Часть 5. Поцелуй
На Риноа Крис не стал задерживаться. Потратил ровно столько времени, чтобы отметиться в штабе, закрыть контракт и купить для Кая поддельные документы. Сначала он хотел сказать прочим, что Кай — его брат, но передумал. Потом могли возникнуть сложности из-за этого при заключении брака, да и внешнего сходства никакого. В бланке для документов он написал "Кай Чонин". Понадеялся от души, что ошибок не наляпал. Долго думал над пунктом "дата рождения". Потому что понятия не имел, сколько лет Каю. Смотрел на неподвижное лицо, черты которого уже выучил наизусть даже на ощупь. Кай выглядел так, что ему с равным успехом могло быть как двадцать, так и двадцать восемь. В итоге Крис написал, что Каю двадцать четыре. Разобравшись с документами, Крис купил билеты на Асторию в системе Савла созвездия Искры. Он мог бы потратиться на эксклюзив-билет на скоростной лайнер, но отказался от такого варианта. Зачем, если Каю спать почти три месяца? Поэтому купил обычные билеты на обычный лайнер, который заходил ещё в десяток созвездий и уйму систем. Два с половиной месяца на дорогу. Самое то. Ждать в пути было всё же легче, да и вопросов меньше. Прочие пассажиры даже не догадывались, что Крис летит не один, а Кай спал и перед глазами ни у кого не маячил. Тогда же в пути Крис и узнал, что для Крионы всё закончилось. Планеты больше не существовало, и все праздновали — война с гампоками осталась в прошлом. Никто при этом не задумывался о цене, потому что вэрса как были экзотикой, так и остались. Они не покидали Криону, и видели их лишь контрактники, которым выпадало служить на Крионе. А ещё никто не задумывался, что это лишь временная передышка, ведь вместе с Крионой погибли отнюдь не все гампоки, и война продолжалась в других системах. Но пока угроза не у порога, она кажется далёкой. На возню с оформлением заявки уже на самой Астории ушла ещё неделя. Крису выделили землю в северном полушарии в лесном массиве. Позволили выбрать участок с домом — прежние владельцы убрались на планету с более мягким климатом. До ближайших соседей — двести километров по Вальскому тракту. И почти сотня километров до административного торгового центра Лау, а там почта, банк, магазин и железнодорожный вокзал.***
Крис добирался в "Яблочную лощину" на подержанном джипе, что купил в столице. Кай продолжал спать на заднем сиденье до самого дома. И спал ещё два дня, в течение которых Крис наводил в доме порядок. Он выволок весь мусор, подмёл полы, проверил чердак и дымоход, всё вымыл до блеска, расставил скудную мебель, распахнул в спальне окно и перенёс Кая на широкую кровать. Потом съездил в Лау и познакомился с четой Джин — владельцами магазина. Госпожа Джин помогла ему выбрать тёплое одеяло, посуду, кое-что из бытовой техники и половички весёлой расцветки для уюта. На следующий день Крис увлечённо чинил водопровод и разбирался, что и куда. Изучил инструкцию для генератора, всё подключил и настроил, а к вечеру в доме появились свет и вода. Крис отнёс Кая в тщательно вымытую ванную. Всё ждал, что тот проснётся, и водил губкой по исхудавшему телу. Крошечные чешуйки утратили обычные гибкость и здоровый блеск, потускнели. И когда Крис касался ладонью, то не ощущал прежней гладкости — под пальцами было шершавое и ломкое. После он завернул Кая в полотенце, вытер и волосы высушил, отнёс в спальню и уложил на кровать, под тёплое одеяло. Долго сидел и гладил по голове. Надеялся разбудить хоть одну искорку, но ничего не получилось. Дни в ожидании тянулись мучительно долго, и Крис начал сомневаться в словах Восьмой Матери. Потом додумался до того, что Кай мог ещё в глубоком сне осознать, что Крионы больше нет. Вот тогда Крису стало по-настоящему страшно. "Я знаю, что чувствуют те, кто теряет близких. Я знаю, что чувствует мать, когда теряет дитя. Но я понятия не имею, что чувствует тот, кто теряет весь свой мир". Крис тоже не знал. Он пытался представить, что почувствовал бы, если бы его родная планета перестала существовать. Наверное, ничего. Родные давно махнули на него рукой, когда он наперекор всем пошёл служить и заключил контракт. Но у него и выбора не было, потому что в родном мире места себе он не находил. Душа не лежала к промышленным сферам. Он и учился плохо в этом направлении, а семья требовала от него невозможного и соблюдения семейных традиций. Крис помнил, как несколько раз сбегал из дома. Ему стукнуло девять, когда он ушёл впервые. Ушёл так просто — без вещей, в чём был, зимой. Его вернули родным спустя два дня — замёрзшего и простывшего. В двенадцать он пытался сбежать в цирковом обозе в фургоне с лошадьми. Нашли его спустя неделю и снова вернули. В пятнадцать Крис пробрался на шаттл, но его нашёл механик и сдал портовой полиции. В семнадцать Крис попытался снова, даже прошёл таможню, но на контрольном смотре у ближайшей из Лун его обнаружили и снова вернули. Уйти получилось только в армию после учёбы. Именно тогда Крис пообещал родным, что ноги его больше не будет на планете, застроенной заводами. Он там даже дышать не мог. Вечно затянутое сизой пеленой небо, разлитый в воздухе запах гари, бесцветная трава и маркие клубы пыли. Монохромный мир, из которого Крис мечтал удрать всю жизнь. Если бы этого мира не стало, Крис не расстроился бы. Совсем. Так было бы даже лучше. Только вряд ли Кай вот так думал о собственном мире.***
