Горькое счастье. (Flowerfell)

Азриэль        «Я должен был позволить Андайн убить её… Идиот!» — думал Азриэль, смотря, как Решимость Чары разгорается до ужасающего уровня. Неизвестно, что именно поддерживало это пламя, но после «предательства Принца» Чара утратила какое-либо сходство с человеком. Она стала чем-то иным, и это что-то имело пугающую жажду крови и силу. Сейчас она практически не двигалась, даже не моргала, уставившись себе под ноги. Однако, никто не сомневался — это лишь затишье перед бурей.        Если раньше Решимость Чары была подобна реке, которую можно было понять и постараться перенаправить, то сейчас на них надвигалось цунами, беспощадное и разрушительное. Маленькое девичье тельце окружила аура смерти и унылого холода, перед которой погас бы самый яростный боевой дух. Как будто перед ними стояло не существо из плоти и крови, а искусственная машина, только что достигшая своей точки максимума.        — Чего вы ждете?! — закричала Андайн, выхватывая из воздуха новые копья. — Мы можем атаковать сейчас! Папирус, вызови подкрепление: людей, монстров, роботов — всех, кого угодно, но прямо сейчас!!!        Несмотря на ярость в голосе, её боевой дух сейчас был фальшивкой, на самом деле она боялась. Удивительно. За всю свою жизнь она испытывала страх лишь два раза. В раннем детстве и прямо сейчас. Но ребёнку было нормально бояться. Громкого шума, высоты, боли от наказания — в этом нет ничего странного. Но взрослому монстру, да к тому же войну — это было почти что позором. Правда, сейчас она боялась не за себя и это немного сглаживало чувство стыда в её душе. Андайн боялась, что не справится с этим чудовищем. Она боялась проиграть. Наплевать на позор от поражения, но то, что в случае её смерти Подземелье останется без защиты — вот, что пугало больше всего.        — «Надо убить Это, пока ЭТО не стало ещё сильнее». — Андайн взрастила в воздухе спираль магических копий и, оставив их парить над собой, как страховку, сама помчалась на Убийцу, промчавшись мимо Азриэля с такой скоростью, что он даже не успел попытаться остановить её.        Замахиваясь на ходу, воительница успела пробежать чуть больше половины пути до цели, как Убийца пошатнулся, собираясь сделать шаг и, внезапно, пропала из виду. Ну, на самом деле, чудовище не пропало, а лишь начало двигаться с такой безумной скоростью, что за его движениями было трудно уследить. Андайн лишь на секунду запнулась, выслеживая цель и мысленно выстраивая новую тактику сближения.        Парящие над воительницей, копья резко сорвались на приближающуюся цель, но лишь двое из них смогло поцарапать это чудовище. Андайн сконцентрировалась на перенаправление оставшихся копий и пропустила момент, когда Убийца оказалась к ней почти вплотную. В следующий миг бок и живот пронзила единая линия боли, которая тут же словно раскалилась, после чего рана обильно закровоточила, окрашивая траву и камни в багровые тона. Андайн закусила губу и сделала резкий выпад туда, где только что стоял нападающий. Чёрные молнии словно плеть прошлись по цели, но поразили лишь пустое место — противник уже исчез.        «За спиной!» — догадалась Андайн и в ту же секунду почувствовала мощный удар под колено.        Воительница пошатнулась и едва не упала. Не оборачиваясь она призвала три копья из-под земли. Она действовала так быстро, как могла. Но этого всё равно было недостаточно. Язвы на земле выпустили вверх магическое оружие, рассекая лишь воздух. Не дожидаясь нового удара, женщина попыталась отклониться назад. Куда бы не перепрыгнуло чудовище — теперь за спиной его точно не было и было можно отступить, пусть и на пару сантиметров. Разумеется, Убийца тоже даром времени не тратил и новый удар обрушился с другого боку. Удар был мощный, но благодаря уклонению, он получился не таким смертоносным, а придись он в цель — Андайн бы осталась без головы.        Лезвие прошло вскользь, почти плашмя, сдирая чешую, и заливая единственный здоровый глаз кровью. Но теперь нож оказался в очень опасной близости от груди воительницы. С такой силой пробить ей доспех не составит труда.        