Дела добрые, дела дурные

      Через несколько дней Джон получил от Мизинца новое письмо. На этот раз оно имело непосредственное отношение к домам Старков и Талли, поэтому он позволил Арье прочесть его.       Желание Мизинца делиться информацией выглядело подозрительно. «Готовит почву для переговоров», — с усмешкой пояснил Джон, когда Арья сказала ему об этом. «Втирается в доверие», — про себя назвала это она.       Когда Арья разгладила пергамент на столе перед собой, ей почудился слабый мятный аромат, всегда сопровождавший появление Бейлиша.       Письмо начиналось с рассказа о событиях в Речных землях.       Сразу после падения Королевской Гавани и вступления Дейенерис на престол лорды Речных земель сочли, что решения прежней королевской власти о лишении дома Талли замка и земель теперь ничтожны. Они обратились к Бейлишу, как к верховному лорду Трезубца, с предложением вернуть в Риверран Эдмара Талли, который до сей поры находился в Орлином гнезде в качестве заложника — вместе со своей женой Рослин Фрей и подрастающим наследником. Бейлиш, как было сказано в письме, решил эту просьбу удовлетворить.       Лионель, старший сын Эммона Фрея, сделавшийся лордом Риверрана после внезапной смерти отца и бегства матери с Бринденом Талли, под давлением Бейлиша благоразумно отказался от своих прав на замок и отправился с семьёй в Утёс. Ближайшая родня его находилась совсем рядом, в Близнецах, но там ему были бы не рады — как следовало из письма, в замке уже год царил хаос, вызванный убийством Уолдера Фрея. В этом месте Арья мысленно усмехнулась, вспомнив переполох, начавшийся, когда Фрей был найден в своей постели с перерезанным горлом. Собственно, этот переполох она сама же и устроила, выбежав из его спальни с криком «Милорда убили!». Лихорадочная сумятица, мгновенно охватившая замок подобно пожару, позволила Арье беспрепятственно скрыться.       Многочисленный выводок старого хорька с тех пор грызся промеж собой. Унаследовавший титул лорда Переправы Эдвин Фрей, в отличие от старого Уолдера, не умел держать родственников в кулаке. Благодаря тому, что Арья позаботилась о Чёрном Уолдере и Лотаре, он мог чувствовать себя в относительной безопасности, однако отсутствие у него наследника мужского пола будило честолюбивые помыслы в сердцах наследников следующей очереди, создавая в Близнецах обстановку всеобщей неприязни и подозрительности. У Бейлиша, должно быть, имелись осведомители в замке, раз он знал такие подробности о семейной жизни Фреев.       Предположение о том, что Эдмар в Риверране для Бейлиша более выгоден, чем Лионель, Арья слышала от Джона задолго до этого письма. После Красной Свадьбы Фреи утратили уважение в Речных землях, а Лионель, к тому же, был наполовину Ланнистер. Эдмар же пользовался определённым расположением у речных лордов хотя бы уже в силу того, что являлся законным наследником Хостера Талли и представителем семьи, не запятнавшей себя бесчестными поступками во время Войны Пяти Королей. К тому же в тот период, когда лорд Хостер из-за старости и болезни стал совсем плох, Эдмар управлял вместо него Риверраном и Речными землями, поэтому знаменосцы знали, чего от него ожидать.       Единственный на этот момент наследник Эдмара оставался воспитанником в Орлином гнезде, так что Бейлиш, сажая Эдмара в Риверран, продолжал держать его на коротком поводке и только упрочивал свою власть в Речных землях.       В конце письма Бейлиш выражал глубокие соболезнования по поводу недавней кончины леди Бессердечной. Причина смерти не сообщалась.       Прочтя это, Арья ждала, что почувствует что-то. Но напрасно она прислушивалась к себе — ни боли, ни сожаления не колыхнулось в её душе.       Братство без Знамён отныне было распущено. Некоторые из переживших зиму членов Братства намеревались преклонить колено перед Дейенерис и поступить к ней на службу. Остальные собирались вернуться к ремеслу, которым занимались до вступления в Братство.       В новости о роспуске Братства не было ничего неожиданного. Добывать пропитание братьям стало сложно ещё перед началом зимы, а когда зима закончилась, само существование Братства утратило всякий смысл. Ланнистеров в Речных землях они давно извели, защищать простой народ было не от кого. Ещё немного, и из радетелей за справедливость члены Братства превратились бы в обыкновенных разбойников.       