Поскольку Каю полагалось проснуться, Крис не отходил от дома далеко. Он постоянно сверял сроки и с каждым днём волновался всё больше. По его подсчётам, Кай уже спал дольше на четыре дня. Утром Крис прикоснулся к прохладной щеке, потом перенёс Кая в кресло, перетряхнул простыни, усыпав пол мелкими чешуйками, перестелил и снова закутал Кая в одеяло. Долго держал в ладони холодные пальцы, отогревал, а потом прикасался губами. Чувствовал шершавость из-за отслаивающихся пластинок. Запах Кая был едва уловимым, словно призрачный намёк. После завтрака Крис выбрался из дома и взялся за заготовку дров. Зима на носу не маячила, но всё равно пришла бы, а камин сам по себе топиться не стал бы. За час Крис втянулся в монотонную работу. Механически ставил полено на сруб и с размаха опускал топор, раскалывая дерево. Полешки в заготовленной кем-то куче оказались небольшими, так что Крису хватало одного удара на каждое, чтобы развалить пополам и бросить по правую руку. Наклониться влево, поднять полешко, поставить, ударить топором, скинуть вправо — алгоритм, который заучился наизусть быстро. Точнее, быстро вспомнился. Пару лет назад Крис командовал отрядом на Бауэр, где зима длилась две трети года. Тогда он впервые взял в руки топор и едва не попрощался с ногой. Теперь вот обретённый навык пригодился. Правда, к полудню Крис мог похвастать истёртой в кровь ладонью. Кожа сначала вспузырилась, после — лопнула, но Крис не остановился. Под лохмотьями кожи ладонь стала чересчур чувствительной. Когда он сжимал рукоять, то, казалось, ощущал поверхность оголёнными нервами напрямую. До колкой боли. Ну и пусть. Боль позволяла отвлечься, заставляла сосредоточиться на ней, чтобы перетерпеть, выдержать и ударить с силой и точностью. Крис подхватил очередное полешко, поставил ровно и занёс топор. Ударить не успел — услышал приглушённый шум в доме. На раздумья и догадки не оставил себе ни секунды: бросил топор, полешко и кинулся к веранде. Дорогу к спальне запомнил плохо. Зато вцепился пальцами в косяк, чтобы не упасть. Кай выглядел как человек, застрявший между сном и явью. Наверное, пытался встать с кровати, поэтому своротил светильник и сам свалился на осколки — ноги не слушались. Эти самые ноги были до сих пор замотаны в одеяло, а вот руки оказались по локоть в крови, хлеставшей из глубоких порезов. И Кай задыхался. Узловатые пальцы хватались за рассыпанные по полу осколки, крови становилось всё больше... Крис заставил себя отмереть и кинуться к кровати. С силой выдернул из-под Кая половик с осколками, отшвырнул подальше, рухнул на колени и поймал изрезанные руки. Осмотрел и даже провёл пальцами, убедился, что раны чистые, а после притянул Кая к себе. — Дыши, сердце, дыши... — Он прижал к губам Кая ладонь на пять секунд, потом убрал, позволив сделать выдох, снова прижал и после убрал. Помогал выровнять дыхание и пытливо вглядывался в ошеломлённое лицо. — Крис?.. Разве ты не... — Крис едва смог понять слова, погладил Кая по голове и торопливо спросил насчёт еды. Разумеется, Кай был голодный. Крис осторожно устроил Кая на кровати и помчался за соком. Выбрал яблочный и кинулся обратно. Кай всё так же сидел на кровати и разглядывал изрезанные ладони. Неловко взял стакан и жадно припал к нему. Три секунды — и Крис снова наполнил стакан, но поднести к губам не позволил. — А точно можно? Ты ведь долго не ел. Кай помотал головой, сбросил с запястья его пальцы и прикончил второй стакан. Голодным взглядом смерил ёмкость с соком, поглазел на пустой стакан, но всё же отставил его на стол у кровати. Тыльной стороной ладони стёр капли с подбородка и облизнулся. — Надо тебя перевязать. — Крис на миг сжал в ладони пальцы Кая и шагнул к ванной за аптечкой. Только шагнул, потому что за спиной прозвучало напряжённо-звенящее: — Крис? Он стремительно обернулся, чтобы подхватить едва не свалившегося опять Кая. Похолодел под полным недоверия взглядом и отчётливо почувствовал дрожь исхудавшего тела. Кай снова задохнулся. Не мог дышать. От боли. Вцепился в предплечья Криса пальцами, вцепился с силой. И Крис легко читал вопрос, смешанный с недоверием, в тёмных глазах. — Где... где... Где?! Он с трудом высвободил руки, притянул Кая к себе и крепко обнял. Красивых оправданий не искал — боялся смотреть Каю в глаза. Не хотел видеть постепенно проступающие понимание и осознание. И прижал Кая к себе плотнее, едва тот попытался отстраниться. — Отпусти меня!.. Я не слышу... Не чувствую... не слышу... Пусти! Где... Почему я не слышу никого?.. Почему... Кай уже яростно выдирался из объятий, но Крис не отпускал — держал крепко. И так же крепко зажмурился. Чтобы было легче пережить и выдержать удары. — Я ничего не чувствую, — почти выл с отчаянием в голосе Кай в его руках, а после хрипло выдыхал что-то на своём языке и снова рвался прочь. До меткого удара в челюсть. Они отлетели друг от друга в разные стороны. Крис ещё и затылком неслабо приложился о половицы. Перед глазами сразу вспыхнули звёзды, а на языке стало солоно от крови — язык прикусил. Подбородок медленно наливался тягучей, как патока, болью. Крис нашёл в себе силы приподняться и посмотреть на Кая. Тот лежал у кровати, прижав окровавленные ладони к лицу, и почти беззвучно повторял, как мантру, два слова. Крису хватило познаний, чтобы