Имбирная коврижка Ингредиенты: 450 г муки; 3 ч л молотого имбиря; 2 ч л пекарского порошка; 1 ч л соды; 1 ч л соли; 225 г сахара; 175 г сливочного масла; 175 г черной патоки; 175 г светлой патоки; 300 мл молока; 1 яйцо, взбить. Инструкция: 1. Смазать маслом квадратную форму со стороной 23 см глубиной 5 см, проложить пергаментом. 2. Просеять все сухие ингредиенты кроме сахара. 3. Подогреть сахар, сливочное масло, патоку и сироп в кастрюле на медленном огне, пока масло не растает. 4. Перемешать растопленные жидкие ингредиенты с сухими, добавить молоко и взбитое яйцо. Взбивать деревянной ложкой. 5. Перелить в подготовленную форму и запекать в середине духовки при 180С° в течение 1 ½ часа, пока не поднимется и не будет упругим на ощупь. Оставить в форме на 15 мин и переложить на решетку. Когда полностью остынет, завернуть в фольгу, оставив пергамент. 6. Хранить 4-7 дней перед тем, как разрезать на кусочки, чтобы хлеб настоялся и созрел. Из поваренной книги: «Еда без правил»
***
… Осеннее равноденствие в деревне в этом году праздновалось с невероятным размахом. Праздничная атмосфера витала в воздухе, пропитанном ароматами выпечки и вина. Торговцы занимали маленькие, кажется, игрушечные домики, с крытыми соломой крышами и прилавками, ломящимися от самых невероятных и разнообразных товаров, у входной двери. На огромной деревенской поляне с самого утра до позднего вечера на импровизированной сцене бродячие артисты, прибывшие на рассвете веселили народ и толпа взрывалась хохотом и благодарила за все звоном монет, брошенных в шляпу вертлявого мальчишки и к ногам раскланивающихся исполнителей. Теперь же там в центре взметнулся грозный неистовый огненный цветок, вылизывающий чернично-синее небо, снопами искр соревнуясь с блеском звезд, а задорные рулады волынки и вистла, напевы скрипки разгоняли все проблемы, танцующих пар, даруя радость и вдохновляя веселиться как в последний раз. Люди обнимались, спорили, смеялись, флиртовали. С насмешливой ухмылкой Роберт в окружении приятелей наблюдал за разношерстной толпой, опьяненной местными в изобилии льющимися хмельными напитками, беснующимися на стенах и стволах деревьев тенями. Он вернулся в родное поместье из Европы впервые за много лет и происходящее было словно прекрасное эхо прошлого, как будто он вновь наслаждался дивной мелодией, которую не слышал с детства. — Пойдем. — Роберта неожиданно тянут за руку и он обращает внимание на задорно улыбающуюся девушку, которой из-за его неподвижности пришлось остановиться, а не продолжить движение дальше. Пшеничного цвета коса, почти расплелась и тонкие короткие волоски над головой в свете огня кажутся почти ореолом, на губах улыбка, в глазах черти бесятся. — Я не танцую. — сухо отвечает он, выразительно посмотрев на удерживающие его предплечье тонкие пальцы. — Да ладно. — нахальная незнакомка, не переставая улыбаться на секунду закатила глаза, — все это делают. — Я твой лорд. — напоминает Роберт перебравшей с алкоголем, зарвавшейся дочери арендаторов его земли или кто там она. Волшебная улыбка тут же сползает с лица и девушка смиренно тупит взор. Ни дать, ни взять, скромная дебютантка Сезона из приличной семьи посреди зала в Лондоне. Сколько их Роберт повидал. — Прошу прощения, милорд. — и взметнув юбками, приседает в низком реверансе, в котором нет ни грана уважения и сожаления по поводу случившегося и своего поведения, лишь сплошные издевки и сарказм, а потом, резко выпрямившись, поворачивается к одному из приятелей Роба и протягивает ему руку. — Может Вы? — сверкает глазами и к огромному удивлению Роберта друг, сунув ему в руки мех с вином, принял приглашение и парочка мигом влилась в веселящуюся массу...***
