Средство от одиночества

Этот чертов неуязвимый боров, как ни в чем не бывало, стоит на своих двоих после того, как получил пулю прямиком в лоб. Гамбит внимательно прищуривается. Нет, пожалуй, что-то все-таки не в порядке. Неожиданно пустой взгляд Росомахи застыл, как и он сам — тело напряжено, ноги широко расставлены, руки прижаты к бокам. Ничего общего с его обычной позой: той, из которой он вот-вот готов ринуться в очередную драку. Сейчас он выглядит неестественно. Неуверенно, беспомощно. В глубине души Реми хочется помочь. Ловко убедив самого себя в том, что им движет только лишь любопытство, он делает шаг вперед, к товарищу и сопернику по совместительству. Чувствуя чье-то приближение, Логан резко дергается, повинуясь инстинктам. Его зрачки теперь бешено мечутся из стороны в сторону, пальцы медленно сжимаются в кулаки. — Эй, ты в порядке? — начинает было Гамбит, но чуть не прикусывает себе язык за этот наиглупейший вопрос. Совершенно очевидно, что парень не в порядке. У него, черт возьми, кровь хлещет из дырки в башке. — Кто ты? — резко гаркает тот. Подозрения Реми с каждой секундой подтверждаются все больше и больше. — Я Гамбит, помнишь? Ну, тот самый надоедливый щеголь, которого ты так ненавидишь? Росомаха отступает на несколько шагов, мотая головой из стороны в сторону. Подносит ладонь ко лбу, удивленно рассматривая кровавые следы на пальцах. — Что здесь произошло? — спрашивает он, все еще ошеломленно моргая. Не такой уж он и неуязвимый, горько думает Реми. А вслух произносит: — Ты не помнишь? Совсем ничего? Росомаха молчит. Впрочем, в ответе уже нет нужды. То, что он действительно не в себе, ясно, как божий день. Да, вот уж не повезло, так не повезло. Что делать-то теперь? Пока Реми сомневается, борясь между желанием выдохнуть с облегчением и мысленно вычеркнуть события последних дней, самым что ни на есть вопиющим образом противоречащие созданным им для себя законам жизни, и поинтересоваться дальнейшей судьбой бедолаги, последний уже разворачивается и не слишком целеустремленно куда-то бредет. Оставь его, оставь, оставь… — Постой! — Гамбит бросается вперед, хватая Логана за рукав. Тот недружелюбно сверкает на него своими глазищами, но подчиняется. – Ну, и куда ты идешь? У тебя есть план? — Справлюсь как-нибудь. Ну, конечно. Снова один против всех, снова полон недоверия ко всему, что его окружает. Так почему бы не оставить этого вспыльчивого болвана? Он ведь на самом деле прекрасно справится сам. Да и Реми тоже привык быть один. Тогда почему его пальцы все еще сжимают чужое плечо? Тем временем, Логан явно не подозревает о душевных мучениях спутника. — Как меня зовут? — неожиданно яростно спрашивает он, разворачиваясь и хватая Гамбита за шею. — Прекрати, я свой! — хрипит тот, кляня, на чем свет стоит, неуправляемого придурка и собственную глупость, но хватка не ослабевает. — Вот… твой… медальон… Росомаха немедленно отпускает его. Реми потирает затекший затылок. — Тебя зовут Логан, видишь. Он видит. Его губы шевелятся — он повторяет про себя полузабытое прозвище. Гамбит догадывается, что его настоящее имя иное. Стоп, стоп. Ему нет до этого дела. Пора уносить ноги, пока их не нашли. При одной мысли о том, что его могут схватить, допрашивать, выпытывать подробности личной жизни, Реми бросает в холодный пот. Нужно валить. И по возможности, делать это быстро. Вот только есть одно обстоятельство, которое мешает ему это сделать. — Бежим, Логан, уходим отсюда, — шипит он, пытаясь тянуть за собой упрямца. Тот противится, подобно утопающему, который топит одновременно и себя, и своего спасителя. Топчется на месте, как ошалевший бык. Гамбит обходит его, пытаясь заглянуть в лицо. — Я друг, Логан. Друг, понимаешь? И в отличие от тебя, я помню, что здесь произошло. Поверь мне. Мы должны скрыться. Кажется, звериные инстинкты Росомахи позволяют ему довериться. По крайней мере, он начинает двигаться активнее. Наконец-то. Однако ноги под ним все еще подгибаются, а глаза немного косят, ориентация в пространстве тоже несколько хромает. Неслабо его шарахнуло, как-никак. Гамбит терпеливо позволяет ему облокотиться о себя, чувствуя, как скрипят под тяжестью суставы. — А это кто? — жаркое дыхание Росомахи обжигает ему щеку. Ах, да. Мертвая девчонка. — Ты и ее не узнаешь? — почти ревниво спрашивает Реми. Логан качает головой. Ну и славно. Меньше промедлений — больше дела. — Тогда шевелись.