понять их смысл — Восьмая Мать. Он подполз к Каю, помотал головой, изгоняя тени звёздочек, подхватил и привлёк к себе. Молчал и пальцами перебирал тёмные волосы. Лихорадочно пытался найти такие слова, которые помогли бы. Искал и не находил, и продолжал молчать. Потом в ванной под безучастным взглядом Кая возился с царапинами и бинтами, а ещё позднее обречённо стоял у кровати со стаканом сока в руках. Кай отвернулся и натянул одеяло на голову. Хотел побыть один. Но он и так остался один. В полном смысле слова. Единственный такой. Крис поколебался немного, но всё же поставил стакан на стол и забрался к Каю под одеяло. — Уйди, — глухо и зло. Крис молча обнял Кая и уткнулся носом в спутанные волосы на затылке. Всё ещё искал слова. Кай развернулся в его объятиях и попытался столкнуть с кровати. Не преуспел — руки слушались неважно, и Крис снова обнял его, позволив спрятать лицо у себя на груди. До неразличимых рыданий, когда только плечи и спина подрагивали. Крис обнимал и размеренно гладил по голове. "Когда он проснётся, всё уже будет кончено. Здесь. Он почувствует это. Поймёт". Крис плохо представлял себе связь вэрса. Знал, что Кай чувствовал Восьмую Мать, слышал её. Наверняка так было в жизни Кая всегда. Быть может, это напоминало одно из неотъемлемых чувств, просто у людей их всего пять, а у вэрса — больше. И, наверное, это походило на внезапную потерю слуха или осязания, потому что Кай больше ничего не слышал и не чувствовал. Некого было слышать и чувствовать больше. Крис осторожно прикоснулся к скуле, погладил, стирая влагу, и вздохнул. Он мог сказать Каю всего два слова, но они терялись на фоне исчезнувшего мира. Как песчинки в бескрайности космоса. В руках он грел перебинтованные ладони Кая и разрывался на части от чужой боли, не замечая собственную. Кай успокоился, когда за окном густым варевом разлилась темнота: пасмурная и беззвёздная. — Расскажи мне, — надтреснутым и сухим полушёпотом попросил он. Крис тихо рассказал. Обо всём, что было после. Как уходил один из селения вэрса на берегу моря, как ждали приглашения Восьмой Матери, как он сам говорил с ней, как увозил Кая, как узнал, что Крионы больше нет... Кай не перебивал и слушал, согревая тёплым дыханием пальцы Криса. А Крис продолжал держать его ладони. Не мог отпустить. — Мне кажется, она знала, — едва слышно добавил Крис. — Всегда знала. Поэтому она хотела, чтобы ты помнил всё. Поэтому... ты другой. — Я обычный, — возразил Кай. — До этого я жил так же, как все. Ты не первый человек, которого я увидел. — Ты другой, — с уверенностью повторил Крис. — И ты тоже не первый вэрса, которого я встретил. — Я последний, — глухо поставил жирную точку Кай. — Восьмая Мать просила, чтобы... Крис умолк. На губы легла перебинтованная ладонь. — Хватит пока. Помолчи. Прошу тебя, — едва слышно попросил Кай, убрал ладонь, повернулся к Крису спиной и затих, свернувшись клубком под одеялом. Крис придвинулся ближе, обнял клубок и устало закрыл глаза. Самые правильные слова так и не нашлись. Утро робко вползло в спальню рассеянным дымчатым светом, но Кай явно и не думал выбираться из-под одеяла. Крис его буквально отцепил от матраса, отволок в ванную и запихнул под холодный душ. Остудил ровно до состояния благоразумного непротивления, пустил тёплую воду, а после насухо вытер пушистым полотенцем. Предусмотрительно купленные джинсы были немного великоваты, да и кофта болталась как на вешалке, но в целом ничего. Крис заставил Кая выпить три стакана сока и потащил за собой из дома наружу. Пока он колол дрова, Кай сидел на ступеньках веранды и просто смотрел. По-детски натягивал длинные рукава на ладони, пряча пальцы, и растерянно покусывал губы. На ногах Кай ещё держался нетвёрдо, поэтому Крис не пытался согнать его со ступенек. Сидит — и ладно. Лишь бы не забивался в угол и не жалел себя. Кай вроде бы не жалел, осматривался и впитывал новые впечатления. Климат Астории отличался от климата Крионы существенно. Здесь было не так жарко. Даже в самое тёплое время года температура едва-едва добиралась до отметки в тридцать градусов по Цельсию. В этот же день столбик замер на девятнадцати градусах — как на Крионе по ночам. Неподалёку от дома росли яблони, вишни и пара слив. Все они уже отцвели, на яблонях и вишнях ничего, кроме листьев, не осталось, зато на ветках слив кое-где темнели плоды, но большая часть уже осыпалась на траву. Кай как раз разглядывал деревья, так что Крис успокоился и увлёкся дровами, когда же вновь скосил глаза на Кая, то полюбовался на крупную белую бабочку, распахнувшую крылья над пальцами Кая. Тот с живым интересом эту бабочку разглядывал, а она складывала и вновь распахивала крылья, явно не намереваясь никуда улетать со смуглых узловатых пальцев. Крис облизнул губы и перевёл взгляд на полешко, чтобы не спугнуть разлившееся в воздухе спокойствие. Он в самом деле от души надеялся, что Каю понравится на Астории. Хотя бы просто потому, что Астория вряд ли могла чем-то напомнить Криону. А чем меньше параллелей с исчезнувшим миром, тем меньше должна ныть свежая рана. Наверное. Через полчаса Крис вновь покосился на Кая и сглотнул. Потому что на Кае устроился уже десяток бабочек. Все разные. Одна, с крыльями лимонного цвета, казалась украшением в тёмных волосах. Ещё одна, чёрная с красно-белыми узорами, прилипла