И, хотя Андайн успела обменяться с Убийцей несколькими ударами — весь этот бой занял несколько секунд. Это время Скелет-гвардеец не собирался тратить в пустую. Он полностью сконцентрировался на бое, готовя в руке магическую атаку. Магия была почти готова, но нужно было выждать правильный момент. Чудовище двигалось так быстро и хаотично, что Папирус боялся промазать, а то и ещё хуже — попасть в свою подр… напарницу, настолько близко сейчас мелькали их фигуры. Скелет пусть и не был гением, но прекрасно понимал, насколько ценным сейчас было каждое попадание. Наконец-то, он поймал нужный момент!        Когда воительница отклонилась, между ней и Убийцей образовалось крещённое пространство, чем Папирус тут же воспользовался. Цепочка заострённых, красных костей со свистом и слабым магическим эхом полетели в сторону врага! Андайн с залитым кровью глазом, видимо не заметила снаряды, и едва сама на них не напоролась, заставив череп скелета покрыться испариной.        К счастью, героиня Подземелья не подставилась под атаку, хотя её приближение она скорее услышала. Чем увидела, но какая разница! Самое главное, что заострённые кости сделали своё дело и заставили Убийцу вновь отступить, а одно из них даже задело чудовище, оставляя глубокий порез на бедре. Теперь, когда Убийца отдалился ещё на пару шагов, у воительницы появилось несколько свободных секунд. Этого было достаточно.        Воительница окружила себя двойным кольцом из мин, которые должны были выпустить из-под земли по копью, когда бы Убийца наступил на них. И тут же Андайн громко выругалась — Убийца больше не атаковал её, вместо этого чудовище одним мощным прыжком перемахнула через героиню и её ловушку и помчалась к Папирусу.        Воительница, желая хоть на сколько-нибудь задержать её, использовала мины раньше времени, надеясь зацепить Убийцу в полёте! Но копья даже не поцарапали её, не задели даже одежду! Воительница оказалась окружена собственной магией. Одним усилием воли Андайн развеяла магию, вместо того, чтобы дожидаться самостоятельного исчезновения. Даже зная о том, что такое резкое нарушение магического баланса повлечёт небольшой взрыв — она сделала это не задумываясь. У Папируса было немного опыт ближнего боя, нельзя было оставлять его с таким сильным противником один на один.        Раздался грохот, в стороны от эпицентра полетела волна разряженного воздуха. Воительница немного пошатывалась, потеряв ощущение реальности. Но перетерпев гул в ушах и размытое зрение, ухудшенное кровоточащей раной на лбу, вновь смогла сконцентрироваться. К моменту, как она пришла в себя — Убийца уже вовсю сражался с Папирусом и Азриэлем. К сожалению, как и предсказывала Андайн, эти два воина не могли нанести этому чудовищу никакого вреда.        Скелет старался поразить противника, часто возникающими костьми-мечами, но это было неэффективно. Его движения сковывала неопытность, заклинания создавались либо на неправильной дистанции от цели, либо близко, но неправильно нацелены. Наверное, поэтому Убийца нацелилась именно на него –почувствовал лёгкую добычу. Пусть гвардеец он был достаточно силён и вынослив, биться с кем-то настолько Решительным на таких тесных дистанциях ему было в новинку. Папирус — воин средних и дальних дистанций, в этом его сильная сторона и под такие расстояния он тренировал все свои атаки, а это чудовище сейчас плясало вокруг него почти вплотную. Даже новый боец- копия Принца Азриэля — сейчас не сильно помогал, хотя очень старался оттеснить Убийцу от Папируса или хотя бы отвлечь. К несчастью, его радужные клинки, переливающиеся в руке, не могли бить в полные размах, не боясь задеть самого гвардейца и потому чудовище просто перемещалось за спину Папирусу или заходила с боку, упрямо не желая отступать ни на шаг от него.        Папирус начинал допускать ошибки, пока незначительные, но Убийца заметил это усилил свой натиск. Пусть Решимость давало этому чудовищу немыслимую силу и скорость — оно всё ещё было заперто в человеческое тело, которое успели ранить несколько минут назад. На организм чудовища сказывалась потеря крови и Убийца уже начинал бледнеть. Для излечения была срочно необходимо поглотить энергию души монстра, и Папирус сейчас был самым уязвимым!        