Множественные личности Юи Комори

      Повсюду темнота. Кромешная тьма, убивающая всякий свет, будь то сияние звезд или тлеющий огонек надежды в душе почти сломленной девушки. То, что раньше было небом, сейчас напоминало огромную чёрную дыру, грозившую затянуть беззащитную душу.       Юи сильнее стиснула перила балкона. Холод металла просачивался в ладони, но девушка не замечала этого, до хруста сжимая пальцы, боясь потерять последнюю опору. Впрочем, она давно знала, что уже ничто не сможет удержать ее здесь. Юи судорожно выдохнула, в тысячный раз отгоняя эту опасно манящую мысль, пытаясь забыть прошедшие дни, ставшие для нее кошмаром. Сейчас даже еле различимый звук шороха заставлял ее дрожать, словно в лихорадке, заламывать собственные руки и закрывать уши, сжимая проклятую голову и моля лишь о тишине, ставшей драгоценностью. «Пусть прекратятся эти голоса, — твердили, иногда срываясь на крик боли, закусанные в кровь обветренные губы, а на глазах выступали слезы. — Оставьте меня!»       Но сколько бы молитв ни читала Юи, сколько бы ни освещала себя крестным знамением, избавление не приходило. Истерики продолжались, забирая у девушки все силы, истощая не только тело, но и душу. Не способная бороться, она с каждым днем угасала, боясь саму себя и своих мыслей больше, чем вампиров. Последней каплей стало то, как десять минут назад Юи не могла оторвать взгляд от идеально начищенного ножа, заворожённая его опасным блеском. Те мгновения в опустевшей столовой были для нее сущим адом, ведь она впервые за это время подумала о недопустимом, самом страшном из грехов. Не просто подумала, представила танец лезвия по ее венам, в живую увидела, как вода в ванной становиться красной, а в воздухе появляется металлический тошнотворный запах, сводящий с ума Сакамаки. Всего пара движений ножа, и она свободна. Свободна от этого адского места, которое лишило ее рассудка и веры.       Чудом опомнившись, Юи сразу же примчалась на балкон, желая забыть эти страшные секунды в любовании пейзажем, всегда дарившим ей умиротворение и веру в лучшее. Но Вселенная стёрла привычную красоту ночи, будто надсмехаясь над ней и уверяя, что Юи недостойна этого мира, и даже Бог оставил её грязную душу. Ей остаётся лишь умереть, прервать свою жизнь, подарившую так много боли. Очевидное решение вышибает воздух из легких и почву из-под ног, вызывая дрожь во всем теле. Девушка опускается на колени, когда снежный ком, слепленный из предательства отца, издевательств вампиров, появившегося безумия и собственной беспомощности накрывает ее с головой. Теперь она не может доверять даже себе, ей не на кого больше положиться.       По щекам бегут слезы, с каждой каплей сминая осколки прежних чувств и желаний, робких надежд. Остаётся лишь пустота, черными сетями отравляющая тело. Юи обхватывает себя руками, пытается закрыться от нее, но вместо этого лишь разражается самозабвенными рыданиями. Крик, похожий на вой загнанного зверя, пронзает тишину ночи. И Юи будто ударяет током. Она замирает, чувствуя, как кто-то другой пытается контролировать ее тело, успокаивает лживыми словами о светлом будущем. У неё нет никакого будущего, как и желания терпеть эти муки. Нет, она не позволит аду продолжаться.       «Я покончу с этим, — севшим голосом говорит она, обращаясь к появившимся голосам в ее голове. — Вы не сможете мне помешать».       Девушка в мгновение ока поднимается и подходит к перилам. Ставит одну ногу, слегка качается, пытаясь поймать равновесие, и невольно вспоминает, как когда-то давно, будто в прошлой жизни, точно так же стоял Канато. От нелепости ситуации хочется рыдать и смеяться. Но Юи знает, что ее власть над собой тает. На перила ступает вторая нога, и девушка расставляет руки, словно птица, которой она хотела стать в детстве. Перед глазами начинает расплываться, и расфокусированный взгляд превращает клумбы невероятных белых роз в белоснежное марево, пушистый снег, манящий в свои объятья. «Наконец я буду свободна», — шепчет девушка и закрывает глаза, наклоняясь вперед к земле. Прыжок. Наступает желанная тишина, лишь ветер свистит в ушах.       Сачико открывает глаза и хватается за край балкона.