к сильной шее. Остальные красовались на плечах и груди. Бабочки не боялись и не улетали, пока Кай их рассматривал с любопытством. Крис напряг память, но так и не вспомнил, видел ли он бабочек на Крионе. Тем не менее, прямо сейчас Кай выглядел живой иллюстрацией к пособию "Как отличить нормального человека от человека необычного". Как-то вот на Криса ни одна чёртова бабочка не села, хотя он замер на время и не двигался. Ну а когда он подошёл к крыльцу, все бабочки разом вспорхнули и унеслись прочь цветным облачком. Кай проводил их задумчивым взглядом. После пары стаканов сока Крис поволок Кая на прогулку. Спрашивать не стал — просто потащил за собой, провёл вокруг дома, позволил осмотреть деревья и попробовать сливы, а после по высокой траве направился к лесу. Лес ничем джунгли не напоминал, но Кай не растерялся. Он просто указывал на незнакомые предметы, а Крис объяснял, как мог. И Кай умудрился погладить белку. Они сами не заметили, как отмахали километр до болота, нашли клюкву, сброшенную змеиную кожу, кусты орешника с орехами и грибы, которые Кай счёл съедобными, в чём Крис сильно сомневался. Переупрямить Кая Крису не удалось, так что пришлось сплести из веток подобие ведёрка, а потом собирать чёртовы грибы, рискуя подставить задницы под змеиные зубы. Как показала практика, Кай плевать хотел на змеиные укусы, а вот отважной гадюке пришлось несладко. Издохла в муках, едва осмелилась цапнуть Кая за лодыжку. Как ни забавно, Кай расстроился больше всех из-за безвременной гадючьей кончины. Змеи ему нравились. Отрава к отраве, да уж. Как оказалось, пауки Каю тоже нравились. Крис огрёб подзатыльник, когда попытался разрушить дело всей жизни паучка, обосновавшегося в углу под потолком — как раз над холодильником. — Он тебе мешает? — Это кухня. Ему тут делать нечего. — Но не убивать же. — У Кая на пауках явно был пунктик. Убивать их запрещалось. Проклиная всё на свете, Крис целый час мучился и ловил гадского паука в коробку, дабы выселить мерзавца из кухни. Пристальный взгляд Кая сулил крупные неприятности в том случае, если бы Крис поддался искушению и просто размазал бы какающего паутиной восьминогого засранца по стенке. После Крис одиноко лежал на диване в гостиной и кутался в тонкое одеяло. И много думал. О Кае. Тот казался спокойным и тихим, но Крис понимал, что нельзя так просто и легко забыть прошлое, смириться с гибелью целого мира и научиться снова улыбаться. На следующий день Кай забрал у Криса топор и сам взялся за полешки. Бинты на руках стали бурыми спустя час работы, но Кай продолжал работать. Колол дрова как машина. Крис хотел остановить его и сменить повязки, но передумал. Боль в истёртых ладонях и усталость могли оттенить боль в сердце. Дровами Кай занимался до вечера, а потом сидел на закате на ступеньках веранды и щурился от лучей солнца, пока Крис разматывал бинты на его руках. На ладони Кая даже смотреть было невыносимо, но Крис сжал зубы, обработал раны и забинтовал заново. Подавшись вперёд, тронул губами твёрдый подбородок и погладил по голове. После ужина они сидели за монитором информационного блока, и Крис показывал Каю энциклопедические разделы. Новые знания Кай поглощал с потрясающей быстротой. Хотя бы теорию. С практикой возникли сложности. Стоило Крису выехать на джипе из гаража, и Кай тут же пулей влетел обратно в дом. Крис побился головой о руль, вылез из машины и сбегал в дом, чтобы выволочь Кая оттуда. Тот упирался всеми конечностями обо все попадающиеся навстречу предметы и не желал лезть в "коробку на колёсах". — Я буду рядом, — напомнил ему Крис и запихнул-таки на переднее сиденье. На место водителя. Для верности пристегнул ремнём, чтобы Кай не сбежал. Сбежать Кай порывался не раз — он вообще странно реагировал на рычание мотора. Теория в принципе с практикой согласовалась: управлять Кай начинал правильно, но как только рокот мотора неуловимо менялся, его накрывало приступом паники. С горем пополам они всё-таки попали в ворота и даже вырулили на тракт. Потом случилась заминка из-за изменения в тональности рычания мотора. Чуть позднее Кай ухитрился расстегнуть ремень, распахнуть дверцу и выпрыгнуть из джипа. Крис остановил машину и выскочил следом, а потом полчаса страдал, пытаясь отцепить Кая от земли и запихнуть обратно в салон. Только на пятый день практики Кай перестал бурно реагировать на порыкивания мотора. Всё равно подскакивал на месте и порывался выпрыгнуть, но вовремя унимался. — Оно неживое, — так он отзывался о машине. На холодильник, впрочем, он реагировал не лучше, как и на генератор. Всё, что могло внезапно зашуметь или затарахтеть, будучи при этом неживым, Кая озадачивало. Он говорил, что в этом есть неправильность, неестественность. Крис не пытался его переубедить, всего лишь пытался научить реагировать на это спокойно, и кое-что понемногу получалось. Водить Кай лучше не стал, но хотя бы научился ездить в джипе в качестве пассажира без попыток спрятаться под Криса или выскочить наружу. Это, впрочем, не мешало ему порой хвататься за колено Криса, зато мешало Крису жить спокойно и грозило авариями на ровном месте. Всё-таки горячая ладонь на колене или внутренней стороне бедра... Если сюда ещё и добавить выразительность прикосновений Кая, то и вовсе... Крис просто чувствовал, насколько Каю не по себе и безмолвную