Элитная картинная галерея, расположившаяся в огромном старинном двухэтажном особняке на набережной, всегда славилась своими благотворительными мероприятиями. Владелица умело окружила себя и талантливыми представителями мира искусства, жаждущими с ней работать и знаменитыми и богатыми людьми, как и разбиравшимися в живописи, как и просто ценившими ее мнение и с огромным желанием обменивали свои чеки с цифрами, в конце которых меньше пяти нолей никогда не стояло на ее добрые советы, благодаря которым они еще ни разу не попадали в списки вульгарных выскочек. Вдобавок ко всему мисс МакКолл любила устраивать благотворительные приемы, приурочивая их к какому-нибудь общеизвестному празднику, и ей реклама, и людям польза. В этом году выбор пал на День Труда, а все вырученные средства должны были поступить в Фонд Борьбы со СПИДом и ВИЧ инфекцией, ничего не скажешь, невероятно символично. В огромных светлых залах с большими окнами выставлялись талантливые абстракции живописца, пожелавшего остаться неизвестным до конца вечера, по отполированному до зеркального блеска паркету в котором отражались отблески ламп на потолке, разгуливали гости, расхваливающие творения, оценивающие мазки и тона и гадающие, гадающие, и взбудораженные и общением и ожиданием продолжения мероприятия, а мисс МакКолл никогда бы не обошлась без чего-нибудь экстравагантного, зря что-ли в центре зала возвышался свежесооруженный подиум. Роберту бы уже привыкнуть и к вниманию прессы, облепившей вход в галерею плотнее пчелиного улья и учтивость фотографов, допущенных для съемки в галерее, но сегодня он чувствовал какое-то давно забытое волнение, словно где-то под ребрами, пузырилась бутылка игристого вина. Может надо было вырядить какую-нибудь из новопосвященных красоток, чтобы гордо несла себя на бесконечных шпильках, делавших ее выше спутника на голову, и отвлекала бы на себя внимание, но уже поздно и потому вульгарно, с чьей-то точки зрения, затолкав руки в карманы брюк, Роб вошел в зал и устремился к одному из официантов, ловко балансирующего бокалами на подносе, лавируя среди людей. Вооружившись бокалом шампанского, который ему предстояло выгуливать достаточно долго, — ну не пить же этот перебродивший лимонад, — перед тем как «забыть» на каком-нибудь столике, он изгибает губы в вежливой улыбке, и направляется на поиски своей «цели номер один» в толпе, попутно застревая со знакомыми, чтобы перекинуться парой слов и восторгов по поводу происходящего. Дженнифер обнаруживается в самом центре зала, ее можно определить по громкому смеху и всеобщему веселью и расслабленности, царившему вокруг нее. Светлые не дремали, плотным кольцом, окружив ее. И если Хемсворта-младшего, еще хоть как-то отвлекала от Джен Майли, по этому поводу разодевшаяся в костюм женщины, — и пускай у любого здравомыслящего человека при виде этого наряда возникали мысли об эпилепсии и дальтонизме, Роберт еще слишком явственно помнил ее комбинезоны без одной штанины и прочие клоунские наряды, потому он как все собравшиеся представители прессы был доволен, — то Шумер и Хатчерсон с подружкой были словно преданные стражи и куда Куперу, вспомнившему после внушения от боссов о своих обязанностях с ними тягаться? Спилберг тоже недалеко, по отечески тепло взирает на вожделенную адептку и Роберт прекрасно помнит, что он делает с теми, кто не пожелает за ним последовать. — Смотрю у тебя тоже проснулась тяга к прекрасному? — интересуется де Ниро у него, когда они оказываются в одном кружке, остановившемся у зелено-оранжевой абстракции. Сочетание цветов было совершенно невероятным, но на какой-то момент Властелину показалось в нем что-то знакомое и приятное. Не только глазу, но и душе. — Ты же знаешь, без одного шедевра, коллекция никогда не будет полной. — жмет плечами Стивен, внимательно посматривая на собеседника поверх очков. Двадцать первый век на дворе, а он все не расстанется с этими «костылями», ладно бы для образа носил. — мысленно поразился Роберт. Это недоумение у него было уже привычно, как дышать. — А мне вот всегда нравились конкретные образцы, без привязки к чему-либо. — Значит понятие триптих не для тебя? — О да, только что-то единое, без возможности разделить и в единственном экземпляре, без дополнений. — он салютует бокалом собеседнику, чуть