~***~

      Лабораторию наполнил сладковатый запах, когда Рейджи добавил в колбу пару капель настойки. Удовлетворено отметив новый цвет раствора, вампир приступил к приготовлению следующего ингредиента «Воскрешающего зелья». Однако его радость о скором завершении опытов была прервана внезапной серией ударов в дверь, совсем не похожих на вежливый стук. Казалось, ту вот-вот сорвут с петель. — Рейджи, немедленно открой! — вскричал единственный из всех Сакамаки, чьим манерам позавидовал бы только Кинг-Конг. — Не заставляй Великого ждать.       «Всё-таки следует заняться его прогрессирующим нарциссизмом», — раздражённо подумал вампир, при этом не прекращая нарезать лирный корень. — Твоё поведение переходит все границы. Не думай, что тебе всё дозволено, — осадил он брата, мысленно в который раз сокрушаясь о коварных происках генетики, обделившей Аято разумом. — Надеюсь, тебе хватит ума вернуться в свою комнату. — Это ты напоил плоскодонку афродизиаком, чёртов извращенец?! Тебе мало своих подопытных кроликов, так ты еще и на ней эксперименты ставишь? Почему желания Великого меня должны страдать от этого?       Дверной стук усилился. Последняя фраза брата насторожила второго Сакамаки и это побудило открыть дверь нерадивому родственнику. Аято, не ожидавший столь ранней победы над старшим братом, буквально ввалился в комнату, едва не сбив Рейджи с ног. — Тебе эту чушь Райто наговорил? Скажи, ты хоть иногда думаешь серым веществом, которое находится у тебя в голове, или у тебя нет даже крохи здравого смысла? — проговорил Рейджи ледяным тоном, одаривая братца презрительным взглядом. — Я сам это видел! Было такое чувство, будто в неё снова вселилась моя мать. Она добровольно предлагала кровь, не боялась, а если бы я не ушёл, то всё могло зайти намного дальше. Чёрт возьми, да она меня чуть не изнасиловала! — Ты прибегаешь сюда посреди ночи, ломишься в мою лабораторию, срываешь мои эксперименты, и всё ради того, чтобы рассказать о своём фиаско?! — Рейджи едва сдерживал гнев.       Редко бывало, когда его доводили до точки кипения, он всегда старался рассуждать трезво и рационально, относился с пониманием к тому факту, что не всех в их семье природа одарила интеллектом, но такой глупости и наглости он раньше не встречал. Сейчас Рейджи бы охотно влил в глотку Аято самый смертельный яд, который у него был. — Выметайся отсюда! В следующий раз обращайся с такими вещами к Райто, уверен, что он сможет дать тебе дельный совет, учитывая его опыт хождений по борделям.       Он вытолкнул всё ещё растерянного Аято и захлопнул дверь прямо перед его носом.       Рейджи вновь стал проводить прерванный эксперимент, но кое-что из слов младшего брата не давало ему покоя: последний афродизиак был приготовлен им в лучшем случае год назад. Его препараты из лаборатории тоже никто не трогал – он заметил бы малейшее изменение в расположении предметов в комнате. Да и поведение Юи не соответствовало действию препарата. Даже если бы в неё влили несколько литров этого вещества, то существовала лишь мизерная вероятность того, что девушка станет вести себя как второй Райто. Решив, что у Аято в этот раз слишком бурно разыгралась фантазия, вампир вернулся к более важным вещам.       Несколько дней спустя Рейджи почти забыл о произошедшем. Лишь красноречивые взгляды Аято за обедом напоминали об инциденте. И, если бы не ещё одно обстоятельство, то Рейджи и вовсе думать забыл о том, что с их жертвенной невестой что-то не так. В один из вечеров, которые вампир по обыкновению проводил в своей комнате, читая очередные научные труды Парацельса, он услышал короткий стук в дверь. — Аято, если ты пришёл в очередной раз посвятить меня в подробности своей личной жизни, то для тебя же будет лучше, чтобы мы остались по разные стороны двери.       Ответа не последовало. Когда парень уже собирался вернуться к своему занятию, его чуткий слух уловил едва слышимое шуршание. Подняв взгляд, он обнаружил, что под дверью лежит листок бумаги.       «Вот придурок», — начал сердиться Рейджи, откладывая книгу и направляясь к дверям. Взяв записку в руки, он ожидал, что там корявым почерком с ошибками будет изложен очередной увлекательный рассказ Аято, но, к удивлению, там было нечто другое. Размашистым почерком, но без ошибок, было написано всего несколько слов: «С девчонкой что-то не так. Присмотрись к ней».       На секунду Рейджи растерялся. Субару крайне редко общался с ним, что уж говорить о каких-либо просьбах. Так неужели с Комори было действительно что-то не так? И он не смог даже заметить перемен в её поведении, углубившись с головой в свои исследования. Сделав мысленную заметку о том, что в следующие дни он будет наблюдать за поведением девушки, вампир вернулся к чтению.       Ужин никогда не вызывал особого восторга у всех членов семьи. Каждый из них вполне был доволен тем, что предоставлен сам себе, а пересекаться со всей семейкой приходится лишь по пути в школу и домой, на ужине, и на семейных собраниях, которые проходили крайне редко.       Так что потерпеть это сборище тунеядцев и раздолбаев лишь тридцать минут никогда не составляло для Рейджи проблемы. Уже прошло два дня с тех пор, как он начал наблюдать за Юи. Поведение её ничем не отличалось от обычного, так что даже мысль о том, что девушка пыталась соблазнить Аято казалась не просто нелепой, а выдумкой душевнобольного из ближайшей психиатрической больницы. Единственное, пожалуй, на что Рейджи обратил внимание, так это на то, что Комори слишком часто стала опаздывать или пропускать приёмы пищи, и это, безусловно, вызывало в вампире сильное чувство недовольства.       Сегодня вечером, уже спустя минут десять после начала ужина, она наконец появилась в дверях. Второй Сакамаки отметил, что сейчас девушка выглядела даже бледнее чем обычно, и начал пристально изучать открытые участки кожи на наличие свежих укусов. Но их не было. На шее и ключицах виднелись едва заметные ранки, но они уже покрылись корочкой и дня через два должны были пройти. С другими участками тела была такая же ситуация, а потому Рейджи решил, что укусы скрывает одежда. — Стервочка, как сегодня твоё настроение? — мыслительный процесс был прерван слащавым голосом Райто. Поглядев на него, Рейджи представил, как от безысходности прикрыл глаза рукой, не желая становиться свидетелем подобных сцен. Он вообще не хотел ни видеть, ни слышать этих придурков. Юи, к которой был адресован вопрос, оторвалась от своей тарелки и, пытаясь разгадать подвох, осторожно ответила: — Спасибо, всё в порядке.       Но очевидно, что её ответ не удовлетворил настырного вампира. Подмигнув девушке и ухмыльнувшись, он произнёс: — Значит, ты не будешь против, если мы повторим то, что не закончили в церкви? На лице Юи отразился страх: — Я не... — Да брось. Наивные и одновременно грозные нынче пошли Вавилонские блудницы, — Райто рассмеялся. Но Юи молчала. Даже не протестовала. На её лице читалось непонимание происходящего. — Райто, прости, но я не понимаю, о чем ты говоришь.       Райто перестал смеяться, но ухмылка оставалась на его губах. — Не притворяйся. Ты сама привела это сравнение. На секунду я и правда поверил в то, как ты изображала того отвратительного парня, — он повернулся к Рейджи и произнёс. — Я серьёзно. Она вмиг стала такой же чопорной и правильной, даже речь была схожа с твоей. — Не знаю, как так могло произойти, — начала Юи, — но я прошу прощения, хотя не помню ничего из того, что ты рассказал, Райто, — девушка выглядела смущённой и подавленной. — Ты просишь прощения, но в глубине души желаешь повторения, и я... — Райто, — с нажимном произнёс Рейджи. Весь этот цирк ему порядком надоел. — За ужином такие темы обсуждать не принято. Оставь её в покое. — Тедди, посмотри, как она боится, что мы узнаем ее маленький секрет. Но мы же всё о ней знаем, верно? — проговорил Канато, покосившись на Юи взглядом, полным ненависти. — В следующий раз, когда ты появишься, не думай, что всё закончиться, как в прошлый раз. Они не смогут защитить тебя.       