просьбу о помощи. Зато со всем живым Кай ладил великолепно. Ему достаточно было потрогать или понюхать цветок, чтобы тут же выяснить, для чего этот цветок годится, как за ним ухаживать и как его выращивать. Деревья, животные, насекомые, следы в лесу — тут он чувствовал себя как рыба в воде. Крис собственным глазам не поверил, когда Кай притащил из леса лепестки кем-то раздавленного цветка, а после этот самый цветок распустился в горшке на подоконнике. Из чёртовых лепестков, подумать только! Крис ни черта не знал о растениях, но даже его познаний хватало, чтобы понимать — это невозможно. Далеко не из всяких цветочных лепестков можно что-то вырастить, если можно вообще. Как же! Кай умудрился. — Достаточно одной живой клетки, чтобы сохранить жизнь, — просто ответил Кай на вопрос Криса и повернул цветок к солнцу. — И ты так из одной живой клетки что угодно можешь вернуть к исходному состоянию? — В теории. Чем крупнее и сложнее объект, тем... нужно разное оборудование. С растениями это проще. У них иной механизм напитывания энергией. С животными сложнее. Нужно создавать особые условия и использовать дополнительные материалы, потому что животные не могут брать энергию из самих себя в достаточном количестве. — Но вообще ты можешь? — заинтересовался всерьёз Крис. — Если от меня, например, останется живая клетка... — Я смогу собрать витедонар. Если удастся достать все необходимые материалы, то генетическая реконструкция займёт всего полчаса. — Из одной клетки? — не поверил Крис. — Ну да. Правда, ты уже будешь без шрамов. Их реконструировать не выйдет, потому что это уже будет поверхностная память клеток. Но это теория. На практике такого не было ни разу. Чтобы проводили реконструкцию человека. Только вэрса. Несколько раз послы требовали испытать витедонар на людях, но Великая Мать отказалась. То есть... она ответила, что это невозможно. — Она солгала? — Дала неточный ответ, — исправил формулировку Кай. — Соврала. Нагло. — Отнюдь. Ни разу же не пробовали. — Ладно, замнём, — сдался Крис. По крайней мере, он хорошо понимал, какими мотивами могла руководствоваться Великая Мать. Люди без того расползлись повсюду как зараза или саранча, а если бы у них ещё и появилась возможность проводить генетическую реконструкцию... Жутковатая перспективка, как ни посмотри. Хорошо, что бодливой корове Бог рога не дал. После ужина Крис торчал на пороге спальни и смотрел на Кая несчастными глазами. — На диване очень холодно. Кай вздохнул и слегка потёр пальцами шею. — Я сильно линяю. После глубокого сна. Цикл сбился. Ты просто не сможешь спать рядом. — Смогу. Кай устало пожал плечами и отошёл от двери. Крис расценил это как согласие и воспрял духом. Ему не хотелось оставлять Кая одного на всю ночь — мало ли что Каю взбредёт в голову. Крис и так всё это время не высыпался: ворочался на диване и по сто раз за ночь подкрадывался к двери спальни и прислушивался. На сей раз он оказался с Каем под одним на двоих одеялом, обнимал за пояс, нюхал пахнущие тропическими цветами и ливнями волосы и безропотно терпел все те тысячи уколов от чешуек. Кожа страшно зудела, но Крис опасался лишний раз шевельнуться и терпел. Его честно предупредили, и он сам полез — глупо жаловаться и стенать. Кай тихо спал рядышком, и Крис вслушивался в его ровное дыхание так, словно оно было музыкой. Изнывал от желания погладить. Просто погладить — до слабых искорок. В глубоком сне и после Кай ни разу не искрился, и Крис беспокоился. Утром он проснулся, всё так же удерживая Кая в объятиях, только тот ухитрился перевернуться во сне и теперь дышал Крису в грудь. Ладонями по гибкой спине — всё ещё шершавые неровности. Под пальцами у Криса крошились чешуйки. — Можешь почесать. Быстрее отвалятся, — сонно пробормотал ему в грудь Кай. Крис вместо этого погладил его по щеке, выбрался из-под одеяла и потянул Кая за собой в душ. — Почему ты согласился? — спросил уже под струями тёплой воды Кай, когда Крис привлёк его к себе и провёл губами по лбу. — Потому что мой мир — это ты. И ты — моя вселенная. Другая мне точно не нужна. Особенно такая, после которой не остаётся ничего, кроме руин и едкой пыли. Я в ней уже жил. Больше не хочу. — Крис осторожно обвёл кончиком пальца контур полных губ и легонько поцеловал в уголок рта. — Иди сюда, попробую тебя потереть мокрым полотенцем. Вдруг поможет? — Оно само всё отвалится дней за пять, — немного заторможенно пробормотал Кай, но послушно придвинулся, подставив плечи и спину под самодельную "тёрку" для чешуи. Крис терпеливо тёр бронзовую кожу и молчал. Кай тоже молчал, будто пытался свыкнуться с недавними словами Криса, а потом вдруг резко обернулся. — А если бы я был таким же, как ты? Как... человек? — Думаю, мы и тогда не разминулись бы, — невольно улыбнулся Крис. Тронул пальцами проступившие на шее мышцы и погладил. — У тебя шея как произведение искусства. Кай на миг задумался, потом чуть вскинул подбородок. — Это значит, что она красивая? — Это значит больше. Намного больше, — шепнул Крис, тронув шею теперь уже губами.***