Кости Бессердечной были переданы Торосом в Риверран. По дороге на переговоры с Джоном Мизинец обязался забрать их и доставить в Винтерфелл, дабы они упокоились в крипте рядом с костями её законного супруга. Выходит, Бейлиш и с Барбри Дастин поддерживал отношения, — иначе откуда бы ему стало известно о том, что она отправила в Винтерфелл кости лорда Старка. А сколько ещё нитей из разных уголков Вестероса вели в Орлиное гнездо, о которых пока не было известно…       Бейлиш будет ходить по Винтерфеллу, трясти своей бородкой, лицемерно улыбаться и шутить, говорить что-то о леди Кейтилин и Сансе… Как удержаться от того, чтобы его не прикончить? Хорошо бы Джон всё-таки придумал, как забрать у Бейлиша дикий огонь, чтобы можно было, наконец, рассчитаться с ним.       Добравшись до конца письма, Арья ещё раз перечитала строки, в которых говорилось о смерти Бессердечной.       Свою мать Арья оплакала в Харренхолле, когда о её смерти сообщил лорд Тайвин.       В том, что она действительно мертва, Арья позже убедилась в волчьем сне, когда Нимерия нашла изуродованное, тронутое тленом тело леди Кейтилин в Зелёном Зубце.       С тех пор Арья больше никогда не думала о матери, как о живой.       И когда по возвращении в Вестерос до неё стали доходить слухи о том, что под именем Бессердечной скрывается Кейтилин Старк, воскрешённая лордом Бериком из мёртвых с помощью поцелуя огня, Арья не испытала желания увидеть её. Она, наоборот, надеялась, что их пути никогда не пересекутся.       Леди Кейтилин слишком долго оставалась мёртвой. Торос потому и отказался её воскрешать. Зря Берик его не послушал. Те, кто возвращаются из тьмы, оставляют тьме часть себя. Такова плата. И чем дольше они там находятся, тем дороже приходится платить. Джон тоже заплатил — произошедшими в нём изменениями, но он пробыл там значительно меньше времени, чем леди Кейтилин.       Бриенна неохотно рассказывала о Бессердечной — должно быть, боялась задеть чувства Арьи ужасными подробностями. Но в конце концов она призналась, что от прежней леди Кейтилин не осталось почти ничего. Братством без знамён управлял изуродованный труп, который мог двигаться и говорить… или, вернее, хрипеть леденящим душу шёпотом.       Но не пугающий вид Бессердечной заставлял Арью избегать встречи с ней. На нижнем ярусе Чёрно-Белого дома она встречала зрелища куда более отвратительные. И не то её пугало, что детские воспоминания о матери могли быть разрушены этой встречей.       Разными путями, но они пришли к одному и тому же. У Арьи была дыра в груди и список. Бессердечная из всех человеческих чувств сохранила только ненависть и желание мстить.       Взглянуть в глаза Бессердечной было сродни тому, чтобы взглянуть в зеркало. И от того, что Арья могла там увидеть, у неё леденело в позвоночнике.       А после того, как рядом с Тайвином она снова начала ощущать себя живой, встреча с Бессердечной страшила Арью ещё сильнее. Бессердечная наверняка заметит, что её дочь способна чувствовать что-то ещё, кроме ненависти, и осудит её за это. Тем более, Арья чувствовала это к Ланнистеру.       Отчего же умерла леди Бессердечная? Может, устав ненавидеть, она сама решила покинуть этот мир?..       Джон, кажется, был удивлён сдержанной реакцией Арьи на письмо Бейлиша. Но он ничего не спросил, а она не стала ничего объяснять.       Выйдя из кабинета Джона, Арья отправилась искать Бриенну, чтобы рассказать ей новости.       На лестнице главного чертога в неё со всего маху врезался рыжий сын прачки, тащивший в руках корзину с грязным бельём. Пробормотав неразборчивые извинения, он прошмыгнул мимо.       После того, как, уступив просьбам матери Тима, Арья прекратила настаивать на том, чтобы Джон отослал его из замка, он почти не попадался ей на глаза. История с освежёванной кошкой вскоре перестала будоражить Дредфорт. Дурака и его котёнка днём Тим не преследовал. А ночь дурак проводил в комнатах мейстера Утора.       Мейстер слабел день ото дня, ему было тяжело себя обслуживать. Кто-то должен был и воды ему подать, и до нужника сопроводить, и людей позвать, если что случится. Сиделку мейстер решительно отвергал, а Вендел после своего припадка проводил рядом с мейстером много времени, и как-то так само вышло, что он добровольно стал за ним присматривать.       Днём Арья видела Бриенну во дворе фехтующей с Роджером Айронсмитом. Полученная им в стычке с одичалыми рана в правом плече всё никак не заживала, поэтому он решил упражнять свою левую руку, — и Бриенна сочла своим долгом помочь ему в этом.       