взгляд на экран работающего телевизора, вот только звук был включен так, чтобы оставаться еле различимым. Он обратился к Мэри, когда она взглянула на него в очередной раз, и улыбнулся: – А можно прибавить громкость? Та кивнула и, воспользовавшись пультом, добавила громкость на несколько единиц. Теперь можно было отвлечься от зубной боли и назойливого внимания хотя бы на очаровательную ведущую, которая расспрашивала двоих приглашенных гостей: импозантного мужчину с окладистой бородкой в классическом костюме с всплывающей подписью «Б. Амбридж, доктор философии» и его сухого поджарого оппонента, явно последователя какого-то культа поиска родственных душ. Этот вывод легко можно было сделать и по специфически украшенным браслетам на руках, и по синей футболке с принтом из переплетенных ключей, замков и цитатой из книги Баха. Девушка с интересом смотрела на Майкла, который насмешливо пялился на футболку культиста и покручивал один из своих браслетов – в отличие от многих он предпочитал скрывать оба запястья: – Вы не верите в родственные души? – поинтересовалась она у Стоунбриджа. – Разве можно не верить в ставший столь модным тренд? – парировал тот. Она, оценив то, что он предпочитал носить пару широких надежных и одинаковых браслетов, мгновенно поверила в то, что это был не сарказм, кивнула и снова вернулась к пасьянсу. «…нас любят такими, какими мы есть, а не такими, какими мы стараемся быть. Каждый открывает лучшие стороны другого. И невзирая на все то, что заставляет нас страдать, с этим человеком мы чувствуем благополучие как в раю. Родная душа – это тот, кто разделяет наши глубочайшие устремления, избранное нами направление движения. Если мы вдвоем подобно воздушным шарикам движемся вверх, очень велика вероятность того, что мы нашли друг в друге нужного человека. Родная душа – это тот, благодаря кому вы начинаете жить подлинной жизнью…» – нес на одном дыхании, словно литанию, сухопарый культист, а на экране появилась подтверждающая догадку Майкла надпись о том, что это был Грег Бриггз, ведущий теолог организации «Красная нить судьбы». Он слышал эту избитую цитату уже не первый раз. Это был один из тех текстов, что давали преподаватели в каждой школе еще в начальных классах на уроках «Основ существования родственных душ». Приглашенный профессор явно только из уважения выслушал не перебивая эту давно известную каждому школьнику речь. Ведущая обратилась к нему: «Я вижу, что у вас есть что добавить?» Низким раскатистым голосом тот разъяснил: «Я не столь романтичен, как мистер Бриггз… Поэтому вместо того, чтобы читать с футболки, хотел бы перейти к сути обсуждаемой нынче темы, то есть причин смены внешнего вида таймера. До двадцатого века с его активными открытиями в области квантовой физики, встречи соулмейтов ознаменовывались только тем, что в момент их встречи на месте белого появлялось красное пятно, от которого тем сильнее расходилось понимание момента встречи, заставляя родственные души соприкоснуться. Везло только тем, кто оказывался слишком далеко от назначенной Встречи». Последняя реплика Амбриджа явно планировалась прозвучать, как шутка, но в итоге скорее показалась насмешкой. Майкл дернул уголком губ и покачал головой. «Звучит так, будто вы, профессор Амбридж, не верите в родственные души, – улыбнулась ведущая, мешая сухопарому вмешаться в стройную речь доктора, – меж тем…» «Как я могу не верить в то, что множество раз доказано современными научными исследованиями, в то, чем я занимаюсь уже много лет? – удивился профессор, словно вторя словам Майкла и исправляя свою оплошность, – нет, я не из скептиков, могу вас уверить. Тем более, что с открытиями, которые дали миру исследования в области поведения квантов и строения ДНК, ученые предложили людям определенность. Уже доказано, что ДНК в клетках этих родимых пятен содержат именно тот набор аллелей генов, которые с высокой вероятностью могут оказаться у того соулмейта, которого вы ищете». «Вы хотите сказать, профессор, – улыбнулась ведущая, – что скоро мы сможем узнавать о том, кто является нашим соулмейтом, просто сделав анализ ДНК?» Сухопарый закатил глаза и еле-еле покачал головой: «Эти ученые убивают всю романтику происходящего. Сначала они изобретают часы, теперь внедряют цифры, а вскоре все можно будет сделать просто в лаборатории или посчитав на калькуляторе…» «К сожалению, – досадливо посмотрел на них профессор, – все не так просто, как это прозвучало. Сейчас наши генетики недостаточно изучили возможные вариации аллельных пар…» «И все-таки вернемся к теме нашей передачи, – проворковала ведущая, явно не желающая, чтобы зрители ее передачи задремали от научных