Спустя неделю Крис рискнул предпринять вылазку в Лау. В пути пришлось пару раз останавливаться, потому что Каю становилось плохо. Его не укачивало, но он непременно хотел выйти наружу и походить ногами по тверди. Крис на второй раз заметил, что перед требованием остановки Кай начинал вертеться на сиденье как юла. Он и так спокойно не сидел, но чем дольше они ехали, тем беспокойнее вёл себя Кай. Крис просто смирился, что этот егоза не выдерживал долгого бездействия. Оно и понятно — всю жизнь носился по джунглям на своих двоих. — Нам обязательно туда ехать? — Я кое-что заказал, надо забрать на почте. Ну и не помешает заглянуть в лавку и прикупить что-нибудь — дом пустой совсем. Лампу вот надо новую. За почтой Крис пошёл один. Попросил Кая посидеть в машине и подождать, пообещал, что в магазин уже вместе сходят. А один пошёл, потому что заказал кое-что для Кая и хотел сделать сюрприз. Наверное, в этом не было острой нужды, но захотелось. Порадовать. Пусть даже в мелочи. Поводов для радости у Кая всё-таки недоставало, и это следовало исправить. Хоть как-нибудь. Когда Крис вернулся с коробкой в руках, Кай торчал у распахнутой дверцы джипа и смотрел на пару у банка. Крис сунул коробку на заднее сиденье, обошёл джип и остановился рядом с Каем. Тот продолжал смотреть на пару у вычурного крыльца. Даже не моргал. Крис растерянно оглядел Кая, затем перевёл взгляд на пару. Мужчина и женщина. Мужчине немного за тридцать, женщине до тридцати двух-трёх лет не хватало. — Восемь месяцев. Плюс-минус две недели, — едва слышно проронил Кай, и Крис ему поверил — на взгляд Кай многое определял точно. Пара по-прежнему стояла у крыльца. Женщина одной рукой опиралась на мужчину, а другой бережно придерживала живот. Крис и так бы понял, что срок у неё уже поздний, но точно определить бы не смог. — Ребёнок очень большой, — выдохнул Кай с необъяснимым удивлением. — Мать маленькая. У нас бы сказали, что ей нельзя... разве что бёдра широкие, поэтому нормально. Но всё равно ребёнок очень большой. — Да вроде бы нормальный, — растерялся Крис, озадаченно переводя взгляд с Кая на беременную даму и обратно. — Ну... для людей нормальный. Но кажется большим. Очень... заметно. Непривычно. — А разве... — Крис умолк, не решаясь продолжить. Вспомнил женщин-вэрса и прикинул в воображении, как это могло выглядеть. Да, наверное, было бы не так заметно. — Нет, у нас не так, — ответил тем не менее Кай. — Заметно только в последние месяцы, но немного. Дети обычно меньше. Немного меньше. — Не смотри так пристально, — попросил Крис с лёгкой улыбкой и взъерошил волосы у Кая надо лбом ласковым прикосновением ладони. — Неприлично пялиться на даму в положении. — Почему? Она красивая. Новая жизнь — это всегда красиво. — Кай впервые после глубокого сна ответил Крису улыбкой. Слабой, едва уловимой, больше припрятанной в уголках рта, но улыбкой. — Но ты можешь её смутить, — шепнул Крис, притянув Кая к себе. — Пойдём уже в магазин. Госпожу Джин Кай мгновенно очаровал до той степени, что она угостила его стаканом сока и щедро поделилась подсказками по поводу тёплой одежды на зиму. Правда, немного позднее она увидела, как Крис обнимал Кая. Отношение к Крису тут же испортилось. Крис как раз изучал инструменты за стеллажом, пока Кай рыскал в другом конце торгового зала среди пакетиков с семенами, потому слышал недовольное бурчание госпожи Джин. Она высказывала супругу всё, что думала о Крисе. — Подумать страшно. Он же совсем как ребёнок, а этот... "Этим" был Крис, который пользовался наивностью беззащитного и доверчивого "ребёнка" Кая. И госпожа Джин даже думать не хотела, что творится в "Яблочной лощине" вдали от людских глаз. Ну и намеревалась пристрелить мерзавца, позволившего Крису связать "мальчика" узами брака. Дескать, кто осмелился страшному Крису доверить ангела во плоти, и как такую тварь земля только носит. Крис тихо вздохнул, стянул с полки приглянувшийся набор инструментов и поплёлся к прилавку. Госпожа Джин смотрела на него, сурово поджав губы. Кай промчался между стеллажами и повис у Криса на спине, потом радостно потряс перед носом каким-то пакетиком. — Смотри, что я нашёл! Крис различил на картинке пышный белый цветок и со скрипом опознал в нём какую-то лилию. Лилия могла гореть в аду, а вот сияющий Кай был куда важнее. Крис безотчётно провёл пальцами по его щеке и тепло улыбнулся. — Берём? — Ещё бы! От улыбки Кая растаяла даже госпожа Джин. Кай тут же умчался обратно к полкам с семенами, а Крис придвинул пакетик с лилией к господину Джину. — Это... что-то вроде вашей жены? — неловко поинтересовался он у Криса. Поинтересовался явно без намерения обидеть, просто прикидывал, как и с кем ему держаться. — Жена тут, скорее, я, — хмыкнул Крис, с чувством удовлетворения полюбовался на ошарашенные физиономии четы Джин, прихватил покупки и двинул к выходу, окликнув по пути Кая.***