Сейчас двор был пуст. Не оказалось Бриенны и в богороще, где она иногда тренировалась, если требовалось больше свободного места для манёвра, чем во внутреннем дворе.       Вместо Бриенны Арья нашла в богороще Эддарда.       Согнув спину, он стоял на коленях возле пня и сосредоточенно вглядывался во что-то между корней. Костылями он уже давно перестал пользоваться, но его лодыжку всё ещё фиксировала плотная повязка.       Неподалёку развалилась на траве, подставив мохнатый бок солнцу, Рыжая Джейна. Терракс и ещё один чёрный, единственный выживший после эпидемии чумки щенок, прильнули к её соскам. Энги теперь разрешал этому щенку бегать вместе с матерью, полагая, что в случае чего она защитит его, а он будет привыкать к самостоятельности.       Рыжая Джейна лениво подняла голову и поприветствовала Арью, два раза стукнув хвостом по земле.       — Что ты тут делаешь? — спросила Арья, подходя к племяннику.       — Смотрю на муравьёв… Вон там, — Эддард показал рукой в сторону нескольких железностволов, уцелевших после того, как зимой почти всю богорощу пустили на дрова, — раньше был ещё один муравейник, — большой, но кто-то его сжёг.       Арья догадывалась, кто мог это сделать, но ничего не сказала. Присев на корточки рядом с Эддардом, она тоже стала смотреть на муравьёв.       Она помнила этот муравейник. В тот день, когда Эддард свалился с чардрева, она стояла здесь вместе с Джоном. Он рассказывал ей про то, как Джейме столкнул Брана с башни, а муравьи ползали по его сапогу.       Кажется, с тех пор муравейник увеличился в размерах. Да и неудивительно, ведь его шестиногие обитатели неутомимо тащили сюда со всех сторон сухие хвойные иголки и мелкие веточки.       Однако не все муравьи были озабочены строительством. Полтора десятка их дружно волокли к одному из входов в муравейник живую гусеницу. Длинное зелёное тело отчаянно извивалось, но силы были неравны.       — Интересно, для чего муравьям гусеница? — задумчиво произнёс Эддард. — Они их едят?       — Понятия не имею. — О муравьях Арья знала только то, что по расположению муравейника относительно ствола дерева можно определить, где юг. — Спроси у мейстера Утора.       — А люди могут есть гусениц?       — Когда голод грызёт желудок, человек может есть всё, что бегает, плавает, летает или ползает. Но гусениц я не пробовала. Когда мы с Пирожком и ребятами плутали вокруг Божьего Ока, в лесу были только жуки и червяки. Все гусеницы к тому времени, наверное, уже превратились в бабочек, — ведь лето заканчивалось.       Эддард вдруг хитро сощурил серые болтоновские глаза и выпачканном в земле пальцем указал на перебегающую дорожку чёрную, с синеватым отливом, жужелицу.       — А такого жука можешь съесть?       Арья пожала плечами. Почему бы и нет?.. Однажды в детстве она проглотила жука просто так, — только ради того, чтобы услышать истошный визг Сансы.       Она взяла жужелицу двумя пальцами с боков. Внезапно потерявшее опору насекомое удивлённо шевелило в воздухе ногами и усами.       Эддард взирал на Арью со страхом, смешанным с восхищением. Так на ярмарке смотрят зеваки на глотателей огня и дрессировщиков хищников.       Прежде чем отправить жужелицу в рот, Арья огляделась по сторонам. Тайвин, пожалуй, никогда не станет с ней целоваться, если узнает, что она ела жуков. Не стоило поддаваться на провокацию, но отказываться теперь было поздно.       — Не надо, Арья, — нахмурился Эддард. — Я не всерьёз предложил тебе её съесть… Пусть живёт.       — Пусть, — с облегчением согласилась Арья и опустила жужелицу на землю.       Счастливо избежавшая смерти жужелица отправилась по своим делам. Арья с Эддардом смотрели, как она бежит по дорожке, перебираясь через ветки и камешки.       Тем временем Терракс, оторвавшись от материнского соска, принялся тявкать на что-то в зарослях осоки.       Трава закачалась, и оттуда косолапо и медлительно выбралась на дорожку большая серо-коричневая жаба. Она проползла несколько шагов вперёд и замерла посреди дорожки.       Терракс начал скакать вокруг неё, припадая на передние лапы и принюхиваясь. Жаба не шевелилась и обращала на него внимания не больше, чем на торчащие вокруг пни, поэтому он быстро утратил к ней интерес и переключился на бабочек.       Жужелица беззаботно бежала прямиком к жабе.       