терминов, – может быть, вы объясните нашим зрителям, чем именно новые часы отличаются от тех, что вшивали к метке раньше?» «Все дело в точности, – просто пояснил профессор, которого явно предупредили о том, чтобы он не перегружал свою речь терминами, – раньше вы смотрели на маленькие песочные часы, а теперь вы сможете узнать о будущей встрече с точностью до десятых долей секунды… И все благодаря смене парадигмы и прорыву в исследованиях теории струн…» «А нужна ли людям такая точность? – вмешался культист, – ведь тот духовный путь, который проходят половинки душ от появления в этом мире до момента их встречи и слияния, нельзя измерить в часах, днях или годах. Это всегда тернистый путь самосовершенствования перед грядущей встречей». «Вы считаете, что нам не нужны часы?» – ведущая несколько нервно прикоснулась к своему витиевато-расшитому даже не браслету, а наручу, закрывающему и часы, и метку. «Конечно, нет, – продолжил культист, – ведь природа все уже придумала за нас. И естественно пользоваться этим даром так, чтобы каждый миг нашей жизни проживать…» – Да просто он уже встретил своего соулмейта, – негромко пробормотала девушка-администратор, явно солидарная в своей реакции с ведущей. – Кажется, я многое пропустил за последние дни, – констатировал Стоунбридж, – можете убавить звук, если они вам мешают. – Спасибо, – улыбнулась та, снижая громкость, – если в двух словах, то сейчас проходит активная кампания правительства по установке таймеров в цифровом исполнении. Можно поменять старый таймер на новый за небольшую доплату или по страховке. Ваша страховка, кстати, распространяется на плановую замену. Не хотите записаться на процедуру? Я могу поставить вас в очередь. Он видел интерес, что к нему проявила эта девушка. «Да, я тоже еще не нашел моего соулмейта», – мог бы сказать ей Майкл. Секс под слоганом «мы просто развлекаемся, пока ищем свою половинку» в последнее время стал популярен, особенно после того, как эту кампанию запустили, раскручивая новый бренд презервативов. Теперь вот шла новая рекламная акция, наверняка он еще не раз услышит о том, как здорово, когда у тебя на руке точное время встречи. Хотя ему действительно понравилась эта идея и без рекламных лозунгов. – В любом случае, мне нужна плановая замена. Запишите, пожалуйста, – в результате сказал он, глянув на свой безымянный палец, лишившийся недавно обручального кольца. Так было даже лучше, словно сам мир что-то пытался подсказать ему. Девушка кивнула и подняла трубку телефона, отвечая на звонок: – Да? Проходите, мистер Стоунбридж. Врач освободился и ждет вас. Он улыбнулся девушке и направился в кабинет. А когда наконец разобрался с болевшим зубом и выбрался из стоматологического кресла, больше напоминавшего кровать, снова попался на глаза милой администраторше. Та протянула ему небольшую карточку с номером кабинета, именем врача и назначением: – Я собиралась записать вас через несколько дней, но врач предложил подойти вам прямо сейчас, у него пара клиентов отменили свои записи. Так что… если желаете, то вот в этот кабинет, а если вас не устраивает время, я могу записать вас на послезавтра, – уже неуверенней пояснила она, наблюдая за тем, как он покосился на свои обычные часы на левой руке. – Нет-нет, мне подходит, – уверил ее Майкл и забрал карточку. Несколько коридоров госпиталя с когда-то блестящей, а теперь довольно потертой напольной плиткой, отчего звук шагов казался особенно гулким в полупустых коридорах – было время ланча, а может быть, какого-то важного совещания, отчего медперсонала практически не было видно – и он оказался перед очередной обычной дверью очередного обычного хирурга. Медсестра на входе забрала у него карточку и указала на стул: – Присядьте. Я сейчас распечатаю вам форму, чтобы вы могли ее подписать. Майкл устроился на стуле и осмотрелся, а когда зажужжал звук заработавшего принтера, чуть удивленно приподнял бровь – тот доносился из-под стола. Медсестра посмотрела на него, словно извиняясь: – Знаю, прошлый век. Давно можно было бы перейти на электронные подписи, но увы… Она протянула ему бумагу и указала на места, которые требовалось заполнить: – Поставьте галочки вот здесь, здесь и здесь, а вот тут распишитесь. Первое, что бросилось ему в глаза, это графа, где нужно было указать местонахождение метки. Обычно у мужчин метки были на правых запястьях, а у женщин – на левых. И это в очередной раз напомнило Стоунбриджу то, что у него все было не так, как у нормальных людей. – Ладно, я еще понимаю левая или правая рука, – Майкл получил свой предыдущий таймер еще когда учился в школе, а с тех пор прошло много лет, – ведь форма универсальна для