Атмосфера изменилась. В сторону девушки были направлены шесть пар глаз, и каждый вампир смотрел с определённой, свойственной только ему одному эмоцией: Шу с равнодушием, Канато с отвращением, Аято с оскорблённым видом, Райто с предвкушением, Субару с недоверием, а Рейджи с нескрываемой заинтересованностью. Впервые он почувствовал себя непосвящённым в семейные дела, хотя обычно только ему было до них дело. Теперь же все знали то, чего не знал он, и это вызывало в нем чувство, будто его авторитет в этом доме скоро будет подорван. — Не понимаю, о чем ты говоришь, Канато, — голос девушки дрожал, и на глазах наворачивались слезы. — Пожалуйста, не смотри на меня так.       Она посмотрела на вампиров в поисках ответа, но так ничего не добилась. Никто и не думал ей отвечать. Не выдержав такого давления, она бросила столовые приборы и выбежала из столовой, впервые не извинившись и не обращая внимания на приказ Рейджи остаться. Она даже не думала о возможном наказании. В это момент Рейджи понял, что происходящее действительно заслуживает его внимания, а выдумки Аято не были беспочвенными. — Я же говорил, Тедди, — зловеще хохотнул Канато. — Скоро у нас появится еще одна кукла, — на этот раз его смех был похож на смех сумасшедшего.       Остаток ужина прошёл в напряжении. Рейджи всячески пресекал попытки братьев заговорить на тему по поводу поведения Комори, желая разобраться во всем самому.       С того вечера Рейджи постоянно наблюдал за Юи, фиксируя в своем блокноте почти каждый ее шаг или даже незначительное изменение в поведении. Позже, просматривая и анализируя заметки, он обнаружил более десятка странностей, наблюдаемых у Комори.       Несколько раз он заставал ее курящей на крыше школы. Возле неё лежала почти пустая пачка сигарет. На попытки Рейджи пресечь столь неподобающее для леди поведение, девушка отвечала весьма в грубой форме, а о существовании некоторых слов вампир до этого момента даже не подозревал. Воспользовавшись недоумением Рейджи, Комори снова ускользнула, оставив его одного наедине со своими мыслями. Но примерно спустя полтора часа он услышал в коридоре разговор двух учителей, которые хвалили Юи за прекрасные знания во многих областях науки и восхищались её вежливой манерой общения и умению держаться в обществе. Сказанное никак не вязалось с тем, что довелось ему увидеть ранее.       Но на этом странности не заканчивались. Вместе с характером происходили и изменения в ее облике. Находя Юи с сигаретами, он постоянно отмечал неряшливый вид девушки. Она не удосуживалась заправить помятую блузку, игнорировала обязательность ношения бантика, оставляла не застёгнутыми слишком много пуговиц и будто нарочно взлохмачивала свои волосы. А затем, спустя пару уроков он видел уже прилежную ученицу с тугим пучком на затылке, идеально отглаженной школьной формой и безупречной осанкой. Временами Комори могла позволить себе явиться в школу в прозрачной кофте и чрезмерно короткой юбке, при этом устроив настоящий скандал.       Снова и снова перечитывая свои записи, Рейджи составлял одну версию за другой, но все они разбивались, стоило ему увидеть Комори. Казалось, он каждый раз наблюдал за новым, совершенно незнакомым ему человеком. Прежнюю Юи он и вовсе не видел. Она вела себя крайне необычно, и если сначала он думал, что это последствия депрессии или стресса, то теперь точно знал, что проблема намного глубже. В его мыслях маленькими разрозненными сгустками плавали догадки, не желая собираться в цельную версию. Клубок не хотел распутываться.       Где-то на подсознательном уровне всё же появилась идея, но она была настолько невероятной, что Рейджи даже не брал ее во внимание. Однако она продолжала сидеть глубоко внутри, заставляя его вновь и вновь обращаться к ней. И в один вечер, когда с визита Аято минуло несколько недель, а Рейджи не продвинулся ни на шаг, он все-таки решился и подошёл к книжной полке, сняв с неё книгу, вот уже несколько дней занимавшее его рассуждения. «Диссоциация личности. Расстройство множественной личности», — значилось на обложке.       