пригубляет и уходит дальше. Боже, ну и кислятина. Где же нормальные крепкие напитки? Глухой стук по микрофону оповещает, что вечер переходит к следующей части программы и владелица галереи берет слово, красочно и восторженно стараясь донести до собравшихся смысл происходящего, и в выступлении звучат такие слова, как «благое дело», «единство» и прочие, не имеющими никакого смысла без подкрепления делами. Мисс МакКолл старается вдохновить собравшихся на транжирство и жажду помощи людям, путем поднятия табличек и выкриков цифр, означающих ставки, подогревает желание раскошелиться и вот начинается аукцион. На сцене появилась первая картина, точнее репродукция одного из полотен, который можно было лицезреть в зале галереи, и мисс МакКолл объяснила, что она кисти присутствующей здесь Дженнифер Энистон. Актриса, одарила собравшихся очаровательной улыбкой, вежливо раскланялась и началось главное веселье: торги, ведь всем хочется иметь картину автора, который уже выставляется в музее Нью Йорка.***
…Незнакомка кружится, кружится в танце, неистово и игриво; встряхивает золотистыми волосами. Ее юбки взлетают в воздух и нижние кажутся пенистыми белоснежными облаками, подчиняясь изящным движениям. Девушка порхала в толпе танцующих вокруг костра, дразня своей красотой, своей открытой шеей и вздымающейся над открытым корсетом грудью; глаза ее горели задором, движения были страстные, и Роберту казалось, что все это предназначено именно ему, а не его приятелю, важным индюком вытанцовывающем рядом с ней. Он сам себе поражается откуда в нем такое раздражение к давнему другу с которым он знаком со стародавних времен, и стараясь отвлечься от мыслей, отпивает из меха. Вино молодое, терпкое и достаточно приятное, даже с учетом его, достаточно искушенного мнения, на вкус. И все-таки Роберт Де Ниро не привык себе отказывать и решившись в пару шагов пересекает расстояние по исчерченной пляшущими тенями истоптанной земле и сунув другу в руки треклятый мех, насмешливо бросает: — наслаждайся. — оттесняет его и как будто в бальном зале коротко кланяется девушке. Незнакомка, замешкавшаяся лишь на секунду, с трудом сдерживает улыбку, чопорно изображает книксен, принимая приглашение. И вот теперь она точно для него. И пускай все вокруг млеют и завидуют. Танец сопровождается дружными хлопками и стуком башмаков: мужчины и женщины кружились под лихую народную мелодию и Роберт с какой-то юношеской радостью присоединяется, увлекаемый в вихрь музыки. Мало-помалу, он входит во вкус, он оживился, несколько взволновался и, уже поддавшись очарованию партнерши, вошел в азарт и двигался легко, а девушка только поводила плечами, ускользая лучом света, завлекая за собой, и глядела лукаво, точно она королева, а он раб. И Роб чувствовал себя таковым, покорным и жаждущим внимания и власти над ним. Это было глупо и непривычно. И в тоже время невероятно правильно. Свежий ночной воздух напоен пьянящим ароматом листвы и хвои. И когда мелодия закончилась, а музыканты взяли перерыв, дабы насладиться вином и едой Роберт дернул ее за руку, увлекая за собой на окраину поляны, подальше от свидетелей и пьяной суеты…***
— Лот номер пятнадцать! — сообщает распорядитель аукциона и на мольберте появляется репродукция в оранжево-зеленых тонах, которая так запомнилась Роберту. — Начнем с тысячи долларов. Кто даст тысячу сто? Зал находится в смятении, собравшиеся переглядываются. Де Ниро уверенно поднимает табличку. — О, тысяча сто номер тринадцать, кто даст на сотню больше… Торги идут вяло. И вот, после того как аукционер в пятый раз начинает отсчет, его прерывает громкий девичий голос. — Нет, так дело не пойдет! — эмоционально заявляет Джен, забираясь на сцену, попутно подворачивая на ступеньках ногу из-за высоких каблуков и заканчивая восхождение уже прихрамывая, — Мы же здесь, чтобы собрать деньги? Тогда что вы скажете, если к картине будет прилагаться еще и вечер в моей компании? Ужин, кино? Ммм? Может катание на лошадях? Только давайте без