мужчин и для женщин, но вот пункт «Другое»… А что, метки бывают на… – сержантская манера ляпать скабрезности чуть не сработала автоматически, причем обычно вежливый Майкл сам не понял, как так вышло, но под строгим взглядом немолодой медсестры он смущенно оборвал себя, – где-то еще? Та одобряюще улыбнулась в ответ и пояснила: – Если человек потерял руку с меткой, та может через какое-то время появиться на какой-нибудь другой части тела. Это бывает очень редко, мистер Стоунбридж, и часто проходит довольно много времени, прежде чем человек осознает, что та вернулась… Так что бытующее мнение о том, что для того, чтобы встреча не состоялась, нужно отрубить руку – это просто старый миф, – ее тон был легким, а рассказывала она так, словно ей приходилось делать это часто, особенно туповатым воякам, вроде него. Он же постарался не сглотнуть от накатившего на него ужаса осознания. «Хорошо, что хоть эту глупость я не совершил…» Со ставшей уже привычной смущенной улыбкой он отметил галочкой «левую руку» и машинально коснулся своего браслета с часами на левой руке, скрывающей его неправильность. Следующий пункт касался состояния закрепления связи, потом он перешел к часам и тут уже не стал комментировать. Из трех пунктов: «нет», «песочные» или «цифровые», ему подходил только второй. По поводу наличия первого он не удивлялся – всегда существовали последователи Бриггза или просто фаталисты, которые отвергали всякие предсказания и новые технологии. Наличие третьего тоже было понятно – сбои бывают везде. Хотя обычно одного таймера хватало на многие годы вплоть до самой встречи. Роспись внизу, и вот уже вскоре хирург осматривал его левую руку – кожа на ней была перекручена от количества шрамов, старый таймер был еле-еле заметен, в отличие от ярко-белого и ровного пятна метки – после чего сбрызнул ее антисептиком и вколол местную анестезию, чтобы извлечь из-под слоя изуродованной кожи маленькую микросхему, которая слабо светилась индикатором со старым таймером. Новая микросхема была тоньше, но больше по площади – цифровые часы состояли из крохотных точек, которые пока горели и переливались все одновременно. Майкл с интересом наблюдал за тем, как искусно врач обращается с лазером, в отражении металлического столика. Вскоре таймер, будучи соединенным с крохотным участком пятна метки, уже перестал мигать и переливаться, а засветился вполне определенными числами, жаль только, что их было не разобрать. А спустя десять минут Стоунбридж уже сжимал и разжимал кулак, чувствуя легкий дискомфорт от нового имплантанта, даже несмотря на еще приличное онемение, которое было после анестезии. Несколько ярких крохотных точек просвечивали даже сквозь сукровицу, что осталась после процедуры. – Может болеть пару дней, а потом вы привыкнете. Майкл кивнул. – Не думали о том, чтобы свести шрамы? Я мог бы предложил вам несколько лазерных процедур. Они не входят в вашу страховку, но обойдутся вам не слишком обременительно, – вежливо предложил хирург. – Благодарю, но не нужно. Это скорее напоминание, – максимально бесстрастно произнес Стоунбридж, потянувшись за своим браслетом. – Секунду, – помешал ему врач и извлек из стола небольшую упаковку, зашуршав ею. Уже через пару секунд он наложил на запястье Майкла мягкую повязку и закрепил ее. – И, пожалуйста, не носите свой браслет хотя бы то время, пока кожа вокруг имплантанта будет заживать, – посоветовал хирург. – И выберите ему на замену что-нибудь более щадящее. – Хорошо, – кивнул сержант, – я уже могу идти? – Конечно, – безразлично кивнул врач, углубляясь в свои бумаги и дежурно поясняя, – как только порез заживет и кровь отмоется, время будет видно лучше. Майкл прикрыл за собой дверь. Мягкая асептическая повязка, которую надел на его запястье после манипуляции врач, скрывала сейчас время. В прилагавшейся инструкции, что выдала ему регистрировавшая его медсестра, было описано, как можно было подзаряжать новый таймер самостоятельно, правда, ближайшие пару лет его не должен был волновать этот вопрос. Но подзарядить все равно придется, потому что по старому таймеру он прикидывал, что ему нужно было ждать еще лет пять-шесть. Навряд ли новые часы могли бы показать ему что-то меньшее, но все равно было до ужаса любопытно. Это было почти детское желание подсмотреть за тем, сколько осталось времени. Уже направляясь на выход из госпиталя, он остановился в укромном месте и оттянул повязку. В отличие от старого таймера с почти закончившимся зарядом питания, новый горел чертовски ярко. Вот только время на новом таймере явно изменилось. Теперь ему оставалось совсем немного – и Майкл совершенно непроизвольно вздрогнул всем телом.