Андайн попыталась подняться, как вдруг о себе напомнила глубокая, рваная рана на боку. Боль огненным трезубцем пронзила её тело насквозь, и густая кровь полилась с новой силой. Воительница стиснула зубы, но не позволила себе даже мысли об! От напряжения в глазах опять всё поплыло. Эх, ей бы капельку человеческой Решимости, чтобы хоть немного унять эту боль. Проклятие! Её силы воли хватало, чтобы подняться, но как же сражаться с рваным брюхом?! Героиня Подземелья с ненавистью впиваясь в Убийцу взглядом. Она с горечью понимала, что сейчас будет помехой Папирусу и Азриэлю. Ах, если бы рана была чуть менее глубокой! Если бы у неё была хотя бы кроха от человеческой Решимости!        — «Ну уж нет! Я не подведу Подземелье, я не сдамся, пока жива — я буду сражаться!!!» — Андайн резко подняла руку в сторону боя, от приступа адской боли женщина прокусила внутреннею сторону щеки до крови, но не остановившись. Она оперлась на одну ногу, и уже возвела вверх руки, готовя магическую атаку. Сразу четыре ряда копий расцвели алым пламенем в воздухе, разбрасывая вокруг себя алые искры и ломанные линии чёрных молний! — «Я покажу тебе, чего стоят монстры Подземелья, Убийца! Зря ты напала на наш Дом!»        — Папирус, Принц, — копья сорвались на цель. — В сторону!!!        Копья ещё не успели достигнуть цели, как ход боя полностью поменялся — Папирус допустил фатальную ошибку. Вместо того, чтобы отступать, он самонадеянно попытался атаковать, по тактике Андайн — вызвать магию вокруг себя, пользуясь близким присутствием врага, но ему не хватило скорости. Кости-мечи ещё только начинали формироваться, а Убийца уже произвёл контратаку и высокий скелет не успел увернуться!        — Папирус!!!        Воительница провожала взглядом, заваливающийся на земли силуэт Папируса. Гвардеец упал в высокую траву, полностью открываясь для завершающей атаки. К счастью, Убийца, стоявший прямо над ним и уже занося нож, не успела завершить начатое. Ситуацию спас двойник Азриэля. Сейчас, когда скелет лежал пластом, он начал бить с полного замаха и в полную силу. Даже отсюда воительница видела след дрожащего воздуха от его радужных мечей — показатель магического накала. Несколькими размашистыми ударами белошёрстый монстр всё же оттеснил Убийцу от Папируса и теперь их бой шёл в нескольких шагах от него.        «Принц» атаковал Убийцу со спины, целясь в живот. Но, опять-таки, этой скорости было недостаточно, чудовище успевало обернуться и Андайн успела заметить, как выгибается рука с ножом, на перехват мечам. Парировать магическую атаку… В обычных условиях это было бы ошибкой, но с такой Решимостью последствия было предугадать невозможно!        Ба-бах!!!        Грохот, сопровождался сильным порывом разряженного воздуха. И он был намного сильнее, чем тот, который последовал после самоуничтожения копий-мин. Этот сорвал верхушки высокой травы, поднял в воздух мелкие камушки и песок, а сами фигуры Убийцы и Принца были скрыты за густым магическим осадком, по плотности похожему на дымовую завесу.        Сейчас Андайн не торопясь, не тревожа раны, подбиралась к этой пелене. У неё ещзё оставалось сил на парочку копий, если дело ещё не закончено, а если закончено, то она перельёт силу Папирусу, давая ему больше шансов на выживание. Разумеется, она не успела доковылять на подкашивающихся ногах, как дым начал оседать. Туман исчез, открывая кровавое месиво из двух тел.        Радужный меч торчал из тела Убийцы, пронзив его живот насквозь. Сам двойник Азриэля пустым взглядом смотрел себе на грудь, откуда торчал нож, вогнанный по самую рукоять. Всё же атака Убийцы прошла его защиту, разломав один из парных мечей на осколки. Кровь заливала их обоих. Вся мантия двойника была пропитана тёмной кровью и пылью сражения, но самое страшное, что из раны начинал медленно просвечиваться серебренный лучик — его Душа готовилась покинуть тело. Убийца же уже перенесло много ранений, превратив своё платье в грязно-бурое тряпьё, тело же, непонятно как ещё держалось на ногах. Но и в чудовище уже не чувствовалось уже никакой силы. Андайн была готова поспорить, что и Душа чудовища — если она у него была — тоже едва удерживалась в теле.        