Растопырив уродливые четырёхпалые лапы, жаба сидела неподвижно, только горло снизу подрагивало. Выпуклые глаза смотрели без всякого выражения. Казалось, она находится в каком-то сонном оцепенении.       Но едва только жужелица подобралась совсем близко, жаба сделала молниеносный выпад и наполовину заглотила жертву своим огромным ртом. Некоторое время из него торчал зад с шевелящимися задними ногами. Потом жаба лапой пропихнула жужелицу в рот целиком и сглотнула.       Эддард растерянно посмотрел на Арью. Она пожала плечами. Жужелице сначала повезло, а потом — нет. Так случается в жизни. Мейстер Утор наверняка сказал бы что-нибудь нравоучительное по этому поводу, но Арье ничего не пришло в голову.       Посидев немного на дорожке, жаба уползла в траву.       Арья думала, что Эддард расстроится, и ей придётся его утешать, но он лишь тяжело вздохнул. Всё-таки Дредфорт сильно изменил его.       Пока Арья с Эддардом отвлеклись на драматическую историю гибели жужелицы, пленённую гусеницу уже затащили в муравейник.       — Гляди, что у меня есть, — запустив руку в карман, Эддард извлёк оттуда большую жёлтую сливу и протянул Арье.       Она повертела сливу в руке. Крупная, но жёсткая, и пока ещё зеленоватая с одного боку.       — Подожди, пока дозреет, — Арья вернула плод Эддарду. — Когда я была маленькой, Теон как-то раз накормил нас зелёными сливами… У всех потом животы болели, а меня и Рикона здорово пронесло.       — И у моей мамы тоже живот болел? — широко распахнув глаза, спросил Эддард. Ему нравилось слушать рассказы Арьи о Сансе.       Вспомнив, как Санса сморщила нос, глядя на сливы, которые Теон приволок в подоле рубахи и вывалил прямо на пол первой Твердыни, где они собрались, чтобы поиграть во что-то, Арья рассмеялась.       — Нет, сливы ели только я и мои братья. Санса, как всегда, проявила благоразумие. Она ни за что не стала бы есть незрелое… и немытое, к тому же. Септа вечно пугала нас червяками в животе от грязных фруктов и ягод. Но все всё равно ели с куста — и только твоя мама способна была нарвать в теплице клубники и тащиться с ней на кухню, чтобы помыть.       Теплицы Винтерфелла и сейчас снабжали его жителей разнообразными овощами и фруктами. В Дредфорте теплиц не было. Болтон из фруктов предпочитал яблоки, которые отлично родились в саду и без всяких теплиц. Их подавали на стол в свежем и печёном виде, варили из них варенье, начиняли ими пироги и давили сок, но Арье всё это уже приелось. Она не отказалась бы от слив.       — А где ты нашёл сливовое дерево, Нед?       Гордый своей находкой Эддард объяснил, что нужно пойти вдоль левой стены богорощи, повернуть в конце направо и продраться сквозь заросли ежевики — там растёт увитая плющом старая слива. Из-за ежевики и плюща её трудно заметить, стоя на земле. Эддард обнаружил дерево лишь потому, что заметил созревающие плоды сверху, когда прогуливался по узкой и высокой — не меньше десяти футов — каменной кладке, отделявшей богорощу от другой части замка. Джон запрещал Эддарду делать это, поэтому Арья пообещала его не выдавать. Сливы, как выяснилось, висят высоко, и их нужно сшибать палкой или камнем.       Арья решила наведаться туда через пару дней.       Рассказав Эддарду о том, что кости его бабушки приедут в Винтерфелл, а в Риверране снова будут сидеть Талли, Арья потрепала большие мягкие уши Рыжей Джейны, немного поиграла со щенками и продолжила поиски Бриенны. Эддард остался дальше наблюдать за муравьями.       Бриенна в конце концов нашлась в своей комнате в арсенальной башне.       Комната очевидно не соответствовала размерам её обитателя. Выпрямившись, Бриенна практически упиралась макушкой в потолок. Кровать и обитый железом сундук занимали большую часть помещения. Солнце сюда никогда не заглядывало — маленькое зарешеченное окно глядело в близко расположенную унылую замковую стену. Пламя оплывших сальных свечей в напольном канделябре пыталось разгонять сумрак по углам и испуганно трепетало, когда Бриенна перемещалась по комнате.       С тех пор, как Арья сказала Бриенне, что ей следует ехать на Стену вместе с Сигорном, она сделалась сама не своя. Говоря с людьми, она смотрела на них, но при этом всегда была сосредоточена на чём-то внутри себя. Даже скабрезные шутки Тормунда теперь не вызывали у Бриенны раздражения. Она их как будто вообще перестала замечать — как и многое другое.       