Горькое счастье. (Flowerfell)

Фриск        Фриск отключилась почти сразу же после укола. Она даже не почувствовала боли от укола или вообще какого-либо дискомфорта. Такое ощущение, что после ввода снотворного она просто моргнула. Закрыла глаза всего на секунду, но открыть их было уже намного труднее. И не смотря на то, что для Фриск всё случилось за одну секунду, девушка быстро догалась, что на самом деле времени прошло намного больше.        Теперь вокруг было прохладно и влажно. Вдалеке был слышен шум воды и капель со сталогтитов. Не говоря уже о том, что голова бедной девушки болела как после тяжелого удара.        Фриск попыталась открыть глаза ещё раз, но этого опять не произошло.        — «Может, мне чем-то глаза закрыли?» — Девушка попыталась коснуться рукой лица, но руки не двигались. Попытка пошевелить ногой или повернуть голову тоже ни к чему не привели. Всё тело было таким тяжелым и непослушным, любая попытка к движению вызывало головокружение и тошноту. — «Дадно… пока побуду в темноте. Полежу, подумаю. Так-так-так. Что я могу понять… Тут холодно и сыро, значит мы не в Лаборатории и точно не в Жаркоземье. Мы что, в Водопадье? Может, я просто слишком быстро очнулась и меня прямо сейчас несут туда?»        Фриск быстро отбросила этот вариант — она бы точно почувствовала, если бы находилась на весу или катилась бы в коробке. Неужто Метаттон решил устроить привал. Девушка максимально напрягла свой слух, чтобы понять, что происходит вокруг, но ничего дельного расслышать не получиось. Поначалу. Внезапно, на фоне текущей и капающей воды послышался какой-то слабый искрящийся треск и в этот же момент до обоняния девушки донёсся слабый запахом паленого. Затем — тишина. Фриск считала секунды от напряжения и через на тридцать вторую секунду звук повторился. Затем это повторилось ещё раз и потом ещё один, но перерыв между этим искрящимся треском были разные. ФРиск просидела пару минут, вслышиваясь и думая, но так и не поняла, что это было.        — «Надо попытаться открыть глаза ещё раз». — Медленно, с невероятным трудом и сдавленным мычанием, Фриск удалось немного приподнять веки.        Первое, что она увидела при пробуждении — огромное черное пятно, окруженное мутно-фиолетовым сиянием. Только проморгавшись, она различила черты лица Меттатона, склонившегося над ней.        Но кроме него, Фриск ещё было интересно где именно они находятся, поэтому она постаралась осмотреться, не поворачивая головы, а только лишь бегло пройтись по окружению взглядом. Двигаться было больно. Ничего без движения разглядеть что-либо было почти невозможно. Только слабое сияние где-то в стороне. Сперва Фриск подумала, что оно исходит от тех эхо-цветов. Эти красные цветы растут по всему Водопадью и это бы означало, что они на пол пути от Жаркоземлдя. Но Фриск сама же быстро опровергла эту теорию. Свет от эхо-цветов изменчиво. Их яркое сияние переливается, когда они колышатся, слабеет — когда они увядают и, наоборот, светятся во всю силу, когда только дозревают. А свет, который окружал её и Меттатона был ровный и постоянный. И, присмотревшись, Фриск поняла, что там было больше цветов, чем оттенки красных растений.        Возможно, это кристаллы в сводах пещеры, которые раньше принимали за звёзды. По крайней мере, это, по воспоминаниям Фриск, было единственным, что могло сиять в этих землях. Но это бы означало, что они не дошли до Жаркоземья всего лишь около трети пути… Что же помешало роботу? Фриск пришлось немного подвинуть голову, чтобы можно было рассмотреть Меттатона, отчего снова возникла острая боль, но в этот раз сдержать стон не получилось и робот заметил её пробуждение.        — О, Фриск. Ты очнулась. — Робот сидел, скрестив ноги перед собой. Там он, на всех четырёх руках, держал Фриск, склонившись над ней. Выглядел МТТ опусташённым и в его «лице» сложно было прочитать что-то кроме невыносимой усталости. И это было особенно странно, так как его лицо было создано из огромного количества мелких деталей именно для того, что бы лучше передать все оттенки его мимики. Даже самое мимолётное выражение сразу было бы видно. Но Фриск быстро забыла про вопросы о его мимике, когда заметила кое-что другое. Меттатон плакал. Слёзы призрака пробивались через единственный здоровый глаз и, попадая в пробелы между металлическим пластинками лица, коротили и дымились. Отсюда и треск, и запах паленого. Но робот не обратил внимание на это, он интересовался о ней. —  Как ты себя чувствуешь, голова сильно болит?        — Ме… меттатон… ох. Где мы? — через силу прохрипела Фриск и тут же скривилась, ибо было чувство, что сейчас по голове пойдут настоящие трещины. — Мы… в Вод… Водопадье?        — Да. — Робот глубоко вздохнул и виновато отвел взгляд. — Я не смог выполнить свой приказ и доставить тебя в Лабораторию. — После этого он замолчал, обдумывая что-то, и когда начал говорить, то его голос звучал так тихо и осторожно, что Фриск пришлось направить все свои ограниченные силы на то, чтобы его расслышать. — То что ты сказала там, в доме, о том, что я сам отказываюсь от своей мечты… Я всё никак не могу выбросить это из головы. И… Я не смог. Я просто не смог. Наверное, Альфис права, я и вправду мусор. Даже с таким лёгким заданием не смог справиться, держусь за растоптанные надежды.        — Меттатонушка, милый, я бы тебя расцеловала, если бы могла подняться! — продолжала хрипеть Фриск, -. Пусть сейчас её выразительные способности были ограничены, но она была очень рада: во-первых, она оказалась права в своих убеждениях на его счет. Он не полностью потерян! Хотелось бы посмотреть на лицо Альфис, когда она это поймет. Во-вторых, её, Фриск, не торопятся убивать! Это было бесспорное преимущество. И в-третьих, это значит, что Санс не пойдёт отрывать головы всем замешанным. — Я так рада, что ты остался таким же Решительным!        — Разве? — Меттатон печально ухмыльнулся. Фриск кивнула, её «зеленоватое» личико просто расплывалась в улыбке. Наверное, МТТ покраснел бы, если бы у него была такая функция. Он опять немного помедлил, помялся и наконец предложил совсем тихим голосом. — Фриск, кхм, а тебе на самом деле было интересно то, что я сейчас снимаю? Или ты так старалась меня переубедить?        — Конечно, интересно. — Тут Фриск ощутила горьковатое предчувствие рвоты. — Только, Меттатон, можешь сперва дать мне какое-нибудь лекарство, а то у меня сейчас голова расколится. Пожалуйста, а потом я сразу оценю твою фильмографию.        Меттатону стало явно неловко.        — Прости, я ничего не взял с собой. — Робот виновато пожал плечами. — Не думал, что оно может понадобиться.        — Тогда как от этого избавиться? Живот ужасно крутит и меня, кажется, сейчас вырвет.        — Ну… — Робот призадумался. Затем Меттатон начал одной парой рук открывать грудной отдел. Там было много проводов, труб, каких-то микросхем и много того, к чему Фриск даже название не знала. Бывший шоумен нащупал полый контейнер возле правого бока, к которому было подсоединено больше всего трубок. Одну из них он пережал у основания и, оторвав её от контейнера, поднёс к губам Фриск. — Дыши. Надеюсь, это тебе поможет.        — Ладно. — Размышляла она недолго. Но, не увидев смысла в травле того, кто и так практически обездвижен, обхватила трубку губами и принялась глубоко вдыхать и выдыхать. Первые пару минут не было никакого эффекта, только неприятный привкус пыли. Но потом тошнота отступила и головная боль заметно спала. Ещё около минуты дыхательных упражнений помог вернуть контроль над координацией движений. Так что скоро Фриск могла самостоятельно подняться и говорить. — Спасибо, а что это? Тоже какой-то газ?        — Нет, просто воздух. Только чистый. — Меттатон быстро присоединил вернувшуюся трубку на место и закрыл грудную пластину. — Тебе лучше?        — Да, намного. — «Хотя привкус пыли всё ещё не прошел». — Ну, теперь покажешь мне свои съемки?        Меттатон поднялся на ноги, хотя Фриск пока не отпускал и нёс её всех четырёх руках.        И хотя Фриск уже не чувствовала себя в опасности, она всё ещё продолжала осматриваться вокруг, надеясь понять где именно они находятся и как далеко до его дома.        Но долго крутить головой не пришлось. Робот взял инииативу и быстро объяснил, что сейчас они находятся возле самого входа в Жаркоземье, что за ближайшим поворотом начинается секретный подземный коредор ведущий примеком в Лабораторию. ФРиск ужаснулась насколько близко она была передачи в руки безумной учёной. И за этим размышлением Фриск прослушала последние слова робота, поэтому очень удивилась, когда Меттатон начал перестраиваться в более упрощенную форму и включил реактивные двигатели.        Фриск только и успела, что вцепиться в металлический корпус, как что-то ярко вспыхнуло, прогремел глухой взрыв и в лицо ударил сильный встречный ветер. Пришлось зажмуриться.        — «Почему никто в Подземелье не умеет нормально передвигаться? То Санс со своей телепортацией, то Меттатон с полётами. Ой, меня сейчас опять начнёт подташнивать». — От такого полёта заложило уши, но к счастью, длился их перелёт не так уж и долго.        