Воительница почувствовала холод в животе — её собственная рана выжила из неё все силы. Женщина пошатнулась и упала на землю. Ещё несколько рывков и, под сдавленное сопение, на руках, героиня Подземелья подползла к своему сослуживцу и, коснувшись его, перелила в него половину оставшийся у неё магии. Это подарит ему ещё несколько минут. Скоро уже должны были прибыть роботы Альфис. Но для Андайн это был предел — теперь сил у неё оставалось только на то, чтобы молча наблюдать за последними секундами этих двоих. С такими ранениями было невозможно выжить.        А быть может… возможно? Если Принц сейчас поглотит Душу этого чудовища, то он исцелится! И не только, он станет намного сильнее!        И словно в подтверждение этой идеи воительница заметила тонкую, дребезжащую ниточку энергии, тянущуюся от груди Убийцы к груди двойника Азриэля. Но Луч дрожит, багровеет и вновь белеет, извивается как змея и, словно бы мечется между двумя сердцами. Неужели Убийца тоже пытается поглотить его Душу? Этого нельзя было допускать! Это чудовище и так уже запредельно сильное, нельзя давать ему новый Уровень! Андайн попыталась собрать хоть какие-то крохи магии, чтобы добить врага, и едва не потеряла сознание. У неё совсем не осталось сил, даже на самое маленькое заклинание, какой позор! Остается только надеться на силу духа монстра.        Чара и Азриэль, находясь на грани жизни и смерти, всеми силами цеплялись за жизнь, за чужую душу, перетягивая энергетический поток словно канат. Последний шанс облегчить боль, залечить раны, выжить! И чем сильнее они боролись за душу друг друга, тем плотнее и крепче переплеталась их связь. Когда соединяются Души влюблённых, они начинают понимать друг друга на таком тонком уровне, что становится неясно, где собственные мысли, а где чужие. Но когда соприкасаются Души врагов — это открывает самые сокровенные страхи, скорби, боли и тайны друг друга. Сейчас, когда Азриэль вторгся в душу Чары, у него невольно дрогнуло сердце от увиденного.        Перед ним предстал стоял совершенно потерянный человек, из чьей испаряющейся Души пропала почти вся Решимость. Ещё минуту назад у неё был немыслимо высокий Уровень, способный победить троих монстров, а сейчас его едва хватало чтобы не терять сознание. В тот момент, когда она поняла, что «её Принц» никогда не был на её стороне, что считал её простой Ошибкой, от которой следует избавиться побыстрее… В этот короткий момент девушка осознала, что никому в этом огромном мире не нужна. Единственный, ради кого она готова была терпеть и бороться, сейчас пытался поглотить её Душу. Во всём Подземелье, Поверхности, везде — она совершенно и полностью одинока.        Чару охватывало отчаянье. От его отказа, от того, что он обманул её и едва не убил. Она сама не понимала, зачем она вершит своё Великое Добро, но и остановиться уже не могла, ведь, это было единственное, что она знала и ради чего жила, единственная цель и смысл жизни, который у неё был, после возвращения с того света. И это он сделал её такой? Возможно. Но не попытайся он её остановить — она убила бы всех, включая Фриск тоже. Азриэль знал, что поступал верно, или, хотя бы, оправдано. Тогда почему-же он чувствует себя виноватым!        Вдруг Принц почувствовал, как тело бывшей принцессы медленно оседает, а в их связи Души он увидел ревность и горькую обиду.        Чара, так же, как и Азриэль, ни разу не поддерживала такой долгий контакт Душ — или, вообще, какой либо — непроизвольно исследовала его страхи и опасения, как и он её. И в этом незримом путешествие она открыла страх за какую-то девушку. Самая большая тревога и забота Принца крутилась вокруг безопасности этой… «Фриск», той девушки, которую он освободил одновременно с ней. И к этой девушке он, по-видимому, испытывал гораздо более нежные чувства, чем к ней… Чара почувствовала выступающие слёзы и горький ком, подступивший к горлу, перекрыв дыхание.        Она хотя знала, что прервав Касание Душ — умрёт. Но выдерживать эту связь больше не могла. Понимать, что тебя ненавидит самый дорогой тебе друг — невыносимо. И пусть она не хотела сдаваться, но погасшая Решимость сделала её такой слабой, что она наверняка бы проиграла Азриэлю.        — «Нет… НЕТ!!! Я не хочу исчезать! Не хочу умирать! Только не таким способом!!! Я хочу Жить! Я БУДУ ЖИТЬ!!!»        Луч, соединяющий их сердца, разорвался. Но на удивление Чары и Азриэля, ни один из них не умерли. Они… поглотили часть Души друг друга. Да, именно поглотили. И поглотили ровно столько, чтобы остаться стоять на ногах. Это было непривычное ощущение, как будто ты ощущаешь чуждое присутствие и испытываешь чувства чужого сердца, как свои собственные. Но о продолжении боя не могло идти и речи, Чаре пришлось отступать. Азриэль не сразу догадался, что её надо догнать.        Принц и раньше поглощал чужие Души, но тогда они просто растворялись, сливаясь с его собственной Душой. А наличие «осколка» Души, тем более Человеческой Души — это было что-то совершенно новое. Словно в грудь грубо вбили кусочек заточенного лезвия, который постоянно напоминал о своём присутствие, это причиняло чуть ли не физическую боль. Но было от этого избавиться, Сейчас надо было её догнать!        — «Нет. Стоп. Сейчас надо исцелиться, иначе я просто потеряю это тело и вернусь в образ цветка.» — А это зачало бы, что все труды и жертвы пойдут насмарку,        К тому же Азриэль понимал, что и самой Чаре сейчас необходимо подлечиться, так что в ближайшее время она будет очень осторожна и не бросаться в новые драки. Но её надо будет убить. И скорее всего, сделать это придётся именно ему. Однако отчего-то… ему этого теперь совсем не хотелось. Если бы не Фриск… Проклятье! Но не об этом сейчас надо думать! Ему нужна человеческая Душа для подзарядки. Телепортация вырвала его с ненавистной поляны, куда совсем скоро прибыли санитарные и боевые роботы, вызванные Папирусом долгие минуты назад. Фриск и Санс        Что бы там не думала Королевская учёная, Фриск сейчас не хотела ни о чём говорить вообще. Разговор с Марком оставил неоднозначные впечатления. Смогла ли она его переубедить или он всё так же ненавидит Монстров просто за то, что они не такие как Люди. К тому же она немного злилась на Санса. Вот надо было ему взять и все испортить в конце?! Сам же скелет себя виноватым не считал и даже не понимал, отчего это Фриск на него вдруг обиделась. Но это вызывало в нем определённую ревность. Во-первых, ему не нравилось, что этот Марк слишком часто начал проявлять внимание по отношению к Фриск. Во-вторых, ему не нравилось, что Фриск это вообще не смущало, и она охотно отвечала этому ущербному. В-третьих, ему просто не нравился Марк. Да и Фриск после разговоров с ним какая-то поникшая и вялая. Что, интересно знать, он ей наплёл? — Эй, солнышко? — Санс, не убирая со своего «лица» хмурое выражение, начал разговор, совершенно не зная о чём сейчас говорить. Просто его уже выбешивала эта тишина! Надо было ухватиться за какую-нибудь недавнюю тему. — Помнишь, Альфис сказала, что ты, мол, сама знаешь правило «Убей или будешь убит», потому что Люди такие же жестокие, как и Монстры. Это так? — Ну… — Фриск вздрогнула и уставилась в пол. Она ещё ничего не ответила, но Санс уже пожалел, что начал этот разговор. Хотелось ляпнуть «Да ладно, забей», но скелет решил всё-таки её дослушать. Ответа пришлось подождать: — Немного. — И это всё? Весь ответ? — Санс усмехнулся. — Халтуришь. — Ну, с единственным отличием, что мы не убиваем так обыденно, как вы. У нас, скорее не «Убей или будешь убит», а «Сломи или сломят тебя». — Она помолчала. — Санс, если честно, я не очень люблю говорить об этом. — Она повернула голову к окну и замолчала. Сансу стало неловко и он решил попытаться разрядить обстановку шуткой. — Просто, хех, меня это немного рассмешило. Вы так любите говорить про то, какие мы мерзкие и жестокие, а сами от нас, оказывается, не сильно отличаетесь. — Рассмешило? Тебе показалось это смешным? — Ну да. — Весело подтвердил Санс, не расслышав нотки недоумения в голосе своей возлюбленной. Скелет не знал, что Фриск сама уже давно обдумывала эту брошенную вскользь фразу Альфис. После путешествия по Подземелья и полтора года смерти, её жизнь среди людей казалась ей далёкой и туманной. Как и всё связанное с её жизнью «до