Крис проснулся один и приподнялся на локтях, чтобы оглядеть с удивлением скомканное одеяло. Помнил, что засыпал с Каем, гладил его, и тот легонько блестел искорками и мерцал. К коже вернулась гладкость, и почти все мёртвые чешуйки облезли. По крайней мере, Крису в бока и спину ничего не впивалось, и спал он нормально. Тем не менее, Кай куда-то подевался, и это было непривычным. Раньше Крис всегда просыпался, крепко обнимая гибкое и горячее тело. Кая он нашёл за домом. Тот явно успел порыться в своё удовольствие в цветнике, который сам и организовал собственными силами, а теперь крутился возле яблони. У яблони то ли ветром, то ли ещё чем надломило одну из веток. Ветка отличалась внушительной толщиной, некогда отходила от ствола под углом в тридцать градусов и щедро плодоносила, судя по всему. Кай осторожно ощупывал пальцами место слома, сосредоточенно хмурился и покусывал нижнюю губу. Поскольку день выдался тёплый, он сбросил рубашку на траву и сейчас вертелся у дерева в перепачканных землёй джинсах и такой же пятнистой от грязи майке. Босиком, к слову. И штанины ещё забавно подвернул. Короткий взгляд поверх плеча — и Кай снова занялся веткой. — Можно исправить и подлечить. Ты яблоки любишь? — Угу. — Крис подобрался ближе, чтобы с любопытством последить за проворными узловатыми пальцами. Потом подал Каю рогульку и придержал ветку, отогреваясь теплом горячего бока. Кай деловито закрепил ветку в нужном положении, примотал к рогульке и принялся осматривать место слома. Прямо у него под пальцами из волокон проступала... смола? — Что ты делаешь? — Перенаправляю. Подожди... — Кай сосредоточенно смотрел на слом и ждал, пока его не затянет янтарными каплями полностью. — Вот, так лучше. Крис осторожно потрогал капли — вязкие. Хотя чёрт с ним — Крис уже почти привык, что со всем живым Кай разговаривает на собственном языке и убалтывает так, как ему хочется. — Фантастика, — задумчиво подытожил Крис. — Совсем нет. У всего живого есть внутренние резервы, достаточно просто знать о них и использовать правильно. Кай повозился с веткой и погладил шершавый ствол дерева ладонью. Гладил бы до второго пришествия, наверное, если бы Крис мягко не сжал его плечи и не развернул лицом к себе, позволив привалиться к стволу спиной. Крис осторожно провёл руками от плеч до запястий и переплёл их пальцы. Настороженно всматривался в обманчиво безмятежное лицо. — Хочешь... поговорить? Услышал в ответ короткий смешок. Кай тут же затенил глаза ресницами. Притворился, будто разглядывает их руки. — Эта фраза раньше казалась мне глупой. Сейчас я готов признать, что в ней есть смысл. — Почему? — Раньше не нужно было... Настроение всё равно просачивалось. И слова не требовались. Мне трудно объяснять. В языках людей нет многих слов и понятий, поэтому тяжело пытаться объяснить зелёное через серое. Со мной всё хорошо, если ты об этом. И плохо мне только из-за того, что это кажется несправедливым... Потому что... — Хорошо только тебе? — проницательно уточнил Крис, притянул Кая к себе и обнял. — Ты думаешь в неверном направлении. Если ты остался один, это не значит, что тебе надо страдать за всех. Правильно? — Не значит... — едва слышно пробормотал ему в шею Кай. — Тогда что это значит? Это значит, что тебе нужно стать счастливым за всех. — Ты... так думаешь? — Я знаю, — отрезал Крис и прижался губами к виску. — Можно тебя потрогать? — Нужно. Он трогал. Обнимал, гладил, прижимал спиной к шершавому яблоневому стволу и рисовал искорками мерцающие следы на бронзовой коже. Жмурился от тепла обвившихся вокруг шеи рук, вёл ладонями по ногам, обхватившим его за пояс. Удерживал на весу и помечал поцелуями шею. — Можешь укусить, — шепнул Кай. — Тебе будет больно. — Уже неважно. Больно будет только мне. Крис не укусил — поцеловал. Отпустил приятную тяжесть и забрался ладонью под испачканную землёй майку. Медленно тянул вверх, очерчивал пальцами плоский напряжённый живот, проступающие под кожей рёбра. Добрался до твёрдых пластин мышц на груди, смял тонкую ткань и потянул выше. Поцеловал в острый локоть и огладил запястья, уронив ненужную майку на траву. Крис старался не думать, но всё то, что подспудно бродило в его голове мыслями, сейчас покалывало кончики пальцев невидимыми иголками. Он сомневался, что поступает правильно, но помнил слова Кая. Первая ступень. О глубоком сне Крис вообще ни черта не знал, а рисковать не хотел. Добрался до пояса джинсов и повозился с пуговицей и молнией. Нижнее бельё Кай не носил, как и все вэрса. Крис торопливо содрал с себя рубашку, кое-как расстелил на траве и уложил Кая на неё. Ловил смуглые узловатые пальцы, что пробегались по его груди и тревожили лаской и возбуждением. В солнечных лучах искорки на коже вспыхивали ярко и жгуче. Прятались под ладонями Криса и снова вспыхивали, мерцали. Смуглая кожа будто впитывала в себя солнечный свет и мягко сияла. Новое прикосновение — и сияние разрасталось. Крис свалился на рубашку рядом с Каем и потянул горячие руки к себе. Тянул, пока не поймал подбородком тяжёлое дыхание. Прижал Кая к груди и провёл губами по сомкнутым векам. Водил пальцами по лицу, зажигал искорки под ресницами, на щеках и скулах. Он скучал по ним. Биение сердца терялось в шелесте листьев и шорохе травы, и в шумном дыхании. Крис пытался оплести Кая руками и ногами, а Кай пытался оплести его. Сияющая кожа под ладонями нагревалась и согревала. Снаружи и внутри. Кай продолжал сиять и мерцать даже после, когда вытянулся на Крисе и пристроил твёрдый подбородок на груди. Крис ждал, когда дыхание вернётся в норму, и медленно водил пальцами по лицу, гладил подушечкой большого уголок рта и думал, как сказать то, что собирался. Ничего толкового не придумалось, поэтому он ещё раз погладил уголок рта и обвёл губы по строгому контуру. — Можно тебя поцеловать? На пути к губам выросла неизменная преграда в виде горячей ладони, осыпанной искорками. — На твоём языке это просто соприкосновение. Ласка, нежность, разные оттенки симпатии. На моём языке это означает другое. Это новая