Чтение затянулось на несколько часов; Рейджи то и дело что-то выискивал, записывал, зачёркивал, перелистывал страницы, внимательно вчитывался, пытался найти хоть какое-то объяснение всему происходящему, но всё тщетно. В конце концов, решив немного отвлечься от изнурительной архивной работы, вампир не заметил, как его глаза закрылись, и он погрузился в лёгкую дремоту.       То, что происходило во сне, он не мог разобрать. Какие-то вспышки, яркие линии, но никакого чёткого изображения. А ещё он слышал стук в дверь, слышал, как кто-то лёгкой походкой заходит в его комнату, но ему было всё равно. Сейчас в Рейджи проснулся азарт: узнать, что происходило с их жертвенной невестой для него было вызовом его профессионализму, а он не позволит выставить себя дураком. Не в этой жизни.       Но что-то всё же его потревожило: этот металлический запах, который обычно сопровождает девушку. Рейджи открыл глаза, и перед ним стояла Юи. Вампир заметил, как она лепечет что-то неразборчивое, впрочем, как это обычно и бывало, но в этот раз всё казалось гораздо нелепее и никчёмнее. Он также заметил то, что слишком часто она дотрагивается кожи и сильно надавливает в области позвоночника, хотя раньше он никогда такого не замечал. На неприкрытых участках кожи расцветали синяки, и это были не укусы, а реальные ушибы и ссадины, которые девушке удалось каким-то образом получить. Ногти были сломаны чуть ли не под корень, ладони стёрлись до крови, колени разбиты, а в глазах стояли слёзы. Девушка хотела что-то произнести, но выходило всё не то.       И тогда Рейджи решился на эксперимент. В чай, который он предложил Комори, вампир налил небольшую дозу яда, изобретённого им в последнее время. В малых количествах он был не смертелен, но жертва ощущала невероятную боль, которую можно было спутать с предсмертной агонией. Ему не нужна была её смерть, живой она была ценней. Яд понадобился в качестве стимула, в тот момент Рейджи не особо было важно, каким образом он добьется результата. Он видел, как чашка выпала из её рук и разбилась на мелкие осколки. Он наблюдал, как девушка, едва дыша, схватилась за горло и с ужасом в глазах посмотрела на него. Но ему нужно было не это.       Первые пять секунд ничего не происходило. Но вот Юи уже начала приходить в себя и оглядываться по сторонам. Рейджи рассчитывал, что она станет задавать вопросы, но девушка молчала. Казалось, ей абсолютно безразлично её местонахождение, её состояние и окружение. В глазах этой незнакомки Рейджи увидел так хорошо знакомое ему равнодушие, которое наяву он старался игнорировать, а во сне наблюдал, как это равнодушие медленно угасает в голубых глазах.       Но не только равнодушие напомнило в ней вампиру о старшем брате. Весь вид этой особы показывал, что она вряд ли охотно пойдёт со вторым Сакамаки на добровольный контакт. Она всё молчала, а Рейджи уже её ненавидел. Когда она произнесла первые слова, он услышал разницу в её манере общения. То же выражение смертельной тоски на лице, та же скука в голосе, апатичность в движениях, незаинтересованность в происходящем. Рейджи действительно пришлось напоминать себе несколько раз, что кроме неё есть и другие. К слову, «у неё» было имя. Шизука. Даже имя начиналось на одну и ту же букву. Когда она отрубилась, Рейджи записал в блокноте: «Юи Комори – Синдром мультиличности».       Сделав ещё несколько заметок о других теориях и о проведении будущих экспериментов, он отложил записи в сторону и снова стал читать книгу, надеясь найти ответы на интересующие его вопросы.       Как долго это будет продолжаться? Почему это случилось? Лечится ли это? И масса других вопросов крутились в его голове. Одни вопросы сменяли другие, и этому круговороту не было конца.       Внезапно до его слуха донёсся глубокий вздох, а затем неразборчивое бормотание. Обернувшись, Рейджи увидел, как Юи открыла глаза и встала с кресла с необычайным изяществом.       Шизука ушла, догадался Рейджи, это он понял по её выражению лица, которое теперь выражало крайнюю заинтересованность. Но и Юи эта девушка не была.       Незнакомка кокетливо улыбнулась, затем опустилась на край ближайшего стола, изящно закинув ногу на ногу, а потом проговорила с акцентом: — Привет, красавчик…