Личных вещей у Бриенны было совсем немного, но она уже сейчас занималась сборами, хотя отъезд планировался только через два дня.       «Верный клятве» блестел отполированными ножнами на кровати. Все рубины на эфесе и рукояти были на месте. Те, что потерялись во время многолетних странствий, заменили, видимо, фальшивыми камнями, которыми приторговывал заморский певец. Одичалые дарили их своим подружкам из служанок. Пусть это были просто стекляшки, но сверкали они, как настоящие драгоценные камни.       Накануне Бриенна посетила цирюльника, который укоротил её отросшие волосы. Она явно собиралась прибыть на Стену при полном параде.       Едва только Арья присела на крышку сундука, кто-то поскрёбся в дверь.       Бриенна нахмурилась.       — Кто там?       — Это Мира, миледи! — пискнул тонкий голос, и отворившаяся дверь впустила в комнату молодую служанку. Арья, кажется, видела её пару раз в богороще в компании кого-то из теннов.       — Леди Элис прислала на примерку, — проговорила девушка. К груди она прижимала какое-то изделие из ткани белого цвета — Арье сперва показалось, что это постельное бельё. Но его обычно не примеряют.       — Зайди попозже, Мира, — произнесла Бриенна таким напряжённым и неестественным тоном, словно её поймали за чем-то постыдным. — Я сейчас занята с леди Арьей.       Но Мира оказалась настойчивой.       — Леди Элис велела мне узнать, где пришивать манжеты, — пропищала она и в подтверждение своих слов потрясла в воздухе извлечёнными из кармана фартука полосками ткани с кружевами. — Она сказала, нужно доделать всё к завтрашнему дню. Уже вечереет, миледи, а там ещё сколько швов обмётывать… — голос Миры сделался умоляющим. — Пожалуйста, леди Бриенна… Леди Элис будет мною недовольна, если я не успею закончить с шитьём для вашей милости.       Сочетавшись браком с Подриком, Элис перестала быть служанкой, но продолжала принимать участие в жизни некоторых жителей Дредфорта. Бриенна, избавившая женщин и девушек замка от мерзких домогательств Дамона, пользовалась её особым расположением.       — Я никуда не спешу, — видя, что Бриенна всё-таки намерена выпроводить девушку, сказала Арья. Она не хотела, чтобы Мира из-за неё не успела выполнить работу и получила нагоняй от Элис. Кроме того, Арье стало интересно, что же это такое шьют для Бриенны. Ей никогда не доводилось видеть на её нижних рубашках ничего, что хотя бы отдалённо напоминало кружево.       — Дай-ка сюда. — Вскочив на ноги, Арья выхватила ткань из рук растерянно хлопающей ресницами Миры.       Бриенна протестующе открыла рот и сделала руками неловкое движение, — будто пыталась помешать происходящему.       — О!.. — только и смогла произнести Арья, развернув ткань.       В руках у неё оказалось вовсе не простыня или наволочка, а исполинских размеров ночная сорочка из очень тонкой — о, боги, почти полупрозрачной! — ткани. Вокруг горловины материя была кокетливо присборена, по подолу летели кружева — такие же, как на принесённых Мирой заготовках манжет.       Арья посмотрела на Бриенну поверх сорочки. Даже в полумраке комнаты было видно, что щёки её приобрели пунцовый цвет — точно как у любимых яблок покойного лорда Болтона.       — Примерь, — проглотив удивление, сказала Арья.       — Миледи…       — Примерь.       Подавив мученический вздох, Бриенна стала расстёгивать дублет.       Помещение было настолько тесным, что Арья и Мира вынуждены были вместе присесть на сундук, чтобы Бриенна могла переодеться, не снеся при этом канделябр.       Арья деликатно отвернулась. Она немного сожалела о том, что раскрыла секрет Бриенны. Но Бриенна вроде бы не обиделась — иначе Арья заметила бы это.       «А лорд-командующий Ночного Дозора даже и не подозревает, как старательно Бриенна готовится к встрече с ним», — подумала она.       Бриенна кашлянула. Арья обернулась.       В ночной рубашке Бриенна почему-то выглядела даже монументальнее, чем в доспехах. Из-под кружевного подола неуместно торчали огромных размеров сапоги. «Дочь Титана», — глядя на Бриенну, подумала Арья. Так звался корабль, который вёз ее в Браавос.       Бриенна стояла неподвижно, вытянув руки по швам и устремив взор куда-то вверх.       С помощью Арьи Мира быстро пришпилила булавками манжеты туда, где им надлежало быть.       — Ну как, миледи? — сдавленным голосом спросила Бриенна, когда примерка была окончена, и дверь за Мирой закрылась. — Я… нормально выгляжу в этом?       — Да! — поспешила заверить её Арья.       Жаль только, она не могла пообещать, что оборки и кружева произведут впечатление на Джейме. Трахать собственную сестру его наверняка побуждали не соблазнительные одежды, а какие-то другие причины. Но как бы Арья ни относилась к Джейме, она изо всех сил желала Бриенне добиться от него взаимности. Теперь, когда Серсея, слава богам, мертва, у неё было больше шансов.       Застегнув дублет, Бриенна присела на кровать.       — Вы ведь хотели мне что-то сказать, миледи? — спросила она.       Из-за внезапного появления Миры у Арьи совсем из головы вылетело, зачем она сюда пришла.       Когда она коротко пересказала содержание письма Мизинца, касающееся леди Бессердечной и Братства, Бриенна почему-то пришла в необычайное волнение. Кажется, Арья никогда ещё не видела её такой.       Бриенна вскочила с кровати, заставив канделябр опасно пошатнуться. Тени метнулись по стенам.       Потом она села на кровать. И снова встала, как будто собиралась произносить речь.       — Да что с тобой такое?       Продолжая стоять, Бриенна мялась, хмурилась, ломала пальцы своих огромных рук.       — Леди Арья… Я должна вам сказать…       — Сядь сначала.       Бриенна послушно опустилась на кровать.       — Мне давно нужно было признаться, миледи, но я… была связана словом. Я знаю, что навсегда потеряю ваше расположение…       — Пекло, да в чём дело-то?!       Арья была в недоумении. Что плохого могла совершить честная, верная слову и долгу, прямая («как разрез в заднице», по выражению Тормунда) Бриенна?..       Арья тоже поневоле начала испытывать беспокойство, глядя на неё.       Она поискала глазами кувшин.       — У тебя есть вино?       — Нет… То есть, да… — Встав с кровати, Бриенна потянулась к вешалке, роль которой выполняли вбитые в стену гвозди. Сняв с крайнего флягу на ремне, она смущённо протянула её Арье. — Только это не вино, миледи. Это то, что пьют одичалые… Тормунд оставил, а я всё забываю ему вернуть.       Историю о том, как Тормунд приходил к Бриенне в гости, смаковали в замке уже вторую неделю. Пьяный Тормунд заявился в комнату Бриенны в её отсутствие. Не обнаружив своей возлюбленной, и крайне разочарованный этим обстоятельством, новоявленный Флориан не придумал ничего лучше, как заснуть на её кровати. Злые языки утверждали, что при этом он накрылся нижней рубашкой Бриенны и немилосердно храпел. Найдя Тормунда в своей постели, Бриенна страшно растерялась от такой наглости. Она позвала на помощь Подрика, и отказывалась возвращаться в комнату, пока он вместе с Айронсмитами не выдворил его оттуда. Тормунд на них за это не обиделся, и сам же потом и растрепал всем о своём дурацком поступке.       Арья выдернула пробку из горлышка и сделала два больших глотка, предвкушая вкус того ужасного пойла со вкусом ослиной мочи, которое они с Подриком пили по дороге в Дредфорт.       Да, это было оно. Попробовав такое однажды, его уже ни с чем не спутаешь.       Морщась, Арья передала флягу Бриенне. Она глотнула и тоже поморщилась.       Несколько минут они сидели молча.       — Рассказывай, — сказала Арья, когда пламя свечи в глазах начало слегка расплываться.       Бриенна глубоко вдохнула, словно собиралась нырнуть.       — На самом деле леди Бессердечная умерла давно. Восемь лет назад.       — Как это? — опешила Арья.       — Вы, наверное, помните, что в обмен на жизни сира Хиля и Подрика она потребовала привезти в Полый холм Джейме — чтобы судить его…       Это Арья знала. Когда Джейме предстал перед Бессердечной, она объявила, что назначается суд поединком. Джейме и Бриенна должны были драться друг с другом. Бриенна, конечно, отказалась, и тогда Торос выставил против Джейме Лима Жёлтого плаща и Харвина.       С одной левой рукой Джейме тяжело было противостоять двум нападающим. Он начал сдавать, и Бриенна не смогла остаться в стороне. В конце концов, она серьёзно ранила Харвина, а Джейме снёс голову Лиму, но при этом и сам был ранен.       «Такова воля Р’глора», — провозгласил Торос и отпустил их: Бриенну, сира Хиля с Подриком и Джейме, который был едва жив от потери крови.       Во всяком случае, именно такую историю ранее слышала от Бриенны Арья.       Но в этот раз у истории был другой конец.       — Леди Бессердечная не согласилась с результатом поединка, миледи. Она начала спорить с Торосом… А в это время Джейме лежал и истекал кровью, — слова давались Бриенне с трудом. — Я подошла к нему, чтобы помочь подняться. Но леди Бессердечна вдруг выхватила из-под плаща кинжал и бросилась между нами…       Арья вцепилась руками в крышку сундука. Она уже поняла, что было дальше.       — У меня в руке всё ещё был меч… — Глубокая складка залегла меж бесцветных бровей Бриенны. Она подняла руку к горлу и хрипло, через силу, произнесла: — Я… убила её… Убила леди Кейтилин. Я клялась ей в верности, и я убила её…       Лицо Бриенны исказилось настоящей болью. Она вытерла глаза ладонью и судорожно сглотнула.       — Я не смею просить вас о прощении, миледи…       В наступившей тишине стало слышно, как потрескивают свечи.       Арья спросила себя, изменилось ли что-то от того, что она сейчас узнала?.. Кажется, нет.       Джейме заслуживал того, чтобы его повесили или отрубили ему голову, но Бессердечная сама дала ему шанс, выбрав суд поединком и вручив его судьбу богам. Было неправильно с её стороны вмешиваться в то, что решили боги. Девиз дома Талли: «Семья, долг, честь», — но прикончить раненого, которого пощадили боги — это бесчестный поступок. Бессердечная не оставила Бриенне выбора.       Арья положила ладонь на колено Бриенны.       — Моя мать умерла, когда Чёрный Уолдер перерезал ей горло, — произнесла она, стараясь, чтобы её слова звучали убедительно. — Ты верно служила леди Кейтилин, пока она была жива. Твой меч лишил жизни бессердечное чудовище, а не леди Кейтилин. Моя мать не была чудовищем. Она не заставила бы тебя сражаться с Джейме, — в последнем Арья немного сомневалась, но Бриенну нужно было скорее избавить от чувства вины. — У тебя не было выбора. Тебе не за что просить прощения.       Бриенна медленно подняла глаза.       — Ответь на один вопрос, Бриенна, и забудем об этом. Кому ты давала слово не рассказывать о смерти Бессердечной?       Бриенна вздохнула и посмотрела на свои руки, которые держала перед собой соединёнными в замок.       — Мы — я, Джейме, Подрик и сир Хиль — поклялись молчать о том, что произошло, пока не узнаем о смерти леди Бессердечной из достоверного источника. С таким условием нас отпустил Торос… Это письмо ведь достоверный источник, миледи?..       — Да… — энергично покивала Арья. Учитывая скорое начало переговоров, Мизинцу не было смысла врать. — Послушай, а… — она хотела спросить, зачем Братству нужно было скрывать смерть Бессердечной, но вспомнила, с каким священным ужасом пересказывали в Речных землях истории о восставшем из мёртвых и не знающем жалости монстре в женском обличье, обитающем в Полом холме. Конечно, Братству ни к чему было лишать себя предводителя, наводившего страх на всю округу. Возможно, роль Бессердечной впоследствии даже исполнял при необходимости кто-то из братьев, закутавшись в плащ с капюшоном… Кто рискнул бы проверить, что там скрывается на самом деле? Разумеется, братья держали рот на замке.       Ужасно, что из-за данного Братству слова Бриенне так долго пришлось жить с этим.       Арья взяла из рук Бриенны флягу и глотнула из неё. В этот раз пойло показалось ей уже не таким омерзительным.              Два дня спустя Дредфорт провожал Сигорна, его людей и Бриенну Тарт на Стену. С ними отправлялись в Ночной дозор и четверо помилованных Джоном приближённых Болтона.       Утро выдалось сырое и холодное.       Конюшие выводили к коновязи фыркающих лошадей. Уезжающие звенели доспехами и нарочито бодро переговаривались друг с другом. Провожающие зябко кутались в плащи.       Между лошадями и людьми мрачной тенью бродил небритый Подрик. Вид у него был потерянный и какой-то сиротский.       На шее высокого тенна из людей Сигорна висела безутешная от предстоящей разлуки Мира.       Джон не так давно узнал от Арьи о том, что Бриенна тоже поедет на Стену. «Ты ей предложила?», — спросил он. Арья созналась, что да, и добавила: «Она скучает». Джон не уточнил, по кому именно. И возражать тоже не стал. Прощаясь с Бриенной, он сказал, что рад, что гарнизон пополнится сильным, отважным, верным долгу рыцарем (Бриенна была польщена), но двери Винтерфелла всегда будут открыты для неё.       «И Дредфорта тоже!» — вставил Эддард. Он явился во двор, одетый в цвета своего дома, и старался вести себя, как лорд и хозяин замка. Сир Давос, следуя на шаг позади него, наблюдал за ним, пряча в бороде довольную улыбку.       «Леди Тарт…» — торжественно начал Эддард, намереваясь произнести своё прощальное слово, но сбился. Тогда он просто крепко обхватил Бриенну руками, тронув её этим проявлением до слёз.       Тайвин с Бриенной попрощался не тепло и не холодно. По его лицу ничего нельзя было прочесть. Другого, впрочем, Арья от него и не ждала.       Бриенна везла с собой письмо Тайвина для Джейме. Он написал его по настоянию Арьи. Почему-то ей казалось важным, чтобы Тайвин поддерживал отношения со своими родственниками. Он пожелал, чтобы Арья прочла письмо, но она не стала.       Тормунд сегодня был непривычно тих, и, более того, — трезв. Он о чём-то говорил с Бриенной, а напоследок вложил что-то в её руку, и Бриенна спрятала это в карман бриджей. Арья издалека не разглядела, что именно это было. Может, амулет, или что-то в этом роде… при всём своём сумасбродстве Тормунд вряд ли отважился бы преподнести ей пресловутое кольцо со своего члена.       Желтый Дик и ещё трое приближённых Болтона ехали на Стену в телеге. Их не стали помещать в клетку — просто сковали короткой, в несколько звеньев, цепью по двое: рука одного со щиколоткой другого. В таком виде далеко не убежишь. Да и само присутствие Бриенны исключало мысли о побеге.       У Арьи и Подрика расставание с Бриенной вышло скомканным. Арья полночи без сна вертелась с боку на бок, думая, что ей сказать, но когда подошло время прощаться, не смогла выдавить из себя ни слова. С Подриком было то же самое. Они оба стояли перед ней и молчали, как дураки. В конце концов Бриенна порывисто заключила их в свои медвежьи объятия.       Наконец все стали садиться на коней. Высокий тенн стряхнул с себя Миру.       — Доброй дороги, Бриенна! — произнёс Тормунд, хлопнув ладонью по крупу её лошади. Впервые он назвал её по имени, а не «Большой женщиной». — Передай Цареубийце привет, и скажи, что если он посмеет обидеть тебя, я оторву его жалкие бубенчики и скормлю собакам!       Это была не самая смешная шутка Тормунда, но Бриенна искренне рассмеялась ей — кажется, тоже впервые.       Когда колонна выехала за ворота, Арья и Подрик поднялись на стену. Часовой, с ног до головы закутанный в меховой плащ, угрюмо поклонился им и прошёл мимо.       Здесь было холоднее, чем внизу. Ветер трепал волосы, забирался под одежду.       Стоя между мерлонами, они смотрели вниз.       Бриенна замыкала растянувшуюся по дороге вереницу всадников. Она много раз оглядывалась назад, и каждый раз Арья ощущала толчок в грудь.       Что-то большое, красивое, сильное и настоящее она теряла прямо сейчас. Такого друга у неё, наверное, больше не будет…       Но зато у Бриенны тоже, может быть, появится семья.       Подрик, глядя на уползающий хвост колонны, ковырял заусенец на большом пальце. Он провёл бок о бок с Бриенной намного больше времени, чем Арья, и ему должно было быть ещё хуже, чем ей.       Когда непокрытая соломенная голова Бриенны скрылась за зеленеющей вершиной холма, внутри у Арьи воцарилась противная сосущая пустота.       — Останешься здесь или поедешь с нами в Винтерфелл? — спросила она первое, что пришло в голову. Молчать было невыносимо.       — Поеду в Винтерфелл, миледи.       Арья не ожидала такого ответа.       — Почему? — На месте Элис, которая должна уже быть беременна, Арья предпочла бы остаться в привычном месте, и мужа постаралась бы склонить к этому.       Подрик решительно вырвал заусенец зубами. Кровь обильно потекла из ранки.       — Я обещал леди Бриенне быть рядом с вами, миледи. Чтобы… ну, мало ли что… — он сунул кровоточащий палец в рот.       Арья прикусила щёку. Бриенна и издалека будет пытаться её защитить, но ведь Подрик не должен приносить себя в жертву ради этого.       — Тебе необязательно ехать со мной, Под. Обо мне есть, кому позаботиться. И я сама тоже не беспомощная девица… Оставайся здесь, если хочешь… Неду будет скучно без тебя.       — Я обещал миледи, — потупившись, упрямо проговорил Подрик. — А лорд Эддард… он дружит с оруженосцами… Они неплохие ребята, хоть и Фреи. Я бы хотел, чтобы у меня в детстве были такие друзья.       — Ладно, сир, — поняв, что переубедить его сейчас не удастся, сказала Арья. — Поговорим об этом потом. А сейчас знаешь, что…       — Что, миледи?       — Давай спустимся вниз и найдём Тормунда. — Пустоту нужно было чем-то заполнить. Хотя бы и вином. Тормунд наверняка уже приступил к этому.       — Как скажете, миледи…