Горькое счастье. (Flowerfell)

      Фриск        Прошло около часа, а Гриллби совершенно нагло задерживал открытие бара.        «Сговорились, блин», — краснела бедная девушка, прислонившись к Сансу и не сильно отличаясь цветом лица от цвета его красного свитера. Музыку Гриллби всё-таки поставил, плавную, с мягким женским вокалом. И вот теперь, медленно покачиваясь и топчась на одном месте, Фриск и Санс тесно обнимались. Но в отличие от смущенной девушки скелет ловил от их объятий одно удовольствие. Он осторожно поглаживал её тонкую талию и все ближе и ближе притягивал девушку к себе. Она выглядела такой хрупкой и слабой… Скелет относился к ней, как к драгоценной, хрустальной статуе, которую нужно оградить от всех опасностей любой ценой. Каждый раз, когда Фриск чувствовала, что они прижимаются друг к другу всё теснее, она вздрагивала и, смущенно улыбалась, пряча от скелета взгляд. Ей это в некотором роде даже нравилось. От этого мурашки пробегали по спине, она чувствовала себя защищенной, когда он был рядом с ней. Верила, что сама гора Эббот может обрушиться, а он вынесет её из огня всего мира на руках без единой царапины.        — Фриск… — Санс хотел что-то спросить, но в бар начали стучаться недовольные посетители, потерявшие терпение, и Гриллби пришлось выключить музыку. Видимо, придётся отложить важный разговор на неопределённый скрок. — А, неважно. Идём домой, сахарок.        Они вышли из бара через служеный вход, избегая посторонних взглядов, стараясь продлить своё личный момент, и направились домой, держась за руки. Интересно, но несмотря на отсутствие кровообращения и кожи, рука Санса была такой же тёплой, как и человеческая.        По дороге они всё же встречали некоторых монстров, которые удивленно косились на вернувшуюся с того света девочку, но говорить что-либо не решились. Кто-то решил, что это не его дело, кто-то побоялся предостерегающего взгляда Санса, а кто-то, наверное, подумал, что это другая девушка, просто очень похожая.        Парочка одаривала их быстрыми взглядами, иногда кивали в знак приветствия и шли дальше. Им самим никому ничего не хотелось объяснять, хотелось просто побыть вдвоём в тишине и спокойствие. Но, видимо, этому не суждено было случиться.        — Оп-па, — Уже на подходе к дому, Санс неожиданно остановился. Отвечая на удивлённый взгляд ссвоей подруги, он кивнул в сторону их жилища. — Смотри, кто нарисовался.        Возле почтовых ящиков стоял их знакомый робот! Большая металлическая коробка с большим потухшим, клетчатым экраном, на котором была видна крупная трещина. Глаза Фриск радостно заблестели! Она очень-очень хотела поговорить с ним после их неловкой встречи на вершине горы, и поэтому сейчас она была так рада его видеть! Санс же её счастья не разделял. Многое изменилось за время «отсутствия» Фриск, многое, о чём она не знала. И появление этого робота не сулило ничего хорошего ни для кого из них. К счастью, скелет вовремя заметил такое радостное настроение своей подружки и успел закрыть ей рот ладонью, прежде чем она успела обратить внимание Меттатон на них.        — Тише, сахарок, тише! Тебе не кажется это подозрительным?        Девушка скептически подняла брови и убрала руку скелета. К счастью., кричать она больше не собиралась, просто выжидающе смотрела не него.        — Видишь ли, — начал Санс полушепотом. — после того, как ты… умерла, Альфис отстроила Меттатона заново. Но из-за того, что его самоуважения было растоптано критикой, эта докторша смогла легко перевоспитать его в покорную железную собачонку. Теперь он у неё на коротком поводке, выполняет работу с бумажками, убирается, проверяет отчеты, служит мишенью для показательных выступлениях Андайн и при этом держит свое мнение при себе. А теперь подумай сама — робот здесь, а ни Альфис, ни Рыбины в броне рядом нет. Понимаешь, о чем я?        — Нет, не понимаю. — Фриск лишь смутно догадывалась. Неужели он намекает, что Меттатона послали как шпиона. Фриск нахмурилась.— Ну, может и понимаю, но это не значит, что я с этим согласна. Я верю, что он вполне мог бы прийти сюда сам.        Она не верила, что Меттатон мог так покорно оставить свою мечту о славе и превратиться в мальчика для битья. Когда они с Сансом встретились с Роботом на поле битвы — Фриск уже не могла видеть из-за цветов, но зато она все прекрасно слышала. И она слышала все те телефонные звонки, то, что ему наговорили те, ради кого он столько трудился и работал.        Его ненавидели, хотя он не делал ничего преступного, ему желали смерти, хотя он просто стремился к своей мечте. Все силы и все время он отдавал своим шоу, придумывал что-то новое и делал это, оттачивая до совершенства. А что он получил взамен? Упреки, ненависть, презрение — те, ради кого он готов был развалиться на части, плюнули ему в лицо. Словами не передать, насколько Фриск было его жалко. Но вместе с жалостью девушка питала к нему огромное уважение. Пока Альфис не выставила его на тот треклятый бой, где он столкнулся со всей ненавистью Подземелья, он держался одной мечты, не сдаваясь много лет! Он был очень силен духом, просто он не выдержал такого напора неоправданной критики за один раз. Боль за робота просто разрывала ей сердце, Фриск верила, что немного похвалы и веры в него помогли бы Меттатону вновь воспрять духом.        — Ну и дурочка, — махнул рукой Санс. — Думай, что хочешь, но не отходи от меня далеко. Меттатон        После разговора на вершине Эббот… Точнее, после приказа, который Меттатон получил на Эббот, робот не рискнул перечить Альфис и поехал в Снежград за Фриск. Он понимал, что после возвращение девушки с того света, Санс ни на шаг не оставит Фриск, поэтому ждать, когда она будет одна — бессмысленно. Надо было придумать уловку, что бы нейтрализовать Санса. У него была одна задумка, но для этого надо было попасть в дом. Вот он и ждал их.        «И вправду дурочка», — подумал робот. Он только притворялся спящим, спрятавшись в форму металлической коробки, а на самом деле бывшая звезда просто выключила освещение экрана, но зато увеличил громкость слухового аппарата, что позволило ему слышать весь их короткий диалог. Жаль, что он не умел читать мысли… Или, наоборот, хорошо, ведь робота и так мучила совесть из-за приказа на убийство своего единственного друга, а если бы он ещё и понял всю веру Фриск в него, не исключено короткое замыкание. Санс и Фриск продолжили приближаться к нему, но перед тем, как кто-либо из них заговорил, робот успел вернуть настройки слухового аппарата в норму и включил экран. Мол, только что проснулся.        — Привет, жестянка, чего надо? — начал Санс небрежно, за что сразу получил несильный удар локтем в бок от Фриск. И пока обалдевший скелет соображал, с чего это девчонка дерётся, та быстренько перехватила инициативу разговора.        — Мы хотели сказать: «Привет, Меттатон, давно не видешись. Не хочешь ли зайти?»        — О, д-да… Спасибо, Фриск. С радостью зайду. Я так удивился, когда увидел тебя в деревне. Вы не против, если я перестроюсь? — Последнюю фразу он говорил, уже заезжая в дом. Механический лязг и скрежет раздались громко и неожиданно в пустой гостиной. Меттатон превратился в свою человекоподобную, ржавую, протезированную форму и сел на диван. Фриск села рядом с ним, а Санс так, что бы видеть все его движения. — Фриск, как ты смогла вернуться из мертвх, и зачем ждала так долго?        — Хороший вопрос, Меттатон. Если честно -то мы и сами не знаем. — Девушка пожала плечами и мило улыбнулась роботу. Он быстро отвел единственный работающий глаз, но она этого не заметила. — Мы, если честно, даже не догадываемся. Я хотела спросить Альфис, но возможности пока не предоставилось. А ты сам как? Я, кхм, я думала, что ты взорвался.        — Взорвалось моё тело. — Меттатон глубоко вздохнул, отчего металлические пластины на его груди наехали друг на друга, испачкав диван осыпавшейся ржавой крошкой. — А сам я призрак. Сделали тело заново, я заново заселился. Это не самая моя любимая тема, если честно. Тело сделали спустя рукава и мне самому приходится себя ремонтировать. Кстати, вы не возражаете, если я включу свой вентилятор? У меня затруднено…        — Да, конечно, как тебе будет удобно. — ответила Фриск, прежде чем Санс успел послать робота куда подальше. МТТ быстро нажал три небольшие кнопочки на животе. И там, на спине, где у человека находятся лопатки, с неприятным скрипом открылись две круглые полости, затянутые мелкой, ромбовидной решеткой. Что-то зажужжало. Фриск не знала, что именно у робота было затрудненно, но это слово явно не передавала всей запущенности ситуации, ибо дымок, который оттуда выходил, был мутно зеленоват и пованивал. Она решила переменить тему. — О, Меттатон, я хотела тебя спросить, ты всё ещё занимаешься съемками?        Робот так резко дернулся, как будто у него что-то и вправду закоротило. Он уставился на Фриск с таким удивлением, что девушке стало неловко. Но вдруг Меттатон прикрыл рот рукой и оттуда послышались хрипящие смешки.        — Ты правда думаешь, после всего, что я услышал, я всё ещё буду сниматься? — Он был уверен, что сейчас она засмеётся над ним или поймет, какую глупость сказала и начнет извинятся, но увидев, что эта глупая девочка лишь сдержано кивнула, его голос дрогнул и теперь напоминал сплошные помехи. — Ты… и вправду так думаешь. Поразительно…        — А я не права? — Фриск поняла, что задела его за живое. Она почувствовала себя виноватой, но не собиралась извиняться. Она должна быть Решительна! К тому же Санс развалился в кресле и кажется, начинал засыпать, а потому мешать у него не получиться. — Просто, если «да», то мне бы хотелось посмотреть. Ну, я ведь помню, что ты всегда очень ответственно подходил к своей работе. Я тогда уже не видела из-за цветов, но помню, как мы с Сансом попали на Спектакль или на Кулинарный выпуск… Ты не мог бы мне описать, как там всё было? — Зачем тебе это? — спросил он практически шепотом. Ему было очень непросто слышать эти слова. Первая похвала за всё его карьеру. «Издевается надо мной или ей действительно интересно?» — Я не понимаю.        — Я… ну, пообещай не смеяться, хорошо? Я, когда была маленькой, очень хотела стать кинозвездой! — Санс издал ленивые смешки, Фриск его слегка пнула и продолжила: — И когда я уви… услышала как ты обращаешься к зрителям, поёшь и как Решительно стремишься к славе, я поняла, что ты тоже мечтаешь стать звездой! Это было так круто, ты прилагал столько усилий! Мне очень-очень жаль, что ты столкнулся с такой ненавистью, мне действительно жаль, я уверена, такие труды и самоотдача не должны были пропасть даром! Мне в самом деле интересно твоё творчество, ведь я считаю, что такую веру в своё дело нельзя не уважать, я хочу…        — Фриск, хватит, замолчи пожалуйста. — Робот был готов плакать. Он никогда не слышал таких тёплых и добрых слов. Что кто-то его уважает, ценит, восхищается им… Никогда. За всё то время, когда он из Тела лез, что бы получить признание и славу, он никогда не слышал столько поощрения и веры в него. И эту девочку он должен был доставить на смерть. Своего единственного фаната. — просто замолчи…        — Меттатон… — Фриск подсела ближе и положила руку ему на плечо. В её взгляде было столько уважения и жалости, что роботу было трудно смотреть ей в глаза, зная, что он должен сделать. Он отвернулся. — Послушай, если тебе настолько неприятно это слышать, то я больше не буду об этом говорить.        — Н-нет, — на секунду робот испугался. Это был единственный раз, когда его хвалили за старания. И пусть это звучало незаслуженно — для него любое одобрение стало казаться незаслуженным. — он хотел ещё немного насладиться этим. Поэтому он испугался, что она сейчас и вправду замолчит. И он больше никогда и ни от кого не услышит ни одного доброго слова, за всю жизнь. Но и слушать её тоже было больно. Он ведь пришёл сюда не для разговоров. — Просто… Ты так добра ко мне, для меня это ново. И мне сложно слышать такие слова. Так будет ещё труднее выполнять приказ.        — Какой приказ? — Фриск насторожилась, ей очень не понравилась эта формулировка. Она машинально потянулась к Сансу. Скелет не реагировал. — Меттатон, какой приказ?        Робот поднял на неё взгляд и прошептал, дрожа всем телом:        — Похитить тебя.        Фриск подскочила с места, потянув Санса за руку, но он мёртвой куклой упал на пол. Девушка взвизгнула и рухнула на колени возле него, перевернув его на спину. Он никак не реагировал.        — Не трудись. — Сказал Меттатон, поднимаясь с кресла. — Он спит. Снотворный газ. — Робот поднял одну из рук и указал на дымок, выходящий из вентиляторов. —  Изобретение Альфис на случай бунтов. На людей не действует, а монстров вырубает за десять-пятнадцать минут. Не удивляйся тому, что я не заснул, у меня-то механическое дыхание, я дышу воздухом, который набрал, пока ждал вас на улице. — Фриск онемела. «О нет, неуджели Санс был прав…» — думала девушка, когда вдруг заметила у робота в третьей руке маленький шприц. — А вот это действует и на людей.        — И ради чего? — Фриск не бежала — не видела в этом смысла. Он бы догнал её ещё до того, как она бы добежала до двери. — Почему ты это делаешь, Меттатон?        — Потому что если я ослушаюсь Альфис, я стану не нужным никому. Меня выбросят на улицу. Без дома, без дела, одним словом — мусор. — МТТ с трудом выговаривал каждое слово. Сердце и Душа горели, руки тряслись, он сам был на гране срыва, робот и не думал, что ему будет до такой степени трудно усыпить девчонку и отвести её в Лабораторию. — Так у меня есть хоть какое-то дело, хоть какой-то смысл в жизни. — В «жизни»? И тебя устраивает такая жизнь? Быть просто вещью. — Фриск специально смотрела прямо не наго не отрываясь, она хотела, чтобы Метаттон почувствовал всё её возмущение к этому приказу и жалость лично к нему. Глаза девушки предательски щипало, но она дала себе слово, что не заплачет перед ним. Или, по крайней мере, будет держаться до последнего. — Неужели тебя вправду так безвозвратно сломали? И Санс, и все они были правы — ты на коротком поводке… Я не верю в это, Меттатон. Меттатонушка, не сдавайся, пожалуйста, не делай этого! Не превращайся в покорную жестянку! Не позволяй ей разрушить твою мечту!        — Мою мечту давно разрушили и мою жизнь уже давно сломали, Фриск. От них не осталось даже осколков. Я уже давно просто чужая вещь. — Робот сам удивился, как легко он произнёс эти слова. Словно заученные. Может, они вправду такими были. Он всё время их слышал, заставил себя смириться. Робот повторял их сам себе, заглушаю голос своей гордости, стремление к творчеству и делам, которые любил. Всё вокруг напоминало ему об этом, о его провале и позоре и он просто перестал вспоминать о чём-либо другом. А теперь эта маленоке человесческое существо пытается всё изменить. Пытается что-то напомнить, достучаться… Это переходило границы. — Ты ничего не можешь изменить        — Нет! Слышишь? Никто не может отнять мечту, пока ты сам её не оставишь! — Не получилось у Фриск сдержать обещание. Одна за другой слёзы скатывались по красным щекам и падали на ковёр. — Если сейчас ты исполнишь этот приказ, то потом не смей говорить, что у тебя отняли мечту! Говори: «Я сам отказался от неё»!        — Замолчи. Ты не имеешь право так говорить! Ты не знаешь на что была похожа моя жизнь эти полтора года! Не смотри на меня так… Я сказал, не смотри на меня так!!!        Последнее, что помнила Фриск было то, как больно вошла в плечо игла со снотворным.