Насколько Фриск поняла, точнее, как ей позже объясни робот: Все записи его съемок находились в его доме, иначе докторша бы их выбросила. А до его дома было идти долого и он решил ускориться.        Дом Меттатона представлял собой полуовальное сооружение, немного асимметричное, выцветшего грязно-розового цвета с одним окном и покосившейся дверью. Тут давно не жили, поэтому в запущенности дома не было ничего необычного, робот просто хранил тут дорогие ему вещи, чтобы до них не добралась Альфис. Хотя иногда, когда у ящерицы случалось плохое настроение из-за неудачного эксперимента или дурных новостей, ему приходилось тут ночевать, чтобы не попасть под раздачу. Внутри дома всё было так же невзрачно. Отклеившиеся обои обнажали голые стены, покрытые мелкими трещинками, через которые прорастали мох и плесень. Мебель прогнила, а обивка — прохудилась, и, кажется, там теперь жили улитки Напстаблука. Который сам сейчас, скорее всего, находился в своём излюбленном месте отдыха — Руинах. Запах в доме был затхлый, а пол сырым, но это только превращало это место в ещё более лучший тайник.        Меттатон поставил покачнувшуюся Фриск на землю, а сам перестроился обратно и сразу направился к небольшому ящику, облепленному маленькими слизняками. Небрежно отряхнув ящик от слизней, Робот открыл его и достал, наверное, единственную чистую и ухоженную вещь в этом доме — маленький металлический сейф, начищенный до блеска, с аккуратным кодовым замком. Бережно поднеся этот сейф к телевизору, и открыл его. Внутри находилось несколько корманных дисков, плотно прижатых друг к другу, и такой же корманный дисковод. Они были такие же как и на Поверхности, но меньше. Очень удобное изобритение для монстров маленького роста или для тайников скрывабщихся отшельников. Фриск, всё это время стоявшая в дверях, решилась подойти поближе. Сейчас Меттатон подключал и настраивал технику под старым телевизором. Девушка села рядом с роботом.        — Ну, вроде всё готово. — Бывшый звезда взял один из дисков, но, видимо, побаивался вставить его. — Хорошо, — негромко ответила Фриск, глядя на блестящую пластинку. — Тогда включай, я умираю от ожидания!        Робот улыбнулся и с уверенностью вставил диск в дисковод. Это была любительская постановка снятая на камеру средненького качества. Герой — Меттатон в самодельном костюме из некачественной ткани, но очень мастерского пошива — стоял на низком столике и с выражением зачитывал невероятно длинное произведение в стихах. Автора Фриск не знала, но почему-то предположила, что это здешняя классика.        Как поняла Фриск, эта поэма рассказывала о горькой судьбе Монстра, который был влюблён в Луну, но потом его заточили в Подземелье вместе со всеми остальными и от тоски Монстр начал думать о том, что бы покончить с собой. В исполнение Робота это была очень трогательная постановка. Фриск даже едва не расплакалась, когда Монстр-Меттатон прощался с «фальшивыми звёздами», с камнем на своде пещере и проклинал её за фальшивый свет и подрожание его либимой. Но на том моменте, когда кульминация была уже близка, изображение заело и то, покончил ли он с собой или всё-таки передумал — осталось неизвестным. Фриск даже ругнулась вслух, так как ей было интересно узнать финал, да и сам просмотр не наскучивал. Всё-таки Меттатон был очень талантливым, и нескольким месяцам этого не отнять! Пока Меттатон, ругаясь, поправлял какие-то проводки, Фриск решила попросить робота ещё об одном одолжении:        — Ой, Меттатон, а можно мне сперва как-нибудь предупредить Санса, что ты всё передумал меня убивать? Санс «О, блин, как же голова болит». — Медленно и плавно вызывая из памяти последние события, скелет лежал на полу, с трудом вспоминая события дня. Пока вдруг он не вспомнил про Меттатона, его выходку и…        — Фриск! — Скелет резко открыл глаза и вскочил на ноги. Всё вокруг поплыло и Санс только осознал, что опять врезался лицом в пол. — Зараза… Жестянка, если ты хоть что-то с ней чделал… — Алое пламя вспыхнуло в его глазнице, скелет окружил себе багровым сиянием и поднял силой телепатии. За мгновение до того, как он хотел телепортироваться в Лабораторию, зазвонил телефон. Санс оказался там уже через секунду. — Кто это?!        — Алло, Санс? — Это была Фриск. Скелет весь напрягся!        — Да! Малая, я слушаю! Где ты?!        — В доме Меттатона, Санс, пос…- Скелет бросил трубку и сразу перенесся, на ходу вызывая Бластеры. Перед глазами молниеносно мелькали просторы Снежграда, Болота, Пещер, Водопады, Обрыв, Свалка, Дом урода! Скелет вышиб дверь, разнеся её костяными копьями и едва оказавшись на пороге, за его спиной разинули пасть оба Бластера, а взгляд начал искать мишень. Вот он! В острых пастях уже начала собираться энергетическая плазма, когда кто-то справа закричал тоненьким голоском «стой!» и сбил его с ног.        — «Это что, какой-то новый робот?! Хо, кто-то сейчас получит дыру в теле!» — Скелет впился руками в навалившуюся на него тушку и внезапно осознал, что это была Фриск!!!        — Что?! — Выкрикнул Санс вслух и отозвал Бластеры. Девчонка смотрела на него круглыми от страха глазами, а где-то в углу, возле телека, стоял застывший Меттатон. Вновь стало тихо. Наконец скелет заговорил, уже спокойнее.— Дура, что ли, под Бластеры лезть, а? Всё, сползи с меня, а ты, жестянка, объясни-ка что происходит, пока я не разобрал тебя на запчасти.        — Он не жестянка! — начала Фриск.        — А ты молчи, с тобой вечером поговорим. Ну, робот, что скажешь в оправдание? — Санс выгнул спину и запрокинул голову. Теперь Меттатон, комната, включенный телевизор — были перевернутыми, но он хотя бы мог их видеть. И если бы Меттатон попробовал атаковать — он прострелил бы его раньше. Стоп, они тут телек смотрят?! Санс расхохотался. Легкие болезненно загорелись из-за остатков снотворного газа, но Скелета это не остановило. Фриск и Меттатон непонимающе переглянулись, пока Санс перешел от смеха к кашлю и, кажется, рисковал выкашлять свои легкие, если бы таковые имелись.        — Меттатон, дай ему тоже подышать… — Фриск отвернулась к роботу и уже собиралась слезть с Санса, как тут почувствовала, что наглый скелет ухватил её за то место, за которое приличных девочек не хватают! — Эй!        — Ха-ха, а что? Я нёсся сюда, сломя голову, думал, тебя давно уже принялись убивать, а вы тут ящик смотрите! Так что мне нужна моральная компенсация…        — Сейчас по рукам дам, — буркнула покрасневшая Фриск и тут же исполнила свою угрозу лёгким шлепком.        Скелет руки-то убрал, но до этого успел её слегка ущипнуть, и, пока на него не свалилась кара небесная, быстро поднялся, сдвинув с себя девчонку, и переключился на разговор с «жестянкой».        — Итак, Меттатон. Я говорил серьёзно, тебе лучше рассказать детали твоего задания и сделать это как можно быстрей.        — А мы куда-то торопимся? — Было трудно сдержать улыбку от такой милой картины. От багровой Фриск, жавшейся в углу комнаты, кажется, шёл настоящий пар, а скелет этого словно не замечал. Но вопрос Санса всё ещё ожидал ответа, а скелет явно был не в настроении для ожидания. Утаивать приказ докторши он не собирался, всё равно она, скорее всего, выкинет его на улицу после такого феерического провала похищения. — На самом деле, рассказывать особо нечего. Альфис вычислила невероятный уровень Решимости у того, кто учинил ту невероятную резню. Любой монстр бы просто расплавился, поэтому скорее всего — убийца человек. И, ну, короче, Альфис и Андайн убеждены, что это Фриск.        — Почему это я-то? — удивленно воскликнула девушка.          — Я не знаю, не узнавал, мне просто приказали доставить тебя в Лабораторию, там есть какой-то способ убить тебя… Уже навсегда.       Санс азартно оскалился: — «Хо, пусть попробует…»         Почему-то скелет не очень удивился такой новости. Ещё когда Рыба зачитывала описание подозреваемого в той деревне, он понял, что Фриск это ещё каснётся. Но почему они решили убить Фриск?! Для этого должны быть просто железобетонные доказательства, ведь Альфис, наверняка догадывалась, что скелет не обрадуется такому исходу событий. Ей нужна была какая-то «защита». Неужели уровень Решимости был настолько велик, что Альфис решилась бить наугад, только бы быстрее?       Вдруг Сансу вспомнились слова Азриэля, которые он произнёс в больнице. Что-то там про ошибку и освобождение настоящего монстра. Блин, Санс так надеялся, что вся эта история распутается сама собой и ему не придётся вмешиваться. Но если под удар попадает его любимая… Он не позволит этому Прогнившему миру ещё раз отнять её.        — Вот оно что, — Санс старался сделать непринужденное лицо. — Мне, это… надо отлучиться по одному делу, а вы сидите здесь и продолжайте культурную программу. Меттатон, когда я вернусь, Фриск должна быть тут, живой и здоровой, иначе пеняй на себя. Ясно, дружок?        До того, как Фриск успела спросить, куда он собрался, надолго ли и что может с ней случиться, как Санс уже телепортировался, оставив робота и девочку одних возле включенного телевизора.        — «Так, надо найти Азриэля!»