смерти», ей, по обыкновению, приходилось переживать заново. Она и переживала сейчас. Поэтому, своим высказыванием Санс, сам того не подозревая, только что прорвал дамбу эмоционального потока. — Что же тут смешного? — Фриск повернулась к нему, и лицо её было хмурое и даже в некоторой степени возмущенное. Скелет удивился, он никогда не видел её злой или даже немного рассерженной. По отношению к нему уж точно. Хотя, видимо, у каждого есть больное место, надавив на которое, человек (или не человек) теряет голову. Фриск тем временем продолжала: — Люди не такие как Монстры, вы всё же намного жестче нас. Но если тебе так уж интересно, иногда человек может вести себя хуже любого чудовища. Лучше бы мы тоже так легко убивали, чем… чем… — Она пыталась высказать свою точку зрения, не выболтав лишнего о своём прошлом. — Чем ТАК жить. И это хорошо, по-твоему? Что весёлого в том, что в мире правит жестокость? Я сейчас не про Подземелье или Поверхность, а в общем.       Санс отпрянул назад, пораженный таким отзывом. Он и не думал, что эта тема для неё так неприятна. Но с другой стороны, он всё равно не знал чего ожидать. Он-то про мир людей знает очень мало и тем более не знает ничего о жизни в нём. Но природа Монстра не позволила ему просто пропустить наезд на себя, даже при том, что он был в нём виноват сам. — А разве нет? Я-то раньше думал, смотря на тебя: как так получилось что такие добрые и миловидные существа, как Люди, начали ужасную войну, в которой погибали тысячи Монстров, разрушались наши дома и всех несогласных загоняли под землю? А теперь оказывается, что Люди не только всё такие же жестокие, они ещё и лицемерные. Жестокость правит миром, в этом нет ничего удивительного. Удивительны такие личности как ты, поэтому я… — Санс резко осёкся, заметив, как блестят глаза Фриск и как мелко подрагивают её сжатые губки. Она плачет. Санс запаниковал, начиная вспоминать, где он мог проколоться. «Бля, да твою же мать, что я такого сказал-то?! Это же правда и она сама это знает. Блять-блять-блять, она плачет! Что сказать, что сделать?! А если только хуже будет?!» Он начал очень осторожно: — Эй, цветочек, ты чего это плачешь? Я сказал лишнее?        Фриск несколько раз открывала рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, всё, что она хотела бы выговорить, никак не вмещалось в одну фразу, поэтому она просто глотала воздух. В конце концов, она всё-таки разродилась дрожащим голоском: — Дурак ты. — Девочка осознавала, что бесполезно сейчас ругать Санса. Он не знает через что проходят добрые люди в их мире. Может быть, в самом деле, было бы лучше, если бы они так же непринуждённо убивали. — Чего это сразу «дурак»? — Санс опять хотел оставить за собой последнее слово, но препираться с плачущей девочкой было как-то низко для мужчины. — Говорю же, я ничего о твоём доме не знаю. Расскажешь? — Нет, не хочу. — Она отчаянно затрясла головой. Фриск неосознанно обняла себя, вспоминая самые яркие воспоминания из своей прошлой жизни. — Если не расскажешь, тебе ещё хуже будет. Оно тебя никогда не покинет. — Санс подошёл ближе к стульчику, на котором она сидела, и пристально посмотрел на неё сверху вниз. В его взгляде читалось непонимание и желание помочь, но Фриск этого не видела. Она думала, что Сансу просто хотелось убедиться в примитивности Людей. Но скелет, кажется, и сам об этом догадался. — Ладно, можешь не рассказывать, если не готова. Но если что — я всегда рядом, сахарок. — Он протянул костяную руку и нежно взял её за подбородок, а потом обернул её на себя, что бы их глаза встретились. — Слышишь? Тебе от меня никуда не деться.       Он оскалился, блеснув золотым зубом. Фриск всхлипнула, утирая намокшие щеки и подавшись навстречу скелету. Уткнувшись лбом в его красный свитер, она ощутила, как Санс положил руку ей на спину. Она ощутила себя защищённой.       Вдруг снаружи раздался отчаянный крик Альфис: — Андайн!!!       Санс и Фриск сразу выскочили из домика. Увиденное повергло их в полное недоумение. Роботы и люди Марка несли носилки с запчастями сломанных роботов и двумя телами. — Папирус… — едва уловимо произнёс Санс, прежде чем рвануться к приближающейся группе.