А судьи кто?

Вокруг лишь темнота и тишина — тебе ничего не снится сегодня, и это кажется дурным знаком, но ноющее после караула тело противится пробуждению. И, когда голова окончательно сдается под натиском усталости, ее разбивает громкий звон. Боль колотит по вискам в тон забившемуся сердцу-птице, когда ты вскакиваешь с кровати, расфокусированным взглядом окидывая комнату. Тебе не почудилось — со всех сторон бьют в колокола. На твердыню напали. «Кому могла прийти мысль штурмовать нас?», — первая тревожная мысль мелькает в голове, пока ты спешно застегиваешь ремешки доспеха. Напали ночью. Как крысы. Твоя вторая мысль уже не тревожная, ее меняет холодная ярость и жажда справедливо покарать тех, кто осмелился поднять руку на священный орден. Вы выстраиваетесь у главного входа, ворота которого дрожат от тарана. Они уже прорвали внешнюю оборону? Страх снова кольнул тебя, но ты быстро собираешься с духом и крепче сжимаешь меч, готовясь отразить столь скорую атаку. Командир выкрикивает приказы и надевает шлем. Ты повторяешь его движение. Щепка от двери падает тебе под ногу. Засов хрипит и трескается под натиском с противоположной стороны. По твоей спине прокатилась капля пота. И вдруг все разом затихает. Ты выдыхаешь и оглядываешься — вокруг тебя все в таком же смятении. Тревога повисла в воздухе — и мгновение тишины прерывается звоном стекла. На пол падает что-то, отдаленно напоминающее человека. Первые ряды синхронно вскидывают щиты, а остальные синхронно сжимают оружие, но никто не атакует. Никто не может опознать врага. Нечто с трудом поднимается на ноги, трясется и хрипит. По твоей спине проходит холодок — тело вторженца нечеловечески раздулось выше пояса, а из спины, как иглы, торчали странные красные кристаллы. От одного взгляда на них к горлу подступал ком. Нечто взвыло и затряслось в агонии, хватаясь за голову — от этого воя кровь стыла в жилах. А потом из его спины вырвался алый град. Под крики «поднять щиты» ты успел закрыть себя. Красные кристаллы бились о щиты и падали к вашим ногам; рядом с тобой кого-то пронзило им насквозь, пробив щит. А затем вас оглушил грохот разломанных ворот. Сквозь них ровным маршем вошли захватчики. У тебя перехватило дыхание — на их щитах был такой же символ, как на ваших. Почему храмовники нападали на своих же? Времени на раздумья на оставалось. Под крики командира, взывающего к атаке, ты ринулся в бой. Вражеские щитники остановились и, как по команде, разошлись. И на вас хлынула красная волна. Чудовища, искореженные красными кристаллами, с воем и рычанием бросились на вас, словно животные. Сверху из окон полетели стрелы — одна из них вонзилась тебе меж пластин, и ее удар обжег сильнее, чем должно. Их мечи били сильнее. Их воины сражались яростнее. Их твари внушали страх. А потом ты увидел его — он вел этих чудовищ, он отдавал им приказы и подогревал азарт боя. Он единственный, на ком не росли кристаллы — лишь один огромный кусок торчал из нагрудника и светился ярче прочих. Своим огромным мечом он прорубал дорогу вперед, ведя остальных за собой. Он бил так же сильно, как его люди. Он дрался так же яростно, как его чудовища. Одно из них бросилась на тебя — у нее не было рук, их заменили огромные отростки из красного кристалла, который был неотъемлемой частью каждого из этих воинов. Ты едва успел прикрыться щитом, но удар был столь сильным, что тебя отбросило к стене. Боль пронзила живот — ты не смог сдержать в себе крик. Тварь пронзила тебя насквозь, с легкостью пробив доспех на груди. Рану обожгло огнем, когда его рука-пика покинула твое тело, и, едва твои ноги коснулись пола, ты рухнул наземь. Перед тем, как потерять сознание, ты увидел, как их лидер обезглавливает рыцаря-командора. *** Ты жил. Ты был жив. Боль напомнила тебе об этом, едва ты снова обрел сознание. Сначала с твоих губ сорвался тихий стон, а затем ты закричал. Боль была невыносима. С трудом открыв глаза, ты осмотрел себя и вскрикнул от страха — из живота, где должна была быть зияющая дыра от удара, рос красный кристалл. Прямо на твоих глазах он увеличился в размере, снова окатив тебя волной боли. — Мы все сделали, генерал, — до твоего слуха донесся приближающийся голос. Мимо камеры, в которую тебя бросили, прошли два человека — и одного из них ты узнал. За его спиной горело знамя Церкви. — Хорошая работа. Пусть все отдохнут, когда закончите, — хриплым голосом ответил он, остановившись возле твоей камеры. Ты встретился с ним взглядом и содрогнулся — в его бесцветных глазах не было ни сострадания, ни отвращения. Лишь холодная решимость. — В конце концов они все послужат нам. Как источник лириума, или как верные солдаты, — со вздохом продолжил он и снова взглянул на тебя. Его губы искривились в усмешке. — Даже если пока этого не хотят.