танцев… По залу прокатилась волна смеха. — Две пятьсот! — разносится над толпой. — О Лиам, похоже это будут наши самые дорогие посиделки. С тебя пицца, с меня пиво! — веселится Дженнифер. — Три тысячи! — еще одна табличка взлетает вверх. — Нет, пиво с тебя Джош, а я придумаю чем забаррикадировать дверь, чтобы ваши спутницы меня не убили. Майли и Клаудия словно по команде улыбнулись, поддерживая шутку. Дальше за дело снова взялся аукционер, цена картины стала возрастать и к моменту, когда из своего укрытия вышел Стивен и подписался под цифру в двадцать тысяч, Роберт, окончательно удостоверившийся почему эта картина его так зацепила, вынырнул из воспоминаний и решил, что можно вливаться в игру поднял цену еще на пять…***
…. Через несколько минут они выбежали к залитым всплесками лунного света, просачивающимися меж ветвей деревьев, фургончикам, в которых утром приехали бродячие артисты. Роберт резко остановился, и девушка с разбегу налетела на него, тут же попав в крепкие объятия, и засмеялась. Роб сильной рукой прижал ее тонкую фигурку к себе. Кончик его языка нашел крохотную ямку на ее нижней губе, лаская и дразня. — Ну вот, наконец-то ты прекратил хмуриться, — чуть отстраняясь игриво сообщила девушка, погладив пальчиком между смоляных бровей, — так-то лучше… — она привстала на цыпочки, чтобы поцеловать тот участок кожи, по которому только что разгуливал ее палец, но была прервана. Роб, прильнул к ее губам, впитывая ее сладость с примесью аромата вина и имбиря. — …мой лорд, — все-таки договаривает она, выдыхая. — Не называй меня так. — рычит он куда-то ей в шею. Пальцы вплетаются в окончательно растрепавшуюся косу, оттягивая голову девушки, тем самым открывая для себя больше пространства для действия. Его губы скользят по точеным скулам, подбородку, шее и ниже… Девушка хватает ртом воздух и откликается лишь сдавленными полустонами. — Ты сам мне это сказал. — на выдохе лопочет она. — Тогда как мне тебя называть? — оторвавшись от тонкой венки, нервно пульсирующей под нежной сливочной кожей, спрашивает Роб. Девушка облизывает припухшие губы, огромными глазами смотрит и мягко улыбается: — Называйте меня Велма. — чуть прикусывает нижнюю губу, — и что же дальше?..***
— Тридцать пять! — поймав взгляды босса и врага, Брэдли даже пожалел, что высунулся, настолько велики были шансы быть испепеленным. Джен устроившаяся на краю сцены и болтавшая ножками, игриво ему подмигнула. Собравшиеся звездные гости, начинают несколько скучать, выражая это едва слышными перешептываниями, покашливаниями и возвращению к шампанскому, а основные противники не могут угомониться, стараясь продемонстрировать свое могущество, хотя бы при помощи банковской карты. — Стивен, и куда ты собираешься ее повесить? — интересуется у супруга миссис Спилберг и это похоже служит хорошим отрезвляющим средством. Черт бы побрал этих непосвященных в секреты жен! Роберт торжествующе ухмыляется и радуется, что миссис Спилберг находится в достаточно хорошей физической форме, чтобы еще долгие годы основательно портить жизнь благоверному. — Пятьдесят! — гордо объявляет он. Аукционер с подчеркнутым драматизмом, — ни дать ни взять рефери на боксерском ринге, — заводит отсчет и вот оно. Картина его, и не только. Теперь не надо пытаться подгадать время к ее расписанию, один вечер Джен целиком и полностью его! — Мисс Лоуренс, теперь Вам придется терпеть целый вечер мое общество. — улыбается Роберт, галантно замирая у подножия лестницы и предлагая руку. — Господи, мистер де Ниро, Вы знаете как меня зовут? — Джен взволнованно прикрывает рот ладошкой. Потом все же выдает ему вторую руку и осторожно спускается, для нее длинные юбки, каблуки и лестницы даже по отдельности экстремальная прогулка. — Не стоит скромничать. — мягко улыбаясь пожурил ее Роберт. — Когда я могу ознакомиться с вашим расписанием? Никакого экспромта, никакого напора. Его тело, несколькими шрамами и спустя столько столетий прекрасно помнило как может его Велма дать отпор.