жизнь, вселенная. — Я знаю. Если ты... если ты хочешь, можно? — Крис пытливо заглядывал в золотисто-карие глаза. Кай старательно отводил взгляд. — Ты знаешь, что будет, если ты это сделаешь. — Знаю. — Ещё бы он не знал, если только об этом и думал. И, конечно, было не по себе, но... — Как это будет? — Восемнадцать месяцев, Крис. — Кай пропихнул ладонь между ними и прижал чуть ниже солнечного сплетения. — Примерно тут. Ребёнок сам найдёт идеальное место, чтобы ничем не навредить. Если правильно есть и двигаться, то ничто не будет беспокоить год. Потом придётся избегать нагрузок и двигаться мягко и плавно. Более или менее заметно будет на последних трёх месяцах, а может, и не будет — ты большой, а наши дети немного меньше. — А потом придётся резать? — Крис сглотнул и облизнул пересохшие от волнения губы. — По-другому не получится. Ты не женщина. Ладно, неважно... — Кай попытался отстраниться и ускользнуть, но Крис не позволил, притянул обратно и обнял. — Попробуем? — Это не... — Если ты хочешь тоже. Кай неотрывно смотрел на его губы целую минуту, потом перевёл наполненный сомнением и опаской взгляд выше. — Я никогда это не делал. Как... Крис вновь тронул подушечкой большого пальца уголок рта и погладил, потом медленно потянулся к губам. Наткнулся на слегка дрожащую ладонь, оплёл пальцами, сжал в своей и всё-таки коснулся шершавой тонкой кожицы. Потёрся. Кончиком языка тронул уголок, прошёлся по нижней губе и плавно сжал верхнюю. Боялся открывать глаза и просто без спешки посасывал верхнюю губу Кая. Ещё раз провёл языком по нижней и рискнул двинуться дальше. До ровной кромки зубов. На кончике языка медленно таяла сладость запаха тропических цветов и дождя. До внезапного резкого укола. Стремительного и короткого. Как вспышка. Боль длиной в мгновение, нега — и закружилась голова. Сержант Ли всё твердил, что Дью его ужалил. А Криса в своё время кусали пчёлы и осы. Сравнение, на его взгляд, оказалось грубым. Это не походило на укус осы. Слишком быстро. Так быстро, что он и само чувство боли не запомнил толком. Горячее тело вновь попыталось ускользнуть, но Крис не намеревался останавливаться. Тронул язык Кая собственным и медленно обвёл. Кай затаил дыхание и не шевелился в его объятиях. И Крис продолжал целовать, машинально изучая. Нашёл небольшое уплотнение на нёбе, огладил языком и, скорее, почувствовал, чем услышал тихий долгий стон. Напоследок сжал нижнюю губу и легонько потянул, чтобы отпустить и открыть глаза. Кай светился весь. Полностью. Мерцал и сиял не бледным золотом, а переливался. Как радуга. И губы — тоже. Не дышал и не шевелился, вцепившись в плечи Криса мёртвой хваткой. И когда открыл глаза с долгим выдохом, они оказались "пьяными", затянутыми сладкой дымкой. Он тут же с силой зажмурился и едва слышно попросил: — Можно... ещё раз?.. Крис зарылся пальцами в тёмные волосы и прижался щекой к сияющей щеке. Губы сами сложились в улыбку. — Ты должен знать лучше. Я могу хоть миллион раз, но вот не уверен, что сразу управлюсь с таким количеством детей. Кай притих ошарашенно, потом помотал головой. — Один ребёнок. Всегда только один. Ты уже занят, твои клетки помечены, поэтому... — То есть, — Крис быстро сложил всё в голове, — ты теперь можешь вволю целовать меня все восемнадцать месяцев? — Чуть дольше. — Кай трогательно отвёл глаза и тихонько вздохнул. — Но потом снова будет нельзя. — Тогда и подумаем об этом... — Крис умолк в поцелуй. Кай всё ещё цеплялся за его плечи и неумело, но настойчиво прижимался губами к его губам. И мерцал. Радугой. Затапливал жаром и головокружительным запахом. Наверное, этот сюрприз был намного лучше припасённого подарка в виде редких растений, припрятанных в коробке. Да и волнение куда-то подевалось, затерялось между их губами и растаяло в их дыхании. И Кай не обманул — второй поцелуй обошёлся без укола, как и все последующие. Маленькое безумие, но Крису нравилось, как Кай светился всё то время, пока они целовались, как вздрагивал всем телом от каждого соприкосновения губ и даже движений языка, как цеплялся за плечи, порывисто обнимал, задерживал дыхание и откровенно плыл сознанием, что-то шептал и щекотал горячим дыханием губы. — Он будет похож на меня хоть немножко? — тихо спросил Крис после, когда нёс уцепившегося руками за его шею и ногами за пояс Кая в дом. — Даже не немножко, — пробормотал ему на ухо Кай. — Он же будет слышать тебя всё время. — А я? Я его буду слышать? — Крис старательно отгонял картинки обычной человеческой беременности и боялся совсем чуточку. — Может быть. Я точно не знаю. Раньше было всего несколько подобных случаев, из-за чего и появился запрет. Но... все они отличались. Либо случайность, либо... Вот так не было ни разу. Чтобы человек и вэрса... выбрали сами.***
Шесть месяцев спустя поцелуй зажёг новую вселенную чуть ниже солнечного сплетения Криса. Там появилось светящееся пятнышко. Крис сначала почувствовал тепло внутри, а только потом заметил приглушённое сияние, что слабо подсвечивало его кожу в верхней части живота. Оно мерцало быстрее, чем Кай, и отзывалось на их поцелуи волнами тепла и внутренним светом. От лёгкого беспокойства Криса не осталось ничего — оно сгорело в сиянии новой крошечной вселенной, которая пока отлично чувствовала себя